- Понимаешь, друг мой, - говорил мне мой друг Юрий Саныч, выкуривая седьмую сигарету подряд. - Секс - это искусственно распиаренная телевидением тема. Им там надо вотэтофсё продавать, вот они и... На самом деле по жизни секс не так уж и важен. Вот у нас с женой, знаешь ли...
Я знал. Я всё знал про них с женой. Сам же Юрий Саныч мне всё и рассказывал. Но я также знал и то, что Юрий Саныч тот ещё ходок, об этом он мне тоже рассказывал. Да тут и рассказывать особо не надо было. Потому что Юрий Саныч не просто не пропускал ни одной юбки. Нет, он сразу шёл знакомиться. Пёр как танк, но за его рычагами всегда сидел лирический герой, многократно раненый в боях за русскую литературу.
- А хотите, я вам почитаю стихи? - предлагал он без всякой преамбулы Маше, Даше, Тане, Аллочке, Жозефине Степановне. И застигнутая врасплох Жозефина Степановна/Таня/Надя/Маша механически шевелила растерянными губами:
- Фе... фе... Фета?
- Нет! - решительно возражал Юрий Саныч. - Причём тут Фет? Я буду вам читать свои.
И сразу же читал.
Боже, как он их читал! Глаза горели, тонкие губы упруго выплёвывали слова, и весь его иудейский лик с тонким носом светился так, что хоть иконы с него пиши. И весь он вибрировал, как натянутая струна Поэзии. И у дам - я это видел сам! - немножко приоткрывался рот. И они даже если хотели его игнорировать, не могли его не замечать. Потому что этот маленький интеллигентный седеющий лысеющий мужчина в этот момент выглядел просто как поэтический бог. Обаяние катилось от него мощными волнами.
На некоторых действовало, да. Они цепенели, и он уводил их на этой незримой цепи. А у всех же, как правило, семьи. И потом месяцами приходилось выбираться из этих романов. Но как тут выберешься, если он бомбардировал Машу/Дашу/Жозефину Степановну конкретными проникновенными, очень нежными и страстными посвящениями. А потом на голубом глазу дарил их жене. И жена верила - да, никогда не сомневалась, что это он ей. Да он и сам, пережив головокружительный роман, через какое-то время уже и сам верил - да, жене, ну а кому ещё?
И, кстати, что бы он ни писал, что бы он ни читал, кто бы перед ним ни стоял - всегда эти стихи, естественно, были обращены к женской аудитории. Мы с ним однажды застряли в одном захолустном городке, выпили, он завёлся, стал читать, глаз загорелся, смотрел он куда-то поверх меня, я оглянулся - там светилась лампочка, но казалось, это она, его муза.
А потом Юрий Саныч умер. И они все пришли на его похороны. И Маша, и Даша, И Жозефина Степановна, И Аллочка с Таней. Некоторые пришли с мужьями, некоторые с детьми. Читали его стихи. Пели песни. Завалили могилу цветами. Налили ему его любимой водки, положили кусочек чёрного хлеба сверху. Сами выпили. И никто -никто из них! - не стал выяснять отношения. Даже жена.
А потом все скинулись и выпустили посмертный сборник его любовной лирики. Там были все его стихи - потому что он писал только лирику, и вся его лирика была любовной. Вся. Потому что не скажу вам за секс, но без любви он ни жить, ни творить просто не мог.