В зиму 1629 года из Енисейского острога вышел отряд в 40 человек во главе с атаманом Иваном Галкиным на государева непослушника - князца Сота, отказавшегося платить ясак. Его род, принадлежал кетскому племени асанов, земли которых простирались по среднему течению реки Усолки к её верховьям. С востока они граничили с землями Тасеева сына Лукашки, а с южной стороны – родственными племенами канских кетов, объясаченных красноярцами.
В течение почти десяти лет род Сота, управлявшийся тогда его отцом Намаком, исправно платил ясак, не создавая енисейцам никаких проблем. Что побудило Сота нарушить данную его отцом шерть, было непонятно. Енисейцы шли до кочевий Сота нартами и на лыжах пять недель, волоча на себе продовольствие и прочие припасы. На устье Ангары Мишка Шорин привязался к Ивану Галкину:
- Отпусти меня, атаман, к канским ясачным людям поторговать, есть у меня кое-какой товаришко. На олене я по Енисею быстро туда дойду. Пока вы с поклажей будете идти к Соту, я расторгуюсь и живо назад к вам по Усолке, там и встренемся.
- Да как же ты один, в зиму-то?
- А што мне сделатца. Пять лет тому мы с Василием Алексеевым в зиму втрёх в Тюлькину землю ходили. - ничего не сталось. Потом один не раз ходил и за ясаком, и с торговлей. Как спать, так в снег зароюсь, - и всего делов. А поутру толокна с кипяточком откушаю, и дале. Мне это в обычай. Нарты мне не нужны, - одна морока с ними. Я верхом, так то по звериными тропами, меж дерев я живо дойду.
Служилые слушали Мишку, смотрели на его коренастую фигуру с обветренным лицом, одобрительно переглядывались.
- Ну, коли не боишься, так езжай, возьми вон оленя из пристяжных. Только смотри, чтоб к сроку быть на месте. А времени я тебе даю две недели.Поспеешь?
- Поспею, как не поспеть за две то недели.
- Разведай там, у канских людишек, что и как, - не воюют ли их киргизы, часто ли ходят к ним казаки с Красного Яру.
- Само собой.
Не прошло и пяти минут, как Мишка верхом на олене с подвязанной сзади перемётной сумой, пищалью и саадакм за спиной уже отъезжал из отряда. Атаман с казаками смотрели ему вслед с восхищением.
Шли еще три недели.На месте прежнего кочевья Сота не оказалось. Енисейцы пошли по его следам и скоро встретили Мишку Шорина, уже измучившегося ожиданием. Возбужденный и растревоженный, он рассказал, что на Кан пришел со своими людьми тубинский князец Коян, бравший прежде ясак с кетских родов монгольскому Алтын-хану, и призвал к себе всех родовых кетских князцов. Забрал с них все, что у них было и повелел впредь казакам ясака не давать, а давать ему, - Кояну.
- А Сот? – спросил атаман Мишку.
- Сот тоже там со всеми своими людьми.
Посоветовавшись, решили все-таки идти, - нужно было вернуть Сота с его людьми на прежние места кочёвок. Шли еще десять дней и дошли до земель князцов Темсяника и Тымака, которые кочевали по Кану и его притокам, и в прошлом году, приняв руку государеву, платили ясак в новый – Красноярский острог. Не доходя полдня до этих кочевий, поймали двух «языков». Пленные подтвердили, что к Тымаку и Тесмянику пришел тубинский князь Коян, берет с них ясак и что у него много людей.
Атаман задумался: заходить на территорию, отведенную Красноярскому острогу, вообще-то у него намерения не было, однако там находились люди Сота, подведомственные Енисейску. Но более всего беспокоило атамана само появление здесь тубинского князя и его людей. Коян слыл могущественным князцом, главой многочисленного племени. Галкину было известно, что сам он платит ясак монгольским Алтын-ханам и его появление здесь грозило потерей ясачных людей и Енисейскому и Красноярскому острогам.
Разбив лагерь, служилые оставили там свои запасы с пятью человеками охраны, а сами пошли к Кояну, чтобы попытаться уговорить его принести присягу русскому государю или хотя бы вернуть Сота и его людей.
Кояна прибытие русского отряда не испугало.В течение многих лет, посылая в эти края своих сборщиков, он собирал с окрестных родов ясак для монгольского Алтын-хана и калмыцких князей, не забывая при этом, разумеется, и себя. В прошлом году сюда пришли русские люди из Красного Яра и заставили канских князцов шертовать белому царю. Теперь он пришел сюда со своими людьми, чтобы восстановить прежний порядок и вернуть себе кыштымов. Становиться самому данником русских и тем самым навлекать на себя гнев прежних союзников-покровителей ему даже и в голову не приходило.
В ответ на предложения енисейцев тубинцы по знаку Кояна стали обстреливать их из луков. Служилые ждать не стали, - открыли ответную пальбу. В результате разгоревшегося боя кочевники понесли большие потери и были вынуждены бежать. Енисейцам достались собранные тубинцами меха и ясырь, - жены и дети отступивших. Правда, не обошлось без потерь: десять служилых были ранены. Вернувшись к лагерю, отряд собрал припасы, вместе с пленными и добычей двинулся к Енисейскому острогу.
Однако этим дело не кончилось. Коян собрал людей с других близких улусов и вскоре догнал енисейцев. Хорошо еще, что преследователей заметили издалека. Въехав в колок, стали спешно рубить деревья, делать засеку, за которой укрылись, - «сели в осад».
Пять дней длилась эта осада. Противник неоднократно пытался взять укрепление, но, потеряв изрядное число воинов, вынужден был прекратить бесперспективную осаду. Изменив тактику, Коян со своими людьми ушел вперед, в лес, намереваясь, очевидно, подкараулить енисейцев в засаде. Однако атаман Галкин был достаточно опытен, чтобы не попасться на такую уловку. Чуть стемнело, служилые с предосторожностями двинулись другим путём. Ночная метель вскоре скрыла следы отряда.