Степан-Джэкоб же, едва ли задумывался о тревогах окружающих его людей. Сейчас, когда энергоформа Степана облекла себя в физическую оболочку, пусть и при непосредственном участии профессора Даркка, Степан начал испытывать некоторую тоску, возникшую ниоткуда. Его память не подверглась очистке от земных привязанностей, но столько всего произошло за то время, что едва ли можно было связывать тоску с этим. Но и всё, же была между ними связь, была незримая связь, которую предстояло осознать. Но, его также неудержимо интересовало: каким именно образом добьётся профессор Даркк отрастания ампутированных конечностей у человека. Сколько всего хотя бы в одном запястье: кровеносные сосуды, нервные окончания, костный мозг – и всё это будет отрастать? У него в голове не укладывалось. И всё-таки, несмотря на не реальность подобного профессор решил добиться этого. И казалось бы, какая польза Степану от этого? Пользы, правда, мало: однажды он посмотрел на рабочее место профессора, на его писанину и ни слова не понял. Мало того, что он писал левой рукой зеркально, так и изобиловал текст научными терминами, о которых он не то, что не догадывался, он и представления не имел о существовании этих слов. Да и если бы он что-то понял или прихватил с собой, только вот, когда ты представляешь из себя энергоформу, в чём ты, возникает вопрос, понесёшь?
Иного же варианта выбраться с этой планеты Степан не видел, да и не было другого варианта. Как человек в физической оболочке, он не мог покинуть, обменявшись физической оболочкой тоже не представлялось возможным, командир десанта отложил все полёты на не определённое время. Со дня, как Степан покинул свою физическую сущность, на земле, наверняка, прошло сотни лет. Так представлял себе Степан, не посвящённый в загадки временного поля, обратимости времени. В мире, где рос Степан время представляло собою некое смещение планеты по орбите вокруг Солнца, что в конечном итоге вращалось вокруг центра галактики и так далее по восходящей. И не было человека, кто при трезвой памяти сказал бы, что он полетит в прошлое или будущее. Для современников Степана сие являлось плодом воображения фантастов, да ещё пациентов душевнобольных клиник.
Тоска же, по чему-то неизбывному продолжала нарастать в нём, вытесняя все остальные восприятия. Пусть Мария, как бы и родная душа, но ничего Степан по отношению к ней не испытывал. Не было чувств. Да и были ли у него к кому-либо чувства, сказать трудно. Скорее его можно было определить как зомби, если бы не отсутствие страха перед светом и логичность мышления, чего у тех нет и в помине. Жизнь на планете продолжалась в своём ритме, и каждый сотрудник компании был занят своими обязанностями, чего нельзя сказать о Степане.
И вот в один из дней, Степан, никого не предупредив о своих планах, оставив физическую оболочку в комнате, вылетел на улицу. Люди занятые делами, едва ли обратили на него внимания, на неразличимый в солнечном свете сгусток энергии и этим-то, он и решил воспользоваться. Чувство страха, присутствующее в нас при теле, в данном состоянии было лишено смысла. Точнее выразиться, так чувств, как таковых, он не испытывал вовсе. Он просто летел. Летел вне времени. Вне пространства и сколько продолжался полёт, он никогда бы не смог определить точно, как и саму скорость полёта. Человек, находящийся в самолёте, точно также, никогда не сможет определённо ответить относительно скорости и направления полёта, кроме того, что он знает, куда летит.
…Он вдруг ясно увидел в своих руках газету и с удивлением попробовал пошевелить пальцами. Пальцы послушно сгибались в суставах, в окно светило солнце. Он не сразу даже сообразил, что это солнце, а не чужое светило заглядывает в окно. Степан с осторожностью оторвавшись от кресла, подошёл к окну. На синем, без единого облачка небе ярко светило солнце, вдали, сливаясь с небосводом, синело водохранилище. «Неужели, я на земле? И это всё мне не снится? А то, что было до этого? Сон? Явь?» - мысли путались в голове.
Дабы подтвердить свою догадку, он попытался извлечь себя из тела, что удалось ему с первой же попытки. Но, отходить далеко он не решился. Следующим вопросом, заставившим его усомниться в произошедшем, было то, что он отсутствовал, казалось бы, долгое время, а тело оставалось в том же положении. Разгадки этому не было. Но ведь он ясно помнит профессора Даркка, помнит его ассистента, не могло же присниться