-Мама, я завтра еду в город,- сказала семнадцатилетняя дочь Нине Ивановне.
-Это зачем?
-Обувь купить, лето на носу, а у меня босоножек нет.
-А деньги где взять на твои босоножки?
-Папа уже дал.
-А он где взял?
-Получку получил!
-Получил и молчит! Вот я ему задам перцу! Почему мне не отдал, не отчитался передо мной.
-Он собирался, но ведь ты поздно с работы пришла, он не дождался, уснул.
-Но ты с дискотеки еще позже пришла.
-Я на танцы уходила, когда он с работы пришел.
-И надоумила его, чтобы тебе, любимице своей, он дал денег на босоножки.
-Я просто сказала ему, что на дискотеке я выгляжу хуже всех.
-Хуже всех?
-Ну, не хуже, но я ему так сказала.
-Обманула, значит.
-Обманула.
-Обманывать нехорошо, дочка, стыдно.
Катюша потупила глаза, тяжело вздохнула. Она всем своим видом давала понять своей маме, что раскаивается в своем поступке, что больше так делать никогда не будет.
-Вот я у вас, значит, какая. У меня денег попросить было нельзя, а у отца - можно. А ему легко быть добрым за моей спиной. Вся ответственность за семью на моих плечах. А он деньги отдает с получки все до копейки, а сам устраняется. Как я их потрачу, куда - это его не волнует. Первый раз он меня обошел. Нет, вы вместе меня обошли. Ладно уж, не мучайся! Последышек ты мой маленький. Старшим бы я не простила такой вольности, а тебе прощаю. Одну я тебя не отпущу, сама с тобой поеду, а то знаешь какое время сейчас? Проходимцев – пруд пруди!
-Ну, мама! – застонала Катя.
-Не понукай, не запрягала. Поеду и точка. Завтра я выходная, вот и отправимся вместе за покупками. И автобус рейсовый завтра идет. Он по вторникам, пятницам и воскресениям ходит, а завтра вторник. Встанем с утра пораньше и поедем. Во вторник народу немного ездит, сядем удобненько, и не заметим, как приедем. Тут и езды–то до города чуть больше часа.
-А ты меня не оконфузишь, как в прошлый раз?
-Я? Никогда! Да и в прошлый раз я ничего такого не сделала.
-Ладно, не будем вспоминать, уже пережито и забыто.
Замечание дочери не понравилось Нине Ивановне.
-Помешала! Вы посмотрите на неё, люди добрые! Ей уже родная мать не так стоит, не так глядит, не так речи говорит.
-Так, все так, мама. Поедем вместе, - громко сказала Катюша, а отвернувшись тихонько пробормотала, - как-нибудь стерплю.
На следующий день Катя вместе с мамой рано утром отправились на автобусную остановку.
-Здравствуйте, здравствуйте, люди добрые! – поклонилась Нина Ивановна всем, кто собрался здесь в этот ранний час. - Вот с дочерью в город за новыми босоножками отправляемся. Купим наилучшие. Нам для дочери ничего не жалко! Она у нас умница! Не в каждую семью Господь таких детей посылает! Для неё ничего не жалко!
Люди на остановке покивали Нине Ивановне, некоторые не ответили и улыбнулись иронически, но Нина Ивановна никак на их улыбки не отреагировала. Пусть себе улыбаются, а здоровья пожелать односельчанам – дело хорошее. Катерина отошла от матери подальше и сделала вид, что никакого отношения к ней она не имеет. В автобусе мамаша сразу плюхнулась на свободное место и всей своей массой привалила к стенке маленького, худенького молоденького мужичка, который исчез из поля зрения пассажиров на некоторое время. Только через несколько минут робко показалась его голова на тоненькой шее из-за могучего плеча Нины Ивановны. Он трагически сморщился, но не проронил ни звука.
-Здоров, сваха! – через весь автобус закричала Нина Ивановна, увидев на переднем сидении мать жены младшего сына, - давно у ребятишек была?
Сваха вопить на весь автобус не стала, а только покивала, одним кивком приветствуя родственницу, вторым кивком давая понять, что у ребятишек была недавно и у них все в порядке.
-Ну, хорошо! – удовлетворенно сказала Нина Ивановна, и прекратила разговор к великому облегчению и свахи и Катюши. Некоторое время ехали молча, но потом Нина Ивановна обратила внимание на другую знакомую, которая сидела справа от неё через проход, и поэтому не была замечена сразу.
-Баба Лена, и ты в город собралась? Нет? В соседнее село к дочери? Привет ей передавай! А у тебя как дела? Что нового? Помидоры высадила? И я – нет. Рано еще. Я никогда не тороплюсь. Я помню, лет пять назад я поторопилась, так их морозом прихватило. Почти все пропали. Столько трудов прахом ушло. С тех пор я никогда не тороплюсь высаживать рассаду рано, пусть лучше в рассаднике подольше порастет, ничего, не вытянется, а если вытянется, я сразу к колышкам привяжу, я числа седьмого – восьмого буду высаживать.
Баба Лена не услышала ничего из того, что говорила ей Нина Ивановна, потому что гудел мотор автобуса, да еще и потому, что старушке уже шел восьмой десяток и была она на ухо туговата, но на все речи, обращенные к ней, она кивала головой, горестно вздыхала невпопад, пучила глаза, и вдруг, ни к селу ни к городу, тоненько захихикала. Нина Ивановна, после этого хихиканья, с некоторым недоумением прекратила свой громкий разговор с милой старушкой и примолкла.
-А кто это тут рядом со мной? – вдруг спохватилась она, - это ты, Гриша? – наконец, обратила она внимание на соседа, который смирно сидел у стеночки, и почти не подавал признаков активной жизни. - Что-то я тебя прижала чуток. Погоди, вот я пододвинусь немного.
Нина Ивановна качнулась из стороны в сторону своим грузным телом, и не только не облегчила Гришино положение, но и ухудшила его. Но своими движениями она осталась довольна.
-Вот теперь тебе получше будет! Куда направляешься?
Гриша ей ответил что-то негромко, Нина Ивановна тоже понизила голос, они с Гришей о чем-то зашептались.
-Смелее, Гриша! Ты не последний парень на деревне! – громко сказала Нина Ивановна, - о, посмотрите, мы уже приехали.- Действуй по нашему плану! Ты меня понял?
Гриша кивнул. Город встретил приехавших своим шумом и суетой. Автовокзал стоял на бойком месте, почти рядом был рынок, поэтому пестрая людская толпа здесь никогда не редела.
-Мама, пойдем в магазин «Монарх». В нем такая обувь классная!
Обувь в магазине была очень хорошая, а цены – еще лучше.
-Как вы – молодые неправильно к жизни относитесь! Нужно изнутри себя украшать, всматриваться в эту жизнь, узнавать о ней побольше, искать свое место в ней, а вы все думаете о том, как вы выглядите. Мне, например, все равно во что одеться, да хоть коровье седло на меня наденьте, и я пойду и не усмехнусь. На что мне наряжаться? Муж любит, дети тоже неплохо относятся, внуки – обожают. На выход одежда есть, пусть и не очень модная, зато добротная. Я лучше на тебя денежки потрачу или на внучат, на худой конец лучше мужа бутылочкой порадую! Пойдем, доченька отсюда без печали, твои туфельки ждут тебя в другом месте!
-А в прошлом году все дешевле было,- грустно сказала Катюша.
-Так-то – в прошлом, цены на месте не стоят, они даже не бегут, они мчатся вприпрыжку, за ними не угонишься. Нет тут для нас ничего подходящего! – громко объявила она на весь магазин.
Они вышли из элитного магазина и совсем уже направились в сторону рынка, но Нина Ивановна вдруг резко остановилась.
-Погоди чуть–чуть, видишь вывеска на магазине - «Ткани». Давай зайдем, я на халатик себе чего–нибудь посмотрю. Магазин-то ориентацию поменял, раньше в нем рыбу продавали, да такое разнообразие было!
-Мама, ты хоть знаешь значение слов «поменять ориентацию» или нет?
-Знаю. Это - когда идешь-идешь в одну сторону, потом вдруг останавливаешься, круто поворачиваешься и идешь в противоположную, а ты как понимаешь эти слова?
-Примерно также, как и ты.
-Вот и хорошо, что мы одинаково все понимаем, но твой намек я поняла. Наслушалась, начиталась газетенок разных. И почему у вас обыкновенные слова приобретают какой-то другой смысл?
-У кого это «у вас»? – обиделась Катюшка.
-У молодых, у кого же еще? Ладно, не будем спорить, мне тебя трудно понять, со старшими легче было, потому что я еще молодость свою не забыла с их появлением на свет, а вот с тобой забывать стала. Нехорошо это. Помнишь, передача была, «Моя семья» называлась?
-Она и сейчас идет!
-Может быть, и идет, но такая неинтересная стала, нежизненная какая-то. Так в ней однажды девушка выступала, жаловалась на своих родителей, на всю страну говорила, что плохо со старыми родителями жить, они не понимают молодых, они, например, ее молодого человека покормить отказываются, сарделек им жалко для него! Смотрела я на эту девицу-красавицу и думала: ведь они пенсионеры оба, на пенсию живут, дочурку в институте учат, может быть, из последних сил тянутся! А она с таким негодованием о них говорит! Ах, не модно одевают, ах, не модно выглядят, ах, молодому человеку сардельку не дали!! Бывают же такие плохие дети, какое несчастье! Так может быть и мы с отцом плоховаты для тебя? Так скажи откровенно, что старики-родители тебя не понимают! Мы на цыпочки встанем, как говорится, и дотянемся до тебя. Я понимаю, что мы не современные!
-Тоже мне, нашлись старики, да вы у меня лучше некоторых молодых смотритесь,- пошутила Катюша и совсем другим тоном добавила,- мама, мы в магазин зайдем сейчас, так ты веди там себя поприличней.
-Это как?
-Руками не размахивай, продавцов «красульками» не называй, они не телята фермерские, и разговаривай не так громко, как ты привыкла.
-А то что?
-А то мне немного неловко за тебя будет.
-Вот она, пропасть–то между нами и обозначена. Хорошо, инструкции приняла к сведению, буду тише воды, ниже травы, никак тебя не подведу, - и добавила грустно, - а говоришь, что мы с отцом еще хоть куда! А видишь, ты нас стесняешься.
-Я не стесняюсь, я воспитываю тебя, хочу, чтобы ты более культурной стала.
-Так ты хочешь сказать, что я - не культурная, а какая же я тогда? Деревенская? Да! Я родилась и выросла в деревне и всю жизнь работаю в животноводстве. Телят выращиваю. Привыкла громко разговаривать на телятнике. Ну и что? Меня трудно переделать. Уж, какая есть! Но слово дала и постараюсь его сдержать. Буду вести себя тихо.
Как только они с дочерью вошли в магазин, Нина Ивановна стала нарушать данное слово с первой минутки.
-Вот это да!
Обилие тканей поражало воображение.
-Какой огромный выбор! - сказала Катя, - я даже названия тканей не все знаю.
-Так они подписаны, погляди! А названия какие! «Мелодия», «Ветерок», «Космос». Погоди, а ни ситца, ни сатина, ни бязи не видно!
-Мама, этот магазин для состоятельных людей.
-Опять двадцать пять! Ну, и написали бы на вывеске в скобочках, что с худым кошельком здесь делать нечего. Или лучше прямо на вывесках знак такой рисовали: тощий кошелек, перечеркнутый крест на крест. Всем бы тогда и было понятно, что бедным покупателям в магазине делать нечего. Погоди, я у продавца спрошу, может, где в сторонке у них есть недорогие ткани?
Катя не успела мать остановить, Нина Ивановна уже шагнула к прилавку и остановилась, как вкопанная. За прилавком стояла высокомерная дама примерно одних лет с Ниной Ивановной, но как она выглядела! На голове у нее красовался пышный парик сиреневого цвета, косметика на лице напоминала боевую раскраску индейцев. Брючный костюм из ткани сверхмодной расцветки прекрасно шел и к ее сиреневым волосам и к ее светлым глазам, не шел он только к ее годам, но это женщину ничуть не волновало. Продавщица окинула Нину Ивановну равнодушным взглядом и не обратила на покупательницу никакого внимания, без зазрения совести она, с очень важным видом, в небольшом зеркальце рассматривала свое лицо с таким напряженным вниманием, что со стороны казалось: женщина видит себя впервые. Нина Ивановна не удержалась от шутливого замечания.
-Что? Не узнаешь сама себя? Домалевалась?
У бедной продавщицы округлились глаза, но она онемела от возмущения и не нашла слов, чтобы ответить достойно на выпад покупательницы. Похватав ртом воздух, она застыла как изваяние, а Нина Ивановна, не дав ей опомниться, стала задавать вопросы.
-У Вас «Бязь» в продаже есть?
Продавщица все также немо покачала головой отрицательно.
-А ситец?
Ответ был таким же.
-А сатин?
Опять отрицательное покачивание головой.
-А трусиковая резинка?
-К-к-к-кая? – наконец прорезался голос у бедной продавщицы.
-Трусиковая. Ну, та, что в трусики вставляется, если старая вытянется.
-Впервые слышу такое слово, обычно ее тонкой называют, - презрительно фыркнув, сказала продавщица, - нет и тонкой резинки.
-Полный магазин товаров, а что человеку нужно – не найдешь! Пойдем, Катя, отсюда, здесь ничего нужного нет!
Нина Ивановна решительно развернулась и направилась к выходу, Катюша поспешила за ней. Когда они вышли на улицу, девушка вдруг громко рассмеялась.
-Ты хорошо слышишь, мама?
-Да что ты? Ты же знаешь, что в нашем роду многие с годами на ухо туговатыми становятся!
-Значит, ты не слышала, что тебе вслед продавщица сказала?
-Нет, не слышала. А что она сказала?
-Несколько неприличных слов.
-Да!? Надо же! А с виду такая интеллигентная женщина, а какие слова знает. Сейчас я вернусь и дальше с ней побеседую. Я ей покажу, как обижать рабочего человека! Да у меня старший сын - кандидат наук и в профессора скоро выйдет. Я не хуже её. Учиться не за кем было! Ишь ты, куда бы деться от важности такой!
Нина Ивановна рванулась было в сторону магазина, но Катя остановила ее.
-Не реагируй ты так болезненно на выпады всяких недалеких людей, Бог ей судья!
-Ничего обидного я ей не сказала.
-Так уж и ничего?
-Ничего, вот тебе крест!
-Ладно, я тебе верю! Пойдем на рынок?
-Пойдем! Постой, постой, а вот еще один новый магазин! Я в нем раньше никогда не была. Написано «Хозяйственный».
-Зачем тебе этот магазин?
-Ведра купить. Скотину поить совсем не из чего! Ведра все дырявые, текут чуть-чуть, а меня это, знаешь, как раздражает!
Мать и дочь вошли в магазин.
-Вот видишь, какие ведра замечательные! Как раз то, что нужно! А цена какая хорошая! В полтора раза меньше той, по которой их у нас в магазине продают!
Нина Ивановна достала из своей большой сумки, сшитой собственноручно из китайского мешка, кошелек и собралась сделать покупку.
-Мама, ты что, с ведрами на рынок пойдешь?
-Да. А что тут такого?
-Давай мы их лучше на обратном пути купим!
-Мне лишний шаг дорог! Ножки мои уже мне так не служат, как в молодости, ты как хочешь, а ведра я сейчас куплю, они не тяжелые, мне их носить легко будет.
-Но ты же будешь всем на рынке мешать, заторы создавать со своими ведрами.
-Обтекут, - рассмеялась мать.
-Делай, как хочешь, - с неохотой согласилась Катя.
Из магазина Нина Ивановна вышла с двумя огромными оцинкованными ведрами в руках и пошла со своей ношей с таким гордым видом, как будто в руках она несла не ведра, а какой-то царский подарок. Вскоре путешественницы пришли на рынок. Был будний день, а здесь было полно народу. Туда и сюда сновали покупатели вдоль торговых рядов, на прилавках валом навален был самый разнообразный товар. Можно было купить все, что душа пожелает: одежду, обувь, игрушку для ребенка, картинку на стеночку, краску, кисти, валики для краски, часы, ковры, розетки, отвертки, шторы, ткань, светильники и даже бинокль. Ориентироваться в этом изобилии было очень трудно, чтобы найти нужный покупателю товар, рынок нужно было буквально «прочесывать». Этим и занялись Катюша с мамой.
-Посторонись! – покрикивала Нина Ивановна, пробираясь сквозь толпу со своей ношей. Она поставила ведро в ведро и уменьшила вдвое объем своей покупки, но все равно её ноша мешала толпе благополучно «обтекать» Нину Ивановну, которая и сама-то была тоже некоторой преградой на пути рыночных покупателей. То и дело за ведро цеплялись сумки и пакеты с покупками, и граждане с тихими ругательствами отделывались от этих сцеплений, бросая красноречивые взгляды на Нину Ивановну, но до нее ничего не доходило, она была безмятежной, и всем прицепившимся к ней так мило улыбалась, что страдальцы невольно меняли гнев на милость.
-Посторонись, честной народ! – покрикивала Нина Ивановна радостно, и народ сторонился с неохотой, но безропотно.
После долгого хождения по рядам вышли, наконец, к тому месту, где продавалась обувь.
-Вот посмотри, Катя, какие босоножки хорошенькие!
-Нет, мне не нравятся такие!
-Почему?
-Не нравятся, и все! Они вышли из моды!
-А какие тебе нужны?
-С открытой пяточкой и с модным носочком – вытянутым и «обрубленным».
-Не пойдут тебе такие босоножки! У тебя размер большой, а ступня узенькая, ножка будет казаться еще больше, чем есть на самом деле.
-Все равно я буду искать такую обувь, которую я хочу носить, а не ты, которая мне будет нравиться, а не тебе!
-Хорошо! Но давай на обратном пути зайдем в спортивный магазин и купим лыжные палки!
- Это зачем?
-Затем, что такая обувь будет смотреться на ногах твоих, как лыжи!
-Все равно я тебя не послушаюсь, а сделаю так, как мне нужно.
-Ладно, - вздохнув, сказала мать, - поступай, как знаешь, а я помолчу.
Она отошла от дочери и издалека следила за ней, терпеливо наблюдая, как та, с капризным выражением лица, мерила одну пару обуви за другой. Ничего ей не нравилось, и продавец–китаец уже потерял всякую надежду на то, что разборчивая покупательница сделает покупку, но отчаянно суетился, бегал по рядам сам и приносил то одну, то другую пару обуви и, заглядывая девушке в лицо, подобострастно.
- Тебе какой надо? Этот надо? Не надо? А какой надо? Друга, десево надо? Друга, десево отдам. Ты такая класивая.
Катюша добросовестно примеряла все, что предлагал ей продавец, и отрицательно качала головой. Китаец делал удивленное лицо и бегал все дальше и дальше по ряду с выставленной на продажу обувью и приносил очередную пару обуви. Нина Ивановна с каждой новой примеркой тоже становилась все печальнее и печальнее. Ей стало скучно. Вдруг она обратила внимание на милую сценку. Прямо возле прилавка, на низеньком стульчике сидел русский продавец, серьезный, немолодой, полноватый мужчина. Он учил молодого китайца русскому языку. Китаец был до того худеньким и маленьким и жалобным на вид, беззащитным, что вызывал человеческое сострадание.
- Штаны! Рубаха! Шапка!
Раздельно и четко проговаривая слова, говорил мужчина и показывал на одежду китайца. Тот терпеливо повторял слова.
-Та–ны! Лю–ба-ха! Ша–пи-ки!
-Неправильно учишь! Какие штаны? Брюки! Брюки! Нужно говорить!
-Проходи стороной, сами разберемся!
- Молодец, что учишь, только правильно учить нужно!
Нина Ивановна порылась в сумке, достала пакет с пирожками и протянула китайцу.
Тот посмотрел на женщину с удивлением.
-На, поешь, а то худенький ты какой! Смотреть жалко!
-Си-па-си-бо! - сказал китаец и заулыбался.
-На здоровье!
Молодой продавец взял с прилавка симпатичную расписную кружку и подал Нине Ивановне.
- Подалок!
Нина Ивановна сделала протестующее движение, но потом поняла, что отказываться нельзя. Она приняла подарок с улыбкой. Пока она кормила китайца домашними пирожками, дочь пропала куда-то. Нина Ивановна растерялась, но тут же нашла глазами свою семнадцатилетнюю голубоглазую красавицу и увидела, что выражение лица Катюши изменилось: она засияла, засветилась вся каким-то внутренним радостным светом. И в ту же минуту засияло и засветилось лицо матери, которая полностью разделила с дочерью ее радость, а китаец засветился и засиял, как медный пятак, понимая, что он угодил покупательнице, нашел ей нужную пару обуви, которую девушка сейчас купит. Босоножки были чудесными: именно такими, о которых и мечтала Катя. Они были черными, блестящими, пяточка была открыта, носочек закрыт, каблучок был устойчивым. И носочек у туфелек, и каблучок были необычной очень модной формы.
- Твоя бери? – робко спросил продавец.
- Примерить нужно, - сказала подошедшая Нина Ивановна.
Продавец принес картонку, положил ее прямо на землю и помог Катюше с примеркой.
- Ура! – закричала обрадовано девушка, - подошли, прямо, как на заказ сделаны именно для меня.
- Сколько ты за них просишь? – спросила продавца Нина Ивановна.
Продавец заломил такую цену, что и сам удивился своему размаху.
- О! – сказал он и вытаращил глаза.
- А! – сказала Нина Ивановна, - и сам себе не веришь, что такие деньги могут тебе заплатить! И не заплатим!
Нина Ивановна назвала цену вдвое меньше первоначальной. Китаец стал грустным – грустным, он понял, что с девочкой он бы еще сторговался, а вот с этой женщиной сторговаться будет трудно. Теперь Катя стояла в отдалении и наблюдала за тем, как мама яростно торгуется с продавцом.
- Мале, мале, - кричал продавец, - невыгодно, - чисто выговаривал он трудное слово.
- Врешь! – уже кричала Нина Ивановна, - все тебе выгодно, а зачем бы ты сюда ездил?
Продавец забрал босоножки из рук покупательницы и сердито отвернулся.
- Ну, и носи их сам, пойдем, доченька!
И рассерженная женщина двинулась прочь от продавца. Он с минуту растерянно смотрел ей вслед, а потом бросился догонять.
- Зеньсина! Зеньсина! Постой! Твоя последняя цена какая?
Нина Ивановна назвала.
- Мозно, бери.
- Спасибо, дорогой! Есть же и среди Вас добрые люди! Пусть за доброту твою у тебя весь товар сегодня раскупят по хорошей цене! Еще раз спасибо!
Нина Ивановна с улыбкой поклонилась продавцу, и он в ответ заулыбался тоже и уже без сожаления произнес: «Ладно, один раз мозно, ничего, - и добавил восторженно - шибко хорошая зеньсина!»
- И ты шибко хороший человек!
Нина Ивановна посмотрела в свой кошелек, пересчитала в нем деньги и, вдруг, протянула удивленному продавцу денежную купюру.
- Премия! Больно уж товар хороший!
Китаец поднял деньги над головой и что-то прокричал на своем языке своим товарищам. И все китайцы, которые вели торговлю рядом с ним, заулыбались и закивали головами.
Катя не доверила матери нести покупку, и сама несла обувь в руках.
- Именно о таких босоножках я и мечтала!
- Я это поняла по твоему выражению лица! Давай пройдемся по рядам, теплый свитер тебе посмотрим, у нас еще немного денежек осталось. Ты иди по этому ряду, а я пойду по этому.
Подходящую вещь Нина Ивановна увидела почти сразу у второго по ходу продавца. Свитер был темный, с глухим воротником стоечкой, а по низу он был отделан легкой бахромой.
- Покажите мне этот свитер!
Молоденькая красивая китаянка даже не пошевелилась.
- Нет! Не покажу!
- Почему?
- Тебе мале будет!
- Да не мне, для дочери беру.
Но молодая продавщица не понимала ее, она смотрела на женщину с оттенком грустного сожаления.
- Мале, тебе мале будет.
- Вот заладила, как сорока на заборе!
Нина Ивановна разгорячилась, стала возмущаться и наседать на бедную продавщицу.
Тогда молодая и симпатичная китаянка позвала на помощь своих товарок, и к ней подошли сразу три женщины, которые выслушали свою подружку внимательно, потом повернулись к Нине Ивановне и стали посматривать то на свитер, то на женщину и закивали своими аккуратными черными головками.
- Мале, мале, мале будет!!
- Вот навязались! – в сердцах сказала Нина Ивановна, - да не мне нужно, не для себя я беру, для до–че-ри! – прокричала она последнее слово прямо в ухо непонимающей продавщицы, но и крик ее не прояснил туман языкового барьера, незримо стоявшего между ними.
- Мама! Ты что тут кричишь на весь рынок?
- Как хорошо, что ты уже подошла, я вот тебе свитерок присмотрела очень хороший, он в твоем вкусе, тебе подойдет, а они решили, что я его для себя покупаю и твердят мне все вместе хором, что мне мало будет! Я и сама вижу, что мало. Говорю им, что я не для себя покупку делаю, а они не понимают!
- Для нее хотел?
- Да! – сердито сказала Нина Ивановна.
Продавщица что-то сказала на своем языке своим подругам, они дружно рассмеялись, и разошлись по своим местам. Хозяйка товара приветливо улыбалась и продала свитер так дешево, что удивила и Катю, и Нину Ивановну.
- А тебе свитерок нравится?
- Да, очень!
- Мы еще из бюджета не вышли, денежки остались, давай зайдем в другой магазин «Ткани», может быть мы, все-таки купим бязи или бумазеи мне на халат. Вот вывеска нужного нам магазина, наверное, такой же, в каком мы были – дорогой.
- Зайдем, мама. Смелее!
Нина Ивановна зашла в магазин с некоторой робостью. Там действительно был богатейший выбор тканей, но рядом с отделом дорогих был небольшой отдел хлопчатобумажных и льняных тканей, и Нина Ивановна сразу выбрала себе нужную.
- Мне вот такой ткани на халат отмеряйте, пожалуйста!
- Два двадцать, - сказала продавщица.
Нина Ивановна вслух удивилась.
- Откуда Вы знаете, что мне на халат именно два двадцать нужно?
- А я и не знаю, что Вам два двадцать на халат нужно! – в свою очередь удивилась продавщица. - Я говорю, что ширина ткани два двадцать!
- Вот опять я опростоволосилась! А я так удивилась, подумала, что это у вас в магазине такое обслуживание. Посмотрите на покупателя и определите с одного взгляда, сколько ему ткани нужно на пошив.
- Мы советы, конечно, даем, но не с такой скоростью, - рассмеялась продавщица.
Нина Ивановна нашла в этом магазине все, что ей было нужно, и вышла из него радостная и довольная.
- Бывают же такие магазины! Выбор богатый, продавцы – вежливые, цены, как говорят в рекламе, доступные.
На автовокзал Нина Ивановна с Катей пришли задолго до отправления рейсового автобуса, не торопясь, приобрели билеты, вышли из здания, уютно устроились на скамеечке возле него. Ласково грело весеннее солнышко, веял легкий ветерок, повсюду кусты и деревья распускали свои первые ярко–зеленые листочки, на газонах пробивалась трава. Мир наполнялся новой жизнью.
- У меня вот тут пачка печенья и молоко есть. Перекусим
-Так ты, мама, вчера в дорогу пирожки пекла.
- Я их дома забыла.
Не говорить же дочери, что она подарила их китайскому пареньку, потому, что вид у него был очень жалобный. Отцу расскажет, а тот шутить станет. Лишнее это.
- Что же ты так?
-Да вот как-то так нескладно вышло!
Незадолго до отправления автобуса на автовокзал пришел Гриша и сразу же подошел к Нине Ивановне и стал ей быстрым шепотом что-то рассказывать. Она слушала внимательно, но так эмоционально реагировала на все Гришины речи, что иногда вскрикивала громко.
- Да что ты говоришь! Неужели? Клюнула на эту удочку? Подарки приняла? Я же говорила тебе, что в твоей истории самое главное дело было – найти подход к теще! Когда к тебе переезжает молодая жена? Как только поженитесь? А теща знает, что дочь уже внука под сердцем носит? Сюрприз для нее будет? Сказала, что мал золотник, да дорог? Она правильную тебе оценку дала. Молодец, Гриша! Как я рада за тебя!
В конце беседы Нина Ивановна растрогалась до такой степени, что даже прослезилась, а прослезившись, полезла к Грише целоваться, приподнимая его за отвороты куртки до нужной высоты.
- Я рада за тебя, очень рада!
- Мама! Да опусти ты его на землю!
Нина Ивановна отпустила бедного Гришу.
Объявили посадку на их рейс.
- Знаешь, Катя! У нас во дворе был скворечник, в котором жил скворец. На зиму он улетал за Амур, а зимой возвращался. Он звуки издавал такие странные! Я сегодня на рынке поняла, что скворец был китайский.
Нина Ивановна так устала от путешествий по городу, что в автобусе задремала. Только на въезде в село она открыла глаза.
- Что? Уже приехали? Хорошо в городе, а у нас простору больше. И чего это молодежь так город привлекает? Ты, наверное, тоже в город поедешь, как только школу закончишь. Стрельнешь, только мы тебя и видели!
- Конечно, поеду. Получу профессию - и назад. Я с вами буду жить. Я в семье младшая. Я вас не брошу.
Нина Ивановна посмотрела внимательно на свою дочь и облегченно вздохнула. Как будто услышала ответ на самый главный вопрос в её жизни!