местных, а пришлых. И одежда у них несколько отличалась, и говор как успел услышать Дед, тоже был иным не таким, на котором общались его односельчане. Вид у пришельцев был довольно неопрятный, а лица обветрены и измождены. При приближении Старшего, народ помаленьку расступался, и, наконец, перед глазами Михея предстали гости лицом к лицу. Вглядываясь в эти лица, исхудавшие и чёрные от ветра и солнца, он пытался понять, с добрыми ли намерениями явились они в их посёлок. Странники ли это блуждающие от селения к селению, или покинувшие свой дом путешественники, и что привело их сюда?
- Доброго Вам дня. – Почтительно произнёс Дед Михей. В таких серьёзных случаях он держался как-то по-особенному, степенно и важно. Становился даже будто выше ростом. И было совсем невозможно определить, сколько же ему лет/зим от роду. Затем, повернувшись к своим, он спросил, обращаясь ко всем, и ни к кому:
- Что ж вы гостей то не покормили даже? Роська, беги к женщинам, вели, пусть баню топят, а перекус сюда несут.
Самый молодой на вид, и самый крепкий из гостей выступил вперёд и, поклонившись, начал говорить, немного запинаясь и путаясь, но достаточно громко и внятно.
- Здравы буди, люди добрае. Мы пришли издалёку. Из-за гор, от севернагу ветру. Наш народ многочислен и миролюбив. Но случилась у нас беда, и послали нас соплеменники, разведать есть ли где место для нашего рода на более добром месте. Мы шли долго, зимы три как. Попадались нам три посёлка на пути, но там нам не разрешили останавливаться, и мы шли дале. А в крайнем селе, нам сказали искать Деда Старшого, мол, мудрость его не знает границ, и он рассудит, что делать нам дальше, куда путь держать... Или восвояси вертаться, а то мы уже и не знаем, что там с нашими родичами происходит, живы ли вообще.
- Вот он самый Старшой Дед, – загалдели мужики, указывая на Михея, - точно мудрее нет. А коль он велел сперва накормить да отмыть, то мы так и сделаем, а потом обсуждать будем.
В этот момент прибежали молодые девицы, с котелками, из которых доносился вкусный запах овсяной похлёбки на курином бульоне, и большими ломтями ржаного хлеба. Прямо пиршество целое. Такой хлеб был большой ценностью в селе, так как доставался очень тяжким трудом. Некоторые вообще не понимали, зачем было так трудиться, ради такого лакомства. Сначала пахать землю на три раза, прогоняя быков по полю, запряжённых в плуги. Потом сеять семена, потом боронить, летом всем селом проходить, излавливая грызунов и вырывая траву лишнюю. Затем собирать колосья, выбивать зёрна, сушить, просеивать, молоть жерновами из тяжеленых камней, закреплённых впритирку друг к другу, и только уже из муки месить и выпекать в печах, эти ароматные пахнущие пряностями булки. Хотя полакомиться этим хлебом любили, конечно, все.
Гости расположились прямо тут на камнях и с жадностью принялись за еду. Михей махнул рукой своим людям, чтобы отошли в сторону и не заглядывали в рот. После окончания трапезы путников совсем разморило и начало сильно клонить в сон. Дед подозвал к себе Ростика, старшего по воспитанию детей. Самого рассудительного и спокойного в селении мужика. Когда-то давно, мало кто знал, сколько зим пережил Ростик, с тех пор как его забраковала самая старшая Мать. Хоть и крепок не по годам был малец, и умён и способен на разные мужицкие дела. А в рыбной ловле острогой и вовсе не было равных ему и по сей день. Но Старшая мать давно заметила, как к мальчику льнут малыши, и как он с ними терпелив и заботлив. И посовещавшись с мужчинами, решила оставить его в нянькАх. Ростик конечно сперва сильно огорчился, переживал и доказывал старшим, что несправедливо поступили с ним. Но вот как-то на купании прорвало запруду, и двоих малышей унесло на середину реки. Никто не справился бы с таким сильным течением, кроме Ростика. Он, даже не раздумывая, бросился на выручку своих подопечных, в два гребка настиг одного, закинул себе на спину, велел вцепиться руками в волосы (должно быть, поэтому все няньки’ носили длинные патлы), и поплыл за вторым, которого тоже настиг в считанные секунды. Второго мальца пришлось приводить в сознание на берегу. Кто и как обучил этому Ростика, никто не знал, но оба мальчика остались живы и здоровы. С этих пор десятинничек Ростик ходил с гордо поднятой головой, и решение старших больше не оспаривал. Да и люди в посёлке прониклись к нему большим уважением. Кому как не Ростику поручить беседу с пришлыми людьми. Уж он-то сумеет развязать язык, уставшим от долгих скитаний, а теперь разморённым сытным обедом, гостей. Ростик увёл путников с собой в баню, взяв себе в помощь ещё двоих хлопцев. Но народ не спешил расходиться, все стояли, обсуждали это событие, выдвигали свои предположения, и даже спорили. И тут, откуда ни возьмись, на округло торчащем камне возникла фигура Симки. Он громко засвистел, привлекая внимание.
- Сход! Сход! Всех зову на сход. – Кричал он, размахивая руками, то ли балансируя, чтобы не упасть со скользкой поверхности камня, то ли для большей убедительности. А поскольку там и так находились практически все поселяне, то сходиться никому не надо было, просто все повернулись лицом к центру.
- У меня есть, что заявить людям. – Важно и с расстановкой прокричал Симка. По рядам односельчан прошёл ропот. Кто со смехом, кто с иронией. Дед Михей усмехнулся про себя: «Вот же хитрец. Воспользовался моментом, когда и так все были в сборе, и не надо было созывать специально для того, чтоб послушать его, Симку. Что ж умно. Послушаем».
Тем временем, малец спрыгнул с камня на ровную площадку и начал говорить, уже спокойно, но достаточно громко:
- Поселяне, миленькие, я вот что хочу заявить. Нет в нашем посёлке грамоты. Совсем нет. Кому-то ведь из вас, старшим особенно, известно, что раньше была грамота. Ну, там книги, буквы всякие, стихи, не те, что странники рассказывают захожие. А другие. Вечные. Те, что все, все в мире знали. Да и всякую там информацию хранить для людей и делиться ею со всеми...
- Это что ты такое удумал? Неужто это пришлые тебя таким глупостям надоумили? – послышались крики из толпы.
- Пришлых-то я совсем не видел. Пока до мамки бегал, их уже и увели. И вовсе это не глупости. А очень нужная вещь. Вот раньше коней из железа люди делали, а сейчас некоторые и не знают, что такое железо.
Несколько молодых хлопцев засмеялись в ответ: Ага, коней делали, скажешь тоже, как их сделаешь? Их вон кобылы рожают, махонькими жеребятками.
- Вот и я говорю, нет у нас совсем грамотных.
Вперёд выступила старшая мать. Все сразу умолкли и устремили свои взоры на неё. Высокая статная, если со спины смотреть, то и не скажешь, что она старше всех в посёлке. Только мелкие морщинки, покрывавшие её лицо, шею и руки выдавали возраст. Она смотрела на Симку серьёзно, но не сердито.
- Если совсем нет грамоты у нас, то где ж ты ей учиться будешь? Кто будет тебя учить? – голос Берёзы прозвучал слегка насмешливо, но не зло. Берёзкой её прозвали в далёкой юности, за высокий рост, стройный стан и очень белую кожу. С годами кожа, обветрилась и загорела на солнце, но прозвище так и осталось. Бывало, спрашивали Берёзку как её имя, на что она всегда отвечала: Да, я и не помню уже.
- Кто, кто? – Симка ничуть не стушевался при виде старшей Матери. Хотя раньше всегда робел в её присутствии. – Да все вы. Будете рассказывать мне всё, что знаете сами. А я буду записывать.
- Записывать? Да ты ж писать не умеешь, - это был голос Роськи. Вот тут у паренька перехватило дыхание. Вот это да!!! Она обратила на него внимание. А всего-то надо было выступить перед всем селом. Симка сильно покраснел, но отступать не собирался.
- А писать меня Дед Михей научит. Он умеет. А когда обучусь, буду вас всех учить, ну тех, кто пожелает.
Дед, наблюдая картину со стороны, и получая некоторое удовольствие от происходящего, чуть не подпрыгнул от неожиданности. Все лица присутствующих теперь были направлены в его сторону. И в молчаливом недоумении ждали ответа. Он слегка прокашлялся, стараясь сдержать подступивший к горлу смех. «Ай, да Симка, ай, да молодец». Выйдя в круг, и став рядом с мальчонкой, он оглядел долгим взглядом поселян. И в этот момент смех в его душе пропал. Он осознал серьёзность происходящего. Ощутил каждой клеточкой своего организма, что жизненный круг сомкнулся, и пора выходить на новый виток спирали в развитии человечества.
- Дорогие односельчане. Дети мои. Мне трудно говорить, я буду сбивчив и непоследователен, возможно. Но... Этот вот паренёк меня вдохновил, на то что пришла пора передавать знания. Я согласен обучить Симку грамоте. И не только его. А всех, кто захочет обучаться. Я не вечен. Век мой хоть и долог, но не бесконечен. Придёт время и мне надо будет уйти в холод. – Дед Михей замолчал, вглядываясь в напряжённые лица. Всех этих людей он знал поимённо. Все появлялись на свет на его глазах, росли, взрослели, старели. Он увидел, как у многих из них сейчас навернулись слёзы на глаза. Но никто даже шепотком не нарушал тишины. Пока говорил Дед Михей, никто не смел перебивать его речи. Дед, справившись с волнением, продолжил, - И я хочу быть спокоен за вас за всех, за ваших детей, за внуков, за наших потомков. Мне необходимо воспитать преемника. – Он выдохнул. Достал из заплечного рюкзака флягу с квасом, сделал несколько глотков.
- Симка будет много времени проводить со мной, поэтому надо его убрать из очерёдности присмотра за малышами.
- Нет! Не надо убирать – воскликнул Симка. – Я буду с ними возиться. Но я буду рассказывать им всё то, что услышу от тебя. Им интересно будет, а мне легче запоминать.
Михей даже растерялся. Этого он совсем не ожидал. Только день назад, Симка убегал от подопечных и не хотел за ними присматривать, а тут на тебе, сам просится. Сколько ещё сюрпризов в этом пареньке ждёт его?
-Ну, на том и порешим. Что скажете, люди? Одобряете?
Народ загудел, загалдел на все лады. Симка стоял и ждал, что решат люди. Он знал, что в такой ситуации одного слова Деда недостаточно. Ведь, если сейчас хотя бы один человек выскажется против и обоснует, своё мнение, то всё пропало. Он смотрел то на одну кучку людей, то на другую. Увидел, что его мать не участвует в обсуждении, а с таким же напряжением ждёт решения поселян. Он перевёл взгляд в сторону. Стало как-то совестно, что он матери ничего даже не сказал, об их с Дедом затее. А ведь надо было предупредить. Тут он встретился взглядом с Роськой. Она с улыбкой смотрела прямо на него. Увидев, что он смотрит в её сторону, она слегка помахала рукой. А потом поднялась с камня, на котором сидела, подошла и встала рядом.
- Дедушка, я тоже буду учиться с Симкой. Можно? – И, хотя она сказала это негромко вполголоса, толпа вдруг замолчала. И стало понятно, в чью пользу принято решение.
Тут вперёд вышел один из мужчин. Прокашлялся, покряхтел, пожевал что-то во рту и заговорил?
- Да, пусть с ними, нехай учатся. Может ещё и не выйдет ничего. Через год запал пройдёт. Симку к взрослым определят, а Роську к девушкам, ей то чай 12 зим минует. Косы пора отращивать. Да учиться шкуры выделывать, вот то наука полезная. А это так баловство. Ты вот скажи, Михей, что нам с гостями незваными делать-то?
- Что с гостями делать? – неожиданно, опередив Деда, выкрикнул Симка, которого почему-то одолела обида от этих слов. – А что обычно с гостями делают? Привечать. Потчевать. Они за помощью пришли. Вот и надо помочь. Они сюда три зимы шли. Может, там и нет их родичей уже? А они есть. Телегу надо соорудить коней впрячь, да поехать на их земли, поглядеть, что у них стряслось. На телеге, чай, быстрее будет, чем пешим-то.
Михей развёл руками и пожал плечами. Как Симка мог в его голову залезть, и мысли там прочитать.
- Вот вам и ответ.
X
Тихое журчание реки невдалеке. Зелёный луг, залитый добрым солнечным светом. Запах летнего разнотравья. И лёгкий ветерок, колышущий макушки травинок. Благодать. На душе так легко и спокойно. Мишка совсем не хотел просыпаться. Он сбился со счёта, сколько прошло времени с тех пор, как начался его безумный кросс, с препятствиями. Падение ледяных метеоритов, кажется, закончилось, и даже выглянуло солнце. Но он ещё по инерции продолжал бегать кругами, не в силах остановиться. Если б молодой человек мог увидеть себя со стороны, то понял бы, что не бежал уже давным-давно, а еле переставлял ноги, описывая круг, радиусом пять метров. В какой-то момент ноги подкосились, и он тяжело завалился набок прямо на чёрную рыхлую массу, едва не придавив малышку. Глаза закрылись сами собой, и сознание унеслось в дальние дали. То он был шаманом и бегал вокруг костра с тяжёлым бубном, то в каком-то сыром тёмном бункере пытался отворить тяжёлую железную дверь, то руками рыл землю на раскопках, и вот, наконец, попал на этот чудесный зелёный луг.
«Может я умер?» - спрашивал себя во сне Миша. «И это рай. Сказочный прекрасный рай. Вот бы встретить тут маму». Что-то тоскливое тянущее защемило в груди. Неужели он больше не увидит её. И тут увидел, как она идёт по лугу в летнем голубом платье, с распущенными волосами. И так улыбается, своей доброй лучезарной улыбкой. От этой улыбки снова стало тепло и уютно. «Мама!» - позвал он.
- Мама, - отозвался в ответ детский голосок. Миша сильно вздрогнул всем телом и проснулся. Вечерело, на небе зажигались первые ранние звёздочки. Но в воздухе стоял жуткий смрад. Зловоние шло от испарений, от останков погибших изувеченных людей. За день ледяные глыбы подтаяли, и обнажилась жуткая страшная картина. Тошнота подкатила к горлу. Мишка вскочил и огляделся. Его буквально затрясло в рвотных позывах. Во что бы то ни стало выжить – это что, наказание такое? Он подхватил Василису на руки, закрывая ей глаза.
- Не смотри, не смотри туда. Вообще закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.
До этого времени они перемещались в пределах города. Всё-таки кое-где можно было разжиться едой, но теперь стало очевидно, что все съестные припасы пришли в негодность. А значит надо уходить от города подальше, туда, где было меньше народу. Собрав остатки сил, он поднял велосипед, усадил на него девочку, и, стараясь не смотреть под ноги, и дышать через раз, направился прочь подальше от этого чудовищно страшного города. Смрад и тлен охватил землю... «Смрад и тлен...» - звучал в голове противный голос шамана.
Шёл Левша очень долго, не останавливаясь и не замедляя шаг. Наступила ночь. Местность вокруг имела странные причудливые очертания. Словно они с малышкой попали на другую планету. Трупный запах уменьшился, но вонь от испарений продолжала проникать уже даже через поры кожи. Мише начало казаться, что он вот сейчас надышится этой гадости и умрёт. И тогда всё закончится. Придет, наконец, долгожданное избавление. Васа склонилась ничком на рюкзак и не подавала признаков жизни уже очень давно. Но парнишка почему-то боялся проверить, дышит она или нет. Если она умерла, он предпочитал пока об этом не знать. За всё это время он сильно привязался к девочке. Даже появилось ощущение, что он знал её всю свою жизнь. Что она всегда была рядом, пусть порой капризная и ноющая, но живая и такая родная. Она, как ангел хранитель, заставляла его подниматься и идти дальше. Вот и сейчас не будь её, вряд ли он сделал бы ещё хоть шаг. В темноте стало совсем невозможно передвигаться. И тут Миша почувствовал ногами сухую землю. Небольшой клочок земли, на который не попал космический снаряд. Он остановился, присел на корточки, и потрогал рукой. Да действительно чистая земля немного с травой. То, что надо. Тут-то мы и заночуем. Он осторожно снял с велосипеда девочку, она шевельнулась, сквозь сон, что-то пробормотав, и Миха радостно прижал её к груди и даже поцеловал в щёчку. После чего аккуратно, стараясь не разбудить, положил на землю, благо осенние ночи были ещё не сильно холодные. Под утро скорей всего выпадет роса, вот тогда похолодает. Но они к тому времени успеют отдохнуть. А пока пусть поспит. Проснётся, начнёт просить есть и пить. А съестных припасов у них совсем не осталось. Только небольшая бутылка с водой и то уже до половины пустая. Ладно, будет день – будет пища. Но уснуть Мишке не удавалось. Он ворочался с боку на бок, не находя удобного положения. Перед глазами возникали страшные картины, увиденные накануне. И хотелось плакать. Но слёз не было, одно сухое рыдание в горле. Вдруг он услышал какой-то звук. Словно сухая ветка хрустнула под ногой. Миша насторожился. Люди? Звери? Собаки? Волки? И темно, как назло, хоть глаз выколи. Он затаился и старался даже не дышать. Шорох повторился, и парнишка стал вглядываться в сторону донёсшегося звука. Наконец он различил какую-то тень. По форме и размеру, похоже, что человек.
- Кто здесь? – тихо позвал он. В ответ послышался сдавленный возглас, затем какая-то возня, и потом чуть в отдалении женский голос ответил:
- Здесь я. А там кто?
- Там я, то есть тут. Ты одна?
- Нет не одна. Дети со мной. Двое. Один грудной. А второму 7.
- Твои дети?
- Мои. – Голос звучал уже ближе. – А вас там много?
- Нас двое. Я студент, Миша. Со мной девочка, маленькая. Не знаю возраста. Я её подобрал.
- Очень приятно, Миша. Я так рада тебя слышать, ты не представляешь. Шёпот девушки звучал уже совсем близко. – А я Ева. Правда, друзья зовут Еся. Выбирай как тебе удобнее.
- Давай к нам поближе. Тут вроде земля. Сухо. Заночуем, а утром оглядимся.
- Мы уже тут. – Миша ощутил плечом чьё-то робкое прикосновение. Маленькая женская рука погладила его по плечу, переместилась на лицо, провела по щеке и чуть взъерошила волосы.
- Ух, небритый.
- Ты знаешь, в дорогу быстро собирался не взял с собой бритву. – Он сгрёб в охапку девушку и придвинул к себе поближе. Потом глубоко вздохнул и произнёс:
- Так всем спать. Утром расскажешь, как вы спасались.
- А что тут рассказывать. Мы к бабушке на дачу ездили. На обратном пути машина заглохла. Муж поковырялся и ушёл до ближайшей заправки, - голос девушки дрогнул, - больше мы его не видели. А потом началось. Сначала в машине сидели. Я от страха даже придумать ничего не могла. Потом по полю бегали. Сынок мой старший, Игнатушка, догадался следить за этими глыбами и убегать при приближении. В машине там, кое-какая еда была. Овощи в основном. Мы ели. Малого-то я грудью кормила, пока молоко было. Теперь вот нету. Потом машину завалило. Недалеко тут лесок есть, ветки глыбами поломало, как шалаш получился. Мы там прятались. А потом таять начало мокро противно. Запах, жуткий. Да и есть хочется. У тебя нет еды? Хоть маленько? Хотя бы детям?
- Еды нету. Воды только чуть. – Миша достал из рюкзака заветную бутылку. На вот попейте. Только всю не выпивайте. Это всё что есть. – Он ткнул бутылкой в бок молодой женщины. Она тут же схватила её, и стало слышно, как кто-то с жадностью глотает воду.
- Мам, я ещё хочу. – Впервые подал голос мальчик Игнат.
- Нет, сынок, нельзя. Надо до утра протянуть. Утром найдём нашу машину. Небось, оттаяла уже. Там канистра с водой была, может, не разлилась, вот тогда и напьёмся вдоволь. – Еся умостила мальчиков между собой и Мишей, прижалась головой к Мишиному плечу и скомандовала точно так же как он несколько минут назад:
- Так всем спать.