Наши послеинститутские военные сборы, июля-августа семьдесят седьмого, проходили рядом с городом Николаев.
На легендарный Одесский вокзал, насыщенный пестрой крикливой толпой курортников, из раскалённого летнего Кишинева, нас доставил старенький, но бодрый дизель-поезд.
Под самую завязку он был переполнен , и нами - уже бывшими студентами, и бравыми подполковниками с майорами, багровыми от жары и выпитых в дорогу горячительных. На каждой станции они посылали к киоскам толпу гонцов, тащивших и тащивших в вагоны дюжины бутылок минеральной. Охладить их сушняк было совсем непросто.
Четыре добавочных часа в замызганных общих вагонах, где активно продолжалось неистовое обмывание недавно полученных дипломных корочек, и мы, наконец, оказались в душных стальных объятиях ночного Николаева.
Соляные, где находились наши казармы, были построены в конце девятнадцатого века. Торговцы, не имевшие никакого желания платить налоги за оптовый ввоз соли, новые склады построили к северу от города. Село же, где они проживали, состояло, в основном, из болгар, и получило название Соляные.
В этот район, расположенный на нешироком длинном полуострове, образованном изгибами рек Южный Буг и Ингул, нас ввезли через Ингульский мост. А там, на целую полусотню дней, законопатили на территории Николаевской учебки, знаменитой своей жестокостью, то бишь, дисциплиной.
Конечно, нас - без пяти минут командиров танковых взводов, такое отношение напрямую не касалось. Однако весь классический антураж , царствовавший в окружающей муштре и унижениях, имел немалое психологическое значение.
- Ого! Как они успели?,- мы обнаружили у входа в казармы группку обеспокоенных папаш и мамаш, умудрившихся добраться до военной части из самого Кишинева. Доехать намного раньше нас
Несмотря на недавно полученные дипломы, часть маменькиных сыночков, все никак не могла выпасть из пристальной опеки родителей.
Наши бравые офицеры-преподаватели, которым, смерть как срочно, требовалось дополнительное алкогольное вливание, радостно приняли в объятия, и объемистые канистры с вином, и бутылки с коньяками, и свертки с ароматными копчёностями, вкуснейшими молдавскими плачинтами, брынзой и болгарскими перцами, щедро нафаршированными кислой капусткой и безграничным беспокойством родителей
За эти драгоценные дары, родителям с сынками щедро обещались, и лучшие места в казарме, и отсутствие наказаний, и хорошие отметки на выпускных офицерских испытаниях
- Недаром, ох, недаром, это гиблое местечко называется Соляные,- пророчески произнёс Фаддей, попробовав напиться из алюминиевой кружки, намертво прикованной цепью к объемистому баку с водой
Истории района мы тогда не знали и не ведали. Поэтому связали название этой местности со свойствами тёплой, противно-солоноватой водички
- Товарищ сержант, разрешите пописать , у меня высокая температура ,- отвлёк меня , прерывавшийся голос молодого солдатика, обратившегося к красномордому верзиле, справлявшему нужду по-соседству
- Ты че, нюх потерял, салабон? А ну топай себе на улицу. Я те щас таких Пи...лей наваляю, шо мать родная не узнает
- Слушай сюда!,- я решительно прихватил хамоватого сержанта за шиворот,- быстро догони и верни этого молодого сюда. Он же болен, горит весь
- В казарме только сержантам можно. Первые полгода и я, даже больным, только на на улицу бегал,- пытался объяснить солдафон
Однако солдатика он вернул незамедлительно, клятвенно пообещав не наказывать
На следующий же день, нас познакомили с дивизионным туалетом. Он был огромным. Несколько жалких писсуаров в казармах, конечно, не смогли бы принять всех - десять тысяч мужиков, разбуженных криками «Подъем!” Ровно в шесть утра
Для этого и сделано было такое основательное сооружение, спрятанное под землю. Туда, как в гигантский муравейник, вбегал и выбегал бесконечно-беспрерывный строй отчаянно спешащих солдатиков.
Нужно было немедленно опустошаться и бежать, бежать, к плацу. За малейшее опоздание к утренней физподготовке, грозили, и дополнительные километры забегов, и многочисленные добавочно-неотвратимые наказания.
Ошеломленно наблюдая за эпической картиной опорожнения тысяч мочевых пузырей , я вбегал в сумрачное журчащее пространство, наполненное едкими парами хлорки и органики, причём, в жутко-высоких концентрациях.
Внутри ничего не было видно. Если, не дай Б-г, кому-то приспичило присесть, надо было громко предупреждающе покрикивать.
Это, порой, помогало уберечься от струи очередного курсанта, способного, по неосторожности, в темноте и дикой спешке, попасть таки в лицо присевшему на минуту товарищу.
- А что же, что случится при малейшем сбое этого фантастического муравейника?,- подумалось мне
Как в воду глядел. Вернее, не в воду, а в... Огромный дивизионный туалет засорился и перестал принимать
А толпы солдат из десятков казарм, ровно в шесть, как обычно, устремились именно туда. На пути бегущей многотысячной оравы, вдруг, возникли фигуры отчаявшихся офицеров. Они вовсю размахивали руками и лопатами.
Усиленные доброй полусотней солдат , они быстро и напрочь перекрыли доступ источнику облегчения.
Гигантская толпа замерла на считанные секунды, всколыхнулась и кинулась, бросилась, помчалась к бесконечному каменному забору, ограждавшему военный городок от жилого массива пятиэтажек.
Бравые командиры, умудрённые славным боевым опытом, не посрамили своих блестящих наград и не допустили падения великой «китайской» стены. Даже она могла бы исчезнуть напрочь, под таким напором и размывом от тысячи тысяч струек агрессивной жидкости
Бросаясь, словно на пулеметы, офицеры мужественно остановили наступление писающих мальчиков. Примерно в десяти метрах от стены, ставшей уже бесценной стеной мужества
Целый взвод, вооруженный штыковыми и савковыми лопатами, прямо на глазах писавшей толпы, рыл, рыл и вырыл небольшой канал, по которому солидный мощный ручей отводился, все дальше и дальше
Приди кому-то в голову идея, изобразить то грандиозное событие во всей своей эпической красе, то знаменитому Брюссельскому Маннекен-Пис ( Писающему мальчику, франц) , рядом с такой монументальной инсталяцией, делать было бы нечего.
Николаев, при этом, покруче, чем Ильфовские Нью-Васюки, мог бы претендовать на статус всемирного центра туризма, где солдатики, пИсавшие «хором», продавались бы на всех улицах и площадях.
- Ещё не вечер, однако,- озабоченно произнёс капитан Комаров, взиравший на быстро развивавшийся канализационный коллапс. Он выглядел монументально и смотрел свысока ,величественно, как император Нерон на отчаянно горевший Рим. Однако взирал не только он один.
Балконы пятиэтажного женского общежития, находящегося прямо по-соседству со злополучной стеной военного городка, несмотря на раннее время , немедленно переполнились одетыми, не совсем одетыми, да и вовсе вовсе раздетыми, но очень благодарными зрительницами.
Лицом и всем остальным передом к ним, во всей красе, гордо стояло, писало и смущалось огромное число молодых, здоровых и очень спешивших мужчин.
На смену одним, справившим острую нужду, тут же, сразу, появлялись другие.
Тысячи возбужденных членов, буквально выпрыгивая из штанин, вновь и вновь, начинали, прерывали и продолжали активный процесс мочеизвержения
Дамы были так зачарованы, загипнотизированы и, не скрою, парализованы незабываемым зрелищем, что, поначалу, открыв рот, буквально окаменели.
Такого количества пенисов, работавших покруче комплекса фонтанов Петергофа, они, безусловно, никогда-никогда, не видели.
Девушки, жадно наблюдавшие за рождением настоящей реки и незабываемой легенды, оказались не из робкого десятка и явно-явно, не из профтехучилища.
- Любка, Ленка, Маринка!,- Быстрее-быстрее , сюда! Такого количества ху...в, вы , за всю свою жизнь, больше не увидите.- Со всех этажей женского общежития начали раздаваться смех и беспорядочные крики.
Вдруг, всех девчонок охватило состояние какой-то неистовой эйфории. При виде чуда, подаренного Небесами, они завелись. Завелись не на шутку.
Некоторые обнялись и, раскачиваясь, хором завели знаменитый хит Христи, популярной, в те славные времена, британской группы,
- Yellow river ,
- Еллоу ривер, Еллоу ривер,
- Желтая река, Желтая река,
- В моих мыслях и в моих глазах(англ)
Это было незабываемо.- Строй писающих солдатиков стал раскачиваться в такт.
Фонтаны сразу сделались музыкальными и стали синхронно поворачиваться и двигаться вместе со всеми инструментами.
Даааа. Было, есть и будет, что вспомнить
Думаю, даже сейчас, статус Николаева можно поднять до самых небес. Обратиться, например, к такому масштабному скульптору, как Церетели, и забабахать там целый ансамбль, целый полк писающих солдат.
Штаб-квартира Евросоюза немедленно бросит своего единственного мальчика, питающего в Брюсселе в одном единственном числе, и таки да, переедет в Николаев.
Только авторство , авторство мое, пусть не позабудут.
Авторские права, там, проценты и все такое.
Да ещё, чтобы не забыть и передать настроение и историческую правду полностью. Как очевидец, напоминаю,- Часть реквизита, то бишь, сами понимаете чего, а для групповой скульптуры это очень и очень важно, таки важная часть у многих была обрезана...