У Варлаама Шаламова в одном рассказе два зека при лунном свете раскопали могилу и сняли с покойника нательное белье, чтобы потом выменять его на хлеб. Понятно, что только отчаянный голод может заставить человека разрывать могилу и грабить труп. Точно так же снимали с трупов полуистлевшую одежду и потом меняли ее на корку хлеба заключенные концлагеря Меллерн в романе Эриха Ремарка «Искра жизни».
Как ни странно может показаться, нам, солдатам срочной службы 1971-73 гг., тоже приходилось заниматься добычей куска хлеба. Что мы делали?
Мы после отбоя ждали того часа, когда уснет крепким сном вся казарма и особенно дембеля. Тогда мы с Пахомом, моим другом, вставали, тихо подходили к койкам дембелей и забирали с их тумбочек гимнастерки с лычками и значками. Нарядившись дембелями, мы выходили из казармы и отправлялись в хлеборезку, которая находилась в дальнем конце воинской части на территории хозяйственного взвода.
Тут главное было - правильно поставить голос. После стука кулаком в деревянные створки хлеборезки, на вопрос резчика хлеба - «Чё надо», надо было нагло, но спокойно и уверенно сказать, как отрезать: «Хлеба давай!» Хлеборезчик (обычно это был солдат нашего призыва) глядел в щели створок на того, кто за окном требует хлеба и, видя погоны с лычками и блеск значков на груди, приоткрывал створку и просовывал полбулки, а то и булку ржаного, а иногда белого хлеба. Тогда можно было еще наглее добавить: «Сахару давай! Фока у нас в гостях». – Фока был авторитетным дембелем из хоз.взвода. С сахаром не всегда получалось, а только тогда, когда упоминалось имя Фоки, которое наводило на резчиков страх.
Мы возвращались в казарму, клали дембельские гимнастерки на место, и поделившись с дневальным (нашего призыва) добычей, шли в умывальник, где съедали хлеб, запивая водой из под крана (если был сахар, то это было фантастически вкусно).
Мы, конечно, не торговали одеждой с трупов, чтобы добыть хлеба. Но за свой хлеб иногда приходилось буквально драться.
Например, мы долго, каждый раз минут по двадцать, маршировали на месте и пели советские песни перед входом в столовую, и в это время не факт, что с кто-нибудь из тех солдат, что уже поели, не прихватит несколько ломтей нарезанного хлеба со столов, накрытых для нашей роты. Тогда кто-то из нас просто останется без пайки. И вот бывало, что врываясь в столовую, мы заставали «крысу», которая шныряла меж наших столов, пряча два-три куска под гимнастерку! «Крысу» били, хлеб отбирали.
Словом, мы советские новобранцы танкового полка (призыва весны 1971 года), расквартированного в Чите, цену куску хлеба знали. Она была не столь высокой, как у зеков ГУЛАГа или узников Меллерна, но намного выше, чем на гражданке.