Много было родни у Петровых, даже не пересчитать сколько! Пётр и Клавдия поддерживали родственные отношения со всеми, даже с родственниками первой (покойной) жены Петра Ивановича-Олимпиады.
Все они жили в городе, только в разных районах, кто у виадука, кто у железнодорожного вокзала, а кто и в самом центре.
Напротив Гостиных рядов, через дорогу, возвышалось самое высокое здание города – каланча. Врезавшаяся в небо, она венчала здание городской пожарной службы. В народе это место прозвали просто: «Пожарка».
Здесь на ответственной должности работал Роман Николаевич Попов - муж старшей Олимпиадиной сестры - Капиталины. Жили они с пятью ребятишками в двух комнатках казённого барака. Несколько таких бараков образовали обособленный посёлочек, спрятавшийся на задворках Пожарки.
Жизнь проходила у всех на виду, как на ладони, где невозможно было что-то утаить или скрыть. Жили все одинаково скромно, не выделяясь от других. Но уж если кто-то приобрёл новую мебель или обновку из одежды, то это сразу-же было известно всем.
Женщины, ожидая со службы мужей, собирались во дворе на скамейках и судачили. Хоть и между собой все были дружны, как одна семья, но всё-же бабы непременно кому-нибудь, да промывали косточки.
- Такое уж… их, стало быть… бабское нутро!- Пётр Иванович сказал это беззлобно, но Клавдию Никифоровну всё-таки задели его слова.
-Всю жизнь мне некогда было на скамейках просиживать, да сплетничать про людей!
-Ты, старуха, не пузырься, я ведь это так…про женщин … в общем! Мужики ведь не судачат, а только бабы… исключительно.
Клавдия Никифоровна не стала спорить с мужем. Она сама не раз попадалась на язычок женщинам с Пожарки, без особых на то причин: просто прошлась по двору к жилищу родственников Поповых.
Частенько ребятишки развлекали население Пожарки самодеятельными концертами. Они нарезали бумажные билетики, вписывали туда дату, время, место на скамейках, и раздавали заранее всем жильцам. А вечерами развешивали на стене одного из бараков простыню и через фильмоскоп крутили сказки. Кто-нибудь артистично, с выражением, читал тексты под рисунками.
Все жители посёлка, конечно кроме дежурных по пожарной части, собирались на такие мероприятия в своём дворовом кинотеатре.
Целыми днями, между верёвок с сушившимся бельём, шумной ватагой носилась ребятня. Их было так много и казалось, что своими криками они заглушают даже пожарные сирены.
Пётр Иванович, покупая в Гостиных рядах провизию для дома, частенько заезжал в Пожарку к свояченице Капиталине. Она усаживала зятя за стол, обязательно чем-нибудь угощала, расспрашивая о Клавдии и племянниках.
В ту пору гости приходили без спросу, но при этом были всегда желанными. Домашние дела тут- же откладывались, и хозяева выставляли на стол угощение. А потом, само по себе, начиналось веселье!
Обычно, в сопровождении нескольких человек, шумно, с песнями, Капиталина врывалась в дом Петровых.
Изба сразу становилась неимоверно тесной.
Роман Николаевич, как обладатель высокого и мощного голоса, всегда запевал. Потому-то его между собой и прозвали: "Роман-песенник".
Его жена Капиталина вступала за ним зычным низким подпевом, а потом и вся компания подхватывала песню. Пели слаженно и красиво, на разные подголоски.
Говорили, что в роду у "Романа-песенника" были цыгане. Это подтверждалось всякий раз, когда тот в пляс пускался. Легко, с притопыванием и вприсядку, он обходил по кругу, потом выводил коленца, да отбивал каблуками хромовых сапог мелкую дробь, при этом звонко пошлёпывал себя ладонями! Его выходки-то и выдавали цыганское происхождение! Роман Николаевич обязательно кого-нибудь вытягивал в круг и начинался перепляс!
Вот когда цыганская кровь бурлила! Кто - кого!
Но никто не смог переплясать Романа Попова, как бы ни старался!
А по жизни он был мужиком спокойным и смирным, но только лишь до тех пор, пока его не доведут «до белого колена». Вот тут-то он скручивал свои густые усы, поджимал губы, щурил глаза ... и, если слова не воздействовали на противника, пускался в бой с кулаками.
В основном он воевал со своей захмелевшей женой, которая задиралась первой, явно провоцируя мужа на потасовку и испытывая его нервы и терпение. Красавица Капиталина с малолетства была неуёмной - да такою и осталась!
Высокая, здоровенная баба, в порыве ярости, приводила всех в трепет. В такой момент от неё старались держаться подальше, не то, чтобы помышлять помериться с ней силой!
Хоть Роман Николаевич почти на голову ниже Капиталины, но зато был сильный и жилистый от природы, да физически закалён по работе.
Доведённый до критической точки, он подбегал к жене, подпрыгивал, пытаясь достать кулаками эту крепость. Но явное превосходство в весовой категории было на стороне Капиталины, и она мастерски отбивала нападки мужа, успевая надавать тому оплеух. Потом она хватала его обеими руками «мертвой хваткой» и орала:
-Кайся, изверг!
И "извергу" ничего не оставалось, как просить пощады. После таких баталий супруги, как ни в чём не бывало, садились рядышком за стол и возобновляли прерванное веселье.
Хоть Капиталина воспитана в благородной и культурной семье, но свой необузданный характер проявляла весьма бурно, пренебрегая привитыми с детства правилами приличия.
Бывали случаи, когда ей что-то было не по нраву, и она выплёскивала свою силищу, переворачивая стол, за которым только что ела и пила. Обозвав хозяев, шумно уходила и, как полководец, уводила с поля боя свою рать.
Но, через несколько дней, могла появиться, как ни в чём не бывало, расцеловать всех и снова затеять веселье.
В их маленькой квартирке-то не разгуляешься, вот и ходили Поповы по гостям. Их всегда принимали радушно, хоть и откровенно побаивались очередной Капиталининой выходки.
Одна из таких выходок закончилась в милиции, куда немолодую уже драчунью упекли на целых пятнадцать суток.
Оказывается, ей под горячую руку попала закадычная подружка - соседка Муся.
Никто не знал, почему её так звали: то-ли имя такое, то-ли прозвище от слова "маленькая"? Муся была неимоверно худая и низкорослая. Капиталине она едва доставала до груди.
Когда подружки прохаживались по двору рядом, трудно было сдержать смех, глядя на них. Муся всё время забегала вперёд, задирала вверх голову и ловила каждое слово Капиталины. Вдовая соседка делилась с ней своими проблемами, советовалась по любому поводу и слушалась Капу безоговорочно. Они не могли жить друг без дружки и несколько раз на дню встречались. Благо, их жилища были рядом: дверь в дверь.
Но как такое могло случиться, что Капиталина ударила свою любимую соседку? Что могла сотворить закадычная подружка Муся, вызвав такой шквал гнева? Остаётся теперь загадкой!
Случай этот вспоминали частенько, представляя неравный поединок и упрятанную за решётку великовозрастную хулиганку!
Не смотря ни на что, Петровы любили этих своих весёлых и сумасбродных родственников и всегда встречали их с открытым сердцем...