Начало истории
Ночь. В маленькой квартирке темно. Отблески уличных фонарей отразились от хрустальной люстры и рассыпались причудливыми пятнами по полу, разбежались по стенам. Силуэты мебели исказились и немного выгнулись от этого освещения.
Круглый стол стал похож на большой, притаившийся в тени, гриб. Громоздкий комод уступил свое место лесному пригорку, поросшему цветами и дивными травами. Ночь приоткрывает завесу в другие слои пространства: непривычные глазу, не вписанные в понимания. Даже для тех, кто способен их различать, они кажутся пугающими или нереальными.
Она лежит на спине, смотрит на потолок, не может уснуть. Выуживает из воспоминаний ума фрагменты диалогов, складывает из эпизодов встреч и событий короткометражки. Тревога нарастает, заставляя сердце биться чаще. Иллюзии смешиваются со страхами и бурлят внутри. Живот каменеет, не может переварить вопросы и хитросплетения мыслей. К горлу подкатывает неуверенность. Она встает и подходит к окну. Щурит глаза от яркого света уличных фонарей, распахивает створку, жадно глотает студёный осенний воздух. Зябнет, обессиленно опускается на стул.
Боковым зрением различает чей-то силуэт, там, где недавно был комод, среди раскачивающихся под порывами ветра травинок… Сосредоточенно вглядываясь в еле различимые в полутьме узоры на скатерти, она повторяет, словно заклинание, «показалось, показалось, показалось». Мурашки взбираются по спине, шее, ерошат волосы на затылке. В голове гул, сердце набирает обороты. Несколько резких, рваных движений и ладонь ударяет по выключателю на стене. Квартирка вспыхивает желтоватым искусственным светом. Всё на своих местах: комод, круглый обеденный стол, стулья, пузатая красная кастрюля на плите. Лишь хрустальная лампа слегка раскачивается от порывов ветра, и почему-то в воздухе еле различимый аромат полевых цветов.
«С улицы надуло» - она закрывает окно, зажигает ночник и только после этого снова гасит верхний свет. Ложиться в кровать и, кутаясь в мягкое объемное одеяло, пытается отогнать невесть откуда взявшееся чувство разочарования. Изможденное сознание тянет ее в сон.
Как только последние вибрации мыслей отпускают тело, с кровати поднимается ее тень. Два легких шага и темные силуэты длинных пальцев гладят траву на пригорке, ласково, словно спину родного зверя. Гладкая поверхность, что недавно была зеркалом, расслаивается и расходиться кругами. Уже почти погрузившись в другой мир, тень оборачивается в сторону кровати, ее плечи поднимаются и опадают, словно от вздоха…
* * *
Рука крепко сжимает руль машины, поясница ноет от напряжения, в животе бурлит злость, подкатывая к горлу приступами изжоги. Пробка уже больше 10 минут без движения. Он выключает магнитолу, голос, старательно читающий вслух книгу, обрывается на полуслове. Размеренное, убаюкивающее урчание мотора и звуки беспокойного города, просачивающиеся сквозь закрытое окно, злят его еще больше. Вдох. Выдох. Он старается дышать глубже и ровнее.
На ветровое стекло опускается крупный красно-желтый лист, темные прожилки складываются в какое-то знакомое лицо, суровое, но родное. Воронка образов всасывает всё его внимание: он слышит топот копыт, видит клубы пыли, чует запах тлеющих углей и жаренного мяса, лицо его горит от студёного ветра, чья-то крепкая рука держит кинжал…
Истеричный, надрывающийся гудок машины сзади возвращает его за руль. Он чертыхается и жмет на газ.
Привычные несколько кругов по парковке у дома и место найдено. Отчего-то не хочется выходить из машины. Он открывает окно и вечерняя густая синева заполняет салон. Пахнет жухлой травой, мокрым асфальтом и чем-то сладковатым. Шел дождь? Он выходит из машины и смотрит на небо. Большая серая дырявая туча прямо над его головой, в местах, где она прохудилось, виднеется еще светлое небо.
Он оглядывается по сторонам и не узнает двор. Все какое-то монохромное, словно осень поглотила все цвета. Краем глаза замечает движение темного силуэта, словно тень идет по тропинке, одна, оставив дома того, кто обычно ее отбрасывает. Он видел ее лишь мгновение, но отчего-то узнал в движениях плавность женской фигуры. Услышал звонкий, раскатистый смех. Увидел бокал с красным отпечатком губ. Почувствовал тяжелый, сладкий медовый ароматом духов. На него вдруг навалилась темнота, закружилась в спиральном танце и он почувствовал себя отражением внутри зрачка, наполненного слезами синего глаза.
Он очнулся от вибрации в кармане, телефон упрекал его в задержке и напоминал, что пора домой. Приближаясь к подъезду, он увидел, как на ветке старого клена сидит большой черный ворон.
* * *
Он стоит на тротуаре, белые полосы на дороге зовут двигаться вперед, но подошвы кроссовок словно приклеились. Рассветное солнце вышло из-за дома прямо ему на встречу, залило проспект, зебру, преградило дорогу. Золотой плотный воздух заполз на стоящую рядом пятиэтажку, утопил часть аллеи, сиял, разрастался.
Вдруг кто-то тронул его за рукав. Он повернул голову и увидел собственную тень стоящую рядом, плотную, живую. От чего-то выше его самого, немного крепче и без бороды. Он заглянул через собственное плечо, чтобы убедиться, что его прежняя тень пропала со своего законного места, затем отклонился чтобы посмотреть не отбрасывает ли эта живая тень что-то вроде света или еще одной тени. Конечно нет.
Он рассмеялся собственному предположению. Тень стояла рядом не шелохнувшись, словно чего-то ждала. Он сделал шаг вправо. Тень стояла на месте, лишь немного отклонила голову в лево. Ему захотелось что-нибудь спросить или сказать, но он был уверен, что тень не сможет ему ответить. Внезапно все вокруг затряслось и зазвенело, а потом резко погрузилось во тьму.
Он резко сел на кровати, взял телефон и отключил будильник. Солнечные лучи стекали с подоконника в комнату. Он оглянулся по сторонам и понял, что не отбрасывает тени.
Середина истории
Я живу в нескольких измерениях одновременно. Хочу рассказать тебе сегодня об одном из них – я называю его «мир теней». Нет-нет, никаких порталов, древних магический артефактов и супер-современных научных гаджетов. Просто другой набор органов восприятия, ну или функционируют они иначе, чем у большинства людей. Мне не нужно делать что-то особенное, чтобы туда попасть – я там и здесь всегда постоянно.
В разговоре с человеком только незначительная часть моего внимания воспринимает его слова, мимику и жесты. Этого вполне достаточно, чтобы поддержать осмысленный диалог. Основной же, незаметный для собеседника, – идет между мной и его тенью.
Это не совсем диалог, в нашем взаимодействии нет вербальных проявлений, только прямая связь, плотная, как толстый канат, ясная, как солнечный день. Тень выражает мне то, что человек никогда не скажет вслух, свои истинные эмоции, главные тревоги, настоящие чувства. И то, что человек и сам не может знать: ключевые задачи воплощения, главные актуальные уроки, преграды, стоящие на пути к их решению и способы преодоления. Есть люди, чьи тени блеклые, недвижимые, как застывшие восковые фигуры, они ничего не выражают, словно находятся в коме. В последние годы такие люди встречаются очень часто. Но мне везет – в моем окружении их почти нет.
Ты хочешь знать, как у меня это получается? На этот вопрос нет ответа. Ты же не можешь ответить на вопрос, как в твоем теле движутся токи крови. Это происходит постоянно, без моего активного внимания или вмешательства, естественно и непринуждённо.
Нет, я не держу это в секрете. К счастью, эта способность не властна кого-то обогатить или избавить от его задач и проблем. Нет надобности скрывать то, что нельзя монетизировать или воспроизвести. А закономерности, которые я могу изменить, касаются только роста и развития духа. Так что все мои близкие люди и даже некоторые, особо внимательные, знакомые знают, что я воспринимаю мир совсем иначе.
Один знакомый оракул недавно отметил, что во время взаимодействия с тенями у меня изменяется цвет глаз и размер зрачка. Всегда интересно узнать что-то о себе со стороны. Он не видит тени, но может считывать особые энергии, которые они распространяют. И я верю, что он победит страхи и раскроет свой потенциал в полную силу. В мире существует очень много того, чего люди не замечают. Того, во что некоторые не верят, а другие мечтают о его существовании, представляя себе явление или процесс совершенно иначе, чем обстоит в реальности. Те, кому даровано знать, чувствовать, видеть больше, в наше время, очень хотят оставаться обычными. Или сомневаются в своей инаковости. А обычные очень хотят быть особенными. Мир полон парадоксов и это прекрасно.
Знаешь, когда человек засыпает, его тень может приходить одна в это измерение. Здесь только я присутствую целиком, и они сразу меня узнают. Некоторые сторонятся, за кем-то я просто наблюдаю, кто-то приходит разделить свои чувства и опасения со мной, кто-то за помощью. Это не похоже на дружескую задушевную беседу или визит к психотерапевту. Просто теням иногда нужна дополнительная энергия, новый сильный импульс, который я могу дать. Тень может проявиться сквозь диковинный узор плитки на стене в ванной комнате. Или прямо на кухне, когда я готовлю гуакомоле. Для них нет пространства, они не видят мой стол и кухонные принадлежности, нарезанный лук или готовый соус. Они просто движутся, влекомые особыми потоками закономерностей.
Я часто вижу ее тень, несколько раз в месяц, пока ее обладательница спит в своей маленькой и очень уютной квартирке. Знаешь, она одна из тех, кто может целиком войти в это измерение. Не так как я, иначе, но все же эта способность, дарованная ей, важна для ее дальнейшего движения по колесу сансары. Она боится. Страх сковывает ее, замедляет. И ее тень, ухватив часть этого страха, приносит его мне. Чтобы я смогла развеять его, а в определенное время – заменить на особую пыльцу мужества. Когда ее тень возвращается с этой пыльцой, в ее квартирке пахнет свежими луговыми травами.
Еще я часто вижу тень одного писателя. Сама его тень обладает особой способностью – впитывает, как губка, истории других теней, образы, целые потоки и пласты информации и приносит ему поутру. И он долго и старательно подбирает подходящие слова-сосуды, для того, что зачерпнула его тень в этом измерении. У него выходят удивительные, меняющие мир истории.
Я встречаю и тех, кого не знала раньше. Те, чьи тени, приходят ко мне, пока их плотные тела погружены в сон, часто находят меня после наяву. Их тянет ко мне неведомая им сила, необъяснимая, но непреодолимая. Некоторые находят в себе смелость задать те вопросы, которые волнуют их по настоящему. Обычно это приводит к скачку в их развитии и серьезным переменам жизни.
Завершение истории
День без тени – один из самых странных в моей жизни. Уже с утра ее отсутствие вызвало тревогу и одновременно странные чувства: воодушевление, предвкушение и возбуждение. Словно я заранее переживал эмоции, которые должны за собой повлечь события, еще не произошедшие, но неумолимо подступающие.
Сейчас, смотря на тот день и череду событий после, ретроспективно, я могу с уверенностью сказать, что именно тогда ко мне пришло новое понимание времени. Нелинейное, движущееся одновременно во всех направлениях, оно обняло меня как вихрь и увлекло за собой.
Собственная тень, следующая за нами след в след, редко удостаивается особого внимания. Но ее отсутствие меняет все:
сознание, внимание, мысли и ощущения. Все то, что мы привыкли считать неотъемлемой частью себя. То, что мы думаем, что можем контролировать, начинает работать совершенно иначе. Это как сон, плотный, реалистичный, осязаемый и яркий. Но существующий одномоментно и параллельно с реальностью.
Часть тебя все еще здесь, в привычном мире, что позволяет оставаться деятельным более или менее, справиться с простой работой, помыть посуду, ответить на вопрос. Но другая часть движется, действует, живет совершенно в другой действительности.
Я стоял у раскрытого окна, курил. Мои пальцы осязали гладкую поверхность цилиндрической формы, я вдыхал запах дыма, запах дождя за окном. Я слышал потоки машин на магистрали, завывание чайника на кухне, звук строительных работ в квартире на два пролета выше. Но одномоментно с этим я чувствовал то, что проживала моя тень.
Тень не была мной, или кем-то конкретным. Она меняла пол, расу, возраст. Но все эти тактильные ощущения, переживания, эмоции – текли через меня. Я чувствовал мягкость и прохладу мокрой от росы травы, по которой плавно переступали женские ноги, как ветер треплет длинные волосы и они скользят по обнаженным плечам, слышал трели птиц, встречающих рассвет, видел сотни оттенков зеленого леса.
Чуть позже я чувствовал себя ребенком, наблюдающим за огромной птицей странного цвета перца с солью, кажется, это был ворон. Я чувствовал небывалый восторг и воодушевление, эмоции, которые обладают такой насыщенностью только в детстве.
В какой-то момент я понял – то, что течет через меня, воспринимает не человек. Может это рыба или осьминог? Прохлада и скольжение, давление воды, темное сияние, нескончаемый круговорот бликов. Мне захотелось погрузится в эти ощущения целиком, отбросить реальность, такую блеклую и препятствующую полному погружению в новое, неизведанное, манящее.
Я ушел в тесную темноту кладовки, сел на пол, опустив голову к коленям. Мне казалось, что темнота поможет мне объединиться с тенью, а тишина остановит мысли. Получилось. Я стоял на перекрестке, залитом рассветным золотом лучей, а справа от меня стояла моя тень. Город, который казался поначалу знакомым, менялся с каждой улицей. Мы только что шли по проспекту Декабристов и вдруг оказались на узкой улочке, вымощенной квадратной плиткой в готическом стиле. Серые стены домов сжимали ее с двух сторон, с кованных балконов за нашей прогулкой наблюдали каменные горгульи. Свернув налево, мы попали на широкую аллею, обрамленную высокими раскидистыми каштанами, ветер гонял по ней красные и желтые листья. Тень все это время была рядом, я бы не взялся судить, кто из нас выбирал направление.
В какой-то момент я понял, что город теней абсолютно пуст. Нет людей, машин – ничего, задающего свой личный ритм. В растерянности я присел на какую-то лавку и закрыл глаза, пытаясь понять, для чего я здесь и что делать дальше.
Открыв глаза, я понял, что стою на огромном средневековом мосту, утонувшем в утреннем плотном тумане, оглядевшись по сторонам, я узнал его – видел когда-то на фото – Карлов Мост. Прага?
Моя тень указывала на что-то, лежащее под моими ногами, я присел и увидел прямо на влажной мостовой крохотный ключ. «Тоньше косточки птицы, что им откроешь…». Ключ из моего рассказа. Мне захотелось взять его с собой, но я вспомнил, мифологему, которая гласит, что нельзя брать вещи в другом мире и замешкал.
Пока я размышлял, все снова изменилось. Стоя на какой-то башне, я смотрел на город, разрастающийся внизу. Он то сужался, то увеличивался, линии улиц надломлялись и сливались снова, извивались как змеи. Все это напоминало какую-то компьютерную графику, но было абсолютно реальным. Вот справа от города появилось море, я почувствовал арбузный запах соленого бриза. И тут я понял, что чувствую чье-то присутвие, резко обернувшись, я увидел, что рядом с моей тенью стоит еще одна черная контурная фигура. Я ее знаю!
Мысль снова оборвалась до завершения, и декорации изменились. Большая площадь с фонтаном, пахнет выпечкой и корицей и мимо меня идут тени. Множество теней. Я не узнаю в них людей по очертаниям, но чувствую, что многих знаю. Словно разделяю их чувства, их восприятие, словно я их часть, а они моя. Не в этой жизни, а в прошлой, или даже в будущей…
Я не знаю, сколько часов просидел в кладовке. Но в том городе теней мне казалось, что прошло несколько дней. Моя девушка вернувшись с работы домой, была несколько озадачена, найдя меня скрючившимся в позе эмбриона, с затекшими конечностями и ошалелыми глазами, успевшими отвыкнуть от яркого света. Мы вернулись вместе, я и моя тень.
С тех пор тень покидает меня довольно часто, но ненадолго. По привычному нам исчислению времени проходит лишь несколько минут. Но я ощущаю – недели, месяцы, а порой – целые годы. Всегда возвращаясь назад, она приносит мне новую историю, выхваченную из какой-то части вихря времени.
* * *
Большой старый ворон, седой как человек. Степенно прохаживается по земле возле большого раскидистого, но мертвого дерева. Никогда не улетает с другими птицами, даже в дождь и грозу. Это воспоминание преследовало меня с детства. Но в последнее время возникает все чаще и чаще, словно эпизод из какого-то фильма. Хотя я точно знаю, что видел эту картину собственными глазами, будучи ребенком. Она не пугала меня и не отталкивала, а напротив манила. Я чувствовал, что в этом образе скрыта разгадка, какой-то очень важный ответ на еще не заданный мною вопрос.
Что хранило это дерево? Отчего я помню его так ясно, словно это было вчера? Почему этот ворон так напоминает мне человека? Вопросы множатся, меняют свою форму, некоторые остаются без ответа, другие ведут к новым, еще более замысловатым. Но я никак не могу найти тот самый вопрос, на который, точно знаю ответ. Или ворон знает?
Картина почти закончена. Я смотрю на свои руки, испачканные серым и черным, они немного дрожат. Мне кажется, что-где то внутри костей и сухожилий происходят какие-то изменения. Меня накрывает волна воодушевления, мандраж, сердце бьется в сумасшедшем ритме. Я вдруг ясно ощущаю, что приблизился в чему-то большому и важному. Ворон знает.
Самолет идет на посадку, я вижу сквозь окружность иллюминатора плотные серые облака. Я чувствую, как от поясницы к шее ползут мурашки, что-то будет… Передо мной возникает образ: миндалевидные глаза, синие, ясные, волосы цвета вороньего крыла, я слышу громкий, звонкий, раскатистый смех. Я уже это видел. Когда?
Осенний Берлин суров. Тучи свинцово-серые, ветер резкий и колючий от мороси. Я бреду после рабочего дня, в пальцах все еще вибрация от тачки, в голове гул и туман, ноги сами выбирают дорогу. Меняются улицы, мимо спешат машины, подростки рисуют граффити прямо на асфальте. И вдруг я вижу прямо перед собой большое, раскидистое мёртвое дерево, почти такое же, как тогда в детстве. Спешу к нему, кладу руку на шероховатую, крошащуюся кору и чувствую, как под моими руками пульсирует жизнь.
Подходя к гостинице, я не могу выкинуть из головы мысль, что движется словно по кругу: «Ворон знает все. Нужно закончить картину!».
Уже проваливаясь в сон, я задаю себе вопрос: чьи эти синие глаза?
* * *
Трава холодная от росы и щекочет голые стопы. Ветра почти нет, воздух плотный от тумана. Она бежит и волосы цвета вороньего крыла развиваются и скользят по обнаженным плечам. Она движется быстро, но легко и невесомо. Ей кажется, что у тела нет границ и очертаний, что какой-то поток несет ее, подхватывая, словно зонтик одуванчика.
Крик какой-то птицы, отчаянный, пронзительный, выделяется в разноголосье утренней трели. Она останавливается и прислушивается. Проводит рукой по воздуху, словно отодвигая невидимую завесу, наклоняет голову, всматривается куда-то… Медлит, словно принимая решение, и вдруг прямо с места, легко переходит на бег в выбранном направлении. Перескакивает через старый пень, огибает деревья, присаживается, чтобы проскользнуть под массивной веткой.
Где-то впереди урчит ручей, словно довольный кот под ласковой рукой хозяйки. Она переходит на медленный шаг, внимательно смотрит по сторонам, считывает лишь ей понятные знаки. Здесь. Резко повернув вправо, она выходит к руслу ручья. Садиться на корточки и опускает свои длинные тонкие пальцы в ледяную воду. От ее рук по бурному потоку расходятся сияющие фиолетовые и перламутровые линии…
Поворачивает голову вправо, словно кто-то позвал ее. Поднимается, делает несколько шагов, наклоняется низко, разглядывая что-то в траве. Достает из густой зелени крошечное птичье гнездо с одиноким, но чудом уцелевшим яйцом. Не больше наперстка, белое в крапинку, с небольшой вмятиной на левом боку. Она разместила его на ладони, держит бережно и ласково, а второй рукой водит над ним, складывая из воздушных потоков фракталы. Губы шевелятся беззвучно, выдыхает какие-то неразличимые слова. Сияние, исходящее от рук, топит яйцо на ладони в дымке синего и желтого.
И вот спустя всего пару минут, она прилаживает на ветку гнездо с целым яйцом. Вся вытянулась, встала на цыпочки и сосредоточено закусила губу. Кажется, трели птиц стали громче…
Она просыпается. До рассвета около получаса. Тело ломит от усталости, мышцы болят, суставы словно забетонированы. Она тихонько встает с кровати и начинает готовить кофе. Отчего-то на сердце тяжело, каждый вдох дается с трудом и не покидает ощущение утраты чего-то важного. Какого-то чувства абсолютной свободы и целостности, словно оно было здесь и прямо сейчас утекает сквозь пальцы. Хочется плакать, но повода нет. Солнце медленно поднимается над городом.