6.
Весна 1972 года
Всё произошло более чем стремительно. Не успев показать Надежду родителям, Павел через неделю после знакомства сделал предложение.
Познакомились они в автобусе в час пик, когда Павел стал опорой для весьма бойкой девушки, зажатой толпой в угол задней площадки. Огородив Надежду руками и телом, он боялся, что она выйдет и всё на этом кончится. Но вышла она вместе с ним. Оказывается, она живёт рядом с ним, а учится в мединституте , и совсем не против встретиться с ним завтра в шесть вечера.
Павел всю ночь и до вечера не находил себе место и вышел из дома много раньше, чем это было нужно.
Прошло несколько часов, которые они потратили на воспоминание о том самом автобусе, на котором она могла и не поехать, рассказывали о своей жизни, родителях и друзьях. Надежда была единственным ребёнком в семье потомственных медиков. Она рассказывала разные смешные истории, происходившие либо в анатомичке, либо в морге.
Находившись и устав, они оказались на скамейке в скверике, за бензоколонкой, у Даниловского рынка. Сидя бок об бок, они не знали, что делать дальше. Напряжение достигло предела, и поцелуй прорвался как искра в выхлопную трубу, подъехавшего на заправку автомобиля. Нацеловавшись, они проговорили всю ночь.
На завтра, на третий день… всё повторилось. Через неделю Павел сделал предложение.
Андрей Петрович вошёл в комнату сына, когда тот пытался придать форму замятому галстуку.
- Его надо разгладить.
- Некогда. Пап, можно я возьму твой синий?
- Как исключение возьми, но не делай из этого систему. Мужчина должен иметь свои вещи и никогда не пользоваться чужими. Ты далеко собираешься?
Павел несколько замялся. Видно было, что он хотел что-то сказать отцу, но никак не решался.
-Ну, говори, - помог отец. – Что там у тебя? У тебя роман? Ты хочешь жениться?
- Да, папа. Как ты на это смотришь?
- Как на это смотреть? Я её даже не видел. В данной области у тебя первый опыт. Тебе не с чем сравнивать, и поэтому всё представляется слишком ярко. Это как после посещения окулиста. А лекарство перестанет действовать, и ты увидишь обыкновенного человека. А сейчас ты как глухарь на току. Чтобы я не сказал, ты меня не услышишь.
- Как ты не понимаешь? Яеё… она меня…
- Так она тебя или ты её?
- И то и другое.
- Кто она?
- Будущий врач.
- По-моему вы торопитесь. Ты учишься, она учится. На что жить будете? А дети пойдут. Болеть будут…
- Она же врач.
- Погоди, сейчас мать спросим.
- Перед свадьбой мы в Крым собираемся съездить. Эксперимент нам не помешает.
- Какой эксперимент, - Екатерина Владимировна тормошила мужчин. – О каком эксперименте вы тут говорите? Что тут происходит?
- Эксперимент по совместному проживанию до свадьбы. Но такой скачок из детства может доставить тебе массы неприятностей. Да, а где ты возьмёшь деньги на Крым и на свадьбу?
- У меня кое-что накоплено. А потом и вы поможете.
- Ты хорошо изучил родителей. Ладно, мать. До свадьбы ещё есть время. А после эксперимента они сами разбегутся.
- В ком ты сомневаешься? Мы хорошо друг друга узнали.
- И как хорошо? – Екатерина Владимировна с удивлением смотрела на сына.
- Достаточно хорошо.
- Откуда у тебя такая уверенность?
- От Надежды.
В июне молодые съездили в Грибоедовский и записались в одну из суббот для оформления невещественных отношений. После дворца поехали на Стромынку заказать машины и в конце дня на Динамо в салон для новобрачных. Вечером составляли список гостей и заполняли приглашения.
Накануне семейного праздника, 23 года совместной жизни, Чуваевы принимали у себя родителей Надежды. Матери плакали, отцы – отводили от женщин глаза и улыбались. Екатерина Владимировна по этому поводу устроила пир индийской кухни, провозившись на кухне без малого сутки.
Родители понравились друг другу и без видимого напряжения обсуждали перспективы семейной жизни. Вспоминали свои первые шаги. Обе стороны смотринами остались довольны.
Брошенная в запале фраза о породнении с завкадрами за несколько лет выросла в большое ветвистое дерево. За это время из под контроля успел выйти Павел, и всю надежду Андрей Петрович теперь возложил на Петра, который в семье считался старшим сыном.
Добившись от Петра неопределённого «угу», Андрей Петрович позвонил Анатолию Александровичу и предложил днями встретиться в «Пекине» в присутствии детей. Жёны по каким-то причинам во встрече не участвовали.
Контакт Петра и Ирины не привёл к желаемому отцами результату. Их опыт общения, начавшегося ещё в Индии, не вписывался в планы родителей.
- Петя, я просила не делать этого. Мне неприятны твои прикосновения. – Ирина пересела с дивана в кресло. – Я прошу, сдерживай себя, иначе…
- Прогонишь?
- Пойми, если даже родители дали добро на нашу свадьбу, то это ещё не повод для интима.
- Объясни, в таком случае, зачем ты меня пригласила?
- Я устала бродить с тобой по кругу. Пора объясниться.
- Чего тут надо объяснять? Каждая женщина мечтает об этом. И не надо изображать из себя что-то такое неземное. Ты такая же, как и все особы женского пола. И будет лучше, если ты не будешь отталкивать меня. И если у тебя… всё равно рано или поздно… И почему не со мной. Why not?
- Хам ты Петя? Этому тебя в техникуме научили?
- Просто я понял, к чему нужно стремиться и чего хотят все люди. Они хотят уюта, денег и любви. Если у них это есть, то они мирно сидят по своим норкам.
- Тебя что вытащило на улицу? Чего тебе не хватает?
- Мне бы любви немного, да десятка два папирос.
- Как всё просто.
- Ты пойдешь на свадьбу?
- Пойду только в том случае, если ты не будешь изображать моего жениха.
- Хорошо, я подожду.
- Чего ты собрался ждать?
- Следующую пятницу.
По мнению Леонида в Людку беем вселился. Быть может, это было связано с последним посещением консультации. Так все так делают. Хотя, конечно, её состояние понять не трудно: ни жена, ни мать, а годы идут. А тут ещё мать стала рычать на него. Не слишком ли много женщин в доме? А они хотят прибавления. Нет, надо подождать. Что это бумажка изменить может? …
- Лёнь, ты где? Чем занимаешься?
Ну вот, ждал её ждал, а как вошла не услышал. Сейчас он ей устроит.
- Ты с ума сошёл! Разве можно так набрасываться на человека?
- Нам сегодня путёвки предлагали.
- Какие путёвки?
- В Закарпатье, конный маршрут.
- Ты, кажется, в ЗАГС собиралась.
- Семейным по две путёвки, а одиноким – одна.
- Одна собираешься ехать? А я тебя не отпущу.
- Так я тебя и послушала.
- А если я очень попрошу?
- Проси.
- Людка, зачем тебе эта поездка?
- Нам необходимо побыть порознь.
- Когда и насколько ты уезжаешь?
- Завтра, недели на две.
- Девушка, извините. Как мне найти корпус С?
- По этой дорожке вы к нему выйдете.
- Вы давно здесь?
- Со вторника. Привыкаю к лошади или она ко мне. На днях отправляемся. А вы?
- Только что приехал. Вы где проводите время?
- В музклубе главного корпуса.
- До вечера…
- У вас не занято?
- Нет, присаживайтесь. Нашли что искали? По-моему этот корпус для не совсем обычных клиентов.
- Случайное знакомство. Случай помогает мне в жизни, как ничто другое. У меня хобби использовать любую запланированную ситуацию. И чаще всего мне удаётся исключить риски пойти не по тому пути.
- А сюда вы по какому пути попали?
- Из греков в варяги. На предыдущей ночёвке познакомился с человеком, который так нахваливал эти места, что как-то само собой я оказался здесь.
- Вы фотограф? Всё время с камерой.
- Отчасти. Но теперь переключился на живопись. Даже пытался слиться с художниками, но не утерпел. Высказал своё мнение не совпадающее с общепризнанным. Езжу по земле в поисках неидейной красоты.
- Долго здесь искать собираетесь.
- Дня три. Поброжу по окрестностям, полечу машину и в путь. В Прибалтике давно не был. Хочу изобразить кирху во всей её колючести. Прямо перед глазами стоит. А вы откуда?
- Я столичная штучка. Решила скакнуть на лошади в прошлый век.
- Позвольте вам предложить остаться в веке текущем, заменив одну лошадь на целый табун под капотом.
- Несколько неожиданное предложение. Надо подумать.
- Воспользуйтесь случаем. Вы ничем не рискуете. Или вы меня боитесь? Я не упырь, хотя зелень моих глаз может и насторожить особ вашего пола. Попробуйте жить на вершине его величества случая.
- Оставим эту тему. Послушаем музыку, потанцуем…
В почтовом ящике что-то белело. Неужели вспомнила о нём? Неделя как уехала и ни звонков, ни телеграмм, ни писем. Что-то было не так, и Леонида жевала не задавленная вовремя ревность.
Даже на обратной стороне фотографии не было ни единого слова. Он посмотрел на снимок. На фоне пирамидальных гор треугольник здания. На переднем плане Людка, обнявшись с парнем, на фоне «Жигулей».
- Лёня, откуда у тебя фотография.
- Людка сегодня прислала.
- Ты его знаешь?
- Нет, конечно.
- Это твой брат.
- Уикенд проведём в Кадриогрге, в екатерининском дворце заночуем. Жаль, что не успеем на шествие. Они весь день идут, чуть ли не до полуночи. А праздник начнётся в субботу на Певческом поле.
- До сих пор не пойму, как ты меня уговорил.
- Это не я. Это великий уговорщик – случай.
- Иван, смотри какое облако. Человеческое лицо и мимика меняется.
- Воображение – удивительное свойство. Особенно у изобретателей. Они видят вещь, которой до сих пор не было. В этом они сродни художникам.
- Может, свернём в лес. Что-то уж больно жарко становится. Нынешним летом прямо пекло какое-то. А на 9 мая снег в Москве шёл. В понедельник, когда уезжал, гарью пахло.
Машина, несколько юзя, въехала в еловый тоннель. Через свежий фильтр дышалось легко, свободно. Отрегулированное зажигание сжигало всю подаваемую смесь. Несколько беспокоил глушитель, в котором при запуске двигателя скопилось немного несгоревшего бензина, и от него машина чихнула, выбросив из себя остатки горючего вместе с острой искрой.
К даче Ирина подошла в темноте. Наконец-то она добралась до места, где, как ей казалось, она найдёт спасение. У неё было почти всё, что она считала достаточным и необходимым. Она закончила престижную английскую школу, она поступила в институт, о котором мечтала. У неё были друзья, с которыми она часто встречалась, хотя встречи проходили однообразно: стол, музыка, полумрак. В её жизни было несколько увлеченностей, добровольных или навязанных, не приведшие к логическому завершению, как она считала по её вине. Безысходность последнего из них погнала её одну на пустую дачу. От неё требовали больше того, что она могла дать. Что-то мешало переступить тот порог, за которым было большинство её сверстниц. Или они копировали присутствие за ним. Даже неосознанный страх остаться одной ночью в пустой даче не пересилил большего страха – остаться вдвоём в городской квартире.
С трудом открыв дверь, Ирина прошла на террасу, включила свет. Освещённый прямоугольник террасы несколько успокоил её, только полу0открытая чернота комнат немного настораживала.
Тишина пустого дома отвлекла от того, что преследовала весь вечер. Лишь прохлада постельного белья вернула к пережитым минутам ожидания телефонного звонка.
«Ладно, поговорю с ним об этом завтра, а если он не поймёт…»
Ирина проснулась от нестерпимого дара. На окно невозможно было смотреть. Казалось, что кроме солнца в мире ничего больше нет. Всё лето стояло пекло, и даже конец августа не ослабил зноя. Наоборот, жара, как выключенный чайник, разжигала сама себя.
Привыкнув к свету, Ирина увидела стайку облаков, которая быстро растаяв, оставила еле заметные мазки.
Электричка почти весь путь прошла по меридиану, на стрелках перескакивая на более восточный, и все пассажиры, спасаясь от солнца, перебрались в западную половину вагона. Все говорили о дожде как о спасителе.
Дома Ирина не задержалась. Освежившись под душем, она одела подходящее для случая платье и взяла приготовленный подарок.
В подъезде было асё так, как в любых современных сенях. Справа под лестницей две детские коляски. Впереди несколько ступеней и двери лифтов. На стенке слева обойма почтовых ящиков. Некоторые дверцы топорщились пузырями сгоревшей краски. В ней зародилось беспокойство. Не поняв его причину, она поднялась на лифте и остановилась перед дверью. Вместо обычного трезвона звонок выдал несколько табакерочных аккордов серенады Шуберта.
Суета утра была позади. Теперь все ожидали ресторанного часа. Леонид вышел из комнаты, где после дворца отдыхали молодые. Что же, и у него могло быть также и даже лучше. Но, увы. Не получилось.
Его движения замедлились, он выпал из реального времени.
- Лёнь, поставь что-нибудь позадористей.
Но направился он не к магнитофону, а к входной двери. Звонок выдал несколько табакерочных аккордов серенады Шуберта. На пороге стояла она.
Около полночи свадьба стала затихать. Молодых отправили на отведённую для них квартиру. Старшее поколение в фойе продолжило начатые за столом разговоры. Молодежь, отправив молодых, разбрелась по улицам Москвы…
Спустившись по лестнице моста, они вышли на набережную. У противоположного берега река отражала огни промзоны. На этой стороне не было даже столбов. Под ногами зашуршал песок. «Где мы? Куда идём?» В темноте вырисовывались силуэты причала и пришвартованного к нему дебаркадера. Леонид, стоя на краю причала, попытался определить направление течения. Пришла шальная мысль бросить в воду окурок и по огоньку сориентироваться. И только бросив окурок, он понял, что выпито было предостаточно. Ему стало весело, захотелось сделать очередную глупость. «Искупаться, что ли?»
Вода, отдающая нефтью, несколько освежила. Цепляясь за выступы причала, Леонид вылез из воды.
«Что я наговорил?» От этой мысли стало неуютно и зябко. Промелькнули обрывки последнего до купания монолога. «Я не принц… дач и машин не имею… жену прокормить смогу». Но что-то ещё терзало сознание. И вдруг всплыло: «Я тебя люблю.» Надо завязывать. Что она о нём подумает?
Вытирая его рубашкой, Ирина почувствовала, что ей чего-то не хватает. И сразу поняла. Пропал инстинкт самосохранения. Исчезло то, что ещё вчера неотступно следовало за ней. И её не беспокоило, что он знает об этом…
До её дома они доехали на хлебовозе. Утром им показалось, что хлеб пахнет бензином.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ