Часть третья
ГОРИЗОНТЫ НОВОГО
Не допускать себя до мнитель-
ности и подозрительности есть
основное правило нравственной и
душевной гигиены.
Н. Бердяев
1
Ночи напролёт Марк сидел за компьютером, гуляя по
Интернету. Лавина информации, обрушивающаяся на мо-
лодой, пытливый ум, проскальзывала и, как ему казалось,
не оставляла следа. Но это меньше всего его беспокоило.
Он считал: если всё стараться запомнить — а это всё равно
невозможно, — то никогда не научишься самостоятельно
мыслить, пока не постараешься выбросить из головы ког-
да-то заученное.
Это рассуждения он также где-то вычитал и запомнил,
не очень вдаваясь в смысл. Тем не менее Марк охотно сле-
довал сему руководству, не требовавшему особых усилий.
Интуиция не обманула. Девяносто, а то и все девяносто де-
вять процентов из почерпнутой информации оказывалось
ненужным, засоряющим голову хламом, но Марк продол-
жал рыскать по Интернету, как голодный волк, в поисках
необходимых ему истин, откровений, умных назиданий,
желая быстрее разобраться в механизмах общественных
и личностных отношений, продолжая в буквальном смыс-
ле тонуть в огромных объёмах различных знаний, не умея
выявить, отобрать для себя, своей натуры, своей индиви-
дуальности спасательный круг, на котором он мог бы уве-
ренно держаться. Вернее, ему нужно было построить плот,
фундамент, чтобы потом отбирать для себя только необ-
ходимые ему знания.
Итогом его бесплодных попыток обнаружить достой-
ные для своего ума ориентиры, явилась повышенная не-
рвозность, усугубляющаяся недостатком сна, готовая в
ближайшем будущем перерасти в невроз, а также полней-
шая растерянность, непонимание смысла жизни и удивле-
ние перед этим миром, который, думал он, или настолько
глуп, что не понимает, куда катится, или настолько эгоис-
тичен, что ни до чего и ни до кого этому миру давно нет
дела: пропади всё пропадом, чего Марк в равной степени
не мог понять.
Нет, не надо себя обманывать. Его стремления своди-
лись лишь к одному: желанию блеснуть перед Ханой умом,
эрудицией, суметь высказать в её присутствии нечто ори-
гинальное, обратить на себя внимание.
Хана, являясь предметом неотступных мыслей, прида-
вала его существованию некий смысл, желание становить-
ся лучше, стать достойным её.
Три месяца он сочинял к ней письмо. Всё приходящее
ему в голову казалось недостойной чепухой, если не обыч-
ной глупостью, банальностью, и он, вычеркивая, оставлял:
Хана, давай с тобой дружить.
Не мог же он написать ей, как каждый раз тайком про-
вожает её до дома, да так ловко, что она ни разу ничего не
заподозрила, ни разу не оглянулась, не встревожилась. Он
даже готов был устроить постоянную слежку по причине
непреодолимого желания знать о ней как можно больше.
Нет! Знать о ней всё!
Нередко он приходил к дому Ханы и, скрываясь в кус-
тарнике, терпеливо ждал её появления, чаще всего безре-
зультатно: Хана редко выходила погулять. Однажды он
увидел, как она вышла из подъезда с несколько угловатой
девушкой, которая несла большую сумку, и они, улыба-
ясь и оживлённо разговаривая, пошли по направлению к
метро. Но ни разу он не видел её рядом с лицом мужского
пола, что вселяло в него некоторую надежду.
Марк стал тщательно следить за своей внешностью,
подолгу заниматься в спортивном зале и с ожесточением
бороться с юношеской прыщеватостью, используя доро-
гие средства, навязываемые вездесущей рекламой. Если
бы он смог найти в себе смелость подойти к ней и хоть
изредка находиться рядом...
Наконец, неожиданно для себя, Марк решился загово-
рить с Ханой. Когда она торопливо вышла из колледжа, он
её окликнул. Хана обернулась, с удивлением посмотрела
на него.
Он не нашелся, что сказать, а только замер, как вкопан-
ный, потрясенный своим поступком.
— Тебе что-то надо? — спросила девушка, не делая
шага назад.
— Так... ничего. Хорошая погода, — неожиданно на-
шелся он.
— Но я тороплюсь, — она удивлённо смотрела прямо
ему в глаза.
— Да-да, конечно, — хриплым голосом произнёс он.
— Будь здоров, — помахала Хана рукой.
— До завтра, — неуверенно бросил он ей вдогонку.
Она не ответила, лёгкой походкой удаляясь от него.
А он стоял и смотрел вслед, пока она не смешалась с шум-
ной толпой расходившихся студентов.
Этот короткий разговор всё же, как ему хотелось ду-
мать, чуточку изменил её отношение к нему. Хана как-то
чаще стала смотреть в его сторону. И тогда Марк решился
послать ей короткое письмо по электронной почте: Хана,
я чувствую, что у нас есть нечто общее. Для меня твой тай-
ный, далёкий мир так же заманчив, как путешествие к дру-
гим планетам. Я думаю о тебе.
И она ответила: Я не думаю о тебе, но почему бы нам
не узнать друг друга поближе? Это может стать хорошим
опытом для обоих. Но нам придётся быть предельно ис-
кренними. Ненавижу фальшь.
Переписка завязалась. Постепенно и незаметно друг
для друга, они начали сближаться.
Случалось — они болтали по нескольку часов, ведя пе-
реписку по Интернету, но при встрече смотрели друг на
друга несколько отчужденно, особенно Хана, а Марк по-
прежнему вёл себя настолько скованно, что разговор в ре-
алии никак не клеился.
Так бывает с влюблёнными, встречающимися после
первой горячей ночи, начинающими исподволь и как бы
заново вести любовную игру, приспосабливаясь друг к
другу, проверяя, не охладели ли чувства партнёра.
Вот и Марк с Ханой разделяли духовное сближение с
физическим, втайне зная: рано или поздно эта грань рас-
творится и они смогут общаться, не только перебрасыва-
ясь электронными письмами. И вот такой день наступил.
После занятий Марк решительно подошёл к Хане, и, не
сговариваясь, они пошли сами не зная куда. Просто пош-
ли, куда придётся, куда ноги понесут.
День оказался солнечным. Небо радовало своей про-
зрачной голубизной. Деревья уверенно распускали изум-
рудную свежесть клейких ароматных листочков. Птицы
выводили призывные рулады. На обочинах среди про-
шлогодней жухлости стайками выглядывали голубые под-
снежники.
Они гуляли по улицам, заходили в кафе, смотрели объ-
ёмные фильмы, отдыхали в роскошном, изобилующем
всеми возможными цветами саду под высоким прозрач-
ным куполом, смотрели на дрессированных дельфинов.
Прощаясь, Хана сказала:
— Спасибо, Марк. Мне было хорошо. Мы отлично
провели день, как с моей подругой.
— С той долговязой девушкой? — неожиданно для
себя бросил Марк, глядя в сторону.
— С какой? — растерянно переспросила Хана, выиг-
рывая время для обдумывания ответа.
— С твоей подругой. Я тебя с ней случайно видел. Она
шла с дорожной сумкой. У неё обалденная улыбка.
— И ты сделал вывод, что мы подруги?
— Между вами был явный контакт, — взяв себя в руки,
спокойно произнёс Марк и запнулся, зная о плохом отно-
шении к ревнивцам.
— Да... Мы с ней иногда встречаемся. Вернее, в пос-
леднее время довольно часто. У меня не одна подруга.
И как тебе это сказать... С тобой — другое. Ты мне друг.
Мне с тобой интересно. А сегодня к тому же мне не хоте-
лось оставаться одной.
— Не подумай, я увидел вас случайно. — Марку хоте-
лось изменить тему разговора, но он засмущался от своей
лжи, в которой не мог, не хотел признаваться. Ему пока-
залось — у Ханы есть свои, недоступные для него, тайные
мысли, о которых он никогда не узнает, сколько ни следи.
Вместо слов он взял её руку, положил на свою ладонь,
нежно покрыл другой.
Если бы он смог вот так, как эту маленькую руку, спря-
тать, сохранить Хану от превратностей жизни, от ударов
судьбы и просто от мелких неприятностей; сохранить её с
такой чистой душой, душой, открытой миру, смотрящей на
этот мир с любовью, с детским любопытством, с радостью
и надеждой... Если бы он мог...
Марк открыто посмотрел в её глаза. Впервые не сму-
щаясь. Так смотрит собака — преданно, с желанием вы-
полнить любой приказ хозяина; уловил в её взгляде не-
которую тревогу, даже трагичность, указывающую на
предощущение роковых событий, и слегка сжал её ладонь
в желании забрать на себя грядущие неприятности или по
возможности отогнать их. Но он не знал, каким образом
может это сделать, а потому дрогнувшим голосом произ-
нёс:
— Ты не должна ничего бояться.
— А я и не боюсь ничего. С чего ты взял? — удивилась
она.
— Не знаю. Так... Показалось.
— Нет, скажи мне. Почему ты это сказал? Мы же дого-
ворились быть максимально искренними.
— Договорились.
— Тогда объясни.
— В глазах у тебя промелькнуло.
— Ты умеешь читать в глазах? — Хана улыбнулась,
тряхнула головой, и её волосы в свете фонаря на мгнове-
ние засветились волнующимися волнами. Она осторожно
высвободила свою ладонь из его всё ещё бережно держа-
щих рук.
Тревога в её глазах рассеялась. Но не тревога любя-
щего сердца Марка, терзаемого с этой минуты тяжёлым
предчувствием и постоянным страхом за неё.
Они продолжали переписку и начинали всё лучше и
лучше понимать друг друга.
Марк, чувствующий всегда и везде свою обособлен-
ность из-за своей излишней увлечённости компьютером,
который один и только один был путеводителем по жиз-
ни, полностью завладевшим им, отнявшим у него одного
за другим немногочисленных друзей.
Теперь же компьютер, его друг номер один, начал не-
уклонно сдавать позиции перед Ханой, отодвигаясь на
второй план без претензий и ненужных обид, не понимая
ничего, хотя пользователь-хозяин считал прекрасное тех-
ническое устройство почти одушевлённым предметом.
Марк всё чаще и чаще находился в глубокой задумчи-
вости, предпочитая оставаться наедине со своими мысля-
ми, нежели «заправлять» голову чужими, пусть и умными
изречениями. Он бы мог бесконечно благодарить Хану,
если бы понял: она помогла ему начать познавать себя,
открывать своё глубоко запрятанное «Я», разбираться в
своих чувствах, формулировать свои мысли и даже запи-
сывать их.
И всё же у него возникало много вопросов, на которые
он не мог найти адекватных ответов. Тогда он спускался к
отцу, тихонечко, как в детстве, скребся в дверь его каби-
нета и, услышав тихое: «Входи», входил, молча оставаясь
стоять у двери, не совсем понимая, зачем он, собственно,
пришёл и что он хочет услышать от отца, внутренне безо-
говорочно веря, что ни отец, ни кто-то другой, даже са-
мый что ни на есть знаменитый философ, не в состоянии
ответить на вопросы, а если и попытались бы это сделать,
то это было бы их взглядом, являющимся плодом их пыт-
ливых размышлений, но не его, Марка. Ему самому при-
дется отвечать, а не переваривать чужую жвачку, которая
к тому же не может быть усвоена, а только присвоена и
впоследствии будет выдана за свои суждения без угрызе-
ния совести.
Сколько немыслимых раз он наблюдал подобное: собе-
рутся три-четыре умника и перекидываются официально
сложившимся мнением о чём бы то ни было, увлеченно, с
запалом, прерывая друг друга.
Завидев Марка в дверях кабинета, отец смотрел на
него растерянными, утомлёнными глазами. Марк читал в
них душераздирающую задавленность пойманного в клет-
ку зверя и некую присущую только взгляду человека бе-
зысходность; но, может быть, это только казалось Марку
после его продолжительных блужданий по Интернету?
Отец делал слабую улыбку на своём тоскливо насуп-
ленном лице и повторял неизменную фразу: «Присажи-
вайся. Ну... что там у тебя?».
Марк не хотел присаживаться и смотреть в глаза отцу
вблизи, боясь прочитать в них ещё более ужасающее, и он,
переминаясь с ноги на ногу, бубнил: «Да нет. Всё нормаль-
но, па. Я так. Сам не знаю».
— Ну-ну... бывает, — согласно кивал отец. — Но ты,
если чего надо, не стесняйся.
— Да не... па, ты не волнуйся.
— Я-то не волнуюсь, а вот ты, вижу, чем-то озабочен.
— Да ты знаешь ... Лезет в голову всякое. Разберусь...
Я так, — поворачивался Марк уйти.
— Не сиди всю ночь за компьютером. Приду про-
верить, — бросал ему отец вслед. — Ты должен спать не
меньше шести часов.
— Я постараюсь, па, — и стоял некоторое время в на-
дежде на тот вопрос, спасительный для него, от которо-
го откроется его сердце, и они, возможно, ночь напролёт
будут говорить с отцом на равных. Вот тогда Марк задаст
отцу наболевшие вопросы и отец на них ответит. Даже не
ответы были важны для Марка, а разговор по душам, из-
бавляющий от одиночества, от пустоты, не заполняемой
обилием компьютерной информации. Но то ли отец не мог
задать тот, единственно важный вопрос, то ли не хотел,
боясь лавины проблем, могущей на него обрушиться, и по-
тому молчал. И Марк, выждав время, уходил к себе наверх,
по пути заглядывая в спальню к матери, которая, если не
спала, с тревогой спрашивала: «Ты здоров?» — «Здоров, —
отвечал Марк. — Спокойной ночи, ма». — «Спокойной
ночи, сынок».
Но сон не приходил к Марку, и он снова нырял в Ин-
тернет за всё новой и новой информацией.
Марк теперь каждый день ждал Хану, и они после заня-
тий гуляли. Хана даже позволяла иногда провожать её до
дома. Но ни разу не предложила погулять вместе с её дол-
говязой подругой. И Марк мог часами ходить взад-вперёд
по улице, иногда присаживаясь на ступеньки или скамейку
рядом с урной, дожидаясь её.
Проголодавшись, он быстро забегал в кафе напротив и,
взяв бумажный стаканчик с обжигающим напитком, ват-
рушку или аппетитный пирожок, выскакивал наружу, при-
саживался на скамейку и, не ощущая вкуса, проглатывал
свежую сдобу, запивая чёрным кофе, и когда она выходила
из своего дома, радостно бежал ей навстречу.
Первое время Хана удивлялась, спрашивала, как он
здесь оказался. Марк каждый раз что-нибудь придумывал,
а потом признался, что ему необходимо её видеть, и она
привыкла к его дежурствам у своего дома.
Это происходило во время отсутствия Антонины.
Марк ревновал Хану к подруге. Ему казалось, что она пло-
хо влияет на Хану, и втайне радовался её отсутствию. За-
мечая в глазах Ханы не свойственную ей раньше тоску, ут-
верждался в своем предположении.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/11/06/226
Фото из интернета.