Рейс длиною в жизнь стр. 51

Наталья Якубович
 КАТАСТРОФА НА 1710-м КИЛОМЕТРЕ ПОД АШОЙ
    Согласно приказу, заведующей курсами я числилась до 10-
го июня. К 25-му мая курсы по подготовке проводников должны
были закончиться почти у всех студентов. Оставалась одна груп-
па, в которой предмет «Пассажирские перевозки» преподавала
начальник ЛБК Пономарёва Валентина Петровна.
В те годы поезда из Омска на юг не имели направлений.
Только с прицепными вагонами к поезду «Новосибирск-Адлер»
можно было вернуться в «сказку» морского приключения. Но это
означало, что только в качестве проводника можно попасть на
южный маршрут.
Как всегда, навстречу моему желанию пошёл начальник
депо Ларин Владимир Михайлович. В отделе кадров я была уже
оформлена по совместительству ещё со времён обучения в техни-
куме. Осталось подобрать проводников в группу и осуществить
свою мечту – далёкую, но такую желанную. На 25-го мая были
запланированы экзамены у выпускающихся групп. А 26-го мая
я обязана была сдать протоколы экзаменов в отдел кадров депо.
С помощью старшего нарядчика Нины Сергеевны Писчасо-
вой, я сформировала группу из проводников, с которыми работа-
ла ранее. Рейс в Адлер выбрали на 28-е мая. Многих проводников
из сформированной группы, где я должна была поехать старшей,
выбранная дата поездки устраивала по семейным обстоятель-
ствам. График поездок был утверждён, осталось дождаться во-
жделенного дня.
До поездки оставалось совсем немного дней, когда ко мне в
кабинет пришла Михеева Таня, та самая, которую несколько лет
назад, в шутливой форме, мы принимали на Адлерском направле-
нии в свой коллектив. Вместе с Таней в кабинет зашла Люба Ак-
сёнова. С горечью в голосе они поведали мне, что дату отправле-
ния нашей группы передвинули на два дня раньше. Любина мама
должна была приехать из Ростова-на-Дону 27-го мая, чтобы на-
ходиться с маленьким сынишкой Алёшей, пока Люба в поездке.
У Тани Михеевой, как и у остальных проводников, так же были
весомые обстоятельства, не позволяющие выйти в рейс 26-го мая.
Я бросилась к Нине Сергеевне за объяснением столь неоправ-
данной смены графика. У Нины Сергеевны ответа не было. До
самого конца своей жизни Нина Сергеевна так и не смогла объ-
яснить, почему сменила дату отправления моей группе. А тогда,
какие доводы я только не приводила. То, что 25-го мая буду при-
нимать до позднего вечера экзамены, а затем писать протоколы,
вызвали лишь лёгкую улыбку у старшего нарядчика. Её слова:
«Ничего, ты всё успеешь, всё сделаешь и 26-го мая выйдешь в
рейс», – в тот момент были для меня приговором. Всегда лояль-
ная к людям, всегда идущая навстречу пожеланиям работников,
в случае со мной Нина Сергеевна проявила колоссальную твёр-
дость своего характера. На неё не действовали ни мои уговоры,
ни слёзы. Для меня непреклонное решение было тогда катастро-
фой, поскольку надо было набирать новую группу проводников.
Все мои преподаватели и друзья, в том числе и Валентина Пе-
тровна Пономарёва, знали от меня, что я еду в Адлер 28-го мая.
Никому я не стала сообщать о смене графика.
По прибытию в Адлер, со вновь набранной группой прово-
дников, мы узнали печальную новость, что на 9-ом километре от
Адлера в сторону Абхазии, был совершён подрыв тоннеля. Все
поезда, следующие транзитом через Адлер, делали вынужденную
длительную остановку, заполняя свободные пути отстойного пар-
ка и перрона.
Из Адлера в Омск мы вернулись 2-го июня, в пятницу. А но-
чью, с 3 на 4 июня 1989-го года, в моей квартире тревожно заз-
вонил телефон. Подняв трубку, я услышала голос Валентины Пе-
тровны Пономарёвой. Ничего не объясняя, Валентина Петровна
прокричав в трубку: «Ты дома? Ну, слава богу», – отключилась.
В лёгком недоумении я легла досыпать, когда звонок прозвучал
вновь. Звонил мой друг из линейного отделения милиции. Тот
же вопрос друга: «Ты дома?», вывел меня из себя. Я начала кри-
чать, что все сошли с ума, если среди ночи поднимают меня с
постели и задают глупые вопросы. На что друг спокойно ответил:
«Не кричи, «Адлер» взорвался». На что я ответила, что в курсе,
предположив, что под словом «Адлер» мой приятель имеет в виду
взорванный тоннель. Следом последовало указание одеться и до-
жидаться его приезда.
Незадолго до поездки, зная, что я поддерживаю связь с ЛБК,
друг из линейного отдела милиции, попросил достать билеты для
всей семьи в прицепной купейный вагон до Адлера для офицера
УВД города Омска, на 3 июня. Что я и сделала с помощью началь-
ника ЛБК. Благодарный офицер, через меня, Валентине Петровне
передал коробку шоколадных конфет, дефицитную в то время.
В 6 утра подошла машина с приятелем, и он мне сообщил
весть, впоследствии потрясшая весь мир.
Взорвались два встречных поезда, с одноимённым названи-
ем «Новосибирск-Адлер». Подробности должны были сообщить
по радио в экстренном выпуске новостей, в 10 утра по Омскому
времени.
На машине мы поехали домой к офицеру УВД, который дол-
жен был отправиться с женой и двумя детьми в поезде, взорвав-
шемся на Урале.
Дверь открыл сам офицер. Лицо его было испуганно-блед-
ным, за спиной стояла плачущая супруга. Оказалось, что когда
объявили посадку на поезд, офицер УВД взял чемоданы и сказал
жене, что они возвращаются домой, обосновав своё решение пло-
хим предчувствием. В Адлер он решил уехать позднее. Доводы
супруги, что пропадут два дня санаторного лечения, что конфеты
уже подарены, что билетов не достать, не убедили офицера прой-
ти на посадку. Он сказал жене, что билеты купят так же, как купи-
ли предыдущие, и конфеты он достанет, для него это не проблема.
Но поездка должна быть отложена.
В линейном отделении милиции собрались все сотрудники,
после чего по радиотрансляции начальник ЛОВД приказал за-
крыть на ключ входную дверь и ожидать сообщения ТАСС, кото-
рое прозвучит в 10 утра.
Я сняла трубку телефона и набрала номер начальника депо.
На мой вопрос, какая помощь от меня требуется, Владимир Ми-
хайлович сказал, чтобы я оставалась дома и ждала его звонка. О
том, что я нахожусь недалеко от депо, я говорить не стала.
В 10 утра для меня остановилась вся жизнь на земле.
Зазвучал голос Горбачёва, извещающего о самой страшной
катастрофе в истории СССР. А у меня ухнуло сердце от страха и
боли за моих проводников, с которыми я могла разделить участь,
если бы не Нина Сергеевна, отправившая меня в рейс двумя дня-
ми раньше. Боль за всех проводников Омского, Новосибирского,
Челябинского резервов проводников, за пассажиров, которые на-
ходились в злополучных поездах, заполняла всю мою душу.
Открыв окно кабинета ЛОВД, я спрыгнула с подоконника и
побежала в депо. Здание ЛОВД было одноэтажным. Ворвавшись
в кабинет начальника депо, который уже позвонил моей маме и
попросил, чтобы я приехала, я оцепенела. Передо мной сидел,
поникший от горя, с добавившимися прядями седых волос на
голове, мой родной начальник. Голос его предательски выдавал
тревогу, был хриплым и дрожащим.
Зная то, что я часто бываю в ЛБК, а значит, владею знаниями
по продаже билетов, Владимир Михайлович отправил меня в ДК
имени Лобкова, расположенного рядом со зданием отделения до-
роги, где разворачивался штаб.
Из отделения дороги были перекинуты в ДК воздушки (спо-
соб прокладки линий связи путем их подвешивания на столбах
или между домами) для телефонов горячей линии и билетных
компостеров (прибор для пробивания, или выдавливания услов-
ных знаков контроля на проездных билетах и других докумен-
тах). Владимир Михайлович дал указания встречать родственни-
ков пассажиров и проводников, оказывать им посильную помощь
в приобретении билетов к месту катастрофы, успокаивать их, за-
писывать фамилии родственников и знакомых.
После катастрофы стали впечатывать фамилии пассажиров в
билеты и учитывать всех детей до пяти лет.
Масштабы катастрофы в те часы известны не были.
Во время проводимых работ в фойе дома культуры зашла По-
номарёва Валентина Петровна с заместителем начальника отде-
ления дороги Сабокарь Владимиром Ивановичем. Взглянув на
меня, Валентина Петровна расплакалась, а Владимир Иванович,
поглаживая её по плечу приговаривал: «Валя, ну успокойся, жива,
жива твоя Наташа».
               
продолжение следует