Субстанция и модусы личностного бытия
Воплощённость
В русском языке слово «плоть» имеет два смысла. В словаре Даля плотью называется тело животного и человека, всё вещество, из коего состоит животное тело. Плоть сама по себе не является злым началом. Плоть сотворена Богом, была воспринята Сыном Божиим - Бог воплотился в человеке, преображается Духом Божиим. И потому апостол Павел призывал, чтобы «никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет её, как и Господь Церковь» (Еф. 5,29). «Природа умная и бессмертная сокрыта в тленном теле нашем для того, чтобы в нём и через него обнаруживать свои действия» (преп. Антоний Великий). Вечный личный дух созданием своим призван к воплощению – принятию и несению плоти. Богоуподобление – принятие плоти, поэтому вне плоти нет личности. И отсюда человек более бытиен, нежели бесплотный и безгрешный ангел.
Но плоть – и источник греха. «Плотью» также называются все животные страсти и влечения человека, вожделения и похоти пяти чувств, телесные услады: «дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны),ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное… Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5,19-22). Только дух – безгрешен и не может породить зло. Но разрыв с плотью ради ухода в чистую духовность признан Церковью как манихейская ересь. Это измена собственно человеческому назначению, а значит и великий грех против плоти и духа.
Каждая душа призвана к погружению в мировую плоть, открытость к материи и принятие плоти являются необходимым условием исполнения человеческого назначения. Притяжение плоти само по себе не является ни добром, ни злом. Оно служит добру, когда вливается в преобразовательный импульс. Души призваны не погрязнуть в материальности, а войти в неё для создания риз плоти, одухотворения и преображения материи. Человек обязан нести плоть и преображать плоть, выделить из хаоса свою плоть и запечатлеть в ней свой образ. Тленное тело – храм вечной души. Поэтому человек должен любить, охранять и беречь свою плоть, как земной дом души. Когда же душа в плену плоти забывает о творческом призвании – плоть превращается в орудие зла.
Свобода
«Господь есть Дух, а где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3,17), и первое именование личности – это свобода. Личность неотделима от свободы, но не тождественна ей, личность есть субъект свободы, источник свободы, свобода является в мир через личность. Личность соединяет в себе своеобразие замысла Бога о конкретном человеке и его назначении и вместе с тем ответ вечной души, помысел человека о самом себе. Творец восхотел, чтобы человек свободно создал сам себя и свободно пришёл к единению с Богом. Человек и будет таковым, каким он себя создаёт. Личность – начало самоопределяющееся, самосозидающее. Она сама в себе несёт источник всех своих действий. В этом её образ и подобие Творца. Личность – заданность, не статическое бытие, а динамическое непрерывное самополагание. Чтобы быть личностью, необходимо ею становиться. Свобода – онтологическое основание, метафизический центр личности. У отцов и учителей Церкви личность есть свобода по отношению к природе. Свойство, принадлежащее природе, может быть присуще личности, но не определяет её.
Личностное «Я» вызывает само себя к бытию и не определяется ничем иным, кроме самого себя. Субстанциальна в этом мире только личность, ибо только личность самополагаема. Фихте настолько был зачарован открывшейся истиной о том, что мироздание является продуктом деятельности «Я», что проглядел субстанциальность этого «Я», которая только в личности. Мировое «Я» и есть «Я» личности – Личности Божественной и личности человеческой. Вне личности вообще нет и не может быть «Я», ибо «Я» и есть самоназывание личности – «Я» о себе может сказать только личность. Основы мироздания не монистичны и не плюралистичны, мир создается персоналистическим началом.
Таким образом, только личность свободна как Бог и отвечает за всё в бытии, как сотворец Богу и соратник в мировом творении. В мире только личность способна к творчеству – созданию из небытия в бытие. Она создана для творчества и призвана к творчеству. Творчество есть адекватное состояние личности.
Сознание и совесть
Человека отличает от всех других существ сознание как осознание самого себя – индивидуально и общечеловечно, как осмысление своей вселенской творческой миссии, свободы и ответственности, своей историчности, смертности в мире сем и перспектив вечности. Фрагментарное и смутное земное сознание укоренено в транссознательном – в осознании вечной душой перед престолом Господним своего назначения. Высшая форма сознания, в наибольшей степени связанная с транссознательным и вместе с тем ориентированная на преображение, просветление плоти, – это ум как созерцание первообразов, семенных логосов бытия.
Отсюда традиция умной молитвы, умного делания в исихазме: «Исихия есть обращение и собирание ума в себе… обращение к уму всех душевных сил и действие их по уму и по Богу… И когда ум, истребив всякую живущую в нём страсть, доставит душе бесчувственность, и не только сам себя, но и другие душевные силы целиком обратит к себе, и всё чужое, что до того отпечатлелось в нём дурного, он отстранит прочь. Сам же он, возвысившись до духовных и умопостигаемых видений, благочестиво и благоговейно отстраняется от всего, и предстоит перед Богом немым и безгласным. Тогда в нём откроется логос, смысл вещественного начала, и в нём образовывается небесный образ, выше всякого бесстрашия, не нарушаемый никакой со вне приходящей страстью, и по благодати целиком обращённый к лучшему. Наделённый этими дарами, ум передаёт знаки божественной красоты и соединённому с ним телу» (св. Григорий Палама).
Сознание, оторвавшееся от духовных корней – секулярный, самозацикленный рассудок, рацио – это разложенное сознание, умственная развращённость, шизофреническая расколотость сознания, маниакальность отдельных его сфер, истерическая прилипчивость к частностям, сон разума.
Отличает личность и нравственная вменяемость – способность различать ценностное от целесообразного, полезного, приятного. Но этическая ценность личности состоит прежде всего в сохранении верности своему небесному назначению, самой себе в богоуподоблении. Добродетель и есть осуществление этого целеполагания – творческого самоосуществления в Боге. Совесть – это голос Божий в душе человека, со-весть – весть Творца человеку – малому творцу о праведности творения Божия.
Любовь
Подобно тому, как «Бог есть любовь» (1 Ин. 4,8), и личность есть любовь. Прообразом мировой любви является отношение ипостасей Божиих в Святой Троице. Непосредственным источником любви, как высшего Божественного отношения и соединения, является Ипостась Духа Святого. Сила духа есть сила любви, проистекающая от личности. «Любовь от Бога» (1 Ин. 4,7), и в мир любовь приходит через божественное в личности. Только личность способна любить – ценить кого-то более себя. Вершина любви в мире, любовь сама по себе есть высшее духовное тяготение личности к личности, есть высшая связь личностей: Личности Бога и личности человека, личностей человеческих между собой. Если свободный дух – субстанция личности, то любовь является первейшим и важнейшим модусом этой субстанции.
Любовь есть свободное соединение свободных личностей, создающих по образу Святой Троицы новое единство, но не теряющих при этом собственной сущности, своей ипостасности, персональности. Соединяя, любовь возвышает каждую личность в собственном достоинстве. Личность, как субъект любви, одаряет любовью всё сущее. Личность призвана преобразить бытие в примирении всего в любви. Онтологический статус любви личности раскрывает апостол Павел в известном «Гимне любви»: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13). Апостол говорит не о безличной и слепой силе любви, а о любви личной, персоналистической, поэтому он повествует о любви от первого лица.