Ещё из окна вагона она увидела родителей. Они жадно всматривались в проезжающие вагоны. Маше стало как-то не по себе, ведь все эти годы она редко писала им письма. А на свадьбу их даже не пригласила... а уж о внуке им тоже не сообщила.
Родители встретили её у вагона. Обнявшись, расцеловались и только потом увидели мальчика, державшегося за Машину юбку.
– Вот, познакомьтесь: Ваш внук Дмитрий!
Мать с отцом сначала опешили от неожиданного известия, но потом по очереди обняли и поцеловали внука… Первого своего внука!
Пока ехали до дому на стареньком отцовском «Москвиче», говорила в основном Маша. Она расспрашивала родителей о братьях, о новостях их провинциального городка.
Проезжая знакомые улочки, Мария почувствовала щемящую боль... Она так долго не была здесь, будто предала всё это, до боли родное, знакомое с детства...
Дома гостью ждали братья, родня и школьные друзья. В Забайкалье так уж принято и встречать и провожать... В общем, полный дом гостей, застолье, разговоры, песни под отцовскую гармошку на какое-то время вернули Марию в то далёкое, как сейчас оказалось, самое счастливое время... И как же она столько долгих восемь лет жила без всего этого?
Гости разошлись уже далеко за полночь. Сынишка мирно посапывал в кроватке, не обращая внимания на шум и гам.
Мать с дочерью убирали со стола. Мария чувствовала, что матери хочется её расспросить, поговорить... но она настолько устала, что обняв мать, тихонечко сказала:
– Завтра поговорим обо всём! Хорошо, мамочка?
Мать только согласно кивнула головой.
Но поговорить толком не удавалось: целый день шли гости: то одни, то другие. Наверное, пока все жители городка не повидали артистку, в доме затишья не наступало. Ну, вот наконец-то мать и дочь заперлись в комнате и говорили-говорили... Им было о чём поговорить...
Мария раньше не откровенничала с матерью, скрывая и переживая всё в себе, но когда сама стала матерью, то её мировоззрение поменялось коренным образом. Она откровенно рассказала маме обо всём, что с ней приключилось. Мать слушала молча, лишь прикладывая платок к глазам. Она не обижалась на единственную дочь, на её забвение... понимая, что той досталось пережить с мужем алкоголиком...
Несколько дней артистка погостила дома и засобиралась в обратную дорогу. Родители уговорили её оставить Димочку у них, пока она там, в Москве, устроится и встанет на ноги.
Так и порешили! Тем более, что артистке предстояла беспокойная, гастрольная жизнь с переездами, гостиницами, столовками...
Москва стала уже родным городом для сибирячки и то, что другим приезжим давалось с трудом, Марии – с лёгкостью. Перед красавицей с голубыми глазами-васильками, длинной русой косой, ямочками на щёчках и пухлыми губками-бантиком открывались все двери, в которые она стучалась!
В городскую филармонию её приняли с первого визита. Да и как не принять такое прелестное дарование? Она пела чистым, красивым голосом русские народные песни так, что не оставляла никого равнодушным. Сначала Мария пела в хоре, потом стала солисткой и давала целые сольные концерты на зависть своим коллегам по цеху.
После развода с мужем прошло года два.
Она его с тех пор и не видела ни разу, хотя долго заживала её душевная рана от первой любви... Но однажды в подземном переходе услышала знакомый голос.
Подойдя поближе увидела Максима. Но совсем не того Максима, которого любила, которого помнила. Перед ней стоял неряшливо одетый, постаревший мужчина и пел, аккомпанируя себе на гармошке. Марию тронула за душу песня, которую они когда-то вместе сочинили и пели... Бросив мелочь в лежащую перед Максимом коробку, повернулась и ушла.
– А он даже не узнал меня... – подумала женщина, – Или сделал вид, что не узнал...
Отныне, Мария старалась обходить это место, чтоб не встречаться с Максимом. Она чувствовала и себя виноватой в том, что он так быстро опустился на дно... что не смогла за него бороться...
Долго это мучило её и не давало покоя. Но что она могла сделать для него, если он сам ничего не хотел изменить в своей жизни?