Заканчивалось «бабье лето».
Осень, сбросив с плеч цветастые платки, укладывала их
на пологом южном склоне лимана. Оголившиеся, редкие на склоне
деревья, как-будто стали ниже ростом и застыли,омертвели.
Но тут и там ещё алели шиповник с боярышником.
Cреди них,ещё весной , Анна видела два цветущих куста
калины. Это была дикая калина, которой не сравниться по вкусу
с садовой, сочной и крупной, но зимой и она отлично будет
дополнять витаминами неприхотливую еду одинокой женщины.
А то, что она вновь останется зимовать на старой даче, она
решила твёрдо. Надеялась, что будущая зима будет такой же тёплой,
как минувшая.
В их небольшом посёлочке под названием Жуковка, а чаще,
именуемом просто Старые дачи, кроме неё, зимовали ещё четыре пары
стариков. А жилых домиков вообще, оставалоь всего 12, старых,
послевоенной постройки. Тогда, в конце 40-ых, вернувшимся с
войны инвалидамиц ,среди которых был и отец Анны, городская
власть выделила под застройку дачами небольшой участок на южном
склоне лимана.
В общем-то, народу в Жуковке было мало, и находилась она в
стороне от дорог, но зато, когда началось строительство Новых
дач в семи км от Старых, ветеранам первым подвели электричество.
И это было благо! Но несмотря на наличие света.
желающих купить здесь старый домик не находилось.
Летом сын хотел продать домик, но, к счастью матери, покупателя
не нашёл. Отложил продажу до будущей весны.
Сегодня Анна решила, что воспользуется хорошей погодой
и доберётся, наконец, до той калины. Потому что, если
сбудется прогноз, и зачастят дожди, идти по скользкому склону
станет для неё проблемой.
Надев старую, но тёплую куртку сына и повязав по-деревенски
платок, она нашла в углу старый рюкзачок внука и и свою
трость типа «клюка». Её не волновало, что в таком наряде и с
палкой она совсем перестала походит на недавнюю щеголеватую
городскую пенсионерку. Что с того, что её при встрече вряд ли
смогут узнать бывшие коллеги? И где бы она могла их встретить?
Иных уж нет, как говорится…
Она набросила крюк на калитку и, не торопясь, направилась
в сторону лимана. Идти было минут двадцать – есть время
полистать память.
Припомнилось, с какой плохо скрываемой радостью
приняли сын с невесткой её решение ещё одну зиму провести
на «природе», как сразу стали они разговорчивее и улыбчивее.
«Зря, мама, зря! Может, ещё передумаете? Но на всякий случай
напишите список, что привезти Вам на зиму»? И через неделю
поторопились привезти всё необходимое! Надо отдать им должное –
ничего не забыли!
Она их не осуждала, понимала, что в трёх комнатах семье
с двумя детьми комфортнее будет без бабушки. Особенно, когда
бабушке за семьдесят, и она нездорова
Анна усмехнулась: догадываются ли дети, как ей здесь хорошо
без них, вдали от их шумных споров и проблем?! Их благодарить
нужно, а не обижаться за невнимание. От этой неожиданной мысли
посветлело на душе у Анны, легче стало дышать.
Она остановилась отдохнуть и внимательно оглядела
противоположный склон. Собаки не было. Значит, ей вчера привиделось
и сегодня показалось. Ведь там с весны и всё лето жила её Примара.
Бездомная, одичавшая собака, неизвестно как там оказавшаяся.
Потерянная или брошенная, как знать. Но в конце августа Примара
стала надолго исчезать. Что ж, Примара и есть Примара, что на
украинском означает –Привидение, Призрак.
Но Анна стала тосковать по собаке.
Летом часто наезжали к ней оба внука, 10 и 17 лет, и гостили
по 2-3 днях, а с наступлением холодов отсутствие собаки делало
ощутимей одиночество.
У них с собакой установилась странная взаимосвязь.
Анна с уверенностью могла сказать, что, живя как бы в «параллельных
мирах», они всё время следят друг за другом, и каким-то шестым
чувством понимаю то главное ,что у них есть общим: они никому
больше не нужны. Те, кого они любили и кому преданно служили,
выбросили их из своей жизни, как старые, ненужные
вещи. А вещи-то были живыми!
Их память обиды хранила, но они не стали злыми и агрессивными,
потому что надежда на перемены к лучшему, как ни странно в их
солидном возрасте, не покидала их.
. Они стали лишь недоверчивыми и подозрительными, и не шли
на сближение.
Когда-то, лет 20 назад, когда муж её был рядом, у них
очень долго жил маленький пинчер, который был обожаем
всеми домочадцами ( а живы были тогда и родители Анны)
за неукротимый «патриотизм». Со временем пёсик перебрался
на небеса, а муж к своей первой любви. Анна его не удерживала-
ей надоело утешать и разделять с ним его тоску по дочери, не
признанной им когда-то. Ушёл к дочери - стал тосковать по
сыну. Видеться им она не запрещала, но принять назад не захотела,
не смогла простить. Теперь он тоскует по внукам. Что ж, «каждый
выбирает по себе…» И собачку с тех пор Анна не заводила.
Всё своё время она отдавала внукам.
Свежий ветер помогал Анне листать страницы память
Она шла и вспоминала, как летом они с собакой почти ежедневно
гуляли вместе, но каждая по своему склону. Собака как-будто
дожидалась Анну, а потом шла параллельным курсом в ту сторону,
куда шла Анна. Если Анна присаживалась на траву
отдохнуть, собака не уходила, тоже ложилась, вытянув вперёд
лапы. Анна вслух говорила всё, что приходило ей в голову, но
собака вряд ли слышала её. Между ними было всего метров 100
или 150 зелёной от водорослей воды, здесь было самое узкое
место меж берегами, и Анне иногда казалось, что позови она
собаку настойчивее, та бросится в воду! Но хватит ли у неё сил,
такой отощавшей, переплыть лиман?! Поэтому она её
не решалась позвать.:
Анну поначалу постоянно мучила мысль: что Примара там ест.
Но собака показала ей, чем она питается, и Анна немного
успокоилась. Обрывистый берег был весь продырявлен норками,
в которых гнездились ласточки-береговушки.
И однажды Анна наблюдала, как охотится собака. В местах, где
она могла достать и удержаться, он тщательно лапой исследовала
гнездо,и, не обращая внимания на пикирующих птиц и их визг,
лакомилась там то яйцами, то птенцами. Да и мышей и сусликов
водилось на склонах много. Один раз видела Анна, как Примара
долго играла с ужом. Они здесь тоже встречались.
Внезапно Анна заметила, что на склоне она не одна.
Незнакомый парнишка собирал шиповник, на который
рассчитывала и она.
- Эй, парень! Ты не заблудился? – подходя ближе, спросила она.
- А что такое? Ведь он ничейный?! – громко ответил
парень, но рвать перестал. И тут они услышали собаку.
Она стояла у самой воды на другом берегу и, глядя на них,
яростно лаяла.
- Ты её знаешь? Почему она лает? На меня она ни разу не
лаяла! – Анна была удивлена и с подозрением оглядела парня.
- Так на меня она раньше тоже не лаяла, а сегодня даже
на берег не выпустила, и что с того?!
Анна, присмотревшись, заметила в прибрежных кустах
маленькую лодку-«моторочку».
- Так в чём же дело? И сам то ты откуда? И зовут как?
- Вы не у Штирлица служили, бабуля?! Форменный допрос!
Я с Новых дач, Игорь. И собаке иногда костей привозил.
Бездомная она, а к людям идти не хочет…- парень топтался на
месте, не зная, что же делать с собранным шиповником.
-Ты что-то не договариваешь, Игорь. Лает она на тебя почему
- Да мы с отцом три дня назад у неё щенка забрали. У неё
там логово под кустом. Я ей мяса дал, отвлёк, а сам в руки
щенка взял. Она тогда доверяла мне…
- А зачем, зачем вы его забрали? – перебила Игоря Анна.
- А нам пёс сторожевой нужен. А он как раз, что надо: малый,
а уже злой!
Анна молчала. Обвинить парня, по сути, не в чем. Какая судьба
ждала бы пёсика рядом с матерью? А так будет хозяйским
псом,будет сыт, ухожен и, возможно, даже любим. Да не «возможно»,
а точно: хозяева всегда любят своих сторожевых
собак! А Примара потоскует, но забудет вскоре – «Кстати, как
ты её называл?» - спросила Анна.
- Она ведь почти белая – вот Белкой и называл. У неё что-то от
лайки есть, наполовину серая. И щен такой же, симпатяга, -
с улыбкой закончил Игорь. И в голосе его Анна уловила нотки
будущей любви.
Они по-братски разделили весь собранный шиповник, собради
и разделили калину и боярышник.
- Игорь, а ты привези ей ещё косточек! Мы не богаты здесь
на мясо
- Дня через два привезу. У нас там лавка мясная есть, и
обрезки мне обещал продавец давать. Да вы не волнуйтесь…
Они по-дружески расстались. А Примара-Белка долго и нервно
бегала по берегу, провожая лаем лодку с «предателем» Игорем.
Ночью шумел дождь, и стучали по железной крыше веранды
падаюшие с дерева поздние орехи. Но сквозь эти природные
эвуки Анне всё слышался вой собаки.
К рассвету дождь перестал, и осторожно выглянуло солнце.
И Анна больше не выдержала неизвестности.
Натянув старые резиновые сапоги, и положив в карман валидол
и пару квадратиков рафинада, она побрела вчерашней дорогой
к берегу лимана, рассчитывая только на свою «клюку»
И как только она достигла начала склона, то в самом низу,
где не первый год валялось у кромки воды старое длинное
бревно, она увидела неподвижное тело Примары.
Анна ринулась вниз и сразу поскользнувшись, упала.
Не в силах тотчас подняться, она стала в голос рыдать и
грязными руками смахивать слёзы, которые мешали ей
видеть собаку.
Но когда она заметила, что собака подняла голову и
пытается встать – где только силы взялись у Анны, чтоб,
сохраняя равновесие, преодолеть 100 метров до собаки!
Даже если бы Примара заворчала или оскалилась,Анну это
не остановило бы. Она большим носовым платком вытерла
собаке голову и уши и, уже мокрым, продолжала стряхивать и
отжимать лишнюю воду и водоросли с с шерсти. Собака
молча позволяла Анне проделывать всё это – видно, сил
у неё совсем не оставалось. Только дрожала без остановки.
Анна сняла с головы тёплый платок и укрыла собаку.
При этом она не переставала всё время громко с ней
разговаривать. И под шумок она вложила ей в пасть кусочек
сахара, и придержала челюсти, чтоб сахар не выпал.. Но той
сахар понравился, и от второго кусочка она не отказалась.
Анна хотела перетащить собаку чуть выше, на уже подсохшее
местечко, но та сама встала, пошатываясь, на ноги и стала
потихоньку встряхиваться. От более резких движений она
иногда падала, но снова поднималась
- Я понимаю, собачка, тебе тяжело,- говорила ей Анна, и они
смотрели друг другу в глаза, - но здесь нам долго нельзя
сидеть, тем более – лежать. Заболеешь. А лечить здесь
некому, понимаешь? Нам поскорей в тепло надо! А там я тебя
вылечу, не волнуйся, вот увидишь! Вот чуток посидим, а потом
пойдём наверх. Ты извини, на руках тебя понести я не смогу –
понимаешь? Стара я, стара, силёнок нет! НО я уже придумала,
как мы потопаем домой! До-мой, понимаешь? Пойдём домой,
да? Ты вот что, нА половинку валидола - хуже не будет! Тебе
половинка, и мне половинка!
Говорила Анна очень убедительно! Никто никогда так с собакой
не разговаривал! У собаки приоткрылся рот, то ли от удивления,
то ли от валидола, и выражение её морды рассмешило Анну.
Так продолжая ворковать над собакой, Анна сложила по
диагонали платок и , уболтав собачку окончательно, она
протянула середину платка под грудку собаки, а длинные
концы завязала над спиной.
- Ну вот, отличная упряжка получилась! Тебе будет удобно,
Примарочка? Ну, имя мы тебе поменяем! Вот Белка, например!-
Собака навострила уши, занервничала!
- Ой, прости, дорогая! Я ж понимаю, почему ты решилась в
такую непогоду… Ты думала, что сыночек твой здесь? Да?
Ох, как мне жаль! - говоря это жалобно- жалобно, со слезой,
что совершенно обезоружило собаку, Анна захватила на спине у
собачки концы платка, и, приподняв её, заставила собаку твёрдо
стать на ноги!. То есть, конечно, на лапы!
И так, потихонечку, шаг за шагом, но всё смелее, они двинулись
ДОМОЙ. А по пути, делая остановки, отдыхая, Анна рассказывала
какой прекрасной горячей овсянкой с молоком она накормит дома
новую подругу ( –Подругой мне будешь? -Гав, гав!) Вот и
отлично! И никому мы теперь не разрешим продавать дачу!
(Это будет наш ДОМ! -Гав!) Вот и отлично! А весной у козы
дяди Митиной будет козлёнок, и мы купим тебе дружка.
(Хочешь? Будешь пасти? !) Молчишь? Ну, думай, время есть!
Кстати, насчёт имени.Не возражаешь, если назовём
тебя ЛАЙКОЙ? – Гав!) Понятно.Значит, договорились!!