...По соседству с Олимпиадой Петровой, в маленьком домике, в одиночестве жила Клавдия Михалёва. А поскольку она не местная, то ни родни и ни подруг у неё здесь не было.
Когда-то видная и голосистая, она ещё слыла и заядлой плясуньей. Но в девичестве ей и погулять-то почти не пришлось, а уж теперь она и, тем более, ни на какие гулянки да вечеринки сама не пойдёт. Ведь не девка и не баба... стыдно перед людьми! Да и не до веселья ей... Вот и жила затворницей.
Как-то случайно соседка остановила её и пригласила зайти в гости. Клавдия поначалу отказалась, но потом всё-таки последовала за хозяйкой в избу. За чаем разговорились, познакомились поближе. Уж очень милые ребятишки были у Олимпиады! Клавдия впервые за долгие месяцы ощутила тепло домашнего очага. Потом она стала частенько заходить к соседке и помогать той по хозяйству.
Женщины быстро нашли общий язык и незаметно сдружились. Между делом, подружки секретничали.
И было о чём!
Клавдия жила в одиночестве и никого не впускала в свою жизнь. Никто не ведал, какие страдания и боль мучили молоденькую женщину. А боль эта скапливалась внутри под самым сердцем, давила и рвалась наружу.
Вот, в один из дней, Клавдия и раскрыла свою душу подружке.
Она рассказала, что после смерти матери, отец - Никифор Гаврилович, вскоре женился, и через месяц его забрали в солдаты.
А служили тогда по двадцать с лишним лет.
Мачеха выставила за дверь трёх детей мужа: семилетнего Гринечку, пятилетнюю Марию и трёхлетнюю Кланечку. Время было голодное, да и осень уже подгоняла последние летние денёчки.
Крепко взяв за руки своих сестричек, удивительно похожих друг на дружку, старший брат пошёл с ними вдоль по деревне с названием "Бар".
Он придумывал обращения к Всевышнему, вместо молитвы, ну что-то вроде этого:
-Пожалей нас, Боженька, возверни нам тятеньку!
Чтобы не плакать, сёстры повторяли за ним слово в слово.
Бездомные детишки ночевали на соломе в коровниках. Рано утром, до прихода доярок, они спешно покидали ночлег и снова шагали по деревне. Добрые люди из жалости кормили, поили и согревали.
Неизвестно, чем - бы обернулось их скитание?
Словно внимая детским молитвам, Бог вернул отца со службы, хоть израненного, но зато живого!
Узнав о коварстве жены, он тут- же прогнал её. Отыскав ребятишек в одной из ближайших деревень, привёз в родной дом.
Вот на этом и закончились мытарства брата и сестричек!
Без хозяйки одному мужику тяжело справляться с ребятнёй и с хозяйством, но Никифор Грудинин долго не решался жениться. Только когда сын и дочки подросли, он наконец-то отважился и привёл в дом тихую, спокойную, вдовую односельчанку Татьяну.
На этот раз мачеха была полной противоположностью предыдущей. С самых первых дней она приручала к себе детей мужа исключительно добротой и лаской. Заботилась о них, никогда не повышала голос и не поднимала руку, как та мачеха.
Через полтора года она родила девочку Шурочку. Надо - же такому случиться: Шурочка была ещё одной точной копией Марии и Клавы!? А те с радостью нянчились с сестричкой, освобождая мачеху для дел по хозяйству.
С возрастом сходство сестёр ещё больше проявлялось не только во внешности, но в росте и фигуре!
…Тогда замуж девчат выдавали рано.
Семнадцатилетнюю Марию отец отдал за городского парня - Астраханцева Ивана. А через год сосватали шестнадцатилетнюю Клаву мухоршибирскому парню - Михалёву Михаилу. Через три года женился и Григорий.
Вот так и разлучила неразлучных брата и сестёр их новая, теперь уже семейная, жизнь!
Михаил привёз Клавдию в свою деревню, в небольшой домик, где они вполне мирно уживались втроём: молодые да свекровь – Авдотья Фроловна.
Она оказалась женщиной на редкость доброй и терпеливой. В замужестве пробыла чуть меньше года. А мальчонку родила через несколько дней после того, как мужа в армию забрали. Тот даже и не увидел своё дитятко… Авдотья Фроловна всё ждала мужа, ждала,… а дождалась лишь похоронку.
Только благодаря сыночку, она выжила, преодолев выпавшее на её долю горюшко да одиночество. Трудилась в поле, растила парня, да так и прожила всю свою жизнь возле родного чада. Авдотья Фроловна была собой не дурна, но не рискнула устроить своё бабье счастье. А ведь и не раз её звали замуж местные вдовцы, но она всем отказывала.
-А - ну, как отчим-то вздумат забижать маво Мишеньку?- оправдывалась свекровь.- Ужель я тако выдюжу-то? Ды и привыкши я! Эдак-то мине с парнишкой вдвоём спокойнея...
Всю нерастраченную любовь Авдотья Фроловна отдавала своему единственному чаду - Мишеньке. Вот и вырос он мужественным да работящим, но вместе с тем - ласковым да сговорчивым. Мать почитал и уважал, а жену жалел. Так и жили они, что называется "душа в душу".
В семнадцать лет Клавдия родила ему дочку Анечку.
Девчушечка та была, ну чисто ангелочек! Светлые и шелковистые вьющиеся волосики, большие голубые глаза, губки бантиком, одним словом - куколка! А какая была не по возрасту смышлёная, да лопотунья?! Всем на удивление!
Бывало, наберёт Клавдия в узелочек обед для мужа: варёную в мундире картошку, сальце, хлебушко, огурцы, крынку молока, да и идёт на пашню за несколько километров от дома.
Трёхлетняя Аннушка обязательно увяжется за ней.
По длинной деревенской улице девчушка терпеливо шагает рядом с матерью, не выказывая усталости. Но как только выйдут за околицу, так Аннушка всё время тяжело вздыхает.
-Нюжли притомилася?
-Не-е-а!
-А можа на руки табе взять?
Девочка отрицательно кивает головой, исподлобья поглядывая на мать. Клавдия пожалеет хитрулю и возьмёт на руки. Издалека завидев отца, девочка требует опустить её на землю и бодро шагает, помогая, матери нести узелок с провизией.
Михаил не мог нарадоваться дочуркой!
Он поднимал своё сокровище высоко над головой, потом целовал радостно визжавшую девчушку. А после, под её лопотание, с аппетитом съедал принесённые харчи.
В такие минуты Клавдия была особенно счастлива! Ей казалось, что это чувство никогда не должно иссякнуть!
Ан - нет!
Заболел ангелочек. Поначалу думали, что это обычная простуда и лечили её проверенными народными средствами. Постоянно подвыпивший фельдшер Кузьмич успокаивал, слушая через деревянную трубочку ребёнка. Хоть он и опытный лекарь, но тут не смог определить воспаление лёгких и назначить соответствующее лечение. Время было упущено. Аннушка угасала на глазах.
Ох! Сколько потом Клавиных слёз было пролито на маленьком холмике с деревянным крестом!
Долго не могла свыкнуться с этой потерей. Всё казалось, что вот- вот сейчас Аннушка появится, да начнёт лопотать…
Отныне белый свет померк, и тучи сгустились над Клавдией.
Михаила словно подменили. Он с горя запил, вымещая свою злобу и боль на беременной жене.
Клавдия уже собиралась к повитухе, чтобы избавиться от плода, но Авдотья Фроловна убедила её родить этого ребёночка:
-Родишь ишо дитя, Минька можа и отойдёт серцем-то…угомонитца.
Было страшновато, но всё-таки Клавдия послушалась свекровь, и на двадцатом году родила мальчика Женечку. Чернявенький и большеглазый карапуз был точной маминой копией.
Поначалу Михаил притих, но к сыну подходил редко, словно боялся привыкнуть, а потом снова потерять.
Вроде и жизнь мало-мало начала налаживаться. Справили всем кое-какую одежонку. В семье снова воцарились тишь, да благодать!
Но только покой продлился не долго.
Пьянки и ругань каждый день ещё можно было как-то вытерпеть. Но вот когда в ход пошли кулаки, и новая одежда разорвана мужем на клочки - тут уже поневоле встревожишься.
-Чё деить-то? Куды с малым дитём приклонить свою голоушку?- лихорадочно думала Клавдия, перебирая разные варианты.
Отец со своей новой семьёй переехал под Ташкент, к родственникам жены. Брат Григорий перебрался куда-то к Байкалу, где работал в рыболовецкой артели и с ним всякая связь потерялась. А сестра Мария поселилась с мужем за городом, на Кумыске. С нею тоже уже не виделись давненько.
Вообще, полная безысходность и никакого просвета впереди!
После очередного избиения свекровь тихонько шепнула на ухо:
-Беги Кланя, покуль жива! А я покудова за мальцом-то пригляжу, не сумлевайся. Пристроисся, встанешь на ноги - тады и сыночка сваво заберёшь. А можа ишо и Минька мой очухатца... Бог даст! Беги, Кланя, беги!
Несчастная Клавдия не представляла, как можно оставить мальчоночку - свою единственную кровиночку! А бежать с ним неведомо куда - рискованно. В одном она была уверена, что Авдотья Фроловна не даст внучка в обиду.
Много бессонных ночей провела молодая женщина в горьких раздумьях.
Улучшив момент, когда Михаил после очередной пьяной драки заснул, свекровь проводила невестку за околицу. Там она благословила её, и трижды перекрестив, поцеловала.
Слёзы текли неуёмно. Обе женщины рыдали, обнявшись, словно предчувствовали, что больше никогда не увидятся…
Добираясь пешком в город, Клавдия совсем обессилела. Когда перед глазами всё поплыло, она присела у обочины дороги. Как очутилась в повозке, не помнила. Добрые люди подобрали её, напоили бедолагу водой и, расспросив, подвезли до того самого посёлка, где особняком стоял новый дом сестры.
Едва войдя во двор, Клавдия упала, снова потеряв сознание.
Очнулась только через несколько часов, и всё, как на духу, рассказала встревоженной сестрёнке.
Последствия побоев и истрепанные нервы приковали молодую женщину к постели. Целую неделю Мария выхаживала её, насильно поила из ложечки куриным бульоном и всякими травяными настоями.
Душа Клавы разрывалась. Ночами снились то Анечка, то Женечка. Они плакали и всё звали её... звали:
-Матушка, ды куды - жа ты запропастилася - то? Не выдюжим мы без табе! Ох, не выдюжим!
Клавдия с криком вскакивала с постели, а потом, как ватная, снова падала на неё.Мария уговаривала сестру и успокаивала, а порой и ругала. Клавдия только кивала головой, не слыша ровным счётом ничего.
Ивану невыносимо было смотреть на страдания свояченицы, и он молчком запряг лошадь, да и поехал в Мухоршибирь за её сыном.
Слава Богу, что хоть Марии-то с мужем повезло! Астраханцевы жили по тем временам зажиточно, и в ладу между собой. Отстроили дом в три комнаты, обзавелись скотиной и разной живностью, огородиной. Мария родила трёх девочек и одного мальчика. Она сидела с ними дома и хлопотала по хозяйству.
Её муж был спокойным и немногословным. Иван вообще никогда не употреблял спиртное. Работая шофером, он нёс в семью каждую копеечку.
Чтобы там не говорили, а вышло так: Бог дал одной сестре то, что отнял у другой!
Отсутствие Ивана показалось женщинам вечностью.
Наконец-то он приехал, но один ....
-Налей-ка мне, Марея, самогонки! – попросил Иван.
Удивлённая Мария, молча, выполнила просьбу мужа. Выпив залпом целый стакан, почти скороговоркой он сообщил:
-Свекровь твоя, Авдотья Фроловна, после твоего бегства, Кланя, занемогла и в одночасье померла. Похоронив её, как говорит народ, Михаил собрал в узелок пожитки, заколотил досками окна и двери избы, да и ушёл с сыном...
-Куды?- еле слышно спросила Клавдия.
-Неизвестно! Всех поспрашивал, даже соседние сёла объехал... - тяжело вздохнув, закончил Иван.- Никто ничего не знает, не видел, и не слыхал…