-Вроде - бы только - только зажили бравенько… - вздохнула Клавдия, теребя свой старенький фартучек. - А тут… на тебе... война!
Пётр ушёл на фронт.
Только недолго ему пришлось воевать. В первом - же бою шальным осколком его ранило в голову, и он ослеп на оба глаза.
Раненного бойца Петрова привезли в госпиталь, куда-то под Красноярск. Никаких вестей о себе он не подавал.
Клавдия каждый день встречала почтальоншу, а завидев её издалека, волновалась. Клавино сердце готово было выпрыгнуть из груди:
-Какую весточку несёт…добрую или худую?
Но почтальонша каждый раз проходила мимо.
И вот однажды она подошла и сунула в руки извещение. Клавдия побледнела, ещё несколько мгновений, и она - бы упала в обморок.
-Кланя, успокойся!- пришла на выручку почтальонша. - Живой Пётр твой! Живой! Слышь? Он только раненный и лежит в энском госпитале. Тут и адресок прописан.
Зайдя в дом, Клавдия достала свои скромные сбережения, быстро собрала гостинцы и поехала на вокзал.
Ей повезло! В переполненном вагоне за трое суток добралась до пункта назначения.
-Это я ведь первый раз в жизни тогда на паровозе ехала, да и с места-то стронулась тоже первый раз.- призналась бабушка. - Но страху-то и не было вовсе! Одна мысль, скорее добраться до этого города.
Разыскать единственный двухэтажный госпиталь, находившийся недалеко от железнодорожной станции, было совсем несложно
Пока шла с попутчицами, наслушалась всяких страстей.
Женщины рассказывали, что в этот госпиталь привозят только тяжелораненых. Палаты переполнены, коек по двадцать в каждой. И в каждой, как на грех, огромные окна. Безрукие и безногие, отчаявшиеся калеки, подползали к этим самым окнам, как-то забирались на подоконники и мешками падали вниз со второго этажа ...
Очень много их таким способом избавилось от мук и от жизни… разом!
После таких слов Клавдия уже не шла, а летела, как ошпаренная.
Дежурная медсестра проводила её до самой палаты… на тот самый, злополучный, второй этаж.
-И почему - же они вываливаются из окон-то?- дрожащим голосом спросила Клавдия, пока они шли по длинному коридору.
Медсестра только пожала плечами и промолчала.
-Ваш-то тоже хотел вниз ничком... - шепнула она Клаве на ухо, когда они подошли к дверям палаты. - Едва мы успели его поймать... потом долго отхаживали.
-А что-же мне не сообщили? Я - бы мигом примчалась…
-Он запрещал писать и адрес не давал. Мы сами потом нашли его и Вам сообщили. Он об этом ещё не знает.
Медсестра подвела Клавдию к кровати, где лежал солдат с перебинтованной головой. Женщина не могла узнать в этом, неподвижно лежащем человеке, своего мужа. У Клавдии сжалось сердце и сильно заколотилось в груди.
-Ну, здравствуй, Пётр! - сказала она тихонечко, наклонившись над мужем, попыталась его поцеловать в щёлочку между бинтов.
-А-а-а! Яви-и-лась! - вместо приветствия злобно пробормотал Пётр. – На кой я тебе такой... нужен, слепой... калека! – оттолкнув от себя жену, он отвернулся к стене. - Ужо лучше... разом... с окошка! - чужим голосом заявил муж.
-Да как - же ты можешь такое молвить-то… и даже думать об этом? - не выдержав, заплакала Клавдия. - Сколько мы с тобою испытали-то, всяко-разно жили, да и всё выдюжили? Вон сколько мужиков покалеченных нынче вернулось с войны! И ничего! Живут - же! И мы приловчимся...
В ответ Пётр только громко застонал.
-Ты, Пётр, во мне не сомневайся...- клялась и божилась Клавдия. - Ей Богу, я никогда тебя не брошу... будем помаленьку приноравливаться… к жизни-то! Слава тебе Господи, что ты живёхонький! Ребятишки все глазоньки проглядели, дожидаючись весточку о тебе! А сколько их нынче осиротело, без отцов-то!? Не сладко ведь им придётся… без отцовского-то глазу...
При слове «глазу» Петра передёрнуло, но он промолчал, обдумывая слова жены.
Поговорив с главным врачом, Клавдия Никифоровна временно устроилась санитаркой. Ночью она мыла полы, а целыми днями находилась рядом с мужем. Несколько месяцев женщина провела в госпитале, оставив ребятишек и хозяйство на соседок. Она кормила Петра с ложечки, как ребёнка, учила заново ходить, водила на перевязки. И всё время, отвлекая от болей и тяжких думок, рассказывала ему какие-то счастливые истории. Женщина даже сама не понимала, откуда они брались, скорее всего, она просто придумывала их на ходу.
Несомненно, что эти рассказы, вскользь и частое напоминание о детях, присутствие рядом жены - сыграли свою положительную роль. Пётр начал выздоравливать. Опираясь на плечо Клавдии, спускался по лестнице и выходил подышать свежим воздухом в больничный сад. Приступы головной боли стали реже. Правый глаз уже видел хорошо, а вот на левом так и осталось бельмо. На всю жизнь...
-Но всё-равно - это было счастье! - Клавдия Никифоровна посмотрела на внучку, раздумывая «говорить - ни говорить», но всё- же не выдержала и сказала. - Хоть и с бельмом, но твой дед был видный и… слишком охочий до женщин!
Тут она с укоризной поглядела на зардевшегося мужа.
-А чего ж делать-то? - защищался он. - Не всегда - же чёрствый хлеб - надо и калачики!
-Ишь ты, антихрист! - бабушка шутливо замахнулась на него. - Калачиков ему ещё подавай!
-А то как - же… без калачиков-то!- не сдавался Пётр Иванович.
Наблюдая за перепалкой стариков, внучка рассмеялась.
… Лишь спустя полгода Пётр окончательно выздоровел и пошёл на работу. А в сорок третьем году, появился на свет их сын - Виктор.
Держа младенца на руках, Клавдия поражалась сходству его с пропавшим сыном. Порой женщине казалось, что именно Женечку она сейчас держит возле своей груди. А маленький свёрточек смотрел на неё чёрными, как смородинки, глазами и улыбался беззубым ртом.
Радость ощущения материнства переполняла Клавдию! Она вновь почувствовала себя по-настоящему счастливой, после стольких долгих лет своей нелёгкой жизни.
И её женскому счастью, конечно-же, завидовали!
Да и как не завидовать? Кругом одни вдовы да солдатки, а у неё какой-никакой, но есть мужик в доме и отец у детей…
Чего греха таить? Нередко случалось, что долгожданные солдаты не возвращались в свои семьи, а просто-напросто уходили к фронтовым подругам.
Такое предательство вряд- ли можно простить или оправдать войной!
Клавдия тоже боялась потерять мужа. Вот и прощала ему, на вид безобидные, заигрывания с солдатками. Старалась не воспринимать их всерьёз и терпела, никогда не устраивала мужу сцен ревности.
Много тогда на войне сгинуло народу: кого убили, а кто и пропал… без вести. Женщин-то и раньше было больше, чем мужчин, а тут и вовсе - куда не глянь - одни бабы! На их хрупкие плечи и ложились все тяготы послевоенного времени. Нелегко было одним поднимать ребятишек! Но они терпели, работали и жили ожиданиями. Только лишь под покровом ночи беззвучно рыдали в подушки, стиснув до боли зубы.
Но надежду не теряли никогда! Ждали своих мужей с войны...