В четверг Слугин пораньше отпросился с работы. Погода на улице стояла отвратительная.
Слугин заглянул в цветочную лавку. Толстая продавщица с химической завивкой, черпала борщ среди лилий.
-Почем у вас эти цветы? – поинтересовался Слугин.
-Белые розы по сто пятьдесят… – вяло отозвалась продавщица, продолжая, поглощать суп.
-А эти?
-Тюльпаны по девяносто…
-Ага… А вон те?
-Герберы по пятьдесят – ответила продавщица, отодвинув порожнюю тарелку…
Слугин надавил на звонок. Дверь отворила блондинка лет сорока. Слугин протянул ей букет.
-Ой, барсик, не стоило же… – кокетливо отозвалась дама.
-Что ты галченок, мне весьма нетрудно…
-Ну что же мы на пороге стоим. Ты проходи. Располагайся.
Слугин шагнул через порог. Огляделся. Скинул туфли. Повесил пальто на пустую вешалку…
Окна в комнате были зашторены. В полумраке работал телевизор, слабо освещая триптих на стене. У подножия фарфоровой вазы с герберами, лежала скомканная «Комсомольская правда». Между стеклянными дверцами прикроватного шкафчика была вложена фотография Говорухина. Слугин доедал салат.
-Что жене сказал? – как бы невзначай поинтересовалась блондинка.
-Сказал, что задержусь.
-А она, что?
Слугин вытер лоснящиеся губы салфеткой и потянулся к даме.
-Ты такая…
Стрелки часов показывали десять. Оба лежали поверх одеяла и молча курили. У кроватных бортов розовели женские мохнатые тапочки. Возле двери валялись грубые мужские сланцы. Громче работал телевизор:
-Антонио, ты меня любишь?!
-Больше жизни!…
-Ах, дорогой!...
Слугин объявил:
-Пора.
-Так рано?!...- удивилась блондинка.
-Жена может, нервничать…
Пока Слугин возился в прихожей. Блондинка стягивала рваные чулки. Отсюда было видно, ее уже подернутые дряблостью колени…
Вечер… Выщербленный сырой асфальт… Наполненный светом транспорт…
Слугин шел по пустынному тротуару. Лишь изредка ему попадались стайки подростков, в скальпированных чебурашкоподобных амбушюрах. А так же подозрительные личности с оттопыренными карманами.
Слугин шел и думал. И всё же, в какое отвратительное и скучное время мы живем. Куда делся героизм, мужество, отвага, вызов?! Дуэли, конные турниры?! Обмороки при виде голых женских стоп?! Вдохновляющая патетика неподдельного авантюризма?! Да, что уж там и говорить!!!... Даже любовницы уже не те! А жены и подавно! Где тонкий, остроумный флирт?! Романтика?! Где гений чистой красоты, спрашивается?!!!... Куда?! Куда все подевалось?! Возвышенные чувства, низведены до гнусного земного аморализма. Не любовь, а сношения за гривенник в шалмане! Хоть войну развязывай!… – думал Слугин, следуя вдоль пестрого свечения магазинных витрин.
А между тем его окликнули:
-Э…! Уважаемый!
Испытав легкую тревогу, Слугин неуверенно обернулся. Возле обочины, на аварийных огнях, стояла старенькая иномарка. Из открытого оконца выглядывала огромная небритая физиономия с дымящейся папиросой в зубах.
-Уважаемый, за двести довезу! Давай, запрыгивай! По божески!...
На громыхающей торпеде болтались миниатюрные боксёрские перчатки. Водитель оказался обременительно сговорчивым.
-Откуда чешешь, то? – фамильярно поинтересовался таксист.
-Да, так… Прогуливаюсь… – неохотно отозвался Слугин.
-Поди, от бабы чешешь то?!... – неприятно хехекнул водитель.
-Да… Есть у меня одна знакомая… Так ничего особенного…
Слугин попытался перевести разговор.
-Таксуете, что ли?
-Ну, да. Вот решил, пораньше закончить. Денек сегодня ни к черту!...
-Бывает…
-А я смотрю ты вдоль по штрассэ шуруешь… Думаю, небось от бабы чешет, я то людей знаю… Почему, бы думаю не подвезти хорошего человека. Тем более в одну точку двигаем…
-Ну да… - вяло ответил Слугин.
-А может того?
Таксист звонко отщелбанил себя по скуле.
-Не понял?
-Ну, поддадим в смысле?!
-Нет, нет, что вы, мне завтра на работу.
-Да ладно! - не унимался таксист, - всей стране завтра на работу!
-Меня жена дома ждет.
-Так ты еще и женат?!
-Ну да, что здесь сверхъестественного?
-Ну, ты прям, Дон Кихот!
-Может, вы имели ввиду, Дон Жуана? – вежливо поправил шофера Слугин.
-Да, какая разница. Не один ли хер!...
Повернули на перекресток.
-Извините, но вообще-то мне на право.
-Да не кипишуй ты так, старичок. Сейчас три раза налево, и будет тебе право…
Минут десять колтыхали, по неразличимым городским улицам. Остановились возле приземистого кирпичного здания с высокими витражными окнами и разноцветными флагами у входа.
Бампер глухо хрустнул о бордюр. Повисла пауза.
-А куда мы приехали? – спросил Слугин, с недоумением разглядывая, здание райотдела.
Таксист молчал.
-Алле, оглох что-ли?! – разозлился Слугин.
Слугин попытался отворить дверцу, ухватившись за рычаг. И тут же ощутил, как что-то неподъемное обрушилось ему на голову…
Слугин пришёл в сознание не сразу. Сначала обозначились нечеткие контуры тесного помещения. Потом проявились шкафы с торчащими пластами документов и скоросшивателей. Затем возник стеклянный аквариум с хомяками. За стеной, кто-то покашливал, производя холостые щелчки зажигалкой.
Слугин потянул руку к затылку, но обнаружил, что наручниками прикован к батарее.
В комнату вошел мужчина в грубой водолазке. Слугин узнал в нем, того самого таксиста.
Он сел за стол и начал, что то записывать.
-Где я? Что случилось? – превозмогая тупую боль, спросил Слугин.
Реакции не последовало.
-Где я?! Что случилось?! – как мог, повысил тон Слугин.
Мужчина вяло отложил ручку. Возбуждённо скрипнула табуретка. В руках у него, как по волшебству оказался махровый полотенец и противогаз. В аквариуме резче засуетились хомяки…
Он двигался на Слугина, живописно улыбаясь. Он становился все больше и больше. Пока окончательно не заслонил собой горизонт…
Кто вы такой?!... Что вам от меня нужно?!... Это недоразумение?!...
Два раза Слугин поднимался сам. Три раза ему помогли…
В отдалении фрагментами всплывал невнятный голос.
Ну как тебе?!... А?!... В чужих то шлепках, паскуда?!...
Где-то на заднем фоне звучала радиола.
Ты сегодня мне принес,
Не букет из пышных роз,
Не тюльпаны и не лилии,
Протянул мне робко ты,
Очень скромные цветы,
Но они такие милые.
Ландыши, ландыши,
Светлого мая привет…
Когда Слугин отворил тяжелую металлическую дверь, утро выглядело еще по вечернему. У крыльца покоился спецтранспорт. Темно-синие борта его были покрыты инеем. Слугин не без усилий спустился, крепко цепляясь за шатающиеся перила.
Возле металлической калитки, в клубах пыли, трудилась дворничиха в бушлате и косынке. У полных ног ее лежала совковая лопата. Слугин надломлено произнес:
-Мать, который час?
Женщина, оказалась некрасивой визгливой девицей.
-Какая я тебе мамаша, алкаш! А ну шкерься отседа, пока милицию не позвала!…
Слугин облизнул щедро усеянные струпьями губы, и хромая двинулся вперед. Шнурки на его ботинках влачились по земле…