Верите ли вы, что вчера, сегодня и завтра существуют одновременно? Лично я не верю, я это просто знаю, вернее, я теперь это знаю. И убедился в этом самым неожиданным образом и когда совсем не был к этому готов. Но, впрочем, все по порядку и, может быть, вы тоже в это поверите.
Позади остался долгий выбор, куда поехать в короткий сентябрьский отпуск, не мучаясь с получением визы и туда, где мы еще не были. Обратили внимание на Грузию и Армению, но хотелось, как ни странно, и просто в Питер. Конечно, интернет был изучен досконально, но сделать выбор было очень трудно. По отзывам наших друзей, ехать стоило и в Грузию и в Армению, где в это время должна стоять умеренно теплая погода, без жары и дождей, и где радушные хозяева сделают наш отдых незабываемым. Но и в Питере мы не были лет двадцать и посмотреть на изменившийся город после 90-х очень хотелось. Неожиданный заметный рост стоимости валюты положил конец нашим колебаниям. Поэтому, с рублями в кармане, мы купили в кассе РЖД билеты, которые оказались заметно дешевле, чем на сайте, и рано утром сели в скорый поезд «Сапсан», который быстро, набирая скорость, помчал нас к заветной цели. Четыре часа и мы в Питере, поселиться должны были в гостинице «А…», которая находилась в середине Невского проспекта и откуда было удобно, по нашему мнению, добираться до любого места в городе. Когда с Невского мы свернули под арку к гостинице, то внешний вид двора нас неожиданно навел на мысль, что здесь и ходил Раскольников с топором в руке, а когда пришлось пройти еще и под другую арку, то мы призадумались, стоит ли идти дальше.
- Здесь даже фонарей нет, - с удивлением заметила жена. Но приглядевшись, мы поняли, что фонари искусно приделаны к стенам, были действительно незаметны и совсем не портили внешний вид стен. Потом, уже вечером, когда мы выходили из гостиницы, мы оценили не слепящий свет от этих светильников. А пока мы с напряжением искали вывеску «А…», но не могли найти. Пройдя еще дальше под третью арку, мы наконец-то увидели то, что искали. Но подойдя к двери, не сразу отыскали звонок, так он сливался с какими-то приборчиками на стене. Впрочем, открыли нам быстро и мы бодро стали подниматься по лестнице, не обращая внимания на железные двери, которые расположились вдоль лестничного марша. Поднявшись на четвертый этаж и не найдя вывески, мы все-таки позвонили на ресепшен и поняли, что промахнулись крупно этажом. Пришлось спуститься и открыть незаметную дверь, после которой мы оказались в холле, который уже действительно напоминал гостиницу. На ресепшене нас уже ждали и очень быстро оформили документы и выдали электронный ключ. Пока жена что-то еще спрашивала про Wi-Fi, я стал подниматься в номер, который был на третьем этаже, но находился через другой лестничный пролет второго этажа. Когда я вышел на лестничную площадку, мимо меня прошел странный человек лет сорока- сорока пяти, который внимательно взглянув на меня, будто просветив рентгеном, прошел несколько ступенек по лестнице выше и остановился. Одет он был в черный сюртук, который с прошлого века точно просто так, без веской причины, никто не носил. Белая рубашка и аккуратный черный галстук-бабочка идеально подходили к его короткой, но растопыренной бородке. Заметные залысины придавали ему благородный вид. А широкие штаны напоминали джинсы с явно выраженными толстыми швами, но материал похож был на грубую дерюгу, из которой делают рабочую одежду для пожарников. Устало облокотившись на перила, он повернулся ко мне и неуверенно произнес:
- Молодой человек (это я-то молодой человек, хотя без бороды я и мог ему показаться молодым!), не могли бы вы оказать мне небольшую услугу и помочь в одном деликатном деле. Мне надо отдать один старый долг, в январском номере нашего журнала «Эпоха» мы с братом Михаилом напечатали роман моего друга, вот ведь как, тогда еще друга и соратника, «Леди Макбет нашего уезда», впрочем, он с той поры стал уже «Мценского уезда», да это не важно, но под таким названием он у нас прошел. Надеюсь, вы читали этот роман? Да, в школе? Простите, не понял, в какой школе? Да, ладно, не отвечайте, Россия велика, а журнал пользовался популярностью. А роман интересный и действительность отображена довольно верно. Но я настолько поиздержался, что не смог отдать причитающийся ему гонорар, даже за границу уехал от должников. Но вот дела привели меня опять в столицу. Господин издатель Стелловский хочет меня совсем разорить и отобрать права на книги за 9 лет моего писательства, если я не предоставлю ему новый роман к 1 ноября. Ума не приложу, как я умудрился заключить с ним такой драконовский контракт. И что мне делать, даже не представляю. Я здесь остановился поблизости, в Столярном переулке, вот выбрал время и несу в счет будущей уплаты небольшой аванс, но мой друг настолько осерчал, что, боюсь, даже не станет со мной говорить. А в вашем присутствии он не посмеет вести себя грубо.
- А, - сказал я, вспоминая, что этот человек мне знаком по портретам, да и фамилии, им произносимые, меня навели на мысль, что передо мной сам знаменитый писатель, - понимаю ваше положение. Но я могу вам посоветовать написать роман о том, что вам так знакомо и гложет ваше сердце. Например, про то, как человек начинает играть в рулетку, допустим, в Баден-Бадане, и настолько этим увлекается, что никакие проигрыши, даже крупные, не мешают ему верить, что сумеет сорвать свой счастливый куш.
Мой собеседник смутился, подозрительно посмотрел на меня и тихо произнес:
- Вы как будто мне в душу заглянули, а ведь верно, я это хорошо знаю, на своей шкуре испытал. Но даже если знать, что писать, просто физически не успеть наговорить, как я это делаю, а помощнику все записать.
- У вас, кажется, есть друг Милюков, звякните ему, простите, хотел сказать, чтобы вы обратились к нему за помощью, он знаком с отличной стенографисткой, самой лучшей в Питере, Анной Григорьевной Сниткиной, думаю, он вам не откажет и попросит Анну вам помочь. А чтобы писалось быстрее и легче, вот вам мой небольшой подарок.
С этими словами я вытащил из кармана авторучку, которая, как у нас пишут в рекламе, может прочертить линию длиной в 10 километров. Федор Михайлович (конечно же это был он, как вы и сами догадались), недоверчиво покосился на подарок. Я взял блокнот и написал на нем несколько слов: «На добрую память от неизвестного почитателя вашего таланта».
- Как, - воскликнул Федор Михайлович, - а как же макать в чернильницу?
- Да не надо никуда макать, вы пишите и пишете, пока вот эта внутренняя синея часть ручки внутри не станет прозрачной. Вам вполне хватит на роман. А, впрочем, на всякий случай, вот вам еще одна ручка, - с этими словами я достал из сумки еще одну и протянул собеседнику вместе с блокнотом. - Пользуйтесь на здоровье!
- Спасибо, - с чувством сказал писатель, взял подарок, убрал в карман, но на лице его явно отразилось, что он внутренне уже погружается в мир нового романа.
Тем временем мы поднялись и оказались перед приоткрытой дверью. Осторожно открыв её, мы вошли в помещение.
- Николай Семенович, вы дома? – крикнул Федор Михайлович. Из-за стола поднялся невысокий молодой, по крайней мере, по сравнению с Достоевским, человек, на ходу застегивая такой же черный сюртук, как и моего невольного напарника. Из-под сюртука выглядывала светло-серая жилетка с мелкими черными же крапинками-точками. И, похоже, ему совсем не было жарко. Длинные волосы спадали на плечи, а короткие усики делали его похожим на студента или поэта серебряного века. Слегка покашливая, он произнес:
- А, простите, не ожидал вас увидеть. Я приоткрыл дверь, потому что должен придти человек, который бы потравил здесь блох, уж очень их много развелось. Мне даже кажется, что я и кашлять стал больше от их укусов.
- Простите, Николай Семенович, - сказал я, - вот возьмите это лекарство, оно хорошо помогает от такого кашля, как у вас. - С этими словами я вытащил из сумки коробочку и протянул ему. – Вот эту трубочку вставляете в рот, вдыхаете и одновременно нажимаете на эту кнопочку. Лекарство само вылетит прямо в горло и вам станет легче дышать.
- А не повредит? - Усомнился писатель. - Я про такое лекарство никогда не слышал.
- Нет, - успокоил я его, - это уже проверенное средство. Вот везу моему родственнику, у нас оно значительно дешевле.
- Так я у вас его куплю.
- Ну, что вы, это подарок. Так вы попробуйте прям сейчас.
Чуть подумав, он решился, приложил ко рту и нажал кнопку. Лекарство струей вылетело из сопла и заполнило весь рот. От неожиданности он резко вздохнул, чуть кашлянул и замер, прислушиваясь к себе. Через минуту он взглянул на меня и сказал.
- А ведь действительно, стало легче дышать.
- Вам надо больше гулять, дышать свежим воздухом.
- Вот уж поездил я в свое время по России-матушке, где только не бывал, а сейчас все время приходится писать, чтобы концы с концами свести. Вон, даже Федор Михайлович не хочет заплатить положенный мне гонорар, - сверкнул он сердито на Федора Михайловича.
- Так я затем и пришел, чтобы часть вам отдать. Вот вексель на 150 рублей, остальное я обязательно выплачу, я сейчас тоже в затруднительном положении.
С этими словами он протянул бумагу. Николай Семенович взял и, не глядя, бросил куда-то на стол в кипу других бумаг.
- Николай Семенович, - заметил я, - ведь затеряется так, уберите получше.
- Ничего, не велика сумма, не жалко.
От этих слов Федор Михайлович вспыхнул, покрылся красными пятнами и сердито высказался:
- Ну, милостивый государь, я ведь от чистого сердца, в память о нашей дружбе, а вы заставили меня чувствовать себя идиотом,- лицо его приобрело скорбное выражение, он повернулся и быстро вышел. Сюртук на нем встопорщился и он стал похож, как мне показалось, на князя Мышкина из известного советского кинофильма. «Вот, - внезапно пришла мне в голову мысль, - Достоевский созрел для написания и другого своего знаменитого романа - «ИДИОТ», жаль, судьба мне уже этого увидеть не предоставит».
А Николай Семенович, тоже взъерошенный, аж усы задрались вверх, вернулся к столу и, показывая на какую-то газету, сказал:
- Вон англичане какие чудеса техники демонстрируют, а мы прозябаем средь блох и черствости людей. Обидно, однако, если даже самые талантливые честность не ставят ни в грош.
- Николай Семенович, - влез я в его размышления, - так русский человек от природы талантлив и ваших англичан за пояс заткнет в любом деле. Вот вы на блох жалуетесь, а ведь он и блоху подкует, если надо. Да вы съездите в Тулу, в Сестрорецк, там умельцев завались, послушайте их рассказы, пропитайтесь их языком, точно найдете там материал для интереснейшего рассказа, а, может быть, и повести.
- Легко вам говорить, съездите, а я только недавно женился, деньги позарез нужны сейчас, но, вы меня уговорили, я возьму это на заметку и при случае обязательно съезжу, сюжет кажется забавным.
Я раскланялся и собрался уходить, но писатель подошел, дружески пожал мне руку и еще раз поблагодарил за лекарство.
- А где же мне его еще взять, когда закончится?
- Если повезет, буду опять в Питере, зайду к вам, привезу еще, - сказал я, отведя глаза в сторону. Мне не хотелось его разочаровывать, но если бы можно было бы управлять временем…
Я вышел за дверь и стал подниматься к себе на этаж, а на верхней площадке стояла жена и сердито смотрела на меня:
- Ты где пропал, я уже исходила лестницу вверх и вниз и смотри, что я нашла, - и она показала на металлическую пластинку, прикрепленную к стене: «В этом доме жил и работал великий русский писатель Николай Лесков, здесь он написал «Леди Макбет Мценского уезда» и «Левша». Эта лестница охраняется государством…» и так далее. – Вот в каком историческом доме мы будем жить!
- Да, ты не поверишь, но я это уже понял раньше. Но, надеюсь, что все жившие и живущие здесь исторические личности нам не помешают хорошо отдохнуть в Питере. - Я взял жену под руку и мы пошли в номер.
А вы говорите, что время лишь только проходит? Нет, оно крутится как ему заблагорассудится и чудеса хранятся рядом с нами. Надо только вовремя попасть в нужное время и в нужное место.