В 70-х годах Х века по Руси разнесся слух, что по пути из Болгарии на Русь не Святослав отправил Свенельда с конной дружиной степью в Киев, а Свенельд сам увел всю конницу, оставив князя на Днепре как подарок печенегам. Сопоставив этот слух с фактом гибели своего деда Игоря, при котором, как известно, воеводой был тот же Свенельд, княживший в Древлянской земле Олег Святославич немедленно внес Свенельда и его потомство в «черный список».
Потомством Свенельда был его сын Лют, названный так то ли для устрашения будущих врагов, то ли по родовой принадлежности к племени лютичей, из коего, получается, вышел варяг Свенельд.
Каким образом Люта, служившего киевскому князю Ярополку, занесло поохотиться в лесах Олега Святославича, - доподлинно не известно. Известно только, что Олег очень не любил, когда кто-то охотился в его заповедниках, а тем более, если этот кто-то — Лют Свенельдич.
Олег убил Люта; Ярополк убил Олега; Владимир убил Ярополка и женился на его вдове, через несколько месяцев родившей Святополка, которого Владимир назвал своим сыном, но который сам себя считал Ярополчичем.
До единокровного брата Ярополка Владимир убил еще полоцкого князя Рогволода, дочь которого Рогнеда отказалась стягивать с него грязные сапоги, намекнув при этом на не совсем дворянское происхождение князя от ключницы Малуши. Но Малушин брат Добрыня, не имевший ничего общего с богатырем Добрыней Никитичем, но имевший доказательства происхождения Малуши от древлянского князя Мала, обосновал бесспорность прав Владимира на Полоцк и на Рогнеду, которая, таким образом, стала первой женой будущего святого, и родила ему сына Ярослава, который позднее попортит отцу кровь, мстя за убитого деда.
Бракосочетание стало излюбленным занятием Владимира, и он в ближайшие несколько лет женился еще раза три, обзаведясь по пути несколькими сотнями наложниц, помещаемых на княжеских дачах. Вставая ни свет, ни заря, Владимир колесил с восточных окраин Руси до западных, от одной жены к другой, за что получил в народе прозвище «Красно Солнышко».
Около 988 года князя занесло в византийский город Корсунь, где он надумал жениться на сестре византийского базилевса Анне. Но базилевс дорожил репутацией сестры и престижем империи, и согласился выдать Анну за Владимира лишь в обмен на военную помощь против забастовавших патрициев и принятие Русью и лично Владимиром христианской веры из рук византийского патриарха. К тому времени Владимир и сам подумывал о введении в государстве единоверия, а то одни поклонялись Перуну, другие — Хорсу, третьи — Семарглу, и не было среди россиян духовного единства, и не все знали, что княжеская власть дана от Бога.
И Владимир крестился, женившись на Анне и отпустив своих жен и наложниц кого куда: кого — в монастырь, кого — замуж за бояр, а кого — еще куда.
Вслед за князем крестилась и Русь. Но если Киев был крещен водой, то Новгород — огнем и мечом, поэтому духовное единство возникло не сразу; но к этому относились как к свадьбе по уговору: мол, стерпится — слюбится.
И начались у князя новые заботы: то Святополка на польской принцессе женить, а потом его же, окаянного, вместе с женой под арест сажать, чтобы не плели по углам заговоры всякие; то полевые укрепления возводить от печенегов, а потом сына Бориса с дружиной отправлять ловить этих самых печенегов, невесть как просочившихся на Русь сквозь эти укрепления; то рать собирать против Ярослава, отказавшегося слать в Киев налоги из Новгорода...
Заботы ли чрезмерные подточили здоровье Великого князя; годы ли почтенные по тем временам, когда дожить до сорока лет считалось тем же, что видеть мамонта; виночерпий ли нарушил правила хранения вина, отчего оно приобрело опасность для здоровья... Так или иначе, князь Владимир умер, не оставив завещания, что свидетельствует о внезапности его кончины, но не свидетельствует о ее характере.