Безумству храбрых
Безумству храбрых, вслед за Алексеем Максимовичем, споем мы песню… Впрочем песню не сможем, музыкальных талантов не хватит, а рассказик сочинить попробуем.
Полукаров был весьма доволен собой. Прошло всего два года с небольшим, а он уже третий электромеханик на транспортном рефрижераторе. В заведовании серьезные механизмы: рефрижераторная установка, грузовые лебедки, вспомогательные генераторы и вся электростанция судна. Загрузка на промысле прошла успешно, лебедки не подкачали, работали исправно. В этом была несомненная заслуга Полукарова, перед приходом на промысел тщательно проверившего техническое состояние лебедок, электромоторов и шкафов управления. Это был первый рейс Полукарова в должности третьего и похвала старшего электромеханика по окончании загрузки была приятна, тешила его самолюбие.
Рефрижератор “ Комиссар Полухин”, принадлежавший Севрыбхолодфлоту, был особенным, так как кроме своего прямого назначения возить с промысла замороженную рыбную продукцию, был учебным судном. В рейсе на борту были курсанты-судоводители и практиканты морского ПТУ №6. Путь с промысла на Лабрадоре в порт приписки Мурманск пролегал севернее Великобритании, однако, в целях морской практики курсантов, капитан получил распоряжение пройти проливами между Ирландией и Великобританией и далее Английским каналом или, как его называют французы, Ла Маншем. Расстояние до порта значительно увеличивалось. Посему, оценив запасы топлива, капитан принял решение идти на четырех дизелях, скорость ощутимо возросла. Обычно ходили более экономно на трех дизелях, “Комиссар Полухин”был электроходом, его дизеля работали на гребной электромотор.
Полукаров заступил на вахту полчаса назад , его вахта начиналась в 16-00. Под ровный гул работающих в полную нагрузку дизелей хорошо мечталось о скором приходе в порт. Была середина апреля, вскоре Полукарову стукнет 25, как раз по приходу в порт. Редкая удача для моряка. Полукаров мечтательно прикрыл глаза, представляя будущее празднество…
А “ Комиссар Полухин” в это время проходил самое узкое место Северного пролива. Справа по борту виднелись огоньки северо-ирландского Белфаста, а слева по борту был виден шотландский Глазго. Погода была типичной для этого времени года: туман, почти полный штиль. Несмотря на туманную дымку, видимость была хорошая, судно двигалось не сбавляя скорости.
Где-то далеко на севере, в районе Гренландии, бушевал шторм, его отголоски ощущались у берегов Ирландии. При отсутствии ветра на море была крупная зыбь, корму судна сильно подбрасывало на волнении. Полукаров послал электрика в обход по машинному отделению, механик чем –то занялся по своему заведованию, в центральном посту больше никого не было. Полукаров привычно посмотрел на приборы главной гребной установки, записал показания в вахтенный журнал, откинулся в кресле вахтенного электромеханика, потянулся, разминая уставшее от неподвижного сидения тело, и блаженно прикрыл глаза. Хорошо, когда все хорошо, а по приходу в порт будет все просто замечательно! Перед мысленным взором Полукарова проплывали картинки одна замечательнее другой.
И здесь, дорогой читатель, не обойтись без пресловутой сентенции “ ничто не предвещало”…
Из кресла Полукарова выбросило, как пробку из бутылки Советского шампанского. Судовые дизеля, все разом, взревели, потеряв нагрузку. Это могло означать только одно: гребная электрическая установка развалилась по какой-то причине. Мгновенно вспотевший Полукаров в панике всмотрелся в показания приборов. Не сразу, не мгновенно, в течение нескольких секунд, показавшимися ему минутами, Полукаров понял, что гребная в порядке. На мосту неожиданно, без предупреждения перевели телеграф в СТОП. Это было против всяких правил, недопустимо, так как могло привести к прекращению работы гребной установки, серьезным неисправностям дизелей. Впрочем секунды спустя недоумение Полукарова и возникший вопрос к мостику был удовлетворен, хотя легче не стало, стало еще тревожнее.
“ Судовая тревога! Человек за бортом! Капитану срочно на мостик!” – услышал Полукаров напряженный, встревоженный голос вахтенного штурмана. Отсутствие привычного слова “ учебная” в судовом объявлении не сразу проникло в сознание Полукарова. Вместе с осознанием того, что тревога не учебная, а самая что ни на есть настоящая и сейчас в холодной апрельской воде барахтается кто-то из экипажа, появилась дрожь во всем теле. Руки Полукарова затряслись.
С мостика задали самый малый ход, руль круто заложили” Лево на борт”. Начали эволюцию подхода к упавшему за борт. Сбавили ход до самого малого.
Четыре дизеля в схеме слишком резво отрабатывали, мощность гребной была чересчур большой для тонкого подхода громадного судна к упавшему за борт человеку.
- Два дизеля в схему! – услышал Полукаров команду с мостика.
- Есть, два дизеля в схему! – ответил Полукаров осипшим от волнения голосом.
Много раз он совершал эту , в общем – то несложную операцию, изменяя конфигурацию электрической схемы гребной установки. Выключить пару выключателей, разорвать, несколько секунд обождав, пока спадет ток в главном контуре, главный размыкатель, селективными колесами установить требуемое количество дизелей, снова включить рубильник и выключатели.
Но сейчас, пусть на несколько секунд, менее минуты, оставить судно без управления, без хода, когда на кону человеческая жизнь! Все это мгновенно пронеслось в голове Полукарова, руки его тряслись, хотя автоматически совершали необходимую работу.
- Два дизеля в схеме! – доложил на мостик, закончив необходимые переключения.
В центральном посту по-прежнему никого не было. Полукаров взглянул на судовое расписание по тревогам: “ Человек за бортом” В ЦПУ – главный механик, старший электромеханик. Обеспечивают работу энергетической установки.”
Стало чуть легче,” сейчас, сейчас в машину спустятся главный механик и старший электромех” – подумал Полукаров. Шли томительные минуты, может быть секунды, Полукаров не ощущал времени, старшие не появлялись.
- Один дизель в схему! – услышал Полукаров команду с мостика.
- Есть! Один дизель в схему! – отрепетовал команду. Руки привычно размыкали рубильники, крутили селективные колеса, а в голове Полукарова крутился вопрос: “ Ну где же эти чертовы старшие специалисты, почему не спускаются в центральный пост?” Ответственность за работу гребной установки в критической ситуации тяжелым бременем легла на плечи Полукарова, ее хотелось переложить на плечи старших специалистов. А еще хотелось узнать, что же случилось, кто оказался за бортом, при каких обстоятельствах, но в центральном посту никто не появлялся, спросить было некого, вызвать на связь мостик тем более было невозможно, штурмана были заняты спасением. Отвлечь их вопросом было недопустимо. Так что, похоже, Полукаров был единственным членом экипажа не представлявшим , что происходит. Неизвестность добавляла тревоги.
Полукаров посмотрел на часы. С удивлением отметил, что прошло всего лишь несколько минут с момента объявления тревоги. Минуты эти показались Полукарову невыносимо длинными.
Все члены экипажа,не расписанные по тревоге, толпились на палубе, с напряженным вниманием следя за спасательной операцией. В том числе были главный механик и старший электромеханик, позабывшие о своих расписаниях по тревоге” Человек за бортом”, и следившие за человеком, который в это время барахтался в воде, вцепившись в спасательный круг, сброшенный с крыла мостика вахтенным штурманом.
На самом деле упавших за борт было двое. Но, обо всем по порядку, то есть о том, о чем не знал электромеханик Полукаров, в одиночестве, томимый неизвестностью, обеспечивавший работу гребной установки.
Два курсанта-пэтэушника получили задание покрасить леера на корме. Выдал им боцман два ведерка краски, кисточки. Объяснил, что, где и как красить. Рабочий день закончился, поэтому боцман отлучился недалече и ненадолго, как потом писал в объяснительных. Красят курсанты – практиканты леера белой красочкой, в одной руке ведерко с краской, в другой – кисточка. А чем держаться, когда наружную, со стороны моря, часть леерного ограждения красить? Где локотком прижаться, где плечиком. А корму бросает на океанской зыби, про шторм у берегов Гренландии помните, мои дорогие читатели? Вот и вывалился парнишка за борт, охнуть не успев, в холоднющей апрельской воде оказался, наблюдая, как стремительно удаляется от него громада рефрижератора.
А что же дружок –напарник? Долго не раздумывая, крикнул кому – то на палубе, что человек упал за борт, скинул бушлат, ботинки и… сиганул вслед за товарищем!
Безумству храбрых поем мы песню!
Только не подумал отчаянный храбрец, что спасать капитану теперь предстояло двоих. На мостике не был, не слышал слов в адрес отчаянного храбреца, но думаю, что все они были непечатными.
Спасательная операция закончилась благополучно. Капитан подвел судно к упавшим за борт, вовремя, без помех, спустили шлюпку, выловили пловцов. Кстати, упавший чувствовал себя лучше, чем храбрец, прыгнувший спасать друга, ну, и усугубивший ситуацию по спасению.
После всего, когда курсанты были спасены и судно легло на прежний курс, старшие специалисты появились, наконец , в центральном посту.
- Почему не появились в ЦПУ по тревоге? – спросил Полукаров.
- Мы были в тебе уверены, Валера, - был ответ.
А в порту, по приходу, всем сестрам было роздано по серьгам: экипаж лишили премии, руководителя практики уволили, а курсанта, безрассудно прыгнувшего спасать товарища, наградили медалью.
Безумству храбрых поем мы песню!