Вовка

               

Вовка, сколько помнил себя, был мечтателем. Качество не плохое, чего не хватает в жизни, можно всегда себе придумать. Его послевоенное детство пропитанное рассказами  и запахами прошедшей войны, так или иначе, было  обозначено   поведением  мужчин воевавших и пришедших домой. От них еще пахло порохом, но вот говорить на тему войны они не любили,  она оставалась в их головах. Мальчишки же ясно представляли себе этот ужас от вида большого количества инвалидов войны, безногих, безруких и таких у которых не было ни рук,  ни ног. Но картина безрадостная как-то незаметно для всех сменилась на картину  благостную. Уже потом, через много лет, Вовка узнал, что всех этих инвалидов убрали из городов подальше от людских глаз из городов.
Мечтал Вовка о богатой библиотеке и своей личной землянке.  Мечта о землянке обуславливалась, наверное, желанием быть самостоятельным,  имея свое жилье. К тому же в городе было полно бывших пленных немцев, навсегда осевших на чужбине. Вот они то и жили в землянках, но постепенно отстраивались и переселялись в дома. Ему доводилось бывать у некоторых из них в гостях, дивиться на порядок в их жилищах, так не похожий на их порядки  и наверное от увиденного и сформировалась его мечта. А мечта о библиотеке проросла, наверное,  из книги Сабанеева о рыбалке. Эта единственная книга, невесть как появившаяся в их доме, была воплощением всех жанров мировой литературы. Зимой, в огороде, он воплощал свою мечту, прокапываю в снегу колодец до земли. Там он, с соседским пацаном,  копал  в сторону,  и получалась комната, ну совсем, как землянка. На стенах появлялись ниши, куда он мысленно расставлял книги, но первой книгой была та, единственная. Сидя на снежных табуретках за столом из снега, с зажженной свечой на столе,  они вместе и предавались мечтаниям о далеких морях, о бескрайних полях.
Лето для Вовки, конечно,  было желаннее зимы, но зимой у него было больше свободы. Работы по дому почти не было, а вот летом тут разговор особый. Отчим никогда не давал ему расслабиться и уже став взрослым он стал понимать, что так было надо. Свой дом всегда требовал к себе внимания, с вечными пристройками и надстройками. Машина бэушного кирпича за воротами была недельным тормозом для него. Суровым отчимом  было дано  задание,  очистить  весь кирпич от прилипшего к нему раствора и никакие уговоры пацанов  пойти с ними на речку не могли на него подействовать.  Отчим  летом  не давал ему скучать. Машину кирпичей сменяло ведро гнутых гвоздей, с куском рельсы и молотком и их нужно было разгибать.  Дом их был построен из шпал и когда он подрос, отчим и решил сделать пристрой для него. Получилась комната из кирпича, где он и спал в дальнейшем. Комната получилась холодной, стены промерзали, было холодно и сыро в ней.
Учился Вовка так себе и тому, на его взгляд, была причина. Он был очень стеснительным и застенчивым и где-то, в классе пятом он вдруг понял, что он заикается. Самым страшным кошмаром для него, было,  начало урока, когда учительница, держа в руках журнал и осматривая учеников, решала,  кто пойдет к доске отвечать. В эту минуту он впадал в ступор и когда жребий выпадал на него, он, выйдя к доске, не мог выдавить из себя ни слова.
- Ну что, опять не выучил урок? Ну что ж, садись на свое место.
Он, конечно, выучил урок, но язык не мог рассказать об этом учителю. Так продолжалось довольно долго и в какой- то момент он все рассказал маме.
- Мама, поговори с классным руководителем, попроси её, что бы она давала мне письменное задание.
 И мама поговорила. На следующий день учительница  вызвала Вовку к доске и опозорила его перед всем классом, раня его в самое сердце. Вовке доводилось видеть заик еще в начальных классах. Был у него приятель очень сильно заикающийся, но по природе своей как-то не обращающий на это особого внимания. Слушать его было сущей пыткой, но он всегда досказывал свою мысль,  чего бы ему этого не стоило. К сожалению, у Вовки был другой характер. С годами он приспособился к своему положению, по ходу разговора заменял трудные слова аналогичными.  Не сказать, что он стал косноязычен, но выразиться именно так, как он хотел не всегда получалось.  Школу он все-таки закончил,  но перед тем как произнести в компании тост волнение давало знать о себе.
Наверное, в классе седьмом учился Вовка, когда придя домой и, переступив порог дома, получил от отчима зуботычину, без разговора и предупреждения. Несколько минут Вовка пролежал без сознания на полу и только потом, к своему удивлению, узнал о том, что он обдирал яблоки в школьном саду. Это мама побывала на собрании в школе, где его и обвинили в этом. Плохо запомнилось ему, как он выскочил из дома и побежал, куда глаза глядят. Глаза привели его на городскую свалку. Там он обнаружил сколоченную из ящиков будку и вошел в нее. В будке, у стены стоял топчан, у маленького окошка столик и посередине металлическая буржуйка. Ни в будке, ни на свалке  никого не было. Даже мысль промелькнула, что мечты начали сбываться, землянка в виде будки у него уже есть. О многом передумал он за эти десять дней. О человеческой жестокости, о нежелании людей понимать других людей с их проблемами. Первые дни он просто голодал, не выходя никуда из будки. Потом, каким- то чудом его обнаружил  друг и начал приносить ему продукты. На его вопросы он отвечал, что никогда больше не вернется домой и будет жить здесь на свалке. Но в каждой истории бывает конец, однажды друг его пришел вместе с мамой. Она плакала и уговаривала его вернуться домой, обещая притом, что отчим не тронет больше его. Все разрешилось само собой, домой он вернулся, и никто больше не напоминал ему об этом.
В восьмом классе Вовке купили велосипед, но кататься  отчим ему не давал,  когда он был дома. Можно было, взявшись лишь  за руль поводить его по двору, но порой и этого было достаточно, что бы ощутить себя счастливым. Летом, когда он был не на работе, для Вовки всегда находилась работа. Водопроводы в дом не разрешали проводить и за водой для питья и для полива он, с бочкой на колесах, ходил на колонку метрах в трехстах от дома. У колонки летом всегда была очередь из таких  же водовозов,  как и он. Напор в трубе был слабеньким, а поездок таких нужно было совершить несколько. Вовке первым пришла мысль выкопать колодец во дворе дома,  и мысль его воплотилась в действие. Колодец они с отчимом выкопали.  Когда они дошли до глубины трех метров, то обнаружили в глине несколько костей какого- то животного. Наверное,  кости пролежали там несколько тысячелетий, так как глина была однородным слоем, без каких либо примесей. Сейчас, в наши годы, они, наверное,  как то отразили бы этот факт. Сфотографировали, да отослали бы,  куда следует фото, но это было давно.  Когда колодец был готов, отчим  купил ручной насос,  и они стали на шаг ближе к цивилизации. Но нет предела в развитии цивилизации. Вовка,  окончил  училище, пошел работать и на очередную зарплату купил насос Агидель. Теперь вся вода до самого дна выкачивалась за двадцать минут и эта была очередная его победа. Все заработанные деньги он приносил в семью, отдавал маме, но вот покупки на которые они вряд ли бы решились,  он производил сам.  Следующей его покупкой была радиола. Пластинки для патефона они вместе с отчимом побили и вынесли на свалку.  Следующей покупкой стал веломоторчик. Сколько было радости и восторга, когда и его другу купили такой же. Границы их передвижений заметно расширились и они,  уезжая на рыбалку, открывали для себя все новые и новые места. Жаль только, что это продолжалось недолго, веломотор увели ночью прямо со двора. Еще одной радостью в его жизни стало приобретение магнитофона Чайка - М.
Но Вовка никогда не забывал о книгах. Книги были всегда на первом месте в его жизни и где бы он ни жил, общественная библиотека была на первом месте. С годами  он завел свою библиотеку, в которой было пятьсот экземпляров.
И вот сидит наш  Вовка за компьютером, стучит по клавишам и пишет очередной рассказ. Книги, что он собрал когда-то,  он давно раздал по сельским библиотекам, оставив себе только самые любимые, что бы можно было в любой момент раскрыть на любой странице и почитать.
По эпизодам, вынимая из памяти то, что еще сохранилось, Владимир Иванович печатал для себя.  Сомнительно, что кто-либо из потомков, будет читать чужую историю. Это, как рассматривать чужие фотографии где-нибудь на отдыхе и где нет тебя. Тот факт, что все больше и больше  стало забываться и натолкнуло его на мысль сесть за стол и написать первый рассказ.
Я в бездну всматриваться стал


                Я в бездну всматриваться стал
                Все чаще вспоминая время
Когда мой дух опять восстал
Отбросив тягостное бремя
А я законам вопреки
Нет, не духовными, земными
Явился каплею реки
Где пребываю и поныне
И сколько мой продлится путь
От зарожденья и до устья
Я проживу опять и пусть
Потомки вспомнят с легкой грустью
…Я в бездну всматриваться стал
Ища в глубинах мирозданья
Анонс на жизненный финал
Чтобы сказать всем до свиданья

Несмотря на свое, не совсем радужное детство, Вовка вырос   позитивным дедушкой, вполне общительным и легко идущим на контакт с людьми. Несколько раз,  сменив свое место жительство, он остался один без друзей. Конечно, в век интернета, проблема эта не столь трагична но, большинство друзей и приятелей уже в земле и, пожалуй, единственной его отдушиной стали воспоминания, которые он и стал записывать,  а потом и печатать.
Главным маршрутом его стала прогулка в парк, что поблизости. За два последних года едва ли наберется неделя, когда он в нем не был.


Дверь входная  подъезд  арка
Тротуар,  разбитый на пути к парку
Аттракционы  аллеи  народ
Липы  дубы  озон  кислород

Тихая музыка льется  в душу
Народ на скамейках сидит и  слушает
Ландшафтный дизайнер цветочки сажает
На сцене артисты народ зажигают

Праздники в парке проводят достойно
День ВДВ отмечали пристойно
День пограничника юбилей парка
Все проходило без помарки

Таких прогулок было много
В жару и холод в любую погоду
Это все в кайф на пенсии я
И нет  иной заботы друзья!