В юности меня постоянно тревожили странные состояния между сном и явью, когда ты почти уже проснулась, слышишь, ощущаешь, осознаешь, но не можешь пошевелиться, не можешь открыть глаза. Это состояние временной каталепсии длилось совсем недолго, но было таким пугающим и гнетущим, что меня охватывал панический ужас, я прилагала все усилия, чтобы хоть чуточку пошевелиться, хотя бы языком во рту пошевелить, потому как, в таком случае, неподвижность отпускала, и можно было окончательно проснуться. С похожим постоянством снились и сны падения, в которых я срывалась со скал и падала вниз, просыпаясь от мощного сотрясающего всю мою сущность толчка. Эти мучения длились нескольких лет до тех пор, пока я не набралась храбрости и не отдала себя на милость происходящему. Каково же было моё удивление, когда за состоянием неподвижности пришло ощущение осознанного сна, в котором я встала и полетела. Какое это было счастье! С тех пор я просто голову потеряла от полётов. Состояния неподвижности по-прежнему пугали, но зная, что за этим, как правило, следует полёт, я стала учиться преодолевать свой страх и уже сетовала на то, что случается это не так уж и часто как мне бы того хотелось. Я летала по комнате или прыгала на кровати, становясь лёгкой как пушинка, это было так восхитительно весело и вызывало ощущение безграничного восторга. Обычно вытягивала вперёд и немного вверх руки, в груди что-то переключалось, и я взлетала. Во снах падения научилась притормаживать и мягко опускаться на землю, испытывая при этом самые положительные эмоции. Иногда вместо полёта передвигалась огромными шагами, прыжками, например, бежала по поверхности моря, но полеты всё-таки нравились больше. Это был восхитительный опыт и непередаваемые ощущения. Когда во сне приходило осознание того, что я сплю, я тут же говорила: «Ну, я полетела». Вылетала из своего окна, срывалась в парение с крыш домов, просто воспаряла над землей. Жаль, долго в состоянии осознанности держаться не получалось, но полёты всегда оставляли самые радужные воспоминания и следующий за такими снами день проходил на душевном подъёме, наполненный счастьем и радостью. Я научилась проходить сквозь стены, ощущения были не самыми приятными, протискиваться приходилось с трудом, ощущая какое-то сухое пористое скрипящее сопротивление. Сквозь стекло протискиваться было легче, но прикосновение тоже было не из приятных, более плотное, тягучее, подобное звуку – как пальцем по стеклу или мелом по доске. А зеркало просто втягивало в себя легко и свободно, проходя сквозь него, обычно, оказывалась в другом сне, в городах или природных ландшафтах иного мира, там даже моя квартира была какой-то иной. Самым излюбленным местом была для меня зеленая залитая солнцем долина, покрытая колышущимся ковром сочной травы, сплошь усыпанная цветами, с небольшими чистейшей воды озерцами, высокими зелеными холмами и лесами, раскинувшимися в лощинах до самого горизонта. Невероятно чистое и светлое место, дарующее ощущение благодати. Боже, какое это было счастье - парить под необъятным куполом неба! Какие счастливые всё же птицы! Нет ничего прекраснее полётов!
Когда училась в Питере, летала особенно много. Питер - город особенный, очень способствующий раскрытию подобных способностей. Помню, как однажды летала по нашему девятиэтажному общежитию, спустилась на нижние этажи, а потом поднималась по лестнице, паря под потолком, а подо мной шли люди, и я слышала всё, о чем они говорили. Переместилась в свою комнату, мягко опустилась на кровать, попрыгала на ней до самого потолка, чувствуя себя легкой как перышко, ветер распахнул окно, взлетела и заволновалась встревоженная его порывом занавеска. Я переместилась в центр комнаты и передо мной на полу открылась огромная старинная книга в кованом переплёте, по кругу стояли зажжённые свечи, круг пересекла чёрная кошка, а на моём плече, судя по тени, сидела птица. Что было после, не помню, как всегда, на самом интересном месте выпала в обычный сон.
Упорно старалась освоить технику осознанного сновидения, но сильно не преуспела. Добиваться таких состояний по собственному желанию, как правило, не получалось, это происходило всегда спонтанно и неожиданно. Возможно, не хватало энергии или упорство было всё-таки недостаточным. С годами, к великому своему сожалению, летать почти перестала, поэтому, когда такое случается, для меня это настоящий праздник. Отяжелела как-то... Не порхается уже как птичке. Не раз наблюдала, как дрозд, объевшись до отвала ягод на наших грядках, силится взлететь и не может, живот у него такой толстый и неподъемный, а он, бедолага, машет крыльями из последних сил и, в конце концов, все-таки поднимается, летит низко до первого более-менее подходящего дерева, падает на ветку, сидит и не может отдышаться. Вот и я сейчас как такой дрозд, если иной раз и летаю, то низко и тяжело. Очищаться надо и телом и душой, энергией чистой наполняться, тогда, возможно, и полёты возобновятся.