Елена Анатольевна Прудникова ввела в исторический оборот понятие танки-шоу. Но, к сожалению, по моему мнению, она не смогла в свой книге «1953 год роковой год в советской истории» до конца раскрыть глубину смысла производившего тогда. Попробуем восполнить ею упущенное, исходя из элементарной логики и личных впечатлений (см. 1953-й год. (http://www.proza.ru/2018/10/18/278)
Так почему-то все до сих пор молчат о таких деталях событий 26-го июня 1953-го года, как задержание большой группы офицеров Министерства Государственной Безопасности. Что это было? Впоследствии я был знаком с семьей одного из этих задержанных, который был в звании полковника МГБ. Со слов его дочери, все задержанные были завезены в здание Московского Военного округа в Замоскворечье. Там, кто-то всех задержанных переписал, сверил с каким-то списком, и большую часть, через какое-то время, распустил по домам. Многие из этих задержанных впоследствии были уволены из МГБ и направлены на работу в милицию.
Большой интерес представляет вопрос – кто командовал всем этим «парадом»?
Читая воспоминания прямых участников событий, поражаешься несвойственной маршалу Жукову скромности, и откровенному самопиару генерала Москаленко. Тот самый Москаленко, которого многие фронтовики называли «истребителем пехоты, танков и артиллерии», так как он постоянно, на протяжении всей войны безжалостно бросал в лобовые атаки целые батальоны, а то и полки. Тот самый, который является основным виновником катастрофы под Миллеровом. Тот самый, которого сам Жуков, в первые минуты наступления в Житомирско-Бердичевской операции, отстранил от командования армией и собрался отдать под суд. Этот приказ на Москаленко был отменен лишь по личной просьбе Хрущева. И надо же, по воспоминаниям этого «горе-героя», 26-го июня он лично командовал всеми участниками действа, включая маршала Жукова.
Обращает внимание тот факт, что на ввод войск в Москву отсутствуют кой либо письменный приказ. Все приказы отдавались устно. Так кто же эти приказы мог отдавать?
Для командиров Кантемировской и Таманской дивизий введенных в Москву, прошедших огонь Великой Отечественной войны, понимавших разницу между устным и письменным приказами, Хрущев и Булганин, основных выгодополучателей произошедшего, были никто. Какие-то бывшие члены Военных советов различных фронтов. Для этих командиров их устные приказы были простыми сотрясениями воздуха. В стране в тот момент был лишь один человек, чьи устные приказы могли выполняться беспрекословно – маршал Жуков.
Здесь необходимо заметить, что генерал Москаленко на тот момент был командующим ПВО Московского военного округа, и у него прямым начальником был командующий Московским военным округом генерал Артемьев. Тот самый Артемьев, который в начале войны, по личному распоряжению Сталина, стал командующим этим округом. Поднять по тревоге две элитных дивизий, входящих в Московский округ, минуя Артемьева, и даже через его голову, мог только министр обороны Булганин. Но, от него, повторяю, нужен был только письменный приказ. Вот такая ситуация. Так что командовал «парадом» очевидно лично первый заместитель министра обороны маршал Жуков.
С другой стороны, если посмотреть на сей «парад» как на военную операцию, то ее участникам предстояло, прежде всего, занять все жизненно важные для столицы узлы. Вспомним ленинские – почта, телеграф, вокзалы и прочее.
Затем, снять с поста командующего Московским Военным округом сталинского генерала Артемьева и заменить его на своего, которым, как известно, стал Москаленко.
Третье, под лозунгом «за мертвого никто бунтовать не будет», необходимо было уничтожить, а не задержать, возможного руководителя сопротивления Первого заместителя Председателя Совета министров СССР и, одновременно, министра внутренних дел СССР Лаврентия Павловича Берия.
Четвертое. Обезвредить «осиное гнездо» возможного сопротивления – здание МГБ на Лубянке.
Пятое. Взять под охрану Кремль с заменой хотя бы части прежней охраны.
Шестое. Не будем забывать, что невдалеке от Москвы по Горьковскому шоссе стояла целая элитная дивизия имени Дзержинского, шефом которой был бывший ее командир генерал Артемьев, непосредственно подчиняющаяся Берии. Значит, необходимо было выставить против нее существенный заслон.
Все шесть поставленных задач были выполнены.
Разработка подобной операции не под силу Москаленко и Батицкому, которые во время войны командовали лишь армией и корпусом. Здесь чувствуется рука человека принимавшего участие в разработке важнейших сражений в годы Великой Отечественной войны, человека фронтового мышления, способного быстро оценить обстановку и принять необходимое решение. То есть, опять-таки, мы приходим к маршалу «победы» Жукову.
Ради чего Жуков пошел на сей «подвиг»? Что подвигло его на это?
Ну, уж не за «красивые глазки» Никиты Сергеевича и Николая Александровича, этих, как он считал болтунов-политработников, которых попросту презирал.
Санкционирование ареста бывшего министра МГБ Игнатьева, которое собирался добиться Берия 26-го июня, угрожало, прежде всего, самому Жукову.
Действительно. В руках госбезопасности к этому времени побывало более сотни генералов. Среди них значительная часть хорошие знакомцы маршала. Назовем лишь некоторых из них.
Прежде всего, близкие друзья-подельники Георгия Константиновича генералы Крюков и Телегин, прославившиеся повальным мародерством в Германии. Оба за это получили длительные сроки и сидели в тюрьмах. В руках опытных следователей они могли многое еще чего рассказать о нашем маршале помимо участия в грабежах. Отметим, что еще оставался на посту заместителя министра МВД, близкий друг и подельник маршала, генерал Серов, пока еще чудом уцелевший в ходе «трофейного дела». Уж он бы смог бы дополнить портрет Жукова соответствующими красками. Были арестованы и уже расстреляны генералы Гордов и Рыбальченко, растрепавшие под водочку планы близкой к Жукову генеральской «мафии».
Но это так, как говориться, семечки. Дела пострашнее открывались после ареста генерала Понеделина, в начале войны командовавшего 12-й армией Киевского Особого военного округа, и генерала Кириллова командовавшего в той же армии 13-м стрелковым корпусом. Оба генерала оказались виновными в «подставе» вверенных им войск под разгром, намеренной сдачи в плен, подобно известному генералу Трухину, перебежавшего к немцам вместе со штабными документами. Были арестованы и расстреляны генералы Артеменко, Крупенников, Белешев, Привалов, осужден на длительный срок генерал Самохин. Оказавшись в плену, например, Понеделин и Кириллов сфотографировались с немецкими офицерами, и эти фотографии, с соответствующим текстом, распространялись немецкой пропагандой в качестве листовок. Кстати оба указанных военных были назначены на свои посты самим Жуковым, в бытность свою командующим Киевским ВО, при прямом соучастии в этом деле Первого секретаря компартии Украины Хрущева.
За годы Великой Отечественной войны в немецком плену оказались 83 генерала Красной Армии. Из них 26 человек были немцами расстреляны, убиты лагерной охраной или умерли от болезней. Остальные после окончания войны были депортированы в Советский Союз. После депортации 32 человека были репрессированы: 7 повешены по делу Власова, 17 расстреляны на основании приказа Ставки № 270 от 16 августа 1941 г. и 8 генералов приговорены к различным срокам заключения. Оставшихся 25 человек после полугодовой проверки органами госбезопасности были оправданы. Им вернули звания, правительственные награды и прочее.
Будем смотреть правде в глаза, что грань между слабохарактерностью, трусостью и предательством очень тонкая, одно оброненное слово. Тем более, не является таким уж большим секретом, что первые полтора года войны значительная часть командного состава Красной армии была поражена комплексом неверия в победу над германским вермахтом. Даже после Сталинграда до Курской битвы, включительно, этот комплекс не был развеян. Да и заговор Тухачевского мог отозваться. Кое-кто из уцелевших его участников мог, притаившись, ждать своего часа.
Все указанные выше лица на допросах в МГБ уже многое видимо рассказали о начале войны. Недаром лично Сталиным была создана специальная комиссия возглавляемая генерал-полковником Покровским, начальником военно-исторического Управления Генерального Штаба. Она заканчивала обобщение опросов генералов, служивших в армии в западных округах в момент начала войны. Им, генералом Покровским, были заданы пять вопросов:
1. Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?
2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?
3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня…?
4. Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?
5. Насколько штабы были готовы к управлению войсками и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны?
Первые ответы датированы еще 1947-м годом, последние 18-м июнем 1953-го года.
Суть вопросов в выяснении – кто и когда отдавал те или иные приказы о введении войск в боевую готовность, кто и как контролировал их выполнение.
В 1989-ом году в Военно-историческом журнале были опубликованы ответы на первые два вопроса. Публикация ответов на три остальных была прекращена. Почему? Генерал Епишев, будучи начальником Политического Управления Советской Армии, заявил:
«Кому нужна ваша правда, если она мешает жить!»
Но даже из опубликованного выясняется, что никакого плана прикрытия границы в начале войны до руководства округов доведено не было. Хотя такой план, подписанный маршалом Шапошниковым и Сталиным существовал. Как указывает в своих работах историк Мартиросян, этот план откровенно саботировался Генштабом, во главе которого стоял ни кто нибудь, а сам Георгий Константинович Жуков.
Так что арест Берией бывшего Министра МГБ Игнатьева, ставленника Хрущева и Булганина, мог для ряда больших чинов поставить жирную точку в их служебной карьере. Следствие по их делам наверняка могло привести и к самому духовному вдохновителю жуковского военного путча Никите Сергеевичу, как главе «киевской» военной «мафии» засевшей в предвоенном Генштабе. На наличие этой группы указал в своих воспоминаниях маршал Захаров. Впоследствии, в своих воспоминаниях сам Жуков приоткрывает неприглядную роль Хрущева в Харьковской операции 1942-го года. К моменту путча Берией уже был арестован генерал Огольцов, ответственный за охрану Сталина. Так что могли бы всплыть обстоятельства смерти вождя.
В заключении хотелось бы прояснить в свете выше сказанного, чем же конкретно занимались Москаленко и его пятерка, генералы Батицкий, Баксов, полковники Зуб, Юферов, и т.д. в день 26-го июня 1953-го года. Хотя бы гипотетически.
Москаленко был занят перехватом власти в руководстве Московского Военного Округа. Батицкий, судя по его бахвальству в личном убийстве Берии, руководил акцией на улице Качалова, где находился дом самого Берии. Баксов же был занят заменой охраны Кремля. Жуков же просто сидел у себя в кабинете и привычно руководил сим процессом по телефону. Серьезные люди, которые занимались серьезным делом.
Хрущев же лишь слегка ознакомленный от того же Булганина о проводимой операции, занимал тем временем членов Политбюро россказнями о происках «лубянского» маршала. Но, когда основная часть жуковской задумки уже подходила к концу, и труп Берии, завернутый в ковер, был руководству страны продемонстрирован, Никита Сергеевич, этак прозрачно намекнул Георгию Константиновичу, что совершенное им есть преступление, предусмотренное Уголовным Кодексом. Ему светит расстрельная стенка, как и его предшественникам Тухачевскому и прочим. Ну, уж ладно. Что произошло, не вернешь. Но петь будем, как он Хрущев скажет. Отсюда и такая скромность Жукова.
Так родился новый глава СССР.