Не пугайтесь! Речь не о Вашем начальнике.
Славный Василий Степанович или сердобольная Алла Леонидовна, - да это самые милейшие люди, которых я когда-либо знал в своей жизни.
В кабинете Василия Степановича – главного инженера по технике безопасности или в кабинете Аллы Леонидовны – заведующей Первым (секретным) отделом мне всегда были рады. Василия Степановича без особого труда можно было уговорить организовать фуршет в его кабинете по случаю дня рождения кого-нибудь из сотрудников. Аллу Леонидовну завсегда можно было подбить на чай с тортом и обжиманиями за шторкой, отгораживающей приемную часть кабинета от канцелярского письменного стола для сортировки корреспонденции по специальным сейфовым ящичкам и разделке торта на две или четыре части в зависимости от широты души хозяйки в тех или иных конкретных обстоятельствах в отношении доброжелателей и завистников.
Я, конечно, предпочитал чаепитие наедине с хозяйкой кабинета, поскольку торт приходилось покупать мне, да и заварка чая часто ложилась на меня.
Иной раз так начаевниваемся, что приходилось через пожарный лаз выскальзывать из учреждения и тайком уединяться у нее в квартире, поскольку она жила одна и позволяла себе не все. По крайней мере, когда я проводил время в своей семье, она скучала и приглашала от случая к случаю в свой кабинет на чаепитие поначалу с церковным кагором, потом с армянским коньяком.
И Алла Леонидовна, и посетители ее кабинета тащились от запаха шотландского
бренди, которым она угощала посетителей из более высоких кабинетов.
Вышестоящим управленцам всегда хочется втайне пообщаться с теми, кто волею судьбы может оказаться претендентом на их начальственную обитель. В этом мире чего только порой не случается: кто был ничем, тот в одночасье становится всем, кто был недосягаемой шишкой, тот вдруг становится малозаметным прыщиком на теле бюрократического монстра.
И что удивительно, кто только не отмечает его гипертрофические размеры, но с начала двухтысячных годов, масштабы бюрократизма только увеличиваются.
Многие непричастные начинают подозревать, что это результат тщеславия того, кто сидит на самой верхней точке этой пирамиды: мол, чем она выше, тем верховный ближе к Солнцу. Как будто ему невдомек, что Солнце может своим протуберанцем слизнуть неразумного в один момент
Не поймите так, что кабинеты в нашем ФГУП НИИ НТЦ «Параллелограмм» разной высоты.
Нет, просто есть кабинеты попроще, а есть с ковровой дорожкой.
Странно только, что цвет этой дорожки такой, как если бы по ней оттаскали из кабинета окровавленные туши мелких и средних должностных лиц и непременно лицом вниз.
Я, например, оказавшись в высоком кабинете всегда стараюсь обойти стороной эти кроваво-красные, истоптанные смертными людьми дорожки.
Но красные высокие начальники, разгадав мой маневр, зыркают на меня исподлобья так, что у меня остается два варианта: или резво покинуть кабинет к взаимному неудовлетворению, либо в боковом прыжке взнуздать ковровую дорожку и в уничиженно-посрамленном виде приблизиться к письменному столу, мысленно уничтожая его тротиловой шашкой.
Современные начальники избавлены спецсексотами от угрозы подрыва их письменных дубовых столов, поскольку пять статей уголовного кодекса, стоят на страже безопасности их безличной жизни.
Объект преступления - должностное лицо за дубовым столом.
Казалось бы, чего проще: замуровывать высоких начальников по примеру египетских фараонов, чтобы ничто не нарушало их покой. Для пущей важности, можно закрепить за мумиями конституционные права на безжизненное властвование над не умершими пока еще от голода людьми.
Но проблема в том, что все это пролетарско-чиновничье сословие не отличает царское происхождение. Порой их происхождение вообще скрыто в анкете или декларации о доходах с грифом Совсекретно; известно только, да и то с их слов, что матери крестили их втайне от отцов. Каких отцов и чьих при этом остается тайной за семью печатями, поскольку генная экспертиза в стране стоит безумно дорого, во избежании установления рожденных не только вне брака, но и с браком в анкетах предполагаемых родителей. Появилась платная услуга для чиновников высокого пошиба: подбор отца по рекомендации творца суверенной демократии.
Наш безродный, царственного вида начальник ФГУП НИИ НТЦ всегда ищет, на кого бы переложить свою личную ответственность.
В этом, судя по всему, и состоит роль отечественных начальников, как они ее видят с начала огосударствления всего и вся в нашей стране с 2000-х годов.
И все бы сходило нашему высшему начальству с рук, если бы точно также, можно сказать, под кальку, не поступал каждый нижестоящий начальник.
Однако, задница у всех одна, да и та располосована вдоль надвое.
Это как же надо лохануться, чтобы подставиться поперек и взять на себя ответственность.
Искусству спихотехники русского чиновника учить не надо: не учи ученого, съешь дерьма печеного.
Наука эта освоена чиновным сословием с заоблачного верха и до самого низа, фактически до уровня начальствующего состава подземных гаражей, метро и городских бомбоубежищ: ниже только безответственные за свои прошлые паскудные деяния мертвецы на кладбищах да в помойных ямах.
Впрочем, зачем о грустном: человеческая жизнь хоть и коротка, но причудлива… у некоторых.
Среди начальственных кабинет кабинету рознь: один так себе, а другой отделан карельской березой; но, конечно, «высокий» кабинет отделан дубом.
То есть, как правило, хозяин кабинета волен обустраивать его, как ему нравится. Опять же, он обязан четко себе представлять, что ему не должно нравиться.
Ну вот, скажете, бином Ньютона? Конечно он не может себе позволить кабинет по отделке и убранству лучше, чем у вышестоящего чиновника.
Кто установил это правило, наука госуправления умалчивает, но обладатель кабинета под дуб должен быть дуб дубом, под хвойные – елью или сосной стоеросовой.
Только такое древесно-бюрократическое бревно не разжалобят те, кто прорвется с претензиями в дровяной кабинет.
Опять же распекаемые чиновники нижнего уровня могут попытаться пустить слезу: так что мебель должна быть устойчива к воздействию паров слезы и соплей просителей.
В итоге, на самый верх отбирают отъявленных представителей из мерзопакостного класса чиновников таких, которых не возьмешь на жалость.
Ну, вот, кажется мы и подобрались к сути: кабинеты образуют некую иерархию важности чиновников их занимающих.
И когда вы слышите свою фамилию в возгласе секретарши:
- Пушкин! В кабинет начальника!
Это означает только одно, что Вы допрыгались в своем неуважении к начальству.
Вы уже с самого начала можете себе представить длинную ковровую дорожку, и в ее конце огромной величины письменный стол из красного дерева.
Чтобы не произносил с момента Вашего появления в кабинете Ваш босс, смысл экзекуции Вам понятен: предстоит сумасшедшая нервотрепка.
Чего проще было бы для Вас получить невзначай от секретарши начальника приказ о Вашем увольнении и… гуляй, Александр Сергеевич.
Однако, в таком случае принижается роль бюрократического кабинета: почитай, холостой выстрел из гаубицы по свинарнику: визга много, а окороков мало.
Скорее всего властный хозяин - факир на час - решил сделать Вам выволочку, но не за чашечкой кофе, не за праздничным столом по случаю юбилейных торжеств вашей организации, а в пытательно-дознавательном помещении, учрежденном со сталинских времен коммунистической аскезы.
Например, после посещения кабинета товарища Сталина (бытовал такой эвфемизм) граждане самого разного должностного положения бесследно исчезали.
В наше время, все проще. При выходе из кабинета начальника неблагонадежному сотруднику вручается повестка из Басманного суда или сразу из Следственного Комитета.
Такой нехитрый прием практикуется теперешними высокими начальниками, у которых высоко развито чувство жареного. Как только какой-либо столоначальник начинает чувствовать, что под ним горит кресло, так он нахохливается, делает зверское выражение лица и начинает песочить всех под ним сидящих, чтобы найти слабонервного и на него повесить подозрение, в котором замешан высокий начальник по части допущенной халатности, граничащей с профнепригодностью.
И все бы ничего, - подобная иерархическая конструкция могла бы существовать десятилетиями, если не столетиями, - кабы человек не был смертен.
Но из высоких кабинетов не принято выносить вперед ногами. При фатальном исходе государственного деятеля вытаскивают через заднюю дверь, которая выходит к грузовому лифту, опускающему бренное и непотребное системе тело сквозь черную дверь на задний двор учреждения. Здесь чиновника загружают в труповозку и определяют ранг захоронения по десятку категорий: достоин, не удостоен, возвеличен или уничижен и т.п., но, что характерно, все за казенный счет. И Боже упаси, родственникам чиновника подменить казенный гроб помпезным или низкопробным.
Тут уже, если только заново откапывать и перезахоранивать в людском гробу с семейными почестями и скорбным отпеванием в изначальном вероисповедании предков усопшего.
У этой официозной пирамиды есть удивительное свойство в российских условиях: полновластный владелец высокого кабинета, плевать хотел на всех с нижних этажей.
Очевидно, у владельца кабинета в нашем учреждении плевок мелкий, но по мере взбирания по этажам власти района, города, области, республики и, страшно сказать, выше высшего, плевок набирает объем и консистенцию.
Плевок с любого уровня вниз способен сокрушить все понятия о приличии и порядочности.
Плевок чиновника с самого верха не исправим: его не смыть, не соскрести.
Единственное, что может себе позволить оплеванный – это смачно плюнуть этажом
властной пирамиды ниже, если успеет до прихода сотрудников из Следственного Комитета.
Можете себе представить, сколь оплеваны бывают те или иные кабинеты, а бедные их хозяева, осознавая свою временность и превратность, исполняют свои обязанности спустя рукава, чтобы иметь возможность хоть изредка ими утираться.
Сплошь и рядом, как только освободится кабинет вышестоящего уровня властной пирамиды, наблюдается переселение из нижестоящего в вышестоящий или по горизонтали, если организация крупная и на каждого начальника приходится N-ое количество заместителей. Горизонтальные перемещения на административной службе не менее волнительные, поскольку быстро выясняется, что профессиональных специалистов среди заместителей практически нет, и им все равно, какую функцию выполнять: экономическую, кадровую, финансовую или исследовательскую.
В этой чехарде обитателю самого высокого кабинета только одна забота: как бы его не сковырнули соратники и самые верные друзья, засидевшиеся в оплеванных им кабинетах.
О, чудо! Это же надо, какие у нас неухоженные, но сообразительные люди. Ведь, сидящему наверху, надо интенсивно помешивать кадровой метлой внизу, чем, например, непрерывно занимается баба-яга у себя в ступе, почему ее все и боятся, а вырвать у нее из рук помело никто не догадывается.
Чудак, кто сделает вывод, что чиновничьей ревизской сказке конец. Вот и нет, мы рождены, чтоб народную сказку сделать былью и, посадив на бабье сказочное помело все сословие непутевых чиновников, отправить их в тридесятое царство, в тридевятое государство на перевоспитание.
А мы тем временем как-нибудь без них управимся, покончив с безответственностью народных масс, взявших было в начале 90-х годов ХХ века власть в свои руки во имя всеобщего благосостояния и поголовной ответственности за общее дело.