Небольшой рассказик для любителей пиратских историй
Каперский патент, выданный Франсуа Жоберу де Луа самим адмиралом Дюкассом, давно сожрали крысы, а надежды на блистательную карьеру в королевском французском флоте лопнули, как перезрелый помидор под тяжёлой пятой судьбы. Война закончилась Утрехтским мирным договором, и Жобер почувствовал себя обделённым. Он так привык пускать на дно беззащитные торговые суда, подделывать ведомости, изрядно преуменьшать размеры добычи и жить на широкую ногу, что сама мысль о нищенской доле простого офицера вызвала у него приступ чёрной меланхолии. «Тысяча чертей! Проклятые английские свиньи! – в бешенстве вопил де Луа, накачиваясь вином с ограбленной голландской шнявы. – Вы думаете, сумели загнать меня на мель?! Чёрта с два! Я сам выпущу вам кишки! Клянусь преисподней!».
Помощник и большинство команды, привыкшие щеголять в портовых кабаках в дорогих кафтанах и не считать монет, горячо поддержали капитана. А потому двадцатипушечный двуххмачтовый бриг с громким именем «Тулуза» однажды исчез с просторов Средиземного моря и объявился в карибском бассейне, но уже под другим названием, хотя и не менее громким. Noir sanglier (Чёрный вепрь). Жобер и сам весьма смахивал на кабана, приземистый, квадратный, заросший чёрным волосом до самых бровей, маленькие красноватые глазки смотрели на мир с недоверием и открытой враждебностью, а при ухмылке из-под верхней губы проглядывал изрядных размеров клык. Морской кабан сменил ареол обитания, а береговое братство пополнилось ещё одним кровожадным пиратом. Впрочем, сам Франсуа не любил это слово, он называл себя Мстителем за поруганную Францию, или Борцом с ненавистными Габсбургами. Что не отменяло его прежнюю любовь к золоту и сладкой жизни.
Де Луа не был трусом, но ненавидел бессмысленный риск. А потому в его матросском рундуке хранились все известные флаги вражеской коалиции, готовые взлететь ввысь при появлении потенциальной жертвы. Также капитан неплохо изучил сигнальную книгу месье де Турвиля, которой вот уже четверть века с успехом пользовались мореходы всех стран. Едва на горизонте показывались чужие паруса, вперёдсмотрящие до боли напрягали глаза, дабы своевременно упредить Жобера о принадлежности судна. Самые глазастые получали надбавку к доле. А дальше на флагштоке взвивался необходимый флаг. Одновременно на мачтах и реях вспыхивали разноцветные флажки и раздавался троекратный залп, что говорило капитану встречного корабля, что его соотечественник терпит бедствие. Благородные морские волки спешили на помощь и попадали в ловушку. Неизбалованные развлечениями моряки, гурьбой высыпали на борт, с любопытством вытягивали шеи, стремясь рассмотреть, что же случилось с дрейфующим судном, и становились жертвой коварного пирата. Когда до корабля-приза оставалось не больше кабельтова, на Noir sanglier открывались пушечные порты и залп картечи сметал всё живое с палубы незадачливого «спасителя». А дальше оставалось лишь добить раненых и опустошить чужие трюмы. Жобер не был оригинален, выбрасывая за борт трупы и пуская торговое судно на дно, обычно с мрачной ухмылкой цедил сквозь зубы:
– Ступайте в ад, британские еретики, и передавайте от меня привет Люциферу!
Уловка пирата сработала и на этот раз. Едва над морем пронёсся крик «Корабль по правому борту!», де Луа выскочил из капитанской каюты, даже не успев натянуть сапоги и накинуть кафтан. Крылья носа хищно раздувались, а глаза лихорадочно горели. Вглядываясь в паруса на горизонте, Франсуа издал радостное кабанье хрюканье:
– Тысяча чертей! Я сожру свою треуголку, если это не жирный английский осётр! Трубу мне!
Бывший первый помощник, а ныне разбойничий квартирмейстер с ухмылкой подал ему подзорную трубу:
– Ребята уже определили торгаша. Англичанин.
– Ага, – длинный клык блеснул на солнце, – теперь и я вижу их размалёванную тряпку. Поднять близнеца!
Юнион Джек взлетел на бизань-мачту и весело затрепетал на ветру.
На трёхмачтовом люгере тоже заметили Чёрного Вепря, корабль замедлил ход. Однако, когда на британском судне разглядели сигнальные флажки и услышали троекратный пушечный залп, бушприт торговца немедленно развернулся к пирату.
– Хороший мальчик, – ощерился де Луа, – как спешит! Иди ко мне, габсбургский выкормыш!
– Не менее пяти узлов шпарит! – рассмеялся квартирмейстер. – Жаль пускать на дно такую быстроходную посудину!
– Подумаем, что с ним сделать, – кивнул Франсуа. Весело насвистывая, он отправился в свою каюту, чтобы через четверть часа вновь появиться на палубе в роскошном синем кафтане и треуголке, украшенной страусиными перьями. Грудь капитана крест-накрест пересекали кожаные перевязи. На одной болталась устрашающих размеров абордажная сабля, на другой в трёх кармашках располагались длинноствольные пистолеты.
– Эй, дурни! – крикнул он морякам. – Не высовывайтесь до времени! А то торгаш при виде ваших разбойничьих морд раньше времени наложит в штаны и удерёт! Канонирам приготовиться!
* * *
Над волнами стелился густой пороховой дым. Купеческий люгер с перебитой грот-мачтой накренился на левый борт, прожжённые изорванные паруса безвольно трепетали на ветру. Палуба блестела от пролитой крови. Жобер, перешагивая через мертвецов, брезгливо протирал саблю платком. К нему подвели высокого старика в изорванном сюртуке.
– Капитан этого корыта! – прорычал боцман. – Дрался до последнего. Заколол Косматого Пьера, а Марселю выбил передние зубы рукоятью шпаги…
– Жаль Косматого, – вздохнул Франсуа, – добрый был моряк. А за зубки Марселя отомстим. – С этими словами Жобер ткнул стволом пистолета в лицо старика. Голова того дёрнулась, изо рта потекли алые струйки. Выплюнув осколки зубов, вражеский капитан с ненавистью взглянул на пирата:
– Будь ты проклят, презренный лягушатник, прячущийся за чужими флагами! Трусливый шакал, страшащийся честной схватки! Пусть мне развяжут руки, и я придушу тебя, негодяй!
– Я не понимаю твой собачий язык, – сказал де Луа, хотя отлично понял англичанина, и выстрелил тому в голову. – Эй, парни! – зычно заорал Жобер. – Что там с грузом?!
Лицо квартирмейстера лучилось довольством:
– Эта посудина под завязку набита кофе, табаком и пряностями! Наши трюмы малы для такой добычи!
– Отлично! Грузим кофе и пряности! Табак не берём!
– Капитан, ещё кое-что. Бабу нашли! Красивая, грудастая, а разодета, как принцесса! Видит Бог, я соскучился по женским прелестям!
– Где она? – оживился Франсуа.
Квартирмейстер указал на корму, откуда два пирата тащили упирающуюся женщину.
– Вот она! Какая краля!
Белоснежное кружевное платье выглядело странно посреди крови и чёрной копоти. И сама пленница больше походила на нереальную фею из далёких забытых сказок. Увидев Жобера, девушка закричала:
– Умоляю, мсье, прекратите это безумие!
Пираты, тащившие её к капитану, хохотали. Один засунул пятерню за высокий корсет и с наслаждением мял грудь, другой оглаживал пышные одежды, пытаясь сквозь многочисленные юбки нащупать живое тело.
Де Луа ощутил нечто похожее на ревность. Давно с ним такого не случалось.
– Месье, не позволяйте так обращаться с француженкой! – вопила красотка. – Я ваша соотечественница! Меня зовут Шарлотта де Кресси!
– Заткнись, шлюха! – квартирмейстер шагнул к ней и отвесил крепкую затрещину. От удара с головы несчастной слетел завитой парик, и Жобер
едва не зажмурился от рыжего пламени её волос.
Когда-то, в детстве, они с отцом охотились на лис. Их мех был такого же цвета.
– Лисичка, – прошептал Жобер, и его губы тронула улыбка.
– Умоляю, Франсуа! – заплакала женщина. – Не позволяй им так обращаться со мной!
– Ты знаешь меня? – удивился капитан.
– Конечно! Имя Франсуа Жобера де Луа, главного врага британской короны, известно всем от Новой Англии до Ориноко!
Жобер был польщён.
– Отпустите её! – приказал он пиратам.
– Да врёт она! – набычился квартирмейстер. – Шкуру спасает! Я тоже, когда припрёт, представлюсь английским лордом!
– Я сказал, уберите от неё лапы! – взревел де Луа. – Это моя женщина!
– При всём уважении, капитан, – квартирмейстер недовольно скривился, – у нас так не принято. Статья шестая – всем поровну! Мы с ребятами тоже не прочь повеселиться! А потому предлагаю…
Но Жобер не пожелал слушать предложение бывшего помощника. Грохнул выстрел, и непокорный пират забился в конвульсиях у ног вскрикнувшей от ужаса красотки. Её белое платье оказалось забрызганным мозгами и кровью.
Женщина охнула и начала оседать на палубу, но Франсуа успел подхватить её на руки. Даже сквозь плотную ткань платья он ощутил жар её тела.
– Плермон, – кивнул он одному из моряков, – ты теперь квартирмейстер.
Сказав это, он понёс свою добычу прочь, осторожно перешагивая через распластанные на палубе трупы. Пираты провожали его завистливыми взглядами, но никто не посмел проронить и слова.
* * *
Случилось невероятное. Продубленный и просоленный морскими ветрами разбойник потерял голову от страсти, как последний безусый юнга. В своей каюте он набросился на женщину и принялся рвать на ней одежду, целовал податливые губы, мял грудь и рычал от возбуждения.
– Осторожнее, дикий вепрь, – смеялась та. – Ты испортишь мне платье, а другого у меня нет! Потерпи немного – я сама сниму!
– Я куплю тебе сотню, тысячу платьев! Засыплю золотом и жемчугом!
Потом они пили вино. Шарлотта сидела у него на коленях и гладила его черную жесткую, как щетина, бороду. А он не мог оторвать от неё вожделеющего взгляда. Какая женщина! Никто и никогда доселе не мог зажечь в его сердце такое неугасимое пламя. Это походило на волшебство, на сказку, на дар небес.
– Лисичка моя, – шептал пират и целовал, целовал её.
– Я всегда мечтала о таком мужчине, – томно произнесла Шарлотта, когда Франсуа, наконец, оставил любовную игру и в изнеможении распластался на ложе, – сильном, смелом, удачливом. Если ты не прогонишь меня – я буду тебе верной женой. У нас будут дети, сыновья. Такие же ловкие и бесстрашные, как ты. Но я не хочу, чтобы они бороздили моря и рисковали жизнью. Нужны деньги. Много денег. И я знаю, где их взять. А ещё я хочу золочёную карету и четвёрку арабских жеребцов с пышными белыми плюмажами… Ты ведь купишь мне их, правда?
– Какие ещё плюмажи? – тяжело дыша, откликнулся Жобер. – О чём ты?
– О корабле с грузом жемчуга, что стоит в бухте Худого Испанца…
– Жемчуга?! – встрепенулся де Луа. Хмель и ленивая расслабленность слетели с него, как фальшивая позолота под действием уксуса. – Откуда знаешь?!
– Я ведь рассказывала тебе, что мой бедный отец продал меня на Анегаду жирному английскому плантатору. Ты вовремя спас меня. Во время плавания все только и обсуждали кандидатуру офицера, что будет сопровождать ценный груз. Военный фрегат уже идёт к Вирджен-Горда. У тебя не более двух суток. Но ведь бухта Худого Испанца совсем рядом, правда?
В горле у Франсуа пересохло:
– Ты знала, что судно с сокровищами прячется неподалеку в бухте, и молчала?
Шарлотта потупила взор:
– Такие подарки не для всех. Я ведь не знала, что полюблю тебя…
Жобер бросился к женщине и крепко обнял:
– Ты – моя жемчужина! Будут тебе лошади с плюмажем!
Рыжеволосая красавица с усмешкой наблюдала, как возлюбленный, даже не надев штанов, выскочил прочь из каюты. В отдалении загрохотал его бас:
– По местам! Срочно меняем курс! Гротовые паруса на правый галс! Отдать фока-галс! Равнять по гротовым! Живее, дармоеды!
* * *
Жобер до рези в глазах вглядывался в поросшие тропической зеленью высокие утёсы, в нетерпении кусал длинный жёсткий ус и шептал проклятия. Час назад он отправил вельбот с разведчиками, чтобы убедиться, что судно с сокровищами всё еще в бухте.
Заходящее солнце выкрасило водную гладь багровой глазурью. И такого же цвета были волосы Шарлотты де Кресси, стоящей рядом с ним. Кровавые пряди развевались на ветру, а лицо женщины походило на застывшую гипсовую маску. Взглянув на нее, Франсуа подумал: «Настоящая французская аристократка, спокойная и царственная. Спасибо, небеса, за этот дар недостойному грешнику…».
Внезапно безучастное лицо красавицы озарилось радостью.
– Смотри, – воскликнула она, – смотри же!
Но Жобер и сам уже увидел летящий по волнам вельбот. Моряки гребли с такой скоростью, словно за ними гнались фурии. Они что-то кричали, но нельзя было разобрать слов. А потом произошло страшное. Раздался оглушительный взрыв. Водяной столб взметнулся на месте шлюпки, разбрасывая в стороны деревянные обломки и куски окровавленной плоти.
– Тысяча чертей! – заорал Жобер. – Уходим! – Он носился по палубе, отрывисто выкрикивая команды. – Скорее, сволочи, если вам дорога жизнь!
Но было поздно. Из-за высокого утёса выполз внушительных размеров бушприт, а вскоре показался и сам исполин — восьмидесятипушечный английский фрегат. Открылись порты, и на Noir sanglier обрушилась смерть.
С хрустом рушились мачты, горели паруса, метались по палубе обезумевшие от ужаса люди, взлетали ввысь ошмётки человеческого мяса.
В разгар кровавой вакханалии Жобер успел заметить, как Шарлотта перелезла через фальшборт и прыгнула в воду.
«Молодец, девочка! Всемогущий Творец, помоги ей спастись!».
* * *
Тюремная камера, куда его поместили, воняла словно выгребная яма. На прогнившей соломе сидели десятки понурых людей. Кроме выживших моряков с Чёрного Вепря, здесь находились испанские и итальянские пираты. «Вся антигабсбургская коалиция в сборе», – невесело подумал Жобер. Его некогда роскошный кафтан был изодран и грязен, один рукав отсутствовал, а на плече пульсировала болью рваная рана. «Прижечь бы, – мелькнула дурацкая мысль, но пират тотчас отогнал её прочь, ведь его вздёрнут раньше, чем рана загноится и начнётся горячка. Де Луа не был набожен, но сейчас он истово молился, чтобы женщина, которую он полюбил, осталась в живых.
Скрипнула железная дверь. Жобер прищурился от яркого света факела. «Кого ещё принесло?». И вдруг вздрогнул. Не может быть! Вслед за стражником по крутым ступенькам спускалась… Шарлотта!
Да! Это она! Он узнал бы её из тысячи писаных красавиц! И она была не одна. Шла под ручку с сутулым плешивым стариком.
Франсуа вскочил на ноги, рванулся к ней, вцепившись в прутья решётки так, что побелели костяшки пальцев.
– Шарлотта!
Женщина заметила его и что-то зашептала на ухо старику. Тот кинул на пирата острый колючий взгляд и зашёлся в визгливом смехе. А красотка приблизилась к Жоберу и с улыбкой произнесла:
– Ну, здравствуй, муженёк! Неважно выглядишь. Борода наполовину сгорела, весь чёрный от копоти. Фу! А был такой резвый кабанчик. Вот к чему приводит жадность. Кстати, – она ткнула пальчиком в роскошное колье на груди, – папочка подарил мне за твою поимку. Ведь я рисковала жизнью. Не ожидала, что сумасшедший солдафон сразу начнет палить! Кретин! Он уже поплатился за тупость! Его спасло лишь незнание, что на разбойничьей лоханке нахожусь я! Этот дурень долго ждал. А когда увидел, что ты сам пришел к нему в руки – обезумел от счастья!
В свете факелов бриллианты сверкали тысячами пылающих звезд.
– Смотри, смотри. Ты ведь любишь сокровища.
– Шарлотта, – пробормотал де Луи, – я не понимаю…
– Шарлотта?! – глаза женщины удивлённо округлились. – Меня зовут Аннабель, болван! – она запрокинула голову и заразительно рассмеялась. – Глупый, глупый вепрь. А теперь ещё и смердящий. – Брезгливо приложила кружевной платочек к носу: – Прощай! Я приду полюбоваться на твою казнь!
Глядя ей вслед, Жобер негромко спросил:
– Кто ты? Ты не француженка?
Голос его был тих. Но его услышал сидящий рядом человек с болезненным серым лицом:
– Известно кто! Аннабель Уилтон! Младшая дочь губернатора Британской Виргинии! Чистокровная англичанка!
– Тысяча чертей! – простонал Жобер. Силы покинули его. Он плюхнулся на сырую солому, обхватил голову руками и истерично расхохотался.