Осенний марафон продолжается: за последнее столетие столь продолжительная осень посещает наши края третий раз (1932 г., 2011 г.). Сегодня, 27 октября, дневная температура плюс 13 градусов. Пару дней назад подступало похолодание, над городом летали отдельные снежинки, а в тайге местами валил снег. Не сегодня-завтра канут тишайшие деньки, засыпающие в неге лучей невысокого осеннего солнца.
Над полёгшими бурыми травами у заборов коттеджного посёлка доцветают поздние приземистые побеги пастернака, василька шероховатого, донника, чистотела, колокольчика-рапунцель. Муравейники опустели: короткая продолжительность солнечного дня убедила жителей спуститься в подземный дворец на зимовку.
Ни листа, ни травинки в опустевшей берёзовой роще: между тёмной землёй и бледным небом струи белых стволов, островки вечно зелёных сосен и черноватых лиственниц.
На степном склоне, на беглый взгляд, только злаки усохшие. Но между Чёртовым пальцем и первым утёсом, на солнцепёке, как ни в чём не бывало, среди высоких злаков белеют махровые корзинки скабиозы оттенка сгущённого молока! Наверное, сладкие?! Скабиоза — прекрасный медонос, и летом на ней кто только не угощается: пчёлы, шмели, бабочки и другие насекомые. Скабиоза удивительно устойчива к ночным заморозкам и до последнего часа не теряет свежести венчиков.
Качим скальный отцвёл и следом экзотично преобразился. Теперь он совсем не похож на растение: кажется, что среди сухих трав кто-то раскидал спутанные мотки полупрозрачной восковатой «проволоки», закруглённой, причудливо изогнутой, ломкой.
Китагавия байкальская продолжает упрямо гнать тёмно-изумрудные жёсткие листья из пожелтевших розеток. По склону встречается сероватая зелень остролодочника.
Поднимаясь к первому утёсу, я уже не рассчитывала встретить мелкую живность, однако подловила боковым зрением медленно движущийся по камню пятачок пространства с сероватой бусиной в центре — косиножка! По-научному — сенокосец — паукообразное членистоногое, напоминающее паука, только у сенокосца одна пара глаз и совсем иное, чем у пауков, строение тела. Внимательный натуралист приметит, что у косиножки головогрудь не отделена от брюшка «шейкой-стебельком», как у пауков. Лапки сенокосца устроены так удобно, что он может обхватывать ими, как ручками, травинки и различные шероховатости. Потому в тёплое время он проворно передвигается среди трав и по камням. Так вот, добралась косиножка до трещинки в скале, присыпанной камушками, укрытой выцветшей травой, и ...исчезла — ушла на зимнюю квартиру.
Небо сегодня — прозрачно голубая бледность, лишь самолёты рисуют белые рыхлые хвосты, скоро исчезающие: видимо там, на высоте, сильный ветер.
Поднимаюсь ко второму утёсу. Из непривычно прозрачного леса (недавно шумел листвой, золотился!) слышен стук дятла, щебет синиц. Сквозь частокол сосновых и берёзовых стволов виден Енисей — серая гладь спокойного русла под грандиозным обрывом Среднесибирского плоскогорья.
Поднялась на второй утёс: на скалы кто-то из туристов насыпал кучками семечки подсолнуха, и поползни весело взялись растаскивают угощение. Хватают по две семечки в клювик, летят к берёзам и ну шебуршить берестяные «карманы», пакуя в них запасы! Большие синицы деловито пересвистываются, тоже семечки приберегают, жаль, больше одного зёрнышка им схватить не удаётся — клювы короткие.
Доносится песенка свиристелей. А вот и сами хохлушки! Всё та же стайка, неделю назад мною здесь встреченная. С журчащими трелями розовато-серые птицы лавируют над степью, скалами и лесом, ловят «озимую» живность. Если приглядеться, то на фоне хребтов, потонувших в густой тени, можно увидеть многих неспешно летающих насекомых. Ветра нет — нечему сдувать полусонных эльфов и мошек.
Над плоской скальной площадкой проснувшаяся для второго цветения юнгия высотой с ладонь за неделю успела отцвести и завязать плоды — пушатся «одуванчиками» крошечные головки, догорают жёлтые завязи. Отсюда, когда солнце ушло за хребет, на противоположном гребне виден снег, выпавший в дни похолодания, в густой тени он уже не растает. Там наступила зима. Полки далёких тёмных монолитов Первого и Второго столбов заметно забелены снегом.
Лиственницы облетели почти поголовно: глина и мхи устланы бежевыми иглами. Лишь заходящее солнце золотит тонкие ветки, стволы берёз, и кажется, будто по ним прошлась широкая кисть с густо стекающей краской заката. Из-за переднего плана чёрных листвениц и тускло-зелёных сосен проглядывают райские светящиеся кущи — осенние миражи.
27.10.2018
*Свиристели отдыхают на вершине лиственницы после охоты в воздухе за насекомыми.
Автор иллюстрации Ольга Немежикова