-Что же ты, казаче, нынче пьяный? Помню, был хмельным, а тут уж слишком!
Без папахи бродишь по бурьяну, слёзы на глазах как у мальчишки.
-С вороным конём, как будто братом, пополам и хлеб, и соль делили.
От беды спасал меня когда-то, если бы не он – лежать в могиле!
На закате, там, у переправы, с теплых рук давал воды напиться.
Но огнём вдруг охнул берег правый, кровь с ладоней в воду стала литься.
Вмиг ослеп мой вороной. Не вздрогнул. Лишь заржал с тоской от страшной боли.
Атаман увидел - только «охнул». «Пристрели, не мучай его боле!»
И не пил, да этой болью пьяный! На меня луна с тоской смотрела...
Карабина выстрел громкий грянул, с криком в небо вороньё взлетело.
И с уздечкой, босиком по краю, той реки, что обнимала ноги...
Жаль, конечно, нет на небе рая для таких друзей четвероногих!
Может, пьян, а может, и не пьяный. Только вот хлебнулось горя слишком.
Потому... шатаясь... по бурьяну. Слёзы на глазах как у мальчишки…