Изба Зинки Панкратовой стояла на краю деревни, прямо у сельского кладбища. Сложенная из тонких никудышных брёвен, низенькая, всего на два оконца, она больше походила на гроб, чем на избу. Митя вошёл без стука и сразу же увидел лежащего на узкой кровати Юрасика. Зинки в доме не было, на столе заботливо выставлена бутыль с самогоном и миска с квашеной капустой. Митька дотронулся до плеча мирно похрапывающего Юрасика, тот недовольно промычал что-то нечленораздельное, открыл глаза и, окинув его осоловевшим от самогона взглядом, тут же вскочил.
- Ты чего, Илюха?! – прошлёпал он своими распухшими с кровавой коркой губами. – Ну, пошутил я! С кем не бывает, а ты сразу руки распускать.
Под левым глазом Юрасика красовался огромный синяк, впитавший в себя чуть ли не все цветовые палитры красок.
- Здорово, Юрасик! Брат в больнице, а я тебя ищу. Слава Богу, жив! – облегчённо вздохнул Митька.
- Митяй, ты что ли? Вас сам чёрт не различит! Здорово! – оживился Юрасик. – А чё мне сделается-то? Живой, как видишь. Давай к столу подгребай. Сейчас за приезд, опосля за отъезд…
- Ты бы хоть проспался, ирод окаянный! – неслышно вошла в дом Зинаида – высокая, полногрудая женщина неопределённого возраста. Ей можно было дать как тридцать, так и пятьдесят лет. В руках она держала прикрытый марлей подойник.
- Зинок, посмотри, кто к нам пришёл! – прокричал Юрасик. – Друг детства, как не встретить по-людски? Столько времени не видались! – и нормальным голосом, уже обращаясь к Мите, закончил – Хоть и глухая, а баба что надо!
Зинка удивлённо вскинула тонкие, как нарисованные, брови, кольнула своими зелёными лягушачьими глазами Митьку, потом перевела взгляд на Юрасика.
- С того самого времени, как ты весь в кровище приполз ко мне? – грустно усмехнулась она.
- Да это не Илюха! Братуха его – Митяй! Из самой Москвы приехал!
- Из Ленинграда, - поправил его Митька.
- Да какая разница?! Хоть из Воркуты! Садись!
- Нет, спасибо! Некогда мне. Пойду.
Зинаида внимательно и в то же время настороженно следила за Митиными губами. Видимо поняв, что он отказывается пить, обрадовано закивала головой, налила в стакан молока и протянула его Юрасику:
- Молока лучше выпей! Козье - оно для всего полезное, - достала ещё один стакан и вопросительно посмотрела на Митьку.
- А давай, Зинаида! Раз полезно!
Митька сейчас сам не мог понять, чего ему больше хотелось: обнять на радостях бестолкового Юрасика или дать ему по тыквине так, чтобы искры из правого глаза посыпались. Вот ведь сволочь! Там мать его с ума сходит, мужики труп подо льдом ищут, Илья явку с повинной писать собирается, а он здесь, у бабы своей, прохлаждается. Врезать рука не поднялась. Да и не любил он с детства кулачные бои, никогда не признавал их, считая, что любой конфликт можно разрешить мирным путём.
Покрыв стакан чистым куском марли, Зинаида осторожно налила в него из подойника молоко, придвинула к столу табуретку.
- Отпотчуйте, только подоила, - несвойственным для глухих тихим голосом предложила Зина Митьке. – Пирог яблочный, угощайтесь, - она выставила на стол тарелку с крупно нарезанными кусками пирога. – Урожай яблок нынче хороший был.
- Спасибо, с удовольствием! С утра чаю холодного глотнул и побежал оболтуса этого, - Митя мотнул головой в сторону Юрасика, - искать.
Зинаида застенчиво опустила вниз глаза.
- Говорю же – глухая она! Громче говорить надо, тогда услышит, - сказал Юрасик. – Дожил! Встречу с другом молоком обмываю, - ворчливо произнёс он, косясь подбитым глазом на бутыль с самогоном.
Митька усмехнулся, но промолчал. Друзьями с Юркой Золотовым они никогда не были, в детстве особо чувствуется разница в возрасте: Юрасик родился ещё до войны, а его поколение уже послевоенное.
- Зинку жалею, брюхатая она у меня, а так бы выпил за встречу, - прошептал Юрасик, заталкивая в рот пирог.
Засохшая на его губе рана треснула, появившиеся на ней капельки крови оставили свой след на куске пирога. Юрасик поморщился то ли от боли, то ли от жалости к себе.
- У-у-у! Сволочь Илюха! Так меня разделал! А всё из-за Люськи этой - падлы гулящей! – проворчал он с набитым ртом.
- Вот что, Юрка! Если ещё раз ты что-то подобное скажешь про Людмилу Миронову, я сам из тебя отбивную сделаю, - стараясь говорить спокойным тоном, произнёс Митя. – А лучше вообще ничего не говори. Побереги своё драгоценное здоровье!
Он чувствовал, что может взорваться. Поняла это и Зинаида. Качая головой, она тайком показала Юрасику кулак.
- Спасибо за хлеб-соль!
Митька посмотрел на часы. До автобуса оставалось совсем ничего: добежать до дома и собраться.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/11/14/93