Мы часто ездили в горы на нашей белой любимой мной Жигули с бабушкой Ниной и дедом Виталием, или с одним только дедом. Часто мы оставляли машину условно "внизу" (с этого "низа", если смотреть ещё более вниз, в тумане и облачности виделись игрушечные автобусики и машинки и муравьишки-люди), а сами лезли дальше по холмам или прогуливались по широким травянистым плато уже на своих двоих. Когда лезли круто в гору, бабушка учила меня специальным образом, по-альпинистски, боком ставить ноги. Какой-то глюк памяти: вряд ли это могло быть, мы ездили каждый раз в разные места; но кажется, как будто я упорно видела выше нас на несколько холмов очередной холм, поросший густым ельником. Мне очень хотелось до него долезть, и вроде я даже один раз так достала своим ельником деда Виталия, что мы до этого ельника всё-таки долезли. Но это ни на что не повлияло: всё равно осталось в памяти впечатление недоступного, выше нас находившегося ельника, в котором наверняка было очень интересно.
Не менее занимательно, чем на маленький городок внизу, было смотреть на такие же маленькие, сильно выше нас, лепяшиеся по склонам круто вверх уходящих холмов маленькие белые дачные домики.
*
Когда я всё-таки соглашалась поесть (это тоже совсем уж во младенчестве), то предварительно я, подняв вверх указательный палец, декламировала ещё одно своё любимое:
Нельзя-а без запасов в лесу!
Ведь зима на носу.