Новослободская 31. 12. Моя тётя Маня
Моя тётя, Мария Сергеевна – младшая сестра моей мамы. Я очень любил тётю Маню (так я всегда её звал). Я помню однажды, когда я учился в школе и до меня дошёл слух, что у тёти Мани рак, я очень перепугался и загрустил. В той идиллии, которая царила в нашей семье, как будто прогремел гром. Мне почему-то показалось, что всё рушится. Я прогнозировал, что сначала тётя Маня, потом мама, потом всё пойдёт под откос. Слава Богу слух оказался ложным и тётя Маня, как и моя мама, прожили длинную, насыщенную жизнь, однако это чувство, поразившее меня тогда, я помню и сейчас. Я вешал бельё, постиранное моей мамой, рядом с нашим «чёрным ходом» на верёвку, натянутую между нашим домом и стеной Тормозного завода, когда эта мысль меня прошила насквозь. Позже я понял, что надо гнать страшные мысли прочь и молить Бога, чтобы они не сбылись.
Тётя Маня мне всегда казалась личностью артистической. Во-первых, она любила петь и всегда запевала на наших воскресных посиделках на Новослободской улице. Голос у неё был сильный и красивый. Во-вторых, когда она воспитывала свою любимую дочку Таню (почти мою сверстницу), она учила её балету. И один раз у нас на Новослободской в один из воскресных дней они вдвоём демонстрировали всем гостям «танец умирающего лебедя». В-третьих, я всегда считал тетю Маню очень похожей на известную актрису Татьяну Ивановну Пельтцер.
Тетя Маня в молодости пыталась поступить в хор при Большом театре, однако дед Сергей воспротивился этому её начинанию и, грязно выругавшись, запретил ей это. Она стала работать на Тормозном заводе. В отличие от мамы, тетя Маня любила заниматься спортом, в частности она ходила на каток, который находился в Екатерининском парке (по имени Екатериненского института благородных девиц) в конце Селезнёвской улицы. В советское время он был переименован в «парк ЦДСА». Коньки для таких занятий делали сами, при этом главным изобретателем и исполнителем был Пётр - младший брат моей мамы.
На одной из ранних фотографий тёти Мани она рядом с мужчиной в белом берете. Это Иван Иванович Агафонов - человек, по крайней мере, для меня, загадочный. Посмотрите внимательно на фотографию, где он стоит в белом берете с букетиком белых цветов в нагрудном кармане. В таком костюме мог стоять Вертинский или один из художников-авангардистов 30-х годов. Тётя Маня тоже с красивым и необычным букетом цветов. Странно, но фотография сделана не в фотоателье, а на квартире (на стене висят некоторые элементы одежды). На более поздней фотографии (справа) они не менее красивы. Как мне потом сказали, кроме прочих талантов, Иван Иванович играл на баяне.
Мне часто называли его имя, когда я задавал вопрос о имеющейся у нас мебели, показывая на отсутствие замков или защёлок в шкафах или ящиках. Места установки этих элементов фурнитуры имелись, даже чаще всего были следы от шурупчиков для их установки. Мне всегда говорили одно: «Иван Иваныч». У меня сложился такой образ человека, фанатически увлечённого коллекционированием разного рода металлических замочков и задвижек, подобно брату Вассы Железновой Прохору Храпову из пьесы Горького. На самом деле дело обстояло совсем не так.
Многие предметы мебели, имеющиеся у нас в доме на Новослободской были сделаны именно Иван Иванычем, а на сами замочки не хватало денег. Например, буфет, на «крыше» которого мама сушила сделанную ей самой домашнюю лапшу. Я это знал хорошо, потому что эту лапшу я подворовывал, залезая со стула на нижнюю часть этого буфета. Потом этот буфет дорабатывал мой отец (и я ему помогал), установив в нём кроме фурнитуры две выдвижные доски для нарезания хлеба и всего другого.
Другим предметом мебели, изготовленным Иваном Ивановичем был обеденный стол, изготовленный им, как говорила моя мама, из «морёного дуба». Этот стол мог раздвигаться и долго служил всей нашей семье во время воскресных застолий, за которым и пили, и пели (почему-то украинские песни). Когда на просьбу купить мне письменный стол (я делал уроки на подоконнике), отец предложим мне приделать к обеденному столу тумбу хотя бы из фанеры, и я попробовал это сделать, я очень удивлялся как можно было создать такую сложную конструкцию из такого твёрдого материала. Оба эти предмета мебели были увезены в Барыбино, долго служили там по назначению и благополучно сгорели во время пожара.
Тетя Маня познакомилась с Иваном Ивановичем тоже на Новослободской, куда он привозил квашеную капусту из Нагатино, где он жил. Девчонки смеялись, называли нагатинцев «кочерыжниками», а дед сразу разглядел деловую хватку Ивана Ивановича и благословил их брак.
В годы Великой Отечественной войны Тормозной завод, на котором работала тётя Маня, частично переориентировался на выпуск корпусов реактивных снарядов для «Катюш», мин для миномётов 82 мм, гильз для патронов, арматуры для зенитных орудий и пулеметных установок. Эти цеха сначала были эвакуированы в подмосковную Икшу и разместились на первом этаже фабрики, выпускающей чернильницы. Тётя Маня работала в военной приёмке этого предприятия. В Икшу была эвакуирована и вся семья. В связи с приближением линии фронта эти цеха должны были перебросить на Урал. По рассказам тёти Мани, Иван Иванович сильно болел и им пришлось вместо Урала возвратиться в Москву. Во время возвращения в Москву тётя Маня была в Икше на работе. Ей пришло извещение, что грузовики, на которых возвращались рабочие и часть оборудования в Москву, были подвергнуты бомбардировке. К счастью, все члены семьи уцелели и с того времени семья Марии Сергеевны стала жить в районе «Таганки» на площади Крестьянской заставы. Мы там бывали несколько раз, меня всегда поражал туалет, находившийся во дворе.
После войны тётя Маня работала на заводе ЗИЛ. У неё были и друзья с ЗИЛа. Я помню дядю Мишу, который работал в литейном цеху. Я был поражён, когда он показал мне прожжённые брызгами горячего металла ноги. Он тоже вместе с тётей Маней и всей её семьёй часто бывал у нас на Новослободской.
Мне кажется, идея о красоте Марии Сергеевны происходила из того, что у неё рождались дочери одна красивее другой. Первая Рая (1931), потом Вера (1932), потом Валя (1939) и наконец Татьяна (1946). Посмотрите на фотографии и подтвердите мои слова.
В верхнем ряду подборки фотографий две фотографии тёти Мани, из которых видно, что с годами она остаётся красивой, но становится более доброй и всё больше походит на артистку Татьяну Пельтцер.
Рядом с портретами тёти Мани фото, на котором она рядом с её любимицей младшей дочкой Татьяной (по-моему, это как раз период изучения балета).
В центре один из праздничных дней на квартире у её второй дочки Веры, рядом с ней Таня, а чуть выше Валя. Здесь же Надя - дочка Веры.
Справа фотография тёти Мани с её, я думаю, любимым внуком Димой (сыном Тани).
Средний ряд подборки фотографий - дочери тёти Мани: Рая, Вера, Валя и Таня.
Рая - старшая из дочерей. Красивая, умная, которой досталась, может быть, самая тяжёлая судьба. По-моему, большая часть жизни Раи была связана с работой на «шарике» (так она часто говорила). Первый государственный подшипниковый завод (ГПЗ-1) был создан в 1932 году, через год после Раиного рождения. На этом заводе Рая долго работала на электрокаре. Был момент, когда семья Раи и её муж Василий по призыву комсомола (сокращение от слов «Коммунистический союз молодежи») решили поехать на целину. Я помню, как мы провожали их в Кустанай. Помню, как Василий (его у нас называли «Большой», потому что у её сестры Веры тоже был муж Вася) рассказывал о жизни на целине, о работе на тракторе, об охоте. Он был высокого роста и всё в нём было большое, даже губы. На целине у них родилась вторая дочь Галя (к сожалению, у меня нет её фотографии).
Следующая (через год) дочь тёти Мани – Вера, которая, действительно, была артисткой и сколько-то лет она пела в хоре Свешникова (Государственный академический русский хор имени Свешникова). Я помню, что Вера была весёлая, смешливая, очень любила рассказывать смешные истории, в том числе и про театр. Вера очень уважала мою маму, как она говорила «тётку». Помню они специально приехали к нам на Новослободскую вместе с Васей, о котором у меня сформировалось впечатление как о донском или кубанском казаке. На самом деле, как я узнал позже, он был родом из Пскова, и несмотря на свой скромный рост, имел очень геройский вид.
Валентина – следующая дочь тёти Мани, по-моему, самая красивая её дочь. Я часто с ней встречался и на Новослободской, и у Славы (как в Москве, так и на даче в Барыбино). Помню чувство жуткой обиды к ней. Как-то, когда мы проводили лето на даче в Барыбино, к нам приезжала тётя Маня и Валя. Почему-то мы решили с ней побороться: кто кого победит, подобно сну библейского Иакова, в котором он боролся с ангелом. Но это было не во сне, а по дороге на электричку в присутствии моих родителей и тёти Мани. Так вот, она меня победила. Мне было страшно обидно. Конечно, она была старше меня, но мне было лет 14-16. До сих пор не могу забыть это чувство обиды. Валентина - это один из самых душевных и открытых людей, которых я знал в жизни.
На фотографиях в среднем ряду подборки запечатлена Валя маленькая, наверняка во дворе дома в Крестьянском тупике где они жили, уже тогда красивая и бесхитростная.
Татьяна – младшая дочка тёти Мани. Хочу рассказать всего лишь эпизод из наших взаимоотношений. Мы с отцом давно собирались съездить на рыбалку на Клязьминское водохранилище с ночёвкой. Наконец, они сговорились с Фёдором Михайловичем – тогдашним мужем тёти Мани, тоже любителем рыбалки. Таня увязалась с ним на эту рыбалку. Мы доехали до Хлебникова, какое-то расстояние прошли пешком. Не помню, было ли это лето или начало осени, но, когда мы дошли до реки и закинули донки, погода резко поменялась. Дождь сначала моросил, но со временем он становился всё плотней и плотней. У нас, конечно, были плащи, но настоящая воинская плащ-палатка была одна. Её дали нам с Таней и мы, прижавшись друг к другу, таким образом провели всю ночь. Хотелось прижаться сильнее, почувствовать тепло тела, но я прекрасно осознавал, что этого делать было нельзя – она моя двоюродная сестра. Не знаю, помнит ли этот эпизод Таня, но я запомнил это на всю жизнь.
Мне Таня напоминает художника Ренуара, которого его сын Жан в своём романе «Ренуар» назвал «поплавком». Где только не работала Таня: и на конвейере ЗИЛа, и на ювелирном заводе, и оператором на теплоэлектроцентрали (ТЭЦ). Она никогда не унывала и всегда находила выход из создавшейся трудной ситуации. Мне кажется, это качество унаследовал и её сын Дима.
На следующей фотографии Вера Ивановна - хористка академического русского хора имени Свешникова.
На следующей фотографии тётя Маня с моим братом Славой.
Нижний ряд посвящён младшему поколению. Тут Рая со своей дочкой –Людой; Надя и Нина – дочери Веры, каждая не уступает по красоте своим матерям.
Потом дети Валентины: Оля, Ира, Вася и Максат.
Последняя фотография подборки, по-моему, сделана уже не на Новослободской, а в Лианозове. Здесь вокруг улыбающейся тёти Мани запечатлены Таня с её сыном Димой, моя дочка Таня и моя жена Люся.