ПАРИ
Не могу обойти стороной момент в моей жизни, который случился с нашей бригадой летом в конце июня 1961 года. Возвращаясь на троллейбусе, домой с базара, Виктор Огоньков перерезал себе сухожилия на правой руке. А случилось это так: кто-то перебегал дорогу, троллейбус резко затормозил, Виктор стоял на проходе, при резком торможении этого транспортного средства по инерции полетел в сторону лобового окна, раздавил стекло и им поранил себе руку. А буквально через неделю серьезно травмировал руку и Корченков. На посту сборки передних мостов остался я в единственном числе. В то время мастером участка был Черевик Н.П. Он и начальник цеха Луценко Сергей Иванович подошли ко мне, высказали просьбу и задали вопрос:
- Пастернак, ситуация на посту очень сложная, сможешь ли ты ежедневно собирать и подавать на главный конвейер нужное количество передних мостов?
- Постараюсь, Сергей Иванович, но прошу Вас без задержек обеспечивать меня деталями. Вы же знаете, оставаться сверхурочно я не могу, - был мой ответ.
Мне предстояло собрать за июль 170 передних мостов на автомобили ЗИЛ и МАЗ. Я рассуждал, что если справлюсь с заданием, то заработаю неплохие деньги, имею право получить уже оплачиваемый отпуск и съездить в Пятигорск. Работа закипела. Я ежедневно собирал 7-8 мостов за смену при нормальном обеспечении поста деталями. Но через неделю с поставкой деталей начались сбои, мои обращения к начальству не всегда были успешны, по этой причине начинались вынужденные простои, и с каждым днем накапливалась задолженность по сборке мостов. На 31 июля эта задолжность составила 32 моста.
Приехав на работу 30 июля, я, к большому сожалению, увидел, что сортовики для деталей были пустыми.
- Николай Петрович, деталей нет, плана не будет, и что мне делать?! – обратился я к мастеру цеха Черевику.
- Сиди и жди! К обеду что-либо привезем! – грубо ответил мне мастер и тут же покинул участок.
До обеденного перерыва я слонялся по участку и цеху, но и после перерыва детали не появились. Боясь от меня вопросов, начальник цеха и мастер скрылись в неизвестном направлении. Самому доставить детали на дневное задание мне было не под силу, я продолжал просиживать, считая, что начальство решило завалить выполнение месячного плана.
Рабочий день приближался к концу, я уже начал готовить велосипед к поездке в общежитие. Вдруг, на агрегатном участке появился начальник завода, полковник Тютюнник Борис Дмитриевич. Он проходил по участку останавливался у каждого поста, разговаривал с рабочими и интересовался о выполнении месячного плана. Рабочие на постах сборки коробок, задних мостов, редукторов уже справились с месячным заданием, некоторые, занимались подсчетом заработка за июль, а некоторые наводили на своих рабочих местах порядок. Подошла очередь и до моего поста.
- Ну, как дела, Владимир Яковлевич? План будет?.. Знаю!.. Знаю, что тебе в этом месяце пришлось покрутиться!
Ни к одному человеку на заводе полковник Тютюнник не обращался по фамилии. Со всеми он был всегда «На ВЫ!», внимательным и доброжелательным. Никто, никогда не слышал от него крика, грубого слова, нецензурной брани. Я был староста группы, и он разрешил мне в любое рабочее время без стука заходить к нему в кабинет с просьбой или докладом о нуждах студентов. Он знал семейное положение почти каждого рабочего, старался каждому чем-либо помочь. Работники завода уважали его, любили, его авторитет был безупречен.
- Плохи дела, Борис Дмитриевич, - нет деталей! За день не собрал ни одного моста, а до плана осталось ещё 32 моста! – ответил я.
Мой ответ резанул начальника завода по сердцу, задвигались на его щеках желваки, сжались губы, удивленно округлились глаза. Чтобы скрыть свое негодование полковник резко натянул фуражку, козырек оказался ниже бровей.
- Владимир Яковлевич, а если завтра тебе будут детали на все 32 моста, ты соберешь их, выполнишь план? – с какой-то подозрительной, смешинкой задал он мне этот вопрос.
- Соберу, Борис Дмитриевич! – какая-то нечистая сила дернула меня необдуманно выпалить такой ответ.
- Держу пари!.. Если соберешь, можешь просить меня о чем угодно! – сказал начальник завода, пожал мне руку и быстрым шагом покинул цех.
- Володька, - подошел ко мне рабочий, Александр Капинус, - получат сегодня трепку наши начальники Коля и Сережа. Давно напрашиваются на вливание эти ребята! Давно!.. Ну, а ты не подумал и зря заключил такое пари. Никто на заводе не собирал такое количество мостов за смену! Если не соберешь, будет позор!
Ехал я в общежитие в раздумье и сомнении. «Вот дурак, так дурак!», - проклинал и ругал я себя. От волнения и сомнений я долго не мог заснуть, а утром помчался на завод, чтобы, не теряя времени, приступить к работе. Я ожидал, что увижу на участке 32 комплекта деталей передних мостов. «Ведь не мог проиграть пари начальник завода!», - думал я. Но к моему разочарованию, пост находился в таком же состоянии, в каком я оставил его вчера. Проходит час, второй, третий деталей нет, как нет Черевика и Луценко. Мое разочарование сменилось восторгом: «Пари выиграл я без особого напряжения и физической нагрузки!» - радовался я, собираясь идти в столовую на обед. С хорошим настроением я шагал в заводскую столовую. В 20 метрах от нее из-за угла разборки навстречу мне вышел начальник завода, полковник Тютюнник. Его лицо сияло в улыбке.
- Здравствуй!.. Здравствуй, Владимир Яковлевич! – поприветствовал он меня, как ни в чем не бывало, и как будто не было вчера разговора со мной и заключения пари.
- Здравствуйте, Борис Дмитриевич! – ответил я на приветствие начальника, при этом недоумевая: «Что произошло? Почему сменилось настроение у начальника?»
- Ну, какой счет?.. Сколько мостов ты собрал?
- Борис Дмитриевич, Вы шутите! Пол рабочего дня прошло, деталей нет и в помине, а из себя мосты я собрать не смогу! – не грубо, а с каким-то упреком ответил я на поставленный вопрос.
Улыбка слетела с лица командира, оно вмиг потемнело.
- Иди, обедай и на рабочее место! – как-то грубовато, в форме приказа ответил он, натянул на брови фуражку, развернулся и решительно, размахивая правой рукой, пошел в контору.
- Интересно, а в чем моя вина? – думал я, поднимаясь в столовую.
После обеда я пришел в цех. На участке была тишина, не слышен специфический шум гайковертов, грохота от слесарных молотков, скрип от передвижения крановых балок. Многие рабочие уже выполнили месячный план, и на своих рабочих местах наводили порядок, приводили в рабочее состояние инструмент и готовились разойтись по домам. Эта картина захлестнула и меня. Я начал наводить на своем рабочем месте порядок и собираться в общежитие. До окончания смены оставалось четыре часа. Вдруг, ворота на участок распахнулись, и на проезжую часть въехал автопоезд из пяти тележек, доверху загруженных, деталями для передних мостов. За автопоездом толпой шли: подполковник Кравченко П.Д. – зам. командира по МТО, начальник цеха, Луценко С.И., мастер участка Черевик Н.П., зав. складом запасных частей, Педченко Василий Николаевич. Начальство молчало, а Педченко В.Н. без остановки и устали посылал в мой адрес проклятья и матюги.
- Ну, попадись мне, пацан, под горячую руку! Задушу!.. Не посмотрю, что ты гимнаст и на твоего покровителя - Тютюнника!
Я стоял в полном разочаровании и удивлении.
- Когда же я разберу эту гору? Уже конец рабочего дня! Где вы были раньше-е-е?! – возмущался я.
- Это тебя не касается! Нажаловался – вот и расхлебывайся! – кричал Василий Николаевич.
Толпа быстро разгрузила тележки и возмущенная покинула участок. Остался лишь начальник цеха, Луценко Сергей Иванович.
Делать было нечего, я приступил к работе. Детали были новые, дело у меня спорилось. Один за другим, я снимал собранные мосты со стендов и укладывал их на стеллажи. С каждой минутой гора росла. Наступила ночь, быстро летело время, а вместе с этим силы мои таяли, я чувствовал усталость, дрожь в руках. По цеху иногда прохаживался начальник цеха, он не отвлекал меня от работы вопросами, считал на стеллажах собранную продукцию и удалялся в свою конторку. И вот на стенд я заложил последние четыре балки, часы показывали, что уже наступила полночь. Прополоскав рот водой и освежив её прохладой внутренности, я продолжил сборку и ровно в час ночи поставил победную точку – уложив 32-й, собранный, мост на стеллаж.
- Ну и упрямый же ты, Пастернак! - только и сумел сказать эту фразу, начальник цеха.
Несмотря на кромешную темень, я быстро добрался до общежития, усталость сломила меня, но уже в семь часов первого августа я был на рабочем месте и выполненную работу предоставил контрольному мастеру, Борщу В.М. Месячный план был выполнен, участок не был лишен премиальных, рабочие удивлялись и благодарили меня. Закрыв наряды на выполненную работу, я отнес их в расчетный отдел и решил испросить у Луценко С.И. положенный мне 2-х недельный отпуск.
- Это что? – спросил Сергей Иванович, держа в руках мое заявление.
- Заявление на отпуск, Сергей Иванович, - ответил я.
- Нет!.. Нет!.. Нет! Отпуск не дам, Пастернак! А кто будет собирать мосты в августе? Проси, что хочешь, но отпуск не дам!
- Сергей Иванович, я вынужден по этому вопросу обратиться к Тютюннику. Вы же знаете, что после службы в армии я не был дома, мне нужно повидаться с родителями, а в сентябре я не смогу – начнутся занятия, а пропустить их я не имею права.
- Дорогой мой человек, ты заслужил право на отпуск, но разрешить его тебе я не могу. Пост сборки передних мостов будет совершенно оголен. Ну, а если тебе разрешит Тютюнник, то пусть сам и собирает передние мосты.
Недолго раздумывая, я помчался в контору.
- Анна Ивановна (секретарь начальника завода), Борис Дмитриевич у себя? – спросил я.
- У себя, но у него начальник училища, генерал Петухов М.Д., они разговаривают.
- Голубушка, Анна Ивановна, вы могли бы занести ему мое заявление на отпуск! – взмолился я.
- А что Луценко?
- Луценко не отпускает. У него нет мне замены!
- Зайди сам, он же сказал, чтобы я пропускала тебя к нему по любому вопросу.
Открыв дверь в кабинет начальника завода, я попросил разрешения войти и поздоровался.
- Входи, входи, Владимир Яковлевич! С чем пожаловал? Мосты собрал, план сделал? Это, товарищ генерал, староста студенческой группы, работающей у нас на длительной производственной практике. Между прочим, - передовик производства! – представил меня генералу начальник завода.
- Собрал, Борис Дмитриевич!.. Прошу Вас рассмотреть мое заявление.
- Ну, ты виртуоз! 32 моста за смену!? Подумать только!.. Невероятно и восхитительно!
Развернув заявление, и вникнув в его содержание, настроение у начальника завода несколько изменилось. Он не хотел при генерале заняться расспросом и уговором, только лишь спросил: «А, что Луценко?».
- Луценко против! – тихо ответил я.
Полковник покрутил в руках заявление, несколько секунд находясь в раздумье, размашистым почерком красным карандашом что-то написал, вручил мне заявление, и этим, как бы дал «Отцепного!»
Я был в полной уверенности, что там была положительная резолюция и, с нескрываемой радостью, покинул заводоуправление. Любопытство взяло верх, я развернул лист и прочитал резолюцию. Там было написано: «Сергей Иванович, студент Пастернак В.Я. заслуживает отпуск!», подпись и дата.
- Ну и дипломат начальник завода, - подумал я и подошел с этим листиком опять к Луценке.
Прочитав резолюцию, Сергей Иванович в гневе схватил с головы свою фуражку и шмякнул ее на пол.
- Он что, за дурака меня держ-ит-ит-ит!? Я что сам не знаю, что ты заслуживаешь отпуск. Кто будет мосты собирать?! Кт-о-о!? Отпуск не разрешаю, и все тут! – закричал начальник цеха и в гневе сунул мне в руки заявление.
Обида хлестнула по моей душе и сердцу.
- Почему, такая несправедливость? Почему с хитрецой ответил на мою просьбу начальник завода? Я выполнил месячный план, не подвел коллектив участка, не подвел начальство. Своим трудом, потом, неимоверной физической нагрузкой выполнил то, что было под силу троим. Протест, бунт захватили меня, и я тут же написал заявление на увольнение.
- К черту институт! К черту завод! – думал я и с этим заявлением опять подошел к Луценко Сергею Ивановичу.
- Сергей Иванович, подпишите!
- Что это?.. Я же тебе сказал: «Не подпишу!»
- Это заявление на увольнение, причем, прошу без отработки!.. В течение года, Сергей Иванович, я был у Вас, «как затычка в бочке» и везде с оплатой ученика. Ни разу Вас не подвел и сейчас, из-за Вашей халатности, корячась, но я выполнил месячный план. За это мне такая благодарность? Я ничего лишнего не прошу. Я прошу то, что мне положено по трудовому законодательству! – выпалил я свой гнев, глядя в глаза начальнику.
Начальник цех был в полной растерянности, краски менялись на лице, сигарета оживленно бегала из одного угла рта в другой. Не ожидал начальник услышать в свой адрес такое откровение. Не принято было на военном заводе высказывать правду в лицо начальства. Он держал в руке мое заявление и не решался дать какой-либо ответ. В этот момент к нам подошел мастер участка, Черевик.
- Николай Петрович, что будем делать с Пастернаком?
- А что такое?
- Собрался увольняться!
- Как увольняться?.. Сергей Иванович, да подпиши ему разрешение на отпуск! Пусть идет, гуляет! Как-то справимся без него! Герой мне выискался! – кричал Черевик и каждое слово украшал отборной бранью.
Этот крик мастера подтолкнул начальника к решительному действию, он выхватил из моих рук заявление на отпуск, уложил на спину Черевика листик, поставил свою подпись и злобно воткнул его мне в руки. Быстро получил я зарплату за июль, отпускные, а через четыре часа я уже сидел в поезде, который мчал меня на Кавказ.
Вернувшись в Харьков, меня одолели те же заботы - завод, спортзал, общежитие. В общежитии было тихо, студенты были еще на каникулах, а на пятом этаже была только наша группа.
Появившись на заводе, я первое время чувствовал к себе какую-то неприязнь и обиду начальства. За время моего отсутствия опять накопилась задолжность по сборке передних мостов. Огоньков и Корченков продолжали болеть, а Лупивовк не всегда соглашался собирать мосты. Пришлось тут же включиться в работу и постепенно устранить отставание. Обоюдные обиды прошли, начальство внимательно стало относиться к снабжению моего поста деталями, а я не допускал сбоя в работе.