Вместо предисловия
Если бы кто увидел сейчас Рожнова во всем его необычайном обличии – расстегнутое вполовину пальто, взлохмаченные волосы, горящие глаза - и, представившись свидетелем происшествия, захотел об этом рассказать, думаю, ничего у него бы не вышло. Да и кто поверит-то? Представьте на мгновение глухую затерянную улицу, вечер, вокруг ни души, наш герой и участник описываемых событий возвращается домой после того, как только что проводил даму своего сердца Лизу. Он буквально летел. И вдруг, будто из-под земли, появляются три здоровенных мужика и начинают без лишних слов утюжить Рожнова, втягивая его в драку. В эту минуту как по команде гаснут фонари, и становится совершенно темно. Рожнову приходится худо, очень худо, если учесть, что дерется он в первый раз. Пятясь, он отступает к забору, отчаянно крутя кулаками, падает и неизвестно, чем бы все это за-кончилось, если бы земля опять не разверзлась, и на свет Божий не появил-ся еще один персонаж, незнакомец, который и помогает Рожнову в самый последний момент. Несколько точных ударов и все кончено, обидчики ле-жат на земле, Рожнов спасен. Что из этого последовало и каким образом это происшествие повлияло на дальнейшую судьбу Рожнова, об этом и о мно-гом другом вы узнаете из нашей повести. Если дочитаете.
Глава I
Встреча с незнакомцем
- И почему со мной вечно что-нибудь случается? Именно то, чего не ждешь, - раздосадованный Рожнов приподнялся, отряхиваясь и застегивая пальто. – Сколько раз ходил по этой улице, с самого детства, каждая собака здесь меня знает, и никто никогда не приставал. И вот на тебе – пожалуйста! - пальто порвали, зуб выбили, - он потрогал распухшую скулу. - Нет, кажется, обошлось.
Надо признать, что Рожнов чувствовал себя неважно. Столько происше-ствий за один вечер! Многовато для любой натуры, тем более такой чувствительной, как Рожнова, переживавшего сложный период – разрыв с женой, повисшая, как дамоклов меч, защита кандидатской диссертации. Одна только Лиза и мирила его с жизнью.
- Что молчишь, спаситель? Или ты заодно с ними?
- Ты о ком? – незнакомец удивленно развел руками. – А никого и не было.
Рожнов оглянулся – кругом было тихо и ничто не напоминало о разыг-равшихся событиях. Пустая, спокойная улица, ни машин, ни прохожих, толь-ко ровный, бледный свет по сторонам. И откуда тут было взяться возмутите-лям спокойствия?
- Пойдем, отметим знакомство. Не каждый же день такое случается, - незнакомец вкрадчиво улыбнулся и взял Рожнова за руку. Пожатие было скользким и неприятным. Рожнов отдернул руку.
- С какой это стати я должен отмечать с тобой знакомство? Впутал меня в историю, а теперь и выпить хочешь за мой счет? – Рожнов шагнул к фонар-ному столбу, желая при свете разглядеть незнакомца, но тот вдруг пропал, будто его и не было.
- Ты, что, со мной в прятки играешь? – крикнул в пустоту Рожнов.
- Ну, что ты, - незнакомец снова появился, теперь уже прямо перед но-сом Рожнова. – За чужой счет я не пью. Это раз. Во-вторых, давай, условимся - сначала выпьем, а потом поговорим. Там я все тебе объясню. Ну, пошли, я угощаю, - глаза незнакомца вспыхнули шаровой молнией, рассыпавшись в полумраке снопом хвостатых искр.
Предложение было заманчивым. Рожнов испытывал недостаток в деньгах. Получал он прилично, но тратить совсем не умел. Обычно это делала за него жена, но, оставшись один, Рожнов так и не научился этому нехитрому ремеслу, которым владеет каждая женщина. Поэтому деньги у него не залеживались. А настроение выпить было.
- Эх, была не была, - решил Рожнов и пошел вслед за незнакомцем, ко-торый уже катился по улице волейбольным мячом, подпрыгивая и меняя направление движения после каждого прыжка. Идти долго не пришлось. Через каких-нибудь пятьдесят метров, на углу Кирова и Социалистической, перемигиваясь разноцветными кричащими огнями, стоял роскошный пивбар, на манер ирландского паба. Надрываясь, гремела тяжелая рок-музыка, призванная зазывать и привлекать посетителей, и, надо сказать, механизм этот действовал безотказно. То есть бар был буквально переполнен любителями пива. Одни с раскрасневшимися лицами вываливались на свежий воздух, поболтать и покурить, в баре курить запрещалось, другие, вдоволь поразмышляв о дне грядущем, возвращались к своим местам, где их ждала очередная порция хмельного напитка. В общем, место для знакомства было подходящее.
Пристроившись за входившими посетителями, новоявленные попутчики попробовали протиснуться в бар, но им преградил дорогу охранник с неприступным лицом. - Поворачивайте назад, молодые люди. Мест нет.
- Понимаю, но у нас заказано. Пятый столик, - шепнул незнакомец и су-нул охраннику денежную купюру, после чего юркнул в дверь, потащив за собой Рожнова.
- Видишь, я не соврал. Вот наш столик, - незнакомец плюхнулся на стул и уже сидя крикнул: - Официант, два пива! Да садись ты, - без церемоний обратился он к стоявшему Рожнову, - а то стул утащат. У вас это мигом дела-ется.
Рожнов сел, не понимая, как это так, легко и свободно, незнакомец овладел ситуацией. На столе стоял треугольник с цифрой пять. Столик был пуст, словно ждал кого-то, что было удивительно, потому что все остальные столики были заняты. Через мгновение на столе появились, будто из возду-ха, две кружки с пивом. Фантастика, да и только, поразился Рожнов.
- Ты, кажется, хотел, чтобы я объяснился? Изволь. Вот только пивом угощусь. Минутку, - незнакомец сделал большой глоток, за ним второй, по-том, шумно втянув ноздрями воздух, третий, заключительный, ополовинив высокую пивную кружку. - Так вот, встреча моя с тобой давно была преду-смотрена. Только я все откладывал, пока эти трое чуть было не спутали пла-ны. Так что, не думай, что я с ними заодно.
- Я уже ничего не думаю, - ответил Рожнов и тоже приложился к кружке, сделал глоток. Пиво было странным, и странность его заключалась в неестественной для пива крепости. В голове зашумело.
- Интересно, и кем это встреча была предусмотрена? – Рожновым вдруг овладело необъяснимое любопытство. - Вообще, кто ты такой? Пришел, распоряжается, как у себя дома. Защитничек, за пиво думаешь платить?
- За все уплачено, дорогой Николай, - тихо и как бы с сожалением про-изнес незнакомец. – За пиво и за все последующее.
- Ты и имя мое знаешь? – вскипел Рожнов. – Может, биографию мою расскажешь? Что со мной было, что будет. Давай, не стесняйся, режь по жи-вому. Я все стерплю, не такое видывал.
- Придет время, расскажу. Не все сразу, - так же тихо и спокойно про-должал незнакомец. – Вот ты шумишь здесь не по делу, а между тем тебе радоваться надо. И тому, что удачно выпутался из скверной истории, и тому, что встретил меня.
- Да что ты такое говоришь!? – изобразил удивление Рожнов, готовый врезать незнакомцу.
- Да, хотя бы так, представь себе, - вывести незнакомца из себя, похоже, было непростым делом. - Ты еще многого не знаешь, хотя жизнь твоя очень скоро может сделать интересный кувырок и ты, если сумеешь это понять, будешь иметь шанс. А то живешь, как слепец, не понимая, куда и зачем идешь.
Появившиеся в разговоре снисходительно-нравоучительные нотки вко-нец разозлили Рожнова. - Да пошел ты, знаешь куда? Благодетель! – он разъяренно вскочил со стула и кинулся к выходу, силой прокладывая дорогу между столиками и посетителями.
Толкнув дверь, Рожнов вышел на улицу, вдохнул полными легкими воздух. Пора домой, засиделся он с этим самозванцем. Пересчитав в кар-мане мелочь, Рожнов решил идти прямиком к гостинице “Башкирия” – там легче поймать маршрутку. И двинулся в путь, как всегда не глядя по сторо-нам, только под ноги, тем более что они как раз требовали контроля, ибо не очень-то слушались хозяина. Рожнов машинально посмотрел на часы, ци-ферблат показывал половину одиннадцатого. Что-то в этот момент вдруг обеспокоило его - почему так темно, опять город экономит на электриче-стве? К тому же боковое зрение не выхватывало привычной картины – род-ных серых пятиэтажек, назойливой рекламы и монотонного шума ночных троллейбусов.
Рожнов поднял голову. Перед ним расстилалась неказистая улочка, де-ревянные дома настороженно темнели по сторонам и ни души, только луна бросала пустой, ровный свет на незнакомый город. Одинокий свет вспыхнул впереди и замерцал, то приближаясь, то удаляясь. Рожнов без лишних размышлений пошел на свет.
- Что это вы, господин хороший, припозднились и без провожатого? Из какого сословия будете, что-то не пойму?
Перед Рожновым вырос городовой с усами и бородой, в шинели, с шашкой на боку и, отдав Рожнову честь, поднес к его лицу керосиновый фо-нарь.
- Как пройти на улицу Ленина? – запинаясь, пробормотал Рожнов.
- Кого, простите? – воскликнул городовой. – Не припомню такого. Нет в городе такой улицы. А сами-то, извиняюсь, где живете?
- Торговый центр “Башкирия”.
- И такого заведения у нас не имеется. Торговый дом Грибушиной – по-жалуйста! Опять же гостиный двор – замечательное, надо сказать, место. Ежели деньжата водятся, купить можно все, чего душе угодно. Вот-с…Однако, и набрались же вы, господин хороший, - шепотом, с улыбкой прибавил городовой и уже громче: - Позвольте, провожу. Тут, рядом, извоз-чик знакомый, Кондратий. Он уж довезет, будьте уверены! Город знает, как свои пять пальцев.
Ничего другого не оставалось Рожнову, как подать городовому руку и они пошли. Поворот и новая незнакомая улица, освещенная, широкая и в больших каменных домах, открылась его взору. Боже, неужели я напился так, что и город свой узнать не могу? Так, чего доброго, и в вытрезвитель за-греметь недолго. Вот влип, так влип, промелькнуло в голове Рожнова.
- Вот я и говорю, красивый наш город, - продолжал, словно рапортуя, городовой. - А все губернатора заботы, собственноручно за всем смотрит. Какой молодец! Одно слово – хозяин!
- А кто губернатор? – осторожно спросил Рожнов.
- Как кто? Известно, Богданович, – городовой внимательно посмотрел на Рожнова. - Что-то вы забывчивы нынче, господин хороший. Не из студен-тов будете? Хотя нет, те губернатора теперь надолго запомнят. На прошлой неделе чего задумали - собрание провести, митинг по-ихнему! Ну, мы им и показали, где раки зимуют, в участок свезли сердешных. Будут теперь знать, как демократии устраивать! Вот, собственно, и пришли. Кондратий, поди сюда!
- Чего изволите-с, Афанасий Иваныч? – худой лысый мужичок в заса-ленном зипуне и на кривых ногах, обутых в потертые сапоги, подбежал к го-родовому. – Довезти кого? Это мы мигом.
- Вот, видите, сразу все понял. Он у нас быстрый, - обращаясь к Рожнову, сказал городовой. – Вот этих господ. Отвезешь, куда скажет. И смотри, чтоб без происшествий! Я два раза не повторяю, ты меня знаешь.
- Разве можно-с? Исполню все в лучшем виде! Пойдемте, господин. Позвольте ручку!
Ничего не понимаю! Куда я еду, зачем? Что я делаю в этом городе? Подлое пиво, кому нужно было подливать в него водки?
Все смешалось в голове Рожнова, и он забылся под перестук копыт, провалившись как в наваждение в короткий глубокий сон.
- Господин! Заснули, что ли? Приехали, как сказывали. Варфоломеев-ский переулок, третий от угла, - разбудил Рожнова окрик извозчика. Рожнов открыл глаза и увидел большой каменный дом в два этажа под железной крышей, огражденный крашеным в зеленую краску деревянным забором. По всему было видно, что в доме живет человек заботливый и состоятель-ный – всюду был порядок и чистота. Между тем, приезд не остался незаме-ченным - в передней забегали, зажегся свет, захлопали дверями.
- Чей это дом? – выговорил с трудом Рожнов, не понимая, куда он по-пал.
- Ваш. Аль не признали? Две версты отмерили. Вот и мерин никак от-дышаться не может. Проводить али сами дойдете? - мужичонка хитро улы-бался, глядя на Рожнова, изготовляясь в поклоне подать руку.
- Не нужно, я сам, - мучительно удерживая равновесие, Рожнов с тру-дом вышел из тарантаса. На крыльцо дома выскочил кудрявый мальчик в длинной ночной рубашке и радостно захлопал в ладоши: - Папа, папочка вернулся! Вслед за мальчиком вышла пожилая женщина и укутала мальчика в плотную шерстяную накидку: – Куда вы, Алеша! Разве так возможно! Николай Романович, чего встали, проходите! Сына застудите!
Рожнов застыл, словно его пригвоздили к месту. Откуда здесь его зна-ют? Разве он бывал здесь раньше, разве это его дом? Да не было у него ни-каких детей, и семьянин-то он никудышный, с женой вот развелся. Где он, куда завез его этот проклятый извозчик?
- Господин, а за проезд! Два гривенника-с, - извозчик шагнул к Рожнову.
- Да, да, разумеется, - Рожнов порылся в кармане и протянул извозчику последнюю мятую сторублевку.
- Что ж вы, смеетесь надо мной? Что это вы мне подали! У нас таких де-нег отродясь не водилось! Извольте нашими деньгами расплатиться.
- У меня нет других. Только такие.
Мужичонка нахмурился и невольно сжал кулаки. Раздался пронзитель-ный свист, словно кто-то дунул в свисток, потом послышался детский плач, залаяли собаки, подул ветер и все смолкло…
Глава II
Пробуждение
Рожнов очнулся от надоедливого шума. Шумел Nokia, мобильник пер-вого поколения, выводя раз за разом одну и ту же мелодию - арию тореадора из “Кармен” Бизе. Рожнов нащупал мобильный телефон, нажал кнопку.
- Слушаю.
- Алло? Это Николай?
- Да, а кто это?
- Ты как, со вчерашнего не болеешь? Можно, я к тебе заскочу?
- Да кто это? – переспросил Рожнов. В трубке замолчали. Рожнов встал с кресла и подошел к окну. Лежало раннее утро. На улицах было безлюдно и тихо. Появился первый троллейбус, проехал и исчез за поворотом. И опять все стихло - город досматривал остатки последних снов.
Что с ним было - сон или бред? Если все приснилось, почему так до мельчайших подробностей засело в память - и проныра-извозчик, и строгий городовой, и губернский город, знакомый только по картинкам. Если бред, то почему такой на редкость правдоподобный? Словно все случилось на са-мом деле.
- Привет, старик! – в дверях появился вчерашний незнакомец и без приглашения, не снимая обуви, прошел в комнату, сел по-свойски в кресло. – Ты куда вчера делся? Всюду тебя искал. Но ты как сквозь землю провалился.
- В прошлое слетал. Прокатился, так сказать, лет на сто назад. Призна-вайся, твои проделки? – Рожнов покосился на незнакомца.
- Ну, ты скажешь тоже! – незнакомец словно и не слышал упрека. – У тебя кофе есть? Понимаешь, не успел позавтракать. Всё к тебе торопился.
Вот врёт! Ведет себя так, будто ничего не произошло. Сам ведь все под-строил, а не признается, черт полосатый!
Однако же, будучи человеком воспитанным и действуя по законам гос-теприимства, Рожнов принес незнакомцу кофе, правда, сделал это неохотно, давая этим понять, что радости от посещения незваного гостя не испытывает.
- Благодарю покорно, - не замечая и этого жеста, незнакомец откланял-ся и продолжил. - Все происходящее с нами – плод нашей больной фанта-зии. Собственно, скажите, а когда она была здоровой? – сделав глоток, не-знакомец с наслаждением закурил сигарету. - Удаляясь в себя, фантазируя, мы создаем иную, как бы вторую, реальность, кстати, выгодно отличающуюся от той, что снаружи, и именно тем, что всегда мы помещаем себя в центр происходящего, отводим себе непременно главную роль. Всякий человек мыслит себя вершителем судеб и никогда не смирится с собственным ничтожеством. Никто не любит полной правды.
Пока незнакомец произносил речь, Рожнову удалось разглядеть его. Это был худощавый мужчина неопределенных лет с прямым тонким носом и реденькой рыжеватой бородкой, одетый в модный темно-коричневый ко-стюм, из-за которого как бы невзначай выглядывала свежая сорочка, и чер-ные лакированные, по всей видимости, импортные, ботинки. Мутные, невы-разительные глаза постоянно находились в движении, к тому же от мужчи-ны пахло чем-то неприятным, вроде запаха дешевых духов.
- Между прочим, и я, старик, тоже плод твоей фантазии, Прикажешь, и я исчезну. В любом удобном для тебя направлении.
- Неужто? А мне, думается наоборот – это ты манипулируешь мной. Кстати, ты не представился. Сделай-ка милость, - Рожнов с любопытством посмотрел на незнакомца.
- Аполлон, Аполлон Григорьев, - незнакомец выпрыгнул из кресла и изогнулся в изящном поклоне.
- Врешь, Аполлон Григорьев, поэт и критик, друг Достоевского, умер еще в конце девятнадцатого века, - в запальчивости выкрикнул Рожнов.
- Ну, тогда…тогда я Александр Блок, - выпятил грудь незнакомец. - А он тоже, в девятнадцатом веке умер?
- Нет, в двадцатом.
- Какая жалость! Кого же мне выбрать? Ай-яй-яй!
- Вот я тебя и поймал! Мне все время казалось, что ты какой-то ненасто-ящий. Теперь я убедился в этом. Ну, держись, прохиндей, – Рожнов бросился к незнакомцу, чтобы схватить его, но тот удивительным образом выскользнул из-под рук Рожнова и взлетел на книжный шкаф.
- Ну, зачем так грубо! Можно ведь и договориться. – Места между по-толком и верхней полкой шкафа было крайне мало для нормального чело-века, но незнакомец там уместился. – Мое имя тебе ничего не скажет, пого-ды не сделает.
Рожнов запустил в незнакомца табуреткой, но попал не в него, а в люстру, которая с жутким звоном посыпалась на пол.
- Вот и лампу разбил. Николай, я действительно не знаю, как меня зо-вут. Там, откуда я, это неважно, – незнакомец скорчил печальную гримасу. – Ну, пусть я буду Николай, Николай второй. Ты – первый, а я, уж ладно, второй. Идет?
- Выметайся из моей квартиры. Видеть тебя не могу.
- Я же не муха и в форточку не полечу.
- Ступай, дверь открыта, - Рожнов устало опустился на табурет, тот са-мый, которым он разбил люстру.
- А драться не будешь? – поинтересовался незнакомец.- Тогда уйду.
- На кой ляд ты мне нужен? Говорю, ступай с глаз долой.
Незнакомец, легко, будто всю жизнь тем и занимался, что лазал по книжным шкафам, спрыгнул на пол и бочком, крадучись дошел до входной двери.
- Премного благодарен за кофе. И где вы такой достаете? Необыкно-венно вкусен. До скорого, ариведерчи! – незнакомец откланялся и исчез.
Сколько времени просидел на табурете, Рожнов не помнил. Час, а мо-жет быть, и больше. После внезапного появления незнакомца и такого же его неожиданного исчезновения в голове опять все смешалось. Вернее, опу-стошилось, ибо мыслей никаких не было. Вместе с тем что-то неприятное, чужое сидело внутри, словно незнакомец никуда не ушёл, а остался в душе Рожнова, преспокойно там уместившись. Чтобы как-то взять себя в руки и сбросить привязавшееся наваждение, Рожнов встал, прошел на кухню. Вы-пил чаю, намазал бутерброд и, поедая его на ходу, направился в городскую библиотеку, где в последнее время работал над своей диссертацией. Поне-многу возвращалось обычное, прежнее состояние, хотя в голове еще оста-вался неопределенный, туманный шум.
- У вас есть что-нибудь по экономике города начала века? – спросил Рожнов, когда подошла его очередь.
- Какого века? – спросила, не поднимая головы, девушка, сидящая на выдаче книг.
- Двадцатого. Конкретно меня интересует 1903 год.
- Сейчас посмотрю, - девушка взглянула на Рожнова, словно оценивая серьёзность его намерений, и пошла в хранилище.
- Простите, а сколько ждать?
Не получив ответа, Рожнов стал бродить по читальному залу. Народу в зале было немного, человек пять-шесть, тишина и спокойствие, разлитые повсюду, изредка прерываемые размеренным шуршанием страниц, позво-ляли читателям сосредоточиться и подумать о своем. Рожнов подошёл к стенду “Губернаторы”, на котором крупными буквами красовалась фамилия - Богданович. От кого он слышал эту фамилию?
- Мужчина! Ваш заказ, распишитесь.
Рожнов расписался в приеме книг и, разложив их по столу, принялся за работу. Между тем, Богданович не выходил у него из головы. Исписав пару листов, Рожнов взглянул на левую руку и обнаружил, что забыл дома часы. Который теперь час? И тут, словно придавленный тяжелым забытьем, он уронил голову на стол и неожиданно для себя заснул…
Глава III
Знакомство с Лизой
- Стойте, господин хороший, а кто за поездку платить будет? Стойте!
Сейчас, сейчас, погодите, еще немного, вот так, сюда. Ну, все, кажется, не догнали. Скрывшись в придорожных кустах, Рожнов перевел дух. Боже, как стыдно! Словно тать какой, должен скрываться и бежать, а между тем доцент, без пяти минут кандидат экономических наук.
- Где же он, Афанасий Иваныч? Только одна негодная бумажка и оста-лась. На что она мне!
- Не уйдет! Не таких ловили. Чуяло мое сердце – студент, конечно, сту-дент! Денег нет, а туда же – в господа норовит! Вот из таких соцьялисты и выходят, прости, Господи!
- Вам хорошо рассуждать, а я в убытке остался!
- Не гневи Бога, Кондратий! Найдем, непременно найдем!
Так и вправду в Бога поверишь, подумал Рожнов и перекрестился. Наконец, голоса смолкли. Рожнов вышел из укрытия, осмотрелся. Перед ним стоял дом, одноэтажная деревенская изба, окна которой были освещены. Вот оно, его спасение! Рожнов, пригнувшись, побежал к дому. Вскочив по шатким ступеням на крыльцо, постучал в дверь. Дверь тут же открылась, словно его давно здесь ждали.
- Заходите, быстрее! – чьи-то руки втащили Рожнова в сени и прикрыли за ним дверь. - Как вы нас нашли? – на Рожнова, внимательно и строго, смотрела молодая барышня. У Рожнова забилось сердце. Это же Лиза! Как она здесь очутилась?
- Это не он! Тот другой, с усами, а этот провокатор! - в сени влетел взъерошенный молодой человек и с кулаками набросился на Рожнова.
- Я не провокатор! Я доцент, преподаватель! – отчаянно выкрикнул Рожнов, отступая назад, к двери. Господи, и здесь дерутся! Когда же кончат-ся эти напасти?
- А я говорю, он наш, – вмешалась барышня, остановив возмущенного приятеля, схватив за руку. И вовремя, а то драки было бы не избежать. – А ну, Артем, пусти!
Рожнова провели в большую, в полсвета освещённую комнату. Посре-дине комнаты стоял стол, на котором возвышался большой медный само-вар, чашки с блюдцами, сахарница и две глубокие миски с сушками и баранками. Вдоль стола тянулись скамьи, на которых сидели ребята, совсем еще молодые - то ли студенты, то ли гимназисты, и шепотом переговаривались между собой. Увидав барышню, все как по команде замолчали.
- Садитесь и расскажите все по порядку – кто вы и откуда?
Рожнов поначалу оробел, но, почувствовав в голосе девушки деликат-ность и расположение, успокоился.
- Я - Рожнов Николай, преподаватель университета, изучаю экономику города начала двадцатого века. К вам попал случайно, заблудился. Сам не знаю, как, - Рожнов обвел глазами комнату и заметил в левом верхнем углу икону с зажженной свечкой. То, что он попал на сходку, это понятно. А бож-ница зачем? Для отвода глаз, для маскировки?
- Вы здесь случайно? – удивлённо спросила барышня.
- Ну, разумеется! Возвращался домой из пивбара навеселе, с кем не бывает, потом извозчик меня повез, не помню, куда, видимо, он ошибся, ну, вот я к вам и попал. Знали бы вы, что со мной произошло потом! – воскликнул Рожнов.
- Да у него от страху голова набекрень! Пивбар! Словцо-то какое непо-нятное, - рассмеялся один из гимназистов.
- Человек толкует про питейное заведение, что на Бекетовской. Там за-всегда дурным пивом торгуют. Голову напрочь сносит. Вот, у него и снесло, - пояснил серьезно другой.
- Артем, выйдем, - в голосе барышни прозвучали твердые нотки, и она с молодым человеком вышла в сени. Рожнов машинально посмотрел им вслед.
- Помнишь, я говорила тебе, что к нам для особого задания должен прибыть человек из Петербурга? – шепотом сказала барышня.
- Да, но из центра сообщали, что человек прибудет после пасхи. Или они там опять все перепутали? – так же шепотом ответил ей молодой человек.
- Перепутали или нет, я не знаю. А что если они нас проверяют и при-слали раньше условленного срока? Что тогда? Давай, так – отпустим и уста-новим за ним слежку. И тогда все станет на свои места. Либо он из центра и значит связной, либо подослан охранкой. И в том, и в другом случае ты зна-ешь, что делать. Ну, все, пошли в избу.
- Как у вас тут скучно! Что ж это вы без дела сидите? - барышня влетела в комнату. - Агафья, что ж ты гостю чаю не подливаешь? У нас и сахарок, и баранки свежие имеются. Да ты больше, больше клади. А ну, Артем, сыграй нам плясовую!
В два приема стол был сдвинут в сторону, энергичный молодой чело-век, оказавшийся Артемом, растянул в руках трехрядку и все пустились в пляс, словно только и ждали этого приглашения. Дружно у них получалось. Так что и не поймешь сразу, зачем сюда собралось столько народу. Рожнов терялся в догадках – о чем говорила девушка с молодым человеком? Пове-рили ему или нет? Тогда лучше уйти. Но когда? Сейчас нельзя – по улице наверняка шныряют городовой с извозчиком, ищут его. Значит, придется остаться. Главное, не выдавать волнения.
- Позвольте представиться, Рожнов Николай, - обратился Рожнов к ба-рышне, когда та, запыхавшись, села рядом с ним.
- Вы уже представлялись. Лиза я, Лизавета Портнова, - ответила барыш-ня и улыбнулась Рожнову.
- Какое хорошее имя! Я знал одну Лизу, – выпалил Рожнов и осёкся. За-чем он это сказал?!
- У вас есть девушка? – барышню, похоже, не слишком огорчило это из-вестие. Но Рожнов все равно поспешил оправдаться.
- Как вам сказать? Это не здесь, в другой жизни.
- Вы верите в бога? Это неправильно. Сейчас никто в бога не верит, только в мировую революцию, - сказала Лиза. – Время сейчас такое.
- При чем тут Бог! Я о другом.
- Вот и славно! А то я едва не подумала, что вы верующий. Значит, попа-ли к нам случайно? - Лиза посмотрела на Рожнова внимательно и серьезно, словно желая еще раз удостовериться в правдивости его слов. Рожнов вздрогнул и почувствовал, как у него забилось сердце. Да что ж это такое! Никто ему не верит.
Расходились по одному, когда желтолицая луна зашла за тучи и на землю упала непроглядная ночная мгла. Рожнов уходил последним. Лиза пожелала Рожнову спокойной ночи, отчего ему впервые за вечер стало легко и радостно.
- Выхожу один я на дорогу, - запел он, пробираясь улицей, по которой не так давно убегал от извозчика. – Вот, черт, темно, хоть глаз выколи!
- Вот он, голубчик! Попался! Держи его, держи! – закричали впереди, послышался треск и шум, на который отозвались лаем дворовые собаки. Рожнов бросился назад, в кусты, споткнулся о камень, упал и потерял сознание...
Глава IV
Портсигар
- Ну, что я тебе говорил? Не ходи, где попало, не бегай по чужому вре-мени!
Рожнов открыл глаза и увидел сидевшего на кресле незнакомца. Незнакомец выглядел несколько уставшим и даже расстроенным. Таким его Рожнов еще не видел.
- Очнулся? Ну, давай, Николай, поднимайся, будем вырабатывать ли-нию твоего поведения.
- Зачем ты здесь? Я тебя не звал, - Рожнов приподнялся и опять тяжело сел на диван. В голове шумело, сильно ныла нога. – Будь другом, принеси воды.
- Вот это другое дело. Сей момент, - незнакомец слетал на кухню, при-нес воды, и Рожнов жадно и безостановочно её выпил.
- Ну, что, готов к разговору?
- Давай, вали, - Рожнов откинулся на спинку дивана, и закрыл глаза.
- Ну, во-первых, зачем ты все время бегаешь туда, в забытый всеми гу-бернский город, потерянный и ненужный? Ничему не суждено повториться, запомни, ничему! И вот зачем дался тебе этот 1903 год?
- Не знаю, - нехотя отозвался Рожнов.
- Вот те здрасте! Не знаешь? Хочешь, я тебе скажу, зачем ты туда все время бегаешь? Сказать?
- Скажи, сделай милость. Ты же у нас все знаешь. Даже то, что я сам про себя не знаю, – Рожнов приоткрыл один глаз.
- Тобой овладела могущественная, но, увы, совсем не оригинальная идея – ты задумал заново перестроить мир. Имей в виду, затея твоя не удастся!
- Это почему же? Я, к примеру, так не думаю. Ну, давай, валяй дальше, - Рожнов открыл второй глаз, затем встал, хромая, прошелся по комнате и снова сел.
- А ты любопытный экземпляр, к тому же не лишен юмора, - незнако-мец достал сигарету и закурил.
- Слушай, как там тебя? – неожиданно в раздражении крикнул Рожнов. - Александр Григорьев, Аполлон Блок, или кто еще там? Насочинял про меня всякой дряни, а теперь все – finita la komedia! Выметайся из моей квартиры! Ну же! А, впрочем, оставайся. Любопытно узнать, чем все это закончится.
- Я знал, что ты дашь мне договорить, - незнакомец спокойно откинулся на спинку кресла. - Продолжаю, можно? Когда-то, скажем, пятнадцать лет назад, ты заболел русской литературой и перечитал всего Гоголя, Достоевского, Чехова, Булгакова, Платонова, ну, и так далее. Увлечение не прошло даром, сознание, зомбированное высокой классикой, не могло смириться с торжеством существующего материального мира и судорожно стало искать выход. Ты изучил дореволюционную историю и культуру, так как считал, что именно в ней сосредоточена честь и достоинство твоего города, стал активным сторонником возврата городским улицам и паркам их первоначальных имен и названий. И чем больше ты всем этим увлекался, тем больше проникала в тебя идея переустройства мира, ибо в нем тебе не было места. Почему? Да потому, что ты прирожденный неудачник, к тому же на редкость упрямый. Не может мир жить по законам морали и нравственности, ибо всегда есть победитель и побежденный, сильный и слабый, голодный и сытый. Были и будут. Но ты не согласился с этой аксиомой и вбил себе в голову, что дореволюционная Россия на примере твоего города – идеальное место для реализации твоих честолюбивых планов и ты задумал…
- Не говори, не смей! – Рожнов вскочил и бросился к незнакомцу, но тот на удивление ловко выпрыгнул из кресла и ретировался к окну, где, обвер-нувшись в штору, как римский патриций, продолжил свою пафосную речь.
- Как хочешь. Собственно, это не имеет большого значения. Страшна не цель, а методы ее воплощения. Не помнишь, кто это сказал? Ладно, вот тебе новый мобильник, самый последний, писк моды, так сказать. Он поможет тебе перемещаться во времени. Первые четыре цифры - год, две последую-щие – месяц, затем число, и далее улица и номер дома. Впрочем, какие но-мера у домов в девятьсот третьем году в России? Ладно, идем дальше. Нажимаешь зеленую кнопку и погружаешься. Синяя кнопка – возвращение назад, в наше время. Батарейка рассчитана на шесть перемещений, два из них ты уже использовал. Если захочешь вызвать меня – желтая кнопка.
- А красная кнопка?
- Об этом тебе еще рано знать, – незнакомец ехидно улыбнулся и исчез, оставив Рожнова в полном недоумении.
Впрочем, недоумение это длилось недолго, две-три минуты, не больше. Рожнов лихорадочно кинулся к комоду, доставшемуся от бабушки, выдвинул верхний ящик и достал из него старинную деревянную шкатулку.
- Ну, родимая, выручай, - Рожнов открыл шкатулку. В ней, кроме прочих бумаг и записок, лежали цветные бусы разной величины, пакетик с иранской басмой, кисейный дамский платок, пожелтевший от времени, но не потерявший еще своего изящества и благородства, и золотой портсигар с вензелем и тиснением следующего содержания:
“Портсигар сей пожалован дворянину Радковскому Николаю Романовичу в знак неоценимых заслуг перед Отечеством в благородном деле спасения его граждан”. Удивительней всего была надпись – “губернатор Богданович Н.М. Одна тысяча девятьсот третий год от летоисчисления Христова, месяц май, седьмого числа”.
- Так вот откуда она, фамилия Богданович!– воскликнул в волнении Рожнов.
Теперь он знал, что ему делать. Пошел в ванную комнату, вымыл голову с басмой, отчего волосы приобрели густо-черный оттенок, прилепил на верхнюю губу наспех изготовленные усы, надел новый костюм, который носил только по праздникам и стал собирать портфель – взял карманные часы “Молния” с цепочкой, авторучку“Parker”, подарок жены, и, конечно же, главную ценность – золотой портсигар.
- Ну, в дорогу! – Рожнов набрал 19030425, после чего задумался. Как ему обозначить улицу и дом? Если порядковый номер прописной буквы названия улицы больше девяти, то на номер дома цифры уже не остается. Ну, и ладно, пусть, решил Рожнов и набрал 24, что означало букву Ц. После чего нажал зеленую кнопку.
- Куда прикажете-с, господин хороший? – мужичонка в засаленном зи-пуне смотрел на Рожнова, не признавая, однако, в нём вчерашнего попутчи-ка.
- В ломбард, Кондратий, в ломбард! – скомандовал Рожнов. – В каждом уважающем себя городе должно быть подобное учреждение. В вашем городе ломбард имеется?
- Ну, что вы, не сумлевайтесь даже. На Центральной, в доме Поносова. Сей же час доставим, - и тарантас загромыхал по вымощенной булыжником улице. Проехав до перекрестка и миновав парикмахерскую, которую легко было узнать по изображенному на ней во весь рост галантному мужчине с ножницами и расческой, возница обернулся и спросил: – А вы откуда меня знаете?
- Так, слыхал. Как здоровье Афанасия Ивановича?
- Вы и городового нашего знаете? Ну, батенька, темните вы, однако, что не бывали прежде в нашем городе. Бывали-с, точно, бывали-с, - Кондратий подхлестнул мерина и тот припустил галопом. Мимо них, прячась в яблоне-вых и вишневых садах, набирающих весеннюю молодую листву, проплывали деревянные постройки, одноэтажные и двухэтажные дома с резными ставнями, проходили неспешно женщины в разноцветных нарядах, платьях и сарафанах, кутая зябкие плечи в кофты и кацавейки. Доносился, становясь все ближе и ближе, густой, сочный звон колоколов.
- Что это у вас нынче, праздник какой? – полюбопытствовал Рожнов.
- Что это вы, господин, точно иностранец какой, не знаете! Пасха нынче, великий православный праздник! Вот какой сегодня день! В нонешнем году Пасха поздняя, такой старожилы даже не припомнют. Ну, все, приехали. Ви-дите по левую руку трехэтажное строение, там вот и есть ломбард. Пожалуйте на третий этаж. Только мостовую переходите с опаской, нашего брата нынче пропасть в городе, гоняют как оглашенные.
- Спасибо, Кондратий, - улыбнулся Рожнов, - знаешь, денег у меня нет, но вот тебе за услугу вещь. Занятная, скажу тебе, вещица – самопишущая ручка. Ты грамоте учился? – Рожнов спрыгнул с повозки и протянул извозчику авторучку“Parker”.
- Учился, да только недоучился, - нахмурился извозчик. - Зачем она мне? Деньжат бы.
- Вот упрямец! Ладно, бери часы, редкой работы, у вас таких не делают, - и Рожнов отдал извозчику припасенные карманные часы “Молния ” с це-почкой. Кондратий, увидав диковинку, задрожал.
- А не жалко, господин хороший? Дорогая, поди ведь, вещь. Точно, не жалко? Ну, теперь я должник ваш, уж не сумлевайтесь. Мерина не пожалею, все для вас сделаю. А место мое тут, рядом, на Центральной, у водокачки. Там меня всегда найти можно, - и как сумасшедший Кондратий помчал вперед. – И-эх, разойдись! Зашибу!
Рожнов перешел улицу, отыскал вывеску с соответствующей надписью, постоял немного и толкнул входную дверь. Войдя, увидел широкую чугун-ную лестницу, поднялся на третий этаж и cтупил в ломбардное помещение. Взору Рожнова открылась бесконечная комната с высоким, метра в три с по-ловиной потолком и множеством уставленных в разных концах столов, за которыми сидели конторщики и беспрерывно что-то считали на деревянных счетах, перещелкивая костяшками, отчего в комнате стоял ровный монотон-ный гул.
- Чего изволите? – перед Рожновым вырос, согнувшись в полупоклоне, молодой человек в жилетке и черных брюках.
- Портсигары принимаете, золотые? – обратился к нему Рожнов.
- Всенепременно-с. Всё принимаем – и часы, и золото, и портсигары. Прошу за мной, - приказчик повел Рожнова к дальнему столу, где их уже ждал пожилой конторщик.
- Вот, портсигар, - сказал Рожнов. - Думаю оставить вам на время, пока деньги не появятся. То есть они у меня есть, конечно, но другие, не россий-ские.
- А какие - гульдены, марки, талеры? Впрочем, не мое это дело, посмотрим, что вы нам принесли, - вооружившись увеличительным стеклом, конторщик принялся разглядывать портсигар. - Батюшки-светы, так они же подарены Его Превосходительством, самим Богдановичем! - конторщик всплеснул руками. - Что ж вы их в заклад-то отдаете? Неужто совсем жить не на что?
Слава Богу, что конторщик был подслеповат, а то бы он разглядел на портсигаре дату, ту, которая по календарю еще не наступила. Неизвестно, чем бы тогда всё для Рожнова закончилось.
- Я не навсегда, на время, пока не найду работу, - объяснил Рожнов.
- Что ж вы за человек такой – достоинство и под заклад? Неужто не стыдно? Когда заберете хоть? – согласился, наконец, пожилой конторщик, пряча портсигар в нижний ящик стола.
- Два дня сроку, обещаю, – заверил конторщика Рожнов. – Сколько я могу за него получить?
- Именной портсигар с надписью Богдановича? Молодой человек, он бесценен. Пятьдесят рублей банковскими билетами. И смотрите, не подве-дите меня. Через два дня жду вас у себя.
Глава V
Прогулка по городу
Сколько это – пятьдесят рублей? Много или мало? И что на них можно купить? Рожнов вышел из ломбарда и, увидав шумную площадь, пошел к ней и, пройдя с десяток шагов, очутился возле водокачки, возле которой толпился пеший и конный народ, набирая воду в кадки, бочки и иные емко-сти. Тут же, рядом с водокачкой, на радость ребятишкам был устроен не-большой фонтан.
- Господин, не желаете сбитню? – к Рожнову подошел вихрастый паре-нек с деревянной баклагой, полной горячего ароматного напитка. – Недорого, две копеечки. Купите, господин?!
- А, пожалуй, выпью. Давай, - согласился Рожнов, и паренек налил сбитню в пузатый стаканчик и протянул покупателю. Рожнов взял, осторожно отпил посудины. Напиток поразил его своим необычным вкусом.
- Ничего подобного не пил! – воскликнул Рожнов. –Прекрасный напи-ток, лучше всякого чаю! И сытный невероятно. Словно заново родился.
- Пробуйте, пробуйте, такого сбитня нет во всем городе, - выпятив грудь, гордо говорил паренек. – Мы в медах и травах толк знаем. Обращайтесь.
Горячий сбитень разбудил в Рожнове аппетит, он вдруг почувствовал, что проголодался.
- А, скажи, где здесь можно отобедать? – обратился Рожнов к пареньку.
- Вам, по виду вашему, негоже идти в общее место, - солидно пробасил паренек. - Пожалуйте в ресторацию к Ногареву. Это недалеко, в конце квар-тала, на Пушкинской.
- Вот сейчас туда и направлюсь, - произнес Рожнов и тут заметил расте-рянность на лице паренька. - Прости, мальчик, нет у меня двух копеек, одни целковые. А сбитень хорош, нечего сказать!
- Я не мальчик, я - разносчик сбитня, - нахмурился паренек.
- Прости, не хотел обидеть. Как звать-то тебя?
- Петром кличут. Ладно, господин хороший, спасибо и на том, что не побрезговали. В следующий раз заплотите, - и паренек степенно зашагал дальше предлагать прохожим свой сладкий товар.
Пообедав в ресторации и заплатив за сытный обед (щи, говядина, запе-ченная с капустой и фасолью, пирог с гречневой кашей и большая кружка пенного квасу) тридцать пять копеек, Рожнов вышел на улицу в прекрасном расположении духа. Что ж, пожалуй, и месяц можно прожить на пятьдесят рублей. Ну-с, куда теперь?
Тем временем в городе народу заметно прибавилось, гуляли целыми семействами, с малыми и грудными детьми. Солнце поднялось высоко, освещая и согревая провинциальный город, на улицах и площадях которого сейчас господствовали тишина и спокойствие. Рожнову невольно подума-лось - чего мы лишились? И что получили взамен? Разве технический про-гресс способен доставить человеку счастье? Бежим, летим, сломя голову ку-да-то вперед, не понимая сами, зачем нам это нужно? И в результате ничего не приобрели, только растеряли свое исконно русское. Например, вот этот сбитень, секрет изготовления которого теперь наверняка утерян.
Но как только он это мысленно произнес, кто-то из прохожих подмигнул ему. Или это ему показалось? Будто незнакомец стоит за спиной. Рожнов обернулся. Навстречу ему шла молодая красивая барышня.
- Лиза! Лиза Портнова! Это вы? – окликнул Рожнов девушку.
- Кто вы? Я вас не знаю! – барышня остановилась.
- Как не знаете? Вчерашнего дня я был у вас в гостях на сходке, вече-ринке, то есть. Ну, вспоминайте скорее, - выкрикнул второпях Рожнов.
- Отойдемте, не здесь. И не надо кричать, - девушка, похоже, не очень-то обрадовалась встрече. Или не подала виду? Оглядевшись, она завернула за угол ближнего дома, откуда подала знак Рожнову следовать за ней. Пройдя еще через несколько дворов, они очутились в небольшом, глухом закоулке. Там, среди кустов жасмина и сирени, укрывшись от посторонних глаз, Лиза не без возмущения выговорила Рожнову:
- Если вы тот самый вчерашний Николай, то о конспирации заранее предупреждать надо. Мало ли кто может за нами увязаться.
- А кто может увязаться? – неосторожно спросил Рожнов.
- Вы не мальчик и должны понимать! Революционная работа требует кропотливого и вдумчивого отношения. Еще немного, и вы бы провалили явку. Это вы хоть понимаете? Кричать на всю улицу да еще в центре города - до этого надо додуматься! Вы что ж, думаете, за нами не следят? Ошибае-тесь! За нами вовсю уже идет слежка. И в полиции я уже была. Забирали ме-ня. Да, вот так дорогой Николай. А вы расчувствовались, кричите на всю Ивановскую. Даже и не знаю, что теперь с вами делать…
Рожнов замолчал, чувствуя неловкость своего положения. Лиза права. Вечно он суется ко всем со своей доверчивостью и простотой, дела так не делаются. Если и дальше он будет так поступать, идея так и останется не-осуществленной, пронеслось в голове Рожнова. О какой идее идет речь, он еще не знал, но предчувствие идеи уже витало в воздухе.
Видя смущение Николая, Лиза смягчилась. На мгновение ей показалось, что Рожнов свой, и к охранке не имеет ни малейшего отношения. Тогда кто же он на самом деле?
- Ладно, хватит на этом. Теперь о деле. Где вы остановились?
- Пока нигде.
- Вот и хорошо. Вас никто не должен видеть, поэтому временно остано-витесь у меня.
Лиза вышла к калитке и обернулась к Рожнову. - Следуйте за мной. Я пойду первая, а вы за мной на расстоянии десяти, лучше пятнадцати шагов. В случае чего – ни я вас, ни вы меня не знаете. Ну, я пошла.
Некоторое время они шли друг за другом, и Рожнов думал, как удиви-тельно складываются для него обстоятельства. Еще вчера он даже не дога-дывался о том, что с ним такое может произойти, что он попадет в губерн-ский город, будет запросто жить в нем, как живут простые, обычные люди. Неужели на свете есть параллельные миры, и этот губернский город не миф, не выдумка? И он идет по дощатому тротуару, мимо нескончаемой верени-цы деревянных домов, идет за незнакомой девушкой, которая ведет куда-то, а он ни о чем ее не спрашивает. Кому это все нужно?
- Ну, все, пришли. Осторожно, ступеньки скользкие и совсем никудыш-ные. Починить бы надо, да всё времени нет, - голос Лизы вернул Рожнова к действительности. Рожнов увидел бревенчатый дом, тот самый, который стал его спасением, когда он убегал от преследователей. И не удержался от вопроса:
- Так вы здесь живете?
- Снимаю угол. А хозяйкой здесь она, - Лиза указала рукой в угол избы, где возле жарко натопленной печи хлопотала Агафья. - Агафья, поставьте самовар. А мы пока сходим на реку, погуляем.
- Все-то вам гулять, Лизавета. Посидели бы, отдохнули, а то не ровен час понабегут друзья-товарищи разговоры разговаривать. Воду в ступе толочь, - сказала Агафья. Впрочем, в голосе ее было больше жалости, чем раздражения.
- Нельзя. Гостю надо город показать. А то когда он еще сюда приедет, - и, обратившись к Рожнову, сказала: - Да, вот здесь я и живу, - и добавила: - Да смойте вы вашу конспирацию, наконец. Умывальник в сенях.
Сбросив пиджак, Рожнов с облегчением сорвал с себя фальшивые усы, подставил шею под холодную воду и намылил голову, чтобы смыть краси-тель и вернуть волосам привычный русый цвет. Мыльная вода набежала в глаза, Рожнов зажмурился, потянулся вслепую к рукомойнику и неловким движением сдернул его. Рукомойник закачался и рухнул, с шумом покатился по полу. Вслед за рукомойником со звоном полетела вниз и крышка. На шум выглянула Агафья.
- Ах ты, Господи! Что ж вы так неосторожно? Лизавета, помоги гостю, я за тряпкой схожу, а то вмиг воду по дому разнесут. Ах, ты Господи!
- Ну вот, эта улица Губернаторская, - Лиза сбавила шаг. - Получила свое название от дома губернатора, он находится в самом начале улицы. Видите, какая улица роскошная - кирпичные дома, особняки. Здесь живут купцы, чиновники, в общем, состоятельные люди. Вот этот дом, к примеру, с чугунным парадным крыльцом занимает городовой Афанасий Иванович, дальше дом его помощника, дальше… дальше не помню. Ну, что я все о своем, вам, наверное, это неинтересно. Расскажите лучше, как дела в столице.
- Нет, почему же, очень интересно, - отвечал торопливо Рожнов. –Знаете, я люблю провинциальные города. В них, в отличие от шумных и праздничных столиц, еще хранится аромат древней суровой старины. Помните, у Пушкина – “Дела давно минувших дней, преданья старины глу-бокой”. История – она везде история. И ее всякую следует уважать.
- А вы поэт, - обернулась к Рожнову Лиза. – Любите Пушкина?
- Кто ж его не любит, - сказал Рожнов и воскликнул в порыве, – Пушкин – это наше все! Не помню, кто это сказал. Кажется, тоже кто-то из классиков. А это что за рощица через дорогу?
- Это городской публичный парк, наша маленькая гордость. Лет трид-цать назад его основал губернатор Ушаков, теперь парк так и зовут - Ушаковский. Осторожно, переходим Ильинскую, смотрите по сторонам. Видите большой каменный дом по левую руку? Это и есть дом губернатора. От него до Случевского сада рукой подать, туда сейчас и пойдем.
Действительно, городской парк был еще совсем молод, о чем говорили невысокие, набирающие силу еловые и лиственные посадки, высаженные аккуратно вдоль прямых линий, и это сообщало парку стройность и особое изящество. Взоры же Рожнова обращены были в сторону дома губернатора, который так и притягивал его. Почему? Он не мог этого объяснить.
- Вы не ответили, как дела в столице? – спросила Лиза.
- Нормально,- отмахнулся Рожнов. - Все в порядке.
Лиза замолчала, они прошли Воскресенской аллеей, повернули вправо и вошли в парк. В парке было свежо и пусто, тихонько поскрипывали дере-вья под натиском несильного ветра, вздыхали о своем кусты сирени, внизу по-весеннему шумная и полноводная бежала река. Темная вода несла ско-пившуюся грязь и отбившиеся от плотов бревна. Потянуло холодом.
- Видите, куда я вас привела, - задумчиво сказала Лиза, – это и есть Слу-чевский сад, мое любимое место, где я часто бываю одна. Здесь мне спо-койно и хорошо, я подолгу смотрю на воду, на заречные дали и отдыхаю душой. Вот вы, наверно, думаете, что революция способна отнять у человека все силы - чувства, разум - употребив их исключительно в своих целях?
- Я этого не говорил, – попробовал защититься Рожнов.
- Но подумали! Не отпирайтесь, я ведь вижу. Так вот, ответственно заяв-ляю - революция еще не вся жизнь! Но работа в кружке отнимает столько сил, столько времени, к маме съездить некогда. А она у меня совсем старая и помочь ей некому. Это вы понимаете?
- Понимаю, - сочувственно сказал Рожнов. - Все для революции, все для дела пролетариата. Ну, а книги вы читаете, в театр ходите?
- Какой театр в провинциальном городе, Николай,– покачала головой Лиза. - Последний раз читала в детстве - Пушкина, Лермонтова. Потом Тол-стого “Анна Каренина”. Моя любимая книга, - помолчав, она спросила, - вот вы из столицы, человек ученый, можете ответить мне на один вопрос?
- Могу. Во всяком случае, попробую, - запнулся Рожнов.
- Вот скажите мне, что такое счастье? – Лиза вспыхнула.
- Счастье? – Рожнов посмотрел на Лизу с удивлением, вопрос застал его врасплох. Вот уж не думал, что её могут волновать подобные мысли. Рожнову всегда казалось, что революционеры прямолинейны, грубы и бесчувственны. А счастье, семья, дети – так, буржуазные категории…
Чтобы не погружаться в философские материи, Рожнов, не раздумывая, выпалил, как на политсобрании, - мне кажется, счастье в работе, в любимой работе. Когда человек захвачен великой идеей, он не замечает ничего вокруг – ни друзей, ни женщин. Главное в жизни – борьба за достижение цели ради всеобщего человеческого блага. Может, в этой борьбе и состоит счастье?
- Да, конечно, вы правы. В общем, я поняла, можете не продолжать, - Лиза сорвалась вдруг с места и пошла быстрым шагом, - все это глупости, женские глупости. Пойдемте домой, Агафья, должно быть, ругается и само-вар, наверно, остыл. К тому же работы непочатый край. Пойдемте!
Рожнов шел за Лизой, не понимая, что с ней, почему она так нервнича-ет, но задавать лишних вопросов не стал. Сначала надо разобраться в себе самом.
Прошло несколько дней. Рожнову всё больше нравился губернский го-род, его патриархальность и размеренность, тишина, спокойствие, к тому же у Рожнова оставались деньги, что было немаловажно. Каждое утро он ходил к Гостиному двору, закупал продукты к обеду и обязательно цветы, большой букет роз, чем приводил в восторг Агафью. Лизу цветы не волновали, она была к ним совершенно равнодушна. Однажды Рожнов притащил с базара большое напольное зеркало в дубовой раме, нанял извозчика, и привез, поставил зеркало прямо посреди комнаты. Глядитесь, женщины! Агафья ахнула, а Лиза - ну что вы тратитесь, Николай, лучше бы сберегли деньги для революционной работы, они нам понадобятся. Дальше – больше. На следующий раз Рожнов принес три стула венской работы, потом этажерку, связку книг, свеженапечатанных, пахнущих типографской краской, из самого Петербурга. При таком раскладе деньги, разумеется, у Рожнова быстро закончились, и однажды во время очередной прогулки по парку он сказал Лизе:
- Мне надо уехать. Вызывают в центр. Я скоро вернусь.
- Понимаю, - ответила Лиза.
Глава VI
Незнакомец помогает Рожнову
- Ты что здесь делаешь? Желтую кнопку я вроде бы не нажимал? Ну-ка, подвинься, - Рожнов прошел к бабушкиному комоду и выдвинул верхний ящик.
- А интересно узнать, чем закончится твой роман с Лизой? Ведь так ее зовут? – незнакомец сидел, развалившись, в кресле, будто и не уходил из комнаты.
- Какой роман, что ты несешь? Что ты лезешь в мою жизнь? Я могу хотя бы полчаса побыть один! – возмутился Рожнов, продолжая тем временем что-то искать в бабушкином комоде.
- Сегодня мы не в духе, - с иронией подметил незнакомец. - С Лизой по-ссорились?
- Деньги мне нужны, понимаешь, деньги! Старинные, образца 1903 го-да, – Рожнов решительно повернулся к незнакомцу.
- Понимаю, без денег никакой любви. И сколько нужно? – незнакомец встал, доставая из кармана пиджака большой бумажник.
- Много. Чем больше, тем лучше.
- Это не разговор. Уточните цифру, пожалуйста.
- Ну, тысячу, две.
- Две тысячи? Ты хоть понимаешь, какие это деньги! Не всякий губерна-тор столько зарабатывает. К примеру, для нашего Богдановича две тысячи – это жалование за четыре месяца! Что скажешь Лизе, как ты ей объяснишь, откуда у тебя деньги? – незнакомец раскрыл бумажник и стал отсчитывать кредитные билеты.
- А вот это тебя не касается, мой дорогой друг! Так дашь или не дашь? – теряя терпение, крикнул Рожнов.
- Как ты меня назвал? Друг? Как это приятно! – и незнакомец, сладко улыбаясь, протянул Рожнову пачку кредитных билетов, банкнот, широких, чуть не в пол-листа писчей бумаги. Рожнов тут же выхватил деньги из рук незнакомца, боясь, что тот передумает.
- Ты даже не понимаешь, как ты меня выручил! Боже, я спасен!
- Я так понимаю, что я тебе больше не нужен. Я могу идти? – незнако-мец шутовски откланялся и приготовился уходить, как вдруг остановился. - Да, еще один пустяковый вопрос. Ты все еще не хочешь знать, зачем ты ка-таешься в этот девятьсот третий? – и, выдержав паузу, добавил, - в общем, ты прав, сейчас тебе это ни к чему. Ариведерчи! Учти, скоро я тебе опять по-надоблюсь.
Незнакомец исчез, растаяв в воздухе. А Рожнов, не выпуская из рук де-нег и обмахиваясь ими словно веером, ходил из угла в угол комнаты, приго-варивая - все в порядке, все в порядке. Хотя, что именно в порядке, он не знал. Хотелось поскорее нажать зеленую кнопку, но делать этого было нельзя – с момента возвращения прошло всего два часа и Лиза наверняка не поверит ему. Появится опасность разгадки его перемещения и тогда вся миссия может провалиться. Так сколько же часов он может отсутствовать?
Рожнов метался по комнате. Что делать, что предпринять? Перед гла-зами стояли губернский город, парк, Лиза, и от этого в голову не приходило ни единой мысли. Тут он вспомнил про телеграф и, повторив предыдущий набор, нажал зеленую кнопку.
Глава VII
Артем догадывается
Всего-то несколько дней прошло, а Лиза уже почувствовала, кем для нее стал Николай. Не важно, революционер Рожнов или нет, из центра или еще откуда, главное, чтобы он был рядом. До этой встречи с Николаем она жила только работой, служила только революции, и боялась признаться себе в том, что жизнь, а вместе с ней и молодость, лучшая пора, проходят мимо и бессмысленно гибнут в этой чёртовой классовой борьбе. Но вот появился Николай, и Лиза почувствовала себя увереннее, легче, как-то даже естественнее, можно говорить то, что думаешь, не скрывать своих чувств, мыслей. И все же, мечтала Лиза, хорошо, чтобы Рожнов был своим, кружкистом. Делать общее дело с человеком, к которому испытываешь симпатию - что может быть прекрасней!
С этими чувствами Лиза подошла к дому, когда из-за укрытия на нее выскочил Артем. Взъерошенный и раскрасневшийся, он был явно чем-то расстроен.
- Где ты была? Я тебя всюду ищу. Опять с этим якшалась? Повторяю, Рожнов провокатор.
- Как ты можешь такое говорить! – Лиза поднялась на крыльцо. – Зай-дешь?
Они вошли в избу. Агафья, взглянув на Лизу, без лишних слов все поня-ла и пошла ставить самовар.
- Понимаешь, он мне сразу не понравился, странный какой-то, чужой. Взгляд воротит, говорит не по-нашему. Не верю я, что он из центра, не верю и все тут, – Артем сел рядом с Лизой, положил руку на ее плечо. – Ну, что ты в нем нашла?
- Тебе не понять, Артем, - Лиза отстранила руку Артема. - Да, он не наш, чужой, как ты говоришь. Но как раз этим и интересен. Он думает и говорит не так, как мы – чище, светлее. Он как ребенок. И совсем не провокатор. Я проверила, хвоста за ним нет, мне ты можешь доверять, - подумав, Лиза до-бавила, - он честный человек.
- Мне нет дела, честный он или нет. Главное, чтобы он был наш, рево-люционер, это ты понимаешь? – крикнул в запальчивости Артем.
- Самовар остывает, пожалуйте к столу, товарищи, - позвала Агафья, прерывая неприятный для Лизы разговор.
Лиза подошла к столу, стала разливать чай.
- Договорим после. Сейчас о деле. Где наш список, у тебя?
- Когда после? Когда этот развалит работу? - Артем достал из кармана смятый листок бумаги и протянул его Лизе. – На, держи. Говорю тебе, так оно и будет. Рожнов нас предаст!
Лиза развернула листок, пробежала его глазами. Первым в списке зна-чился Богданович. Ну, что ж, губернатор так губернатор. Должен ответить за свои злодеяния. И тут она вспомнила, как незадолго до отъезда Рожнов го-ворил ей что-то о Богдановиче. Что именно, сейчас она не могла припом-нить. Что может быть общего между связным из центра Рожновым и губер-натором Богдановичем?
В дверь постучали, Лиза поспешно спрятала листок.
- Агафья, стучат, открой.
В избу вошёл Рожнов и застыл в дверях. Кого он не ожидал здесь уви-деть, так это Артема.
- Николай? – Лизе стоило немалого труда овладеть собой и скрыть набежавшее волнение. – Вернулся? Так быстро?
- А я и не уезжал никуда, - простодушно ответил Рожнов. – По телеграфу мне отстучали доверенность, и я получил по ней деньги в коммерческом банке на Казанской. Все очень просто.
- Вы, что там, с ума посходили – использовать телеграф для партийной работы? – вскричал Артем и в беспокойстве заходил по комнате. Внутри у него все кипело. Он, наконец, все понял и не захотел прощать Лизе ее рас-положения к Рожнову.
- Что вы нервничаете? Кто может знать, для чего и зачем я получил деньги? Как вы знаете, существует тайна вкладов, - ответил Рожнов. - Следо-вательно, никто ничего не узнал. И не узнает.
Но Артема уже было не остановить.
- Все вы врёте, Рожнов! Никакой вы не революционер. И не надо к нам больше ходить. Только провалите явку, - Артем тяжелым взглядом уперся в Рожнова и пошел к выходу. – Все, Лиза. Чтобы завтра его здесь не было, слышишь?
Застонав, хлопнула входная дверь, в комнату опустилась тишина. Не-много успокоившись и придя в себя, Лиза спросила Рожнова.
- Что случилось, Николай? Вы же сказали, что уезжаете в центр? А это несколько дней пути. Ничего не понимаю, - Лиза опустилась на стул. - Вы что-то не договариваете.
– Ну что ты выдумываешь!– как можно мягче сказал Рожнов, успокаи-вая Лизу. - Меня действительно вызывал центр, по телефону. Но билетов на поезд не было, и центр решил выслать доверенность по телеграфу. Сейчас все так поступают. Ты что же, мне не веришь?
- Я-то верю, а вот Артем вам не поверил, - задумалась Лиза. – Странно все это, не по-нашему. Словно вы из другого времени, из другой эпохи.
Женским чутьем Лиза все поняла без слов.
– Лиза, поверь, я не обманываю тебя! – не отступал Рожнов. – Зачем те-бе знать, кто я и откуда? Ну, честное слово, я и сам не все понимаю. Меня прислал к вам центр. Тебя устраивает такая версия? Пусть будет так. Когда я сам во всем разберусь, уверяю, ты первая об этом узнаешь…
- Ничего не нужно говорить, – Лиза вздохнула. – Давайте пить чай.
Артем кружил по городу и не мог успокоиться. Кто такой этот Рожнов, связной из центра? Разоблачу и докажу Лизе, что он - провокатор! Как он смеет так с ним обращаться, что он себе позволяет!?
Понемногу в голове Артема сложился определенный план, и он решил обсудить его с кружкистами, после чего привести в исполнение. Дальше ждать он не мог.
Одним из известных и многочисленных городских кружков, на деле практиковавшим тактику революционного террора, был кружок, боевая ор-ганизация Артема Халтурина. Несколько лет назад, когда в город тайно при-ехала группа профессиональных революционеров, Артем первым пришел на встречу и просидел с ними до утра в жарких беседах. Хотя многое из того, что он тогда услышал и сразу перенял, Артем знал раньше. Недоучившийся студент, способный к языкам и науке, упрямо тянувшийся к знаниям и выписывавший множество московских и петербуржских газет, он достаточно быстро сообразил, как можно заработать, особенно при этом не утруждаясь. Собрав вокруг себя таких же, как он, шатающихся без дела молодых людей, Артем принялся шантажировать богатых промышленников и купцов, которым проще было откупиться от шайки Халтурина, чем обращаться в полицейский участок. Тем более, что до сих пор никому не удавалось поймать авантюристов. Так Артём сколотил себе небольшой капитал, приоделся, купил револьвер. Деятельность кружка не осталась незамеченной, и в столице, в центре обратили на него внимание. Несколько раз к ним подсылали связных, предлагали дело, революционную работу, но Халтурин бесплатно ничего не делал. В центре понимали, что лихие люди могут им понадобиться, и пообещали денег. После этого взаимоотношения кружка с центром наладились.
Как раз в это время в кружок пришла Лиза. Увлеченная новейшими идеями, она сразу же влилась в работу кружка. И, будучи по природе дея-тельной и решительной, постепенно взяла управление кружком на себя. Ар-тем не стал ей мешать. Пусть попробует себя в деле. В кружке не было де-вушек, и Артем хотел, чтобы Лиза осталась в его организации.
Прошло полгода, и когда отношения Лизы и Артема, наконец, опреде-лились, во всяком случае, Артему так казалось, явился Рожнов и в один день все разрушил. Разумеется, простить это обидчику Халтурин не мог. Какое там особое задание, какой центр! Они и без центра прекрасно проживут. Надо настроить против Рожнова кружок, выгнать его совместными усилиями.
Вечером Артем собрал кружкистов и рассказал им все, что думает о новом связном из центра. И то, что центру нет до них дела, и что Лиза бросает революционное дело ради этого связного, и что Рожнов не революционер, а провокатор. И чтобы кружкисты наверняка его поддержали, Артем принес на сходку спиртное. Когда самогон был выпит, Артем предложил собравшимся сдать Рожнова царской охранке.
- А как докажешь, что Рожнов пособник власти? – спросил Камал, молодой кружкист из башкир.
- Какие еще вам нужны доказательства? Лиза крутит шашни с этим Рож-новым, работа боевой организации под угрозой, а вам еще доказательства подавай!
- Я так думаю, Артем просто ревнует Лизу, - шепнул на ухо один круж-кист другому.
- Если вы меня не поддержите, я один пойду и сдам Рожнова в поли-цейский участок, - продолжал греметь Артем.
- А что от нас требуется? Связать Рожнова и на блюдечке подать горо-довому? – усмехнулся Максим, товарищ Артема.
- Связать не связать, не знаю, - отбился Артем. – Давайте вместе поду-маем. Для этого вас я и собрал.
- Повременить надо, Артем. Темное это дело, - рассудил Камал.
- Что тут думать – припугнуть, как следует, а там видно будет. А с участ-ком надо бы повременить. Как бы самим не попасться на свою удочку!
Как ни старался Артем, как не переубеждал кружкистов, по его воле не вышло. Общим голосованием кружок решил пригласить на следующую встречу Рожнова и дать ему возможность объясниться самому. А заодно и Лизу выслушать.
Глава VIII
На Троицкой площади
Пока Артем проводил пропагандистскую работу с кружком, Рожнов сказал Лизе, что получил от центра крупную сумму денег. И что готов прямо сейчас поделиться деньгами с кружком.
- Деньги нам нужны, - заметила Лиза. – Революционная борьба требует денег. Революционеры не могут работать, у них другие задачи, - и про себя добавила, - на днях и приступим к осуществлению главной задачи.
Снова ей вспомнился губернатор. Лиза видела его всего два раза, но лицо запомнилось – худое, строгое, со светлым взглядом спокойных прони-цательных глаз. Глаза смотрели на Лизу, словно спрашивая – а что это, глав-ная задача? Лиза вздрогнула.
- А давай подберем приличное жилье, - предложил Рожнов. - Сколько можно торчать в вашей развалюхе? В вашем городе есть приличные гости-ничные номера?
- Разумеется, есть. За деньги все можно. Только зачем?! Деньгам можно найти и другое применение. Тебе, что, не нравится у Агафьи? – спросила Лиза.
- Почему? Нравится. Я даже привык, - пожал плечами Рожнов. - Но на всякий случай хорошо бы иметь и второе жилье, запасное. Пока есть воз-можность.
- Ну, это, разумеется, правильный шаг. Что ты еще задумал? – Лиза за-беспокоилась, чувствуя, что Рожнов на этом не успокоится.
- Ничего особенного, - простодушно сказал Рожнов, - задумал вытащить тебя из скуки, показать столичную жизнь провинциального города! Сколько можно киснуть в твоем болоте!
- Да знаю я их столичную жизнь, - отмахнулась Лиза, - балы, рестораны, катание на лошадях, - и, помолчав, добавила, - не понимаю. Ты опять что-то не договариваешь. Мне нескучно, революционная работа не бывает скучной.
Но Рожнов словно не слышал того, что говорила ему Лиза.
- Я приглашаю вас, сударыня, на прогулку по вашему замечательному городу. По историческим местам, - Рожнов вскочил и, изящно изогнув руку, подал ее Лизе. – Вы согласны стать моим гидом?
- Ну, пошли, - уступила Лиза. Какой все же ребенок этот Рожнов! - Толь-ко прошу, перестань паясничать.
По пути, которым ходили уже не раз и ставшему для них привычным, они прошли к Губернаторской, свернули на Воскресенскую и по Фроловской спустились вниз, к плашкоутному мосту, вплавь перегородившему широкую полноводную реку. По реке плыли лодки, у берега стояла железная баржа, груженная песком, а по плашкоутам одна за другой вереницей тянулись, натужно скрипели подводы. Рожнов потащил Лизу к привозным лавкам. Ему не терпелось узнать, что и по каким ценам там продавалось (и сравнить с ценами его времени). Как оказалось, цены вполне сносные. Например, ведро коровьего молока стоило один рубль, 100 штук яиц продавали за рубль двадцать, а живого гуся можно было купить всего за 75 копеек. Рожнов не удержался и купил Лизе заморский фрукт – неизвестно откуда взявшийся здесь ананас. Его продавал выходец с Кавказа, темпераментный и жгучий грузин.
- Вай-вай! Какой красивый фрукт, какой вкусный! И всего пятьдесят ко-пеек. Возьмите - не пожалеете!
- Ничего себе фрукт! Стоит как полгуся!
- Ничего вы не понимаете, молодой человек! То гусь, а то ананас! Одно слово чего стоит!
Рожнов пробовал сбить цену, но торговец не уступал, а Рожнов не умел торговаться.
- Зачем ты казенные деньги тратишь, Николай! – сказала Лиза, но дико-винный фрукт взяла. – Может, остановимся на этом?
- Почему? Здесь так весело! Давай, я тебе еще что-нибудь куплю.
- Не надо, я устала, - призналась Лиза. - Не привыкла ходить я по базар-ным лавкам. Ты хотел, чтобы я показала тебе меблированные комнаты? То-гда нам надо к Бекетовской улице.
- К Бекетовской, так к Бекетовской, – согласился Рожнов и привозные лавки, так притягивавшие к себе своим разнообразием и шумной крикливой толкотней, пришлось оставить позади.
Поднявшись, они вышли к стоявшей поблизости церкви. Строгая, мол-чаливая, из древнего серого камня, с четырьмя маковками, придававшими ей стройный и законченный вид, она словно парила над окрестностями. По всему было видно, что ей не менее трех сотен лет. Внизу, у реки, бранились торговцы, ржали измученные жарой лошади, скрипели повозки, а здесь ца-рили покой, тишина и умиротворение. Возле церкви, на площади, сидели нищенки и убогие люди. У Рожнова сжалось сердце. Он порылся в кармане, нашел медный пятак и подал инвалиду в лохмотьях. Увидев, что Николай подает нищему, Лиза отвернулась и пошла прочь от церкви. В это самое время стали звонить, церковь ожила, стоявшие поблизости прихожане потя-нулись внутрь, а Лиза пошла еще быстрее. Так они очутились на Случевской горе, снова пошли по Фроловской, свернули налево и вошли в сад. Река, лавки, базар и церковные звоны остались внизу, позади.
- Ты чего испугалась? – спросил Рожнов.
- Зачем ты подал нищему? – возмутилась Лиза. - Зачем унижаешь лю-дей подачкой! Им не медяки твои нужны, а свобода! А религия – это опиум, отрава! Когда-нибудь мы освободим народ, он станет абсолютно свобод-ным!
- Свободным от чего? – удивился Рожнов.
- От денег, от власти, от религии, - и, чувствуя, что ей не верят, Лиза едва не крикнула, - ты что, меня разыгрываешь? Народ должен сам определять свою судьбу! А попов и капиталистов мы все равно когда-нибудь уничтожим!
- Убить человека легче всего, - сказал Рожнов. – А ведь жизнь…никто не знает, откуда она приходит к человеку.
- Не люблю я эти молебны, - призналась Лиза. - К смирению призывают, а сами народ в рабстве держат, в невежестве. Нет, церкви лучше наблюдать издали, так спокойнее, и думается легче. Слава Богу, скоро все это исчезнет, уйдет, разрушится. Либо само, либо мы поможем.
- А как это – в Бога не веришь, а Бога славишь? – Рожнов улыбнулся, ловя Лизу на слове.
- Да машинально я, не задумываясь, - ответила Лиза. - Много в нас такого, что надо бы выжечь каленым огнем, да поздно уже, - она присела на скамейку и тут же встала. – Ну, все, отдохнули и в путь. Пойдем, покажу тебе Полетаевские нумера.
Вечерело, они обошли холм, благоухающий сиренями, и, выйдя из сада, пошли вверх по аллее, обсаженной молодыми дубками, потом к Губернаторскому дому и уже от него вправо к парку, где в центре стоял высоченный каменный собор. Там тоже звонили. Не останавливаясь, пошли по Центральной улице. Вот и ресторация Ногарева, ломбард, торговые ряды. Обогнув городской фонтан, поднялись влево по Успенской и подошли к перекрестку, откуда начиналась Бекетовская улица. Лиза остановилась возле углового двухэтажного дома с магазином, в окнах которого отраженным светом мерцали городские фонари.
- Ну вот, пришли. Это вот и есть дом Полетаева, где сдают внаем мебли-рованные комнаты. Ни разу здесь не была, – произнесла Лиза и, войдя в подъезд, обратилась к приказчику. - Скажите, сколько стоит у вас снять ком-нату?
- Вам, по всей видимости, подешевле? – привычным взглядом приказ-чик оценил наряд барышни и сделал свой вывод. Рожнову это не понрави-лось.
- Нам - люкс. На втором этаже и с ванной, - оборвал он приказчика.
- Два рубля с полтиною-с, - приказчик насторожился, полагая, что у Рожнова не хватит средств расплатиться. – Изволите смотреть?
- Вот тебе, любезный, вперед за двадцать дней, - Рожнов протянул при-казчику пятидесятирублевую купюру. - Где у вас тут телефон?
- Здесь-с, на первом этаже, - пробормотал обескураженный приказчик.
- Это хорошо. В скором времени может понадобиться сделать звонок. Да, и вот что - порежь ананас, - Рожнов отдал приказчику заморский фрукт.
- Да, да, конечно. Пожалуйте, сюда, - засуетился приказчик перед состоятельным клиентом. – Не желаете ли шампанского? Только что из самого Парижу.
- Желаю. Подай в номер. Пойдем, Лиза.
По красивой парадной лестнице, устланной ковром, Рожнов с Лизой поднялись наверх, приказчик, забежав вперед, открыл массивную дубовую дверь, Рожнов пропустил вперед Лизу, вслед за ней вошел сам. Принесли шампанского в ведерке со льдом и порезанный ананас.
- Ну, как тебе жилье? – Рожнов чувствовал себя на вершине счастья. - Смотри, какие кресла, диван, а какой стол, как у самого Людовика пятнадцатого! Я видел такой однажды в городском краеведческом музее. Все в лучшем европейском стиле. Теперь это все наше.
Рожнов с шумом, как заправский гусар, откупорил шампанское и разлил пенящееся вино по бокалам. Это он умел делать еще со студенческой скамьи. – За новоселье! Ну, что с тобой?
- Устала, - сказала Лиза. – Прости, Николай, мне не хочется. Давай отло-жим праздник. Хорошо, что ты снял номер, это правильно. Но сейчас я должна составить план и обсудить его с кружком. Отвези меня домой.
- Ну вот, только прикоснулись к нормальной человеческой жизни, а ты сбегаешь, – посетовал Рожнов. - Давай одну ночь здесь переночуем, а завтра к тебе. Уверяю, ничего за это время не случится.
- Не в этом дело, Николай, - не уступала Лиза. – Просто надо домой. И, пожалуйста, возьми извозчика. Не хочу идти пешком. Вот видишь, ты меня избаловал.
Рожнову совсем не хотелось возвращаться туда, где он мог снова столкнуться с Артемом. Но другого выхода не было, и Рожнов не стал переубеждать Лизу и согласился.
Глава IX
Суд над Рожновым
Рожнов не напрасно опасался Артема, чувствуя, что тот просто так не сдастся и обязательно приготовит ему сюрприз.
И чувства его не обманули.
- Я собрал вас, чтобы обсудить сложившееся положение дел в органи-зации. В нашей боевой организации. С появлением нового человека в круж-ке, - Артем обвел присутствующих взглядом, задержав его на Рожнове, – начались раздоры. И это грозит развалить деятельность всего кружка. То, что мы копили долгие несколько лет, над чем работали, трудились, в один миг может обратиться в прах. Этого допустить нельзя. Мне трудно судить о причинах, приведших к тому, что мы сейчас имеем, поэтому я обращаюсь к вам, чтобы вместе, сообща принять нужное решение. Вы помните, в трудную минуту я всегда был с вами, поддерживал вас. Теперь ваша очередь помочь кружку.
- Красиво говорит, - шепнул на ухо один кружкист другому.
- Артем свое дело знает, - пояснил другой.
- Так вот, мнение мое такое, – продолжал Артем, - пускай связной или как там его объяснит причину своего появления и сам все расскажет. Только не вздумай юлить, Рожнов. Второй раз тебе это не пройдет, - и Артем сел на венский стул, купленный Рожновым.
Как и в тот вечер, комната, когда в ней впервые появился Рожнов, спа-саясь от городового и извозчика, была полна кружкистов. Так же посередине комнаты стоял стол, на котором возвышался ведерный самовар, только обстановка была иная, напряженная и невеселая. Кружкисты теснились на длинных скамьях, поставленных вдоль стены, а Рожнов сидел в углу, в стороне от всех, на табурете.
- А что в ступе воду толочь! Артем дело говорит. Пусть этот Рожнов сам все и объяснит. Откуда появился, как к нам попал.
- Да, пускай говорит, - раздались голоса среди кружкистов. – Рожнов, говори!
- Можно мне? – подняв руку, встал Камал. Коренастый и черноволосый, он поправил воротник рубашки, разгладил в волнении рукой волосы и, обратившись к Артему, сказал. – Нельзя в этом деле спешить, товарищ Артем. Плохой помощник спешка. Помнишь прошлый год, когда мы выгнали из кружка Сашу? Обидели человека, не разобрались. Нехорошо. И сейчас совершаем ту же ошибку, подозреваем другого человека в предательстве. А разве Рожнов предатель? Не в чем нам его подозревать. Выслушать, это да, нужно, - и, вспотев, будто не на собрании выступал, а скакал на лошади, Камал с шумом сел на свою скамью.
- Ну, что, говорить будешь? – спросил Артем. – Теперь не отвертишься.
Трудно было придумать более худшую ситуацию, чем та, в которую по-пал Рожнов. Пригласили на сходку, а попал на допрос. Хотя, собственно, Рожнов и не уходил никуда. Утром сходил на базар, закупил продуктов, по-том пришла Лиза, Агафья собрала на стол, они пообедали, и собрались было пойти погулять, но тут с шумом в избу ввалились кружкисты, за ними в комнату вошел Артем и объявил о сходке. И случилось то, что случилось.
- Что молчишь? Сказать нечего? – торжествовал Артем. – Вот, я же гово-рил вам, что никакой он не связной, а проходимец, прохиндей! А еще рево-люционером прикидывается!
- Говори, Рожнов, - попросил Камал. – Говори, не бойся!
Словечко прохиндей так больно задело Рожнова за живое, что он не выдержал и вскочил. Разве он прохиндей? Вот незнакомец прохиндей, это точно! Рожнов вскочил и застыл на месте, увидев взгляд Лизы. Неужели и она не верит ему? Лиза, ставшая опорой в этой еще непонятой им жизни. Что же делать? Тут прозвенела и замелькала другая мысль – а кому, соб-ственно, верить-то? Ему, Рожнову, покинувшему свое время в поисках несу-ществующих книжных идеалов, в поисках золотого времени России? Не ради ли себя он все это затеял? Не тешит ли он этим свое самолюбие? Может, действительно прав незнакомец и тогда…
- Я буду говорить, - сказал Рожнов. - И все объясню.
В избе притихли.
- Оправдываться мне не в чем. Я действительно заблудился и попал к вам случайно. За мною гнались городовой с извозчиком. Только никакой я не провокатор.
- А как извозчика звали? Можешь вспомнить?
- Почему не помню? Кондратием. А городового, кажется, Афанасием Ивановичем.
- Есть такие люди в нашем городе, - подтвердил один из кружкистов.
- Продолжайте, Рожнов, - ободрил Рожнова Камал. Единственный из кружкистов он поверил Николаю и старался всячески помочь ему. Кроме, разумеется, Лизы, которая тоже ждала момента выступить в защиту Рожно-ва.
- Я бежал, скрываясь от преследователей, спрятался в кустах и увидел дом, где мы сейчас с вами…
- Это мы уже слышали, дальше, - крикнул в раздражении Артем. Ему не нравился поворот в настроении кружка, который, казалось, уже был готов поверить связному. Но поворот этот назревал не потому, что Рожнов притя-гивал к себе симпатии молодых людей, а скорее потому, что многим не нра-вилось напористое лидерство Артема и его грубая манера обхождения.
- Дальше? - Рожнов оглядел собравшихся.
Ну, давай, давай, выручай меня, фантазия! Я же так хорошо писал сочи-нения на свободную тему, неужели не смогу ничего подходящего приду-мать?!
- А дальше…правда заключается в том, что я действительно связной из центра! – решительно сказал Рожнов и взглянул на Артема, замечая его волнение. – И у меня есть задание, с которым я к вам и прибыл. О нем я рас-скажу позже. Когда наступит срок.
В комнате укрепилась тишина, и Рожнова понесло, слова рождались сами собой.
- Товарищи! Время не ждет и требует от нас подвигов, особого напря-жения сил и нервов. Скоро нам предстоит большое и сложное дело и тогда все эксплуататоры, купцы, попы и чиновники получат по заслугам. Сколько можно терпеть нищету, издевательство, позор! Надо сбросить унижающее бремя и мы сделаем это! Когда я увидел ваши лица, вашу замечательную группу, я понял, что любое задание вам по силам.
Лиза в восторге смотрела на Николая. Вот это настоящий революцио-нер! Как же раньше она этого не замечала?
- Центр давно следит за вашей деятельностью и одобряет ее. Наступила пора установить более четкие и динамичные связи между центром и вашей организацией. Необходимо выделить наиболее активных и грамотных бой-цов для постоянной работы с центром. Предлагайте кандидатуры.
Надо же, получается. Но останавливаться нельзя, нельзя ослаблять напор.
- Если нет предложений, тогда я выдвигаю Артема, его вы, надеюсь, хо-рошо знаете, и вот этого молодого человека, - Рожнов показал на Камала, отчего тот густо покраснел, - и еще нам нужна женщина, без них революцию не осуществить.
По комнате прокатился смех. – Да уж, конечно. Куда нам без них.
- Я лично предлагаю Лизу Портнову. Есть другие предложения?
Это был удачный ход. Лизу в кружке любили – за решительность, прин-ципиальность, и, конечно же, за женское обаяние. Лиза отличалась той есте-ственной красотой, которая не сразу бросается в глаза, но запоминается надолго. Широко посаженные карие глаза, крутой лоб, маленькие скулы и острый нос производили впечатление сильной, порывистой и глубоко чув-ствующей натуры. Этим она располагала к себе товарищей по кружку, этим она обратила на себя внимание Рожнова.
Похоже, кружкистов убедило выступление Рожнова, и они большин-ством поддержали его инициативу.
- Да согласны мы, согласны, - зашумели в комнате. - А что думает Ар-тем, что молчит?
Случившееся настолько обескуражило Артема, что он растерялся, и ка-кое-то время не мог прийти в себя и молчал, собираясь с мыслями. Этим за-мешательством воспользовалась Лиза.
- Товарищи! – убежденно сказала она. – Я хочу сказать о Рожнове, связ-ном, как выразился Артем. Я знаю Рожнова недолго, несколько дней, но по-рою, чтобы узнать человека, хватает и нескольких часов. И скажу вам, что это честный и порядочный человек.
- Спасибо, Лиза, - расчувствовался сердобольный Камал. – Я знал это.
- И никакой он не провокатор. Просто Николай впервые в нашем городе и еще не освоился. Ему надо помочь, - Лиза перевела дух, остановилась. - Николай, что ты ничего не говоришь о деньгах, которые тебе передал центр? Это же прямое доказательство в твою пользу.
- Сейчас, Лиза, конечно, я все помню. Товарищи! Центр уполномочил меня передать вам сумму денег, которую я вам и передаю. Полторы тысячи рублей, вот, - и Рожнов выложил на стол пачку кредитных билетов, которые вызвали всеобщее любопытство и восторг.
- Стойте! – вскочил Артем. Больше ждать он не мог, ситуация и так ухо-дила из-под его контроля. - Вы кому аплодируете? Чиновнику!? И ты, Лиза, ему веришь? Да не Рожнов он вовсе! А чиновник Радковский и служит в го-родском статистическом управлении советником. И семья у него есть, и дом в Варфоломеевском переулке.
Такого не ожидал никто – ни кружкисты, ни Лиза, ни Камал, ни даже сам Рожнов. Больше того, именно Рожнов о своей прошлой жизни знал меньше других. И Артем все точно рассчитал, наведя необходимые справки и соединив между собой разнородные показания. И когда он это все успел?
- Откуда ты знаешь? Выдумал все, – Лиза вспыхнула и повернулась к Рожнову. – Как же так, Николай?
Рожнову ответить было нечего. Это известие вернуло ему ощущение реальности. Фантазия более не помогала, и Рожнов подавленно замолчал, чувствуя, как охладели вдруг к нему кружкисты. Мелькнуло даже малодуш-ное желание – нажать синюю кнопку и навсегда отсюда исчезнуть. Но это длилось одно лишь мгновение. Выручил все тот же Камал.
- Опять ты за свое, Артем! А не врешь? Чем можешь доказать? – обра-тился он к Артему.
- Разве революционер может врать? Разве я вас когда-нибудь обманы-вал, товарищи? – патетически воскликнул Артем.
Кружкисты молчали, ошеломленные внезапной сменой обстоятельств. То Рожнов свой, из революционеров, то вдруг чужой, да еще кто - служащий, состоящий на службе у государя! Разве так бывает? И кому верить – Артему или Лизе? В общем, все перепуталось, что и не разобрать.
Все разрешилось само собой. Кто-то постучал в окно. Лиза притушила лампу, отчего сразу стало темно, а Камал, кинувшись к двери, задвинул за-сов. Все притихли - нависшая опасность примирила на некоторое время про-тивоборствующие стороны. В окно постучали второй раз и третий, потом раздался громкий стук в дверь и следом крик:
- Есть в доме кто-нибудь? Открывай! А ну, Ванька, ломай дверь!
В доме начался переполох. Кто-то крикнул, нас предали, и, сбивая друг друга, кружкисты ринулись к черному ходу. Артем выхватил револьвер и, бегая впотьмах по комнате, пытался разыскать Рожнова. Но сделать этого ему не удалось. В возникшей суете кружкисты сбили его, Артем упал и потерял револьвер. В эту минуту дверь выбили, и в темноту ворвался городовой с помощниками. – Свет давай свет! Живее!
Когда насмерть перепуганная Агафья зажгла керосиновую лампу, бледный свет обнажил пустую комнату, в которой, кроме разбросанных стульев, сдвинутого стола, и множества осколков от разбитых чашек, ничего не было. В углу лежал опрокинутый самовар, из которого неспешной струйкой вытекала горячая вода. На весь этот беспорядок сверху укоризненно и сурово глядела из своего угла икона Божией Матери.
- Афанасий Иваныч! Виноват-с, поймать никого не удалось. Сбежали за-говорщики.
- Болван! Надо было черный ход держать, тогда бы никто не ушел, - об-тирая пот белым платком, городовой присел на скамью. – Есть тут у вас чер-ный ход? Есть?! Так я и думал. Что ж про него мне ничего не сказали? Вот уж действительно опростоволосился.
Глава X
В доме Полетаева
Было уже поздно, когда Рожнов, покружив по ночному городу, вышел к дому Полетаева на Бекетовской. Спасаясь от погони, Рожнов пробирался дворами и неизвестными ему улицами. И как он не заблудился! Видимо, помогло знание старых городских карт, которые он подробно изучал при подготовке к диссертационной работе.
Когда Рожнов вышел к дому Полетаева, у подъезда его ждала Лиза. Рожнов бросился к ней.
- Лиза, ты? Что это было? Я ничего не понял…
- Тише ты, - остудила Лиза порыв Рожнова. - Обычная полицейская об-лава. Нам с тобой еще повезло, а то бы сейчас в управе ночевали.
- Лиза, всё не так, как говорил Артем, я сейчас тебе объясню, - стал оправдываться Рожнов, но Лиза прикрыла ему рот ладонью.
- Потоп, всё потом, - сказала она, - пойдем в гостиницу. Холодно, озябла я. Пойдем.
Рожнов дернул за веревочку, звякнул дежурный колоколец, входная дверь открылась и они вошли в коридор, освещенный мягким боковым све-том. Перед большим, в человеческий рост, настенным зеркалом Лиза по-правила платье, Рожнов почистил костюм лежавшей на подзеркальнике одежной щеткой. Заспанный швейцар, напуская строгий вид, пробурчал: - Что это вы припозднились, господа хорошие? Пожалуйте талон.
Рожнов предъявил швейцару талон постояльца, швейцар подал им ключ, и они с Лизой пошли наверх.
Лиза вошла, села на диван, откинулась в изнеможении на спинку.
– Я думала, этот допрос никогда не кончится! Бесконечный, мучитель-ный вечер! Ты, правда, ничего не знал про Радковского?
- Ты что, не веришь? Вот те крест! – и Рожнов в изумлении увидел, как рука его сама взлетела в воздух и очертила крест.
- Да верю я тебе, верю, - Лиза не знала, куда ей деваться от кошмара, который преследовал ее всюду. – Себе не верю, а тебе верю. Вот ведь какое противоречие! И прошу тебя – не надо при мне божиться, на меня это не действует. Не люблю я этого.
- Я не хотел, оно само, – пробовал оправдаться Рожнов.
- Само ничего не происходит, - сурово сказала Лиза.
- Помнишь, я обещал тебе все рассказать? – продолжал оправдываться Рожнов. - Ждать осталось недолго. Самое большее два дня. И я тебе все рас-скажу. И про Радковского тоже. А сейчас давай, поужинаем и забудем всю эту чертовщину, - Рожнов шагнул к двери, дернул за висевший возле двери бархатный малиновый канатик. Звякнул колоколец, в комнату вошел поло-вой, еще совсем мальчик двенадцати лет, по-взрослому суровый и невозму-тимый.
- Вызывали-с?
- Что у нас на ужин? – спросил Рожнов.
Половой раскрыл тетрадку.
- Щи кислые, картофель с телятиной, закуска грибная с луком, пироги с печенкой. Прикажете разогреть?
- Подогрей. Да, а где шампанское, где порезанный ананас? Вчерашнего дня было в номере.
- Не знаю-с, - половой замер в ожидании.
- Как не знаешь? А кто же знает? Вот плут. Значит, так, дуй сей же час за заказом, и заодно узнай про шампанское и ананас. Одна нога здесь, другая – там. Все понял?
- Как не понять-с, - половой скрылся за дверью.
Пока Рожнов объяснялся с половым, Лиза осмотрела гостиничный но-мер. На всякий случай надо знать его устройство и расположение в нем ком-нат, мало ли что может произойти. Люкс оказался роскошным номером и состоял из двух больших комнат – богато обставленной гостиной, начинав-шейся сразу от входной двери и в которой и происходил разговор Рожнова с посыльным, и спальни с тумбочкой, зеркалом и двумя широкими деревян-ными кроватями. Кроме жилых комнат, была еще туалетная комната, в зер-калах и посредине которой стояла ослепительно белая ванна, над которой возвышались краны с холодной и горячей водой. И Лиза, прежде мывшаяся в простой деревенской бане, не смогла устоять перед соблазном.
- Я мыться, в ванную не заходить, - крикнула она Николаю.
- Хорошо, - откликнулся Рожнов. – Не пропустите ужин, сударыня.
Принесли шампанское и ананас, потом в номер вошел швейцар, принес извинения за доставленные неудобства. Когда швейцар ушел, Рожнов пере-считал в бумажнике оставшиеся деньги – триста семьдесят рублей. Хватит ли этих денег на все? Рожнов не знал. Он отпил шампанского, закусил долькой ананаса. Пока все идет своим чередом, как задумано, если бы не Артем. И где он откопал этого Радковского, откуда эта фамилия? В памяти встала картина - вечер, дом на Варфоломеевской, хитрый извозчик, заботливая нянька, маленький сын, выбежавший навстречу. Вспомнился портсигар, тот самый, что Рожнов сдал в ломбард. На нем была выбита надпись - сей портсигар подарен Радковскому Николаю Романовичу губернатором Богдановичем. Выходит, между губернатором и Радковским есть связь? А какое отношение к Радковскому может иметь он, Рожнов?
Подали на подносе ужин, и пока Рожнов рассчитывался, в гостиную во-шла Лиза в халате и с полотенцем на голове.
- Никогда не думала, что может быть так хорошо, - сказала она и села на диван. – Не поверишь, но сейчас я ничего не хочу - только есть и спать, завалиться в постель и проспать подряд десять часов. Тебе стыдно за меня, да? Мне самой за себя стыдно. Но ничего поделать не могу. Давай будем есть. Боже, сколько здесь всего? Неужели это всё нам?
- Всё для вас, сударыня Лиза, дорогой вы мой революционер! - вос-кликнул Рожнов.
- А вот ерничать не надо, вам это не идет, - заметила Лиза. – Так, щи я не буду, а вот телятинки попробую.
- И от шампанского не откажетесь? – не отставал Рожнов.
- Не откажусь. Наливай, сегодня у меня праздник, - и впервые за весь день Лиза улыбнулась.
Давно Рожнову не было так хорошо, как тогда в номере люкс Полетаев-ской гостиницы на Бекетовской тридцатого апреля одна тысяча девятьсот третьего года. Ему даже показалось на некоторое время, что он, наконец-то, нашел себя и жизнь его, прежде разбросанная и пустая, никому ненужная, вдруг обрела долгожданный смысл.
Рожнов проснулся, когда Лиза еще спала, встал и вышел в гостиную. Подошел к окну, раздвинул шторы. Бледный свет за окном говорил, что утро уже наступило. Который час, подумал Рожнов, и тут мысли его прервались боем стенных часов. Часы били восемь. Рожнов помылся и вернулся в гостиную с намерением заказать завтрак до того, как проснется Лиза. Он дернул за канатик и стал ждать посыльного.
- Чего изволите-с, Николай Романыч?
Перед ним стоял незнакомец с полотенцем, перекинутым через руку, и язвительно-сладко улыбался. – Чаю или кофию? Это мы мигом.
- Ты откуда здесь? Следил за мной? – от возмущения Рожнов едва не бросился на незнакомца.
- Ну, что ты, как можно! – незнакомец невинно поджал губы, прищурил взгляд. – Я ведь про тебя и так все знаю!
- Положим, - сказал Рожнов. – Что все?
- То, что ты вчера едва не погорел, но чудом выпутался из драматиче-ской, надо сказать, ситуации. То, что в соседней комнате спит Лиза, твое сча-стье. То, что в кармане у тебя сейчас триста семьдесят рублей. Продолжить список? – незнакомец прошел в номер, сел в кресло и закурил сигарету.
- Даю тебе две минуты, чтобы ты убрался отсюда. Пока Лиза спит, - объявил окончательный приговор Рожнов.
- Да? А, если не уберусь, что тогда? – улыбнулся незнакомец.
- Тогда я вышвырну тебя, - и Рожнов угрожающе пошел на незваного гостя.
- Николай, кто это у нас? – в гостиную вошла Лиза в домашнем халате. – Доброе утро, товарищи! И кто же здесь у нас курит?
Глава XI
Незнакомец разоблачает Рожнова перед Лизой
- Вот, Лиза, разреши представить тебе, - начал было объясняться Рож-нов, но его перебил незнакомец.
- Нет, дозвольте самому представиться - братец его родной, Родион Ро-манович Радковский, - незнакомец выскочил на середину комнаты и растя-нулся в нижайшем поклоне. – Это я, грешный, курю. Не могу, знаете, без си-гареты. Но, если угодно, сей час потушу.
- Как Радковский? – Лиза недоуменно поглядела на незнакомца, потом на Рожнова.
- Кажется, Лиза, вы напрасно доверились Николай Романычу, раз не знаете о нем таких подробностей, - незнакомец, покачиваясь, подкрался к Лизе. – Не желаете ли кофию? Отлично помогает в некоторых щекотливых ситуациях.
- Николай, объяснитесь. Не хотите ли вы сказать, - Лиза решительно об-ратилась к незнакомцу, - да погасите вы, наконец, сигарету!
- Слушаю и повинуюсь. Ну, так как, Николай, возьмете на себя труд объясниться? – похоже, происходящее доставляло незнакомцу истинное удовольствие.
- Лиза, не слушай его! – вскрикнул Рожнов. – Это самозванец и он никем мне не приходится! Он все лжет, ему нельзя верить!
- Вот этого не надо, - обиженно вставил незнакомец. – Я и паспорт могу предъявить.
- Лиза, - взволнованно продолжил Рожнов, - я тебе уже говорил, что здесь очутился случайно. Сам не знаю, как это произошло. Конечно, я хотел попасть к вам, в ваше время, я изучал его, у меня дома большая библиотека о вашем городе. И вообще, я пишу диссертацию. Нет, не то, - Рожнов замолчал и вдруг выдохнул, - у меня миссия! – и осекся, словно сказал лишнее, запретное раньше времени. Он растерянно посмотрел на Лизу, потом на незнакомца и опустил взгляд, чувствуя, как пол уходит из-под его ног.
- А вот теперь мой выход, - незнакомец весело выскочил на середину комнаты. – Все дело в том, Лиза, что это я прислал к вам Николая. Я ведь не зря сказал, что доверились вы ему напрасно. Дело в том, что он прибыл сю-да с определенной и единственной целью - сорвать покушение на губерна-тора Богдановича. Насколько я понимаю, это в некоторой степени противо-речит вашим интересам и интересам вашей организации, так сказать.
- Как сорвать? Откуда тебе известно про покушение? Николай, объясни-тесь, наконец! – сказанное незнакомцем повергло Лизу в шок, она была по-трясена.
- Послушай, Лиза, - Рожнов шагнул к Лизе. – Ты не знаешь, что за эти го-ды произошло с Россией! Революция разрушила все, что могла разрушить и на место царской монархии, диктатуры царей пришла другая диктатура, еще более мощная и жестокая, диктатура пролетариата. Народ снова попал в крепостную зависимость, но теперь уже от кучки большевиков, социал-революционеров, которая силой захватила богатейшую страну…
- Так ты не связной и у тебя миссия? Кем, интересно, заказана эта мис-сия – царской охранкой или, может, самим господом богом? Ничего не го-вори, - в голосе Лизы зазвучало отчаяние. – Ни минуты здесь не останусь! - с этими словами она кинулась в спальню.
Все рухнуло в одно мгновение. Еще вчера все было так хорошо, Лиза верила Рожнову, они вместе, наверное, многое могли бы сделать доброго и полезного, а теперь все рухнуло и покатилось под откос. И все потому, что незнакомец вторгся в их жизнь, вторгся без спросу и рассказал Лизе много такого, о чем говорить было нельзя.
Впрочем, незнакомец был прав. Во всяком случае, насчет Богдановича и покушения на него он говорил чистую правду. Только Рожнов этого не знал, пока не знал.
- Зачем ты пришел сюда? – набросился Рожнов на незнакомца. – Кто те-бя просил! Вечно ты ввязываешься не в свое дело. Что ты ей сейчас набол-тал? Знаешь, что она теперь обо мне подумает!
- Что ты нервничаешь? Ничего особенного ведь не произошло, - как ни в чем не бывало, сказал незнакомец.
- Я на волоске висел, еще немного и пропал бы, совсем пропал, – Рож-нов был в страшном волнении. - Ты хоть знаешь, что я пережил за это вре-мя? И вот, когда все наладилось, Лиза почти поверила мне, являешься ты и устраиваешь свою подлую, отвратительную сцену. Вот зачем, скажи на ми-лость, кому нужна твоя правда? И Богдановича приплел. Кто он такой, твой Богданович?
- Ты действительно хочешь знать, кто такой Богданович? Изволь, - не-знакомец сладко и самодовольно улыбнулся.
-Нет! - словно очнувшись, вскричал Рожнов. – Я ничего не хочу знать! Вот из моего дома, сейчас же вон! Ты сломал мою жизнь, самозванец!
- Ну, во-первых, это не твой дом, а гостиница. Во-вторых, куплен номер на мои деньги или тебе напомнить? В-третьих, я сам уйду, и ты меня еще по-зовешь. Вот только пирогом угощусь. Вы позволите?
В этот момент из спальни выбежала Лиза, вихрем промчалась между незнакомцем и Рожновым и скрылась за дверью гостиничного номера.
- Что ты наделал! Видишь!? Поди, верни её теперь, - Рожнов в расстройстве сел в кресло, потом снова встал, прошелся и опять сел. – Ненавижу! И все из-за тебя. Если бы ты не вмешался, если бы ты хоть немного подождал! Я сам бы ей всё рассказал.
- А что ты знаешь такого, чтобы ей рассказать? Живешь, как слепец, не знаешь даже того, что с тобой завтра случится.
- Я бы удержал ее, - Рожнов налил себе шампанского, потом еще и еще. Бутылка опустела, и он почувствовал, что пьянеет. А, катись все к чертям, все равно уже ничего не поправить! Еще шампанского! Рожнов дернул за шелковый канатик, чтобы вызвать полового. Ни звука. Рожнов дернул еще раз, сильнее, на что колоколец отозвался слабым перезвоном.
– Вот скажи, Александр Григорьев, чего мы стоим и кому мы нужны, ес-ли нас бросают любимые женщины?
- Ну, ты загнул, прямо поэт, - рассыпался неприятным смехом незнако-мец. - Какие слабые вы, мужчины! Женщина ушла, и вы сникли. Бред, чушь, полнейшая ерунда! Никогда еще женщина не составляла полного счастья мужчины, она лишь его небольшая часть. Правда, иногда такая желанная! Да не убивайся ты так, она придет, - незнакомец посмотрел на стенные часы и сказал. - Через семьдесят шесть минут. То есть через час с небольшим. Можешь прилечь и даже вздремнуть.
Рожнов бросил взгляд на часы – половина одиннадцатого. В дверь по-стучали, в номер вошел посыльный. - Вызывали-с? Чего изволите?
- Чего изволю? - Рожнов задумался, а мальчик открыл тетрадку, приго-товляясь к записи заказа. – Шампанского изволю, семги, пирогов с грибами, яблок, телятины под луковым соусом…Чего еще, незнакомец? Ты что-нибудь будешь заказывать? – Рожнов обернулся, но незнакомца уже не было. И куда он подевался? Только что был здесь, и уже нет. Любит этот прохиндей такие штучки, всякие там фокусы выкидывать, дурит простой народ. Верь ему после этого.
- Еще будете заказывать? – спросил посыльный.
- Это все, ступай.
Мальчик пропал, растворившись за дверью.
Где я, зачем, что делаю в этом городе? Как кружится голова! Рожнов провалился в дурманный, бесконечно длящийся сон. Вот он садится в та-рантас, едет и дороги нет конца. Мимо проплывают дома, постройки, улицы. Вот дом в Варфоломеевском переулке, свет в окне, из которого глядит розовощекий мальчик, вот изба Агафьи, дверь нараспашку и на крыльце стоит Лиза, смотрит ласково и укоризненно, вот дом губернатора, у парадной двери дежурит постовой, нет, это не постовой, а городовой Афанасий Иваныч. Точно, и шашка на боку. Стоп! Рожнов вскочил, как ошарашенный, сон как рукой сняло. Нет, все это неспроста и путешествие его кем-то задумано, все это кому-то нужно. И что это за миссия, о которой говорил незнакомец? Стоп! Да это он сам говорил, Рожнов! И медленно, медленно, как утреннее распускание цветка, ему открылась простая и ясная мысль - он, Рожнов, прибыл сюда, в губернский город затем, чтобы выполнить одному ему предназначенную миссию – сорвать готовящееся покушение на губернатора Богдановича и прервать цепь убийств великих людей России, удержать страну на краю пропасти. Быть может, тогда не будет ни Февральской революции, ни Октябрьского переворота и Россия сможет наконец-то продолжить нормальный, естественный путь развития, без всяких там потрясений и коллизий. Вот его назначение в жизни, цель и единственная миссия!
Только сейчас Рожнов понял, зачем ему понадобился девятьсот третий год и почему так долго и настоятельно говорил ему об этом незнакомец.
- Николай, я вернулась. Прости, я не знаю, что мне делать. Скажи что-нибудь. Мне нехорошо,- в номер вошла Лиза и в усталости опустилась на кресло. Часы показывали без четверти двенадцать.
- Лиза, ты? – Рожнов кинулся к креслу, к ногам Лизы. – Ты не должна была слушать этого человека. Это проходимец и он никем мне не приходит-ся. Страшный человек, он знает всё про нас с тобой. Он и меня затянул в свои сети…
- Какие сети, ничего не понимаю! Говори яснее, Николай, - попросила Лиза.
- Главное, что ты вернулась, остальное не имеет значения. Я тебе все объясню, только соберусь с мыслями и все объясню. Главное – самому не запутаться…
- Откуда тебе известно про Богдановича? Ты знал про список?
- Какой список, Лиза, о чем ты говоришь? Я доцент, пишу диссертацию о городе, экономике города начала века. Губернатором тогдашним был Богданович, оттуда, наверное, его и помню. Подожди, в дверь стучат, наверное, обед принесли. Сейчас мы с тобой будем обедать.
Принесли заказ. Рожнов долго расплачивался, никак не мог отсчитать положенные шесть рублей и тридцать пять копеек. Рассчитавшись, вернулся к столу, открыл шампанское, взял блюдо с фруктами и пошел к Лизе. Но Ли-за уже спала, свернувшись и подложив руки под голову. Рожнов поставил шампанское и фрукты на стол, сходил в спальню за покрывалом и укрыл им Лизу, после чего сел в соседнее кресло. Сколько перемен за одно утро, сколько шатаний и превращений! Но главное не в этом, главное, что Лиза вернулась, что бы там ни говорил это проходимец! Главное, что он теперь непременно выполнит миссию, исполнит свое предназначение, и все будут спасены - Россия, Богданович, город, экономика, люди…
Мысли крутились все медленнее, медленнее, наконец, Рожнов задре-мал. Но как только он заснул, его разбудила Лиза.
- Николай, проснись! Ну, проснись же, я хочу тебе что-то сказать, Нико-лай!
- Что, Лиза? – сквозь сон спросил Рожнов, – что случилось?
- Николай! – Лиза выглядела очень взволнованной. - Я хочу тебе ска-зать…
- Что сказать, зачем? – с трудом выговорил Рожнов.
- Коля, ну, послушай меня, - попросила Лиза. – Это важно, я видела сон.
- Какой сон? - Рожнов окончательно проснулся.
- Фантастический, необыкновенный, - Лиза начала свой рассказ. - Будто иду я по городу, повсюду народ, люди, много людей, и одеты они не по-нашему, и шапки и одежда не нашего покроя, так у нас не шьют и ходят эти люди иначе, чем у нас, быстрее, что ли. А по мостовой кареты мчатся, и тоже быстро, много карет и какие-то странные они, гудят беспрестанно, шумят и, главное, двигаются сами собой, лошадей не видно. Одни кареты поменьше, для двух-трех человек, другие побольше. Думаю, мой кружок там поместился бы. Город в разноцветных огнях, и дома высоченные, в пять, в десять этажей, так что крыш не видать, - Лиза остановилась, перевела дыхание. - Что это за город, Коля? Можешь ты мне объяснить?
- А что тут объяснять, - пожав плечами, сказал Рожнов, - Ты видела мой город, я в нем живу. Знаешь, я ведь из другого времени, из 21 века. Я давно хотел тебе сказать…
- Да, еще по небу летали самолёты, - прибавила Лиза, - один я близко видела, он пронесся стрелой и в небе след белый оставил. Ты не смотри на меня как на дурочку, - Лиза вспыхнула, - я все понимаю, грамотная. Вот чи-тала, что в Европе изобрели аэропланы для полетов по воздуху. И про само-катные повозки я тоже читала…
- Пойдем, - улыбнулся Рожнов, - за обедом я тебе все объясню. И про твой сон, и про тебя, и про себя тоже. Пойдем обедать.
Они прошли к столу. Рожнов поухаживал за Лизой – положил на ее блюдо пирогов, телятины, семги, яблок – все, что было в заказанном меню. Потом подал бокал с шампанским, а сам встал.
- А теперь тост! Вы позволите, сударыня?
Лиза кивнула, и Рожнов провозгласил тост: - За Россию, за ее процвета-ние и укрепление, за российский народ, его культуру, науку, в общем, за Россию без революций!
- Как без революций? – Лиза отставила бокал. – Ты обещал мне все объяснить. Это, что ли, твои объяснения?
- Сначала выпьем, объяснения потом, - стал выкручиваться Рожнов, по-нимая, что сболтнул лишнее.
- Не буду я пить за Россию без революций, - наотрез отказалась Лиза. – Запутал ты меня совсем.
- Хорошо, - Рожнов порывисто, залпом выпил бокал с шампанским. – Но помни - ты сама этого захотела. Слушай…
Если бы мы сейчас воспроизвели рассказ Рожнова о том, что произошло с Россией в двадцатом веке, самом, пожалуй, тяжелом веке за всю историю российского государства, то повествование наше затянулось бы надолго. Поэтому мы опускаем значительную часть их беседы и переходим к ее завершению. Скажем только, что на Лизу рассказ Рожнова произвел тяжелое впечатление.
- Ну, вот, я тебе все рассказал, все объяснил, а теперь хочу услышать от-вет на свой вопрос. Ты о нем знаешь, но я все же повторюсь, потому что для меня это вопрос всей моей миссии. Ты поможешь мне спасти Богдановича и его дочерей? Я знаю, что на них готовится покушение.
Лиза вздрогнула. - Значит, это правда.
- Что правда? – спросил Рожнов.
- То, что ты знал о списке, - подавленно сказала Лиза. – Я сожалею о России 20 века, но поправить ничего уже нельзя. Поздно, механизм запу-щен.
- Что значит – поздно? – не согласился Рожнов. – Всё можно поправить. Я не могу, не имею права допустить убийство! И ты мне должна в этом по-мочь.
- Ты хочешь моего предательства? Я и так тебе все отдала, жизнь моя в твоих руках, - Лиза закрыла лицо руками.
- Это не предательство – спасти невинного человека, – воскликнул Рож-нов.
- Это Богданович – невинный человек? – вскричала Лиза. – Да на нем кровь десятков людей! Ты что-нибудь слышал о Златоустовской бойне? Кто, по-твоему, должен ответить за женщин и детей, расстрелянных на площади, за мучения горнозаводских рабочих, за их каторжный труд, политый кровью и потом?
Лизу было не узнать. Только что была тихой, послушной, а тут вдруг из-менилась, стала жесткой и непримиримой. В ней заговорил революционер, борец за права униженных и оскорбленных, борец, ослепленный классовой борьбой.
- Это недоразумение, Лиза, - ответил Рожнов. - Я читал секретные до-несения помощника городского прокурора, там эти события толкуются ина-че.
- И ты поверил агентам царской охранки? Да они все лгут, на каждом слове!
- А ты знаешь, что рабочих обманули?
- Ложь, все ложь, - не сдавалась Лиза.
- Нет, обманули, - твердо сказал Рожнов. - Рабочим сказали, что с вве-дением новых расчетных книжек они опять попадут в крепостную зависи-мость, как при Николае I, они поверили и взбунтовались! А что такое русский бунт, ты знаешь. “Капитанскую дочку” Пушкина читала?
- При чем тут Пушкин! – всплеснула руками Лиза.
- Слушай дальше, - наступал Рожнов. - Рабочих ввели в заблуждение твои друзья, социал-революционеры. Они же и начали первыми стрелять в солдат Мокшанского полка. Что оставалось делать Богдановичу? Когда обе-зумевшая толпа ворвалась в дом к горному начальнику, жертв избежать было невозможно!
- Так, значит, по-твоему, губернатор не виноват? Что же он тогда прика-зал стрелять в безоружных людей?
- Его к этому принудили, Лиза, пойми. Не все рабочие были безоружны. Я говорил и еще раз повторю, что первыми начали стрелять эсеры из толпы, эсеры-провокаторы. Только когда среди солдат появились раненые, Богда-нович отдал приказ. Соглашусь, приказ жестокий. Но если в тебя, в твоих друзей начнут стрелять, ты, что, будешь на это спокойно смотреть? Что, ска-жешь не так?
Лиза побледнела.
- Все, не говори больше, молчи, ничего не хочу понимать. Может, ты и прав, не знаю. Но я сама должна все понять и принять решение. Понимаешь, сама? Коля, Коля, что ты со мной делаешь?
И Лиза, сильная и решительная, лидер боевой революционной органи-зации, не раз выходившая победителем из самых запутанных и страшных передряг, заплакала навзрыд, беспомощно уткнувшись в плечо Рожнова.
Глава XII
Лиза и Рожнов действуют
Все закончилось так, как оно должно было закончиться - Лиза приняла сторону Рожнова и решилась помогать ему в исполнении его исторической миссии, то есть предотвратить убийство губернатора Богдановича. Решение это далось Лизе нелегко, но как часто в жизни женские натуры выбирают путь свой вместе с избранником, с тем, кого послала им судьба. Так произо-шло и в нашем случае.
Не откладывая, Рожнов и Лиза принялись за составление плана, распо-рядка действий. Первое, что необходимо было сделать – разузнать всё о предстоящем покушении на Богдановича, для чего Рожнов попросил Лизу вернуться в организацию, разыскать кружкистов и через них выйти на воз-можных исполнителей теракта. Лиза отдала Рожнову листок со списком гос-ударственных и политических деятелей, подлежащих первоочередному уничтожению. Листок был переписан от руки Артемом с полученной им за-шифрованной телеграммы, где, кроме фамилий, указаны были также даты выхода на связь с центром. Код шифра известен был только одному Артему. Другой информации не было, и Лиза отправилась на поиски Артема и его друзей. Рожнов же вызвал посыльного и заказал ему принести “Губернские ведомости” за последние три дня. Посыльный принес только один выпуск, свежий, от первого мая, доложив, что прежние выпуски, видимо, читаются постояльцами. На первых трех страницах “ведомостей” ничего любопытного Рожнов не обнаружил. Внимание привлекла последняя, четвертая страница. В разделе “Местная хроника” он прочел, что сего дня усилиями городского полицейского управления и жандармерии схвачена и разоблачена боевая организация социал-революционеров, замышлявшая покушение на видных людей города. В числе арестованных значился и Артем Халтурин. Все пропало, подумал Рожнов, потеряна последняя ниточка и как найдешь теперь этих студентов-кружкистов? Кто не схвачен, ушел на дно, затаился. Жандармы рыскают по городу, хватают встречных и поперечных. И, тем не менее, надо действовать, не сидеть же весь день в гостинице.
Рожнов оделся и вышел на улицу. День был солнечный и Рожнов направился к Верхне-Торговой площади, где в толчее, за прилавками всегда можно было узнать последние новости.
- Скажи-ка, матушка, а почем ваша рыбина?
- Этот, что ли, судак? Да за тридцать копеек и отдам. Три кило в нем. Берешь али нет? – румяная женщина в цветастом платке принялась разгля-дывать Рожнова. – Да ты не местный, как я погляжу! Бери, не думай! В дру-гой раз с тебя сорок копеек запросят. Дело говорю, бери!
- А эта рыбка почем? – указал Рожнов на стерлядку. Давно он не видел такого изобилия рыбы, и захотелось что-нибудь купить для Лизы. Отдам на кухню, подумал Рожнов, а там уж повара приготовят.
- Стерлядка? Та подороже будет. Рыба царская, нежная. Прошу трид-цать пять копеек. А сколько сам дашь, милок? – заволновалась женщина.
- Вот тебе сорок копеек и заверни стерлядку в сверток. Так чтобы не ис-пачкаться. Я без сумки, случайно к вам завернул.
- Добавь еще гривенник, любезный, и вот тебе сумочка. Крепенькая, изо льна сшитая. До Москвы донесешь, не порвется. Господь тебя храни, любезный!
Рожнов отдал продавщице гривенник, взял сумку с рыбой и только сейчас вспомнил, что ничего не узнал о судьбе кружкистов. Но сколько он не ходил по площади, сколько не прислушивался к тому, о чем говорят торговцы и покупатели, так ничего и не узнал. Говорили о погоде, ценах, об урожае, о скандалах и происшествиях. Неожиданно Рожнов заметил в толпе знакомое лицо. Мелькнуло и пропало. Показалось? Рожнов пошел прочь от площади, не оглядываясь. Проверим, следят за ним или нет. Подойдя к мо-стовой, глянул назад – какой-то парень, перебегая площадь, скрылся за афишной тумбой. Так и есть, следят. Рожнов быстрым шагом перешел улицу и, увидев ломбард, вспомнил, что до сих пор не выкупил портсигар. Вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и остановился возле доски объявлений. Пробежав ее глазами, наткнулся на строчки следующего содержания:
“Городской общественный ломбард извещает о распродаже с торгов золотого портсигара с именной надписью губернатора Богдановича Н.М. За разъяснениями обращаться к конторщику Поддёвкину, шестой стол от угла влево, возле окна.”
Слава Богу, успел, подумал Рожнов и вошел в залу. Но, выйдя к шестому столу, как было сказано в объявлении, Рожнов нашел его пустым. Куда подевался этот конторщик!? Расспросив людей за соседними столами, Рожнов узнал, что сего дня Поддёвкин работать не будет по причине внезапно охватившей его болезни. Вот невезенье! Рожнов вышел из ломбарда и пошел вниз по Казанской. Пройдя немного, он вспомнил, что забыл на столе Поддёвкина льняную сумку с рыбой и помчался назад в ломбард. И тут лоб в лоб столкнулся с молодым человеком, тем самым, которого видел в толпе.
- Николай Рожнов! Вот так встреча! – это был Камал, молодой кружкист. – Ты на свободе? А знаешь, всех схватили.
- Зачем здесь-то, на улице, - Рожнов взял Камала за руку и нырнул с ним в ближайшую от угла подворотню. – Что ж вы так неосторожно! За мной следят. Ну, говорите, что произошло, кого схватили?
- Никто за вами не следит, - сказал Камал. – Это я смотрел за вами, про-верял, нет ли хвоста.
- Это меняет дело, - облегченно вздохнул Рожнов. - Ладно. Так кого, го-воришь, схватили?
- Многих, многих схватили, - Камал сокрушенно покачал головой. – Хотя, меня, например, отпустили. Подержали сутки и отпустили.
- Значит, всё же схватили? – задумался Рожнов. - А вы Лизу не видели случайно?
- Видел, - воскликнул Камал. – У нее все хорошо. Лиза шла к Агафье, а туда нельзя, жандармы, и я успел ее предупредить. Знаешь, я так рад, что мы увиделись! Когда Артем обвинил тебя в предательстве, я ему не пове-рил. И теперь он в участке, а вы на свободе и это правильно.
Наивная, бескорыстная душа. Вот бы вовлечь его в операцию по спасе-нию Богдановича, подумал Рожнов.
- А куда Лиза пошла?
- Она ничего не сказала, просто ушла и все. А вы теперь куда? Возьмите меня с собой, – попросился Камал.
- Сейчас нельзя, - ответил Рожнов.
- А когда можно?
- Об этом я сообщу дополнительно, - Рожнов серьезно посмотрел на Камала. - Через час у меня связь с центром, в семь заседание, давай встре-тимся завтра, здесь же. Скажем, часа в четыре пополудни. Придешь? У меня для тебя будет особое поручение.
- Большое спасибо! Конечно, приду, - обрадовался Камал.
- Тогда не прощаемся, увидимся завтра, - и Рожнов направился к лом-барду за сумкой, исправлять допущенную оплошность.
Придя в гостиницу, Рожнов отдал стерлядь на кухню, поручив пригото-вить ее к ужину, и поднялся в номер. Вслед за ним в комнату влетела Лиза.
- Я все узнала, Коля, поздравь меня, - подбежав к Рожнову, она неожи-данно поцеловала его. – На днях поездом из Петербурга прибывает Гершуни для организации и личного надзора за покушением на губернатора. Что ты молчишь?
- Каким поездом? – в недоумении спросил Рожнов.
- Пока не знаю. Но мы можем позвонить, в гостинице ведь есть телефон, и все узнать. Если не удастся дозвониться, можно нанять извозчика и съездить. Вокзал недалеко, в двух верстах. Да, самое главное, как это я забыла, мне удалось установить имя главного исполнителя теракта – это Дулебов Максим. Покушение поручено ему и еще нескольким эсерам. Фамилии остальных установить пока не удалось.
- Как ты все узнала? Просто Пинкертон какой-то, – Рожнов не верил своим глазам.
- В городе есть несколько кружков, которые мы называем боевыми ор-ганизациями, - радостно доложила Лиза. - Все они мне знакомы, в них рабо-тают мои друзья. Мы все еще нужны друг другу.
- Так ты знаешь, что кружкистов схватили?
- Конечно! Сначала я пошла к Агафье, но Камал предупредил меня, что там жандармы. Тогда я пошла по другим адресам. Мне повезло, все сидели дома, видимо, боялись облавы. Так я узнала и про Гершуни и про Дулебова. В общем, задание выполнено, товарищ Рожнов! - Лиза вытянулась перед Рожновым, как солдат перед командиром.
- Лиза, ты – гений! – всплеснул руками Рожнов.
- Кто бы сомневался, - Лиза светилась от счастья.
- Ну, тогда, - Рожнов торжественно произнес, - тогда вы заслужили цар-ский ужин, сударыня. В то время, как вы выполняли задание партии, я схо-дил на рынок и купил необыкновенно вкусную стерлядь. Сейчас ее готовят для нас в ресторане.
- Какой ты молодец! Я жутко проголодалась, – воскликнула Лиза, пови-сая на шее изумленного Рожнова.
Ну, вот все и прояснилось. Рожнов даже и не думал, что все случится так скоро. Еще недавно он мучился в догадках, ходил сам не свой, а теперь, когда все стало известно, они наверняка предотвратят покушение. Неужели миссия его будет исполнена и Россия будет спасена? Просто не верится.
В эту ночь Рожнов и Лиза долго не могли уснуть и обсуждали события предстоящего дня. Великие дела требуют великого напряжения сил.
Глава XIII
Губернатор
Рабочий день губернатора Николая Модестовича Богдановича начинался в девять утра и был расписан по минутам – встречи, поездки, визиты, званые обеды. То он едет в губернскую земскую управу с проверкой, то в городскую думу разузнать, как идут дела, то спешит в дворянское собрание с письмом пожертвовать приюту посильную сумму денег. Для этих поездок его всегда ждала рессорная коляска на английский манер – с подъемным кожаным верхом и на мягком шинном ходу. Два холеных вороных жеребца готовы были вмиг домчать своего хозяина в любой конец города. Главной же примечательностью коляски был подвешенный к дуге валдайский колоколец, звеневший нотой ‘си ’ третьей октавы. По этому колокольцу и узнавали жители города своего губернатора.
– Никак его превосходительство опять куда-то направилось! Теперь держись – влетит чиновникам!
- Будут знать, как кровушку нашу пить!
- Так и надо - не все коту масленица! Ишь, чего задумали – податями народ обложить, житья от них нет!
- А вы что, думаете, губернатор нашу кровь не пьет? Еще как пьет.
Будучи человеком прогрессивным и заботясь об устройстве города и успокоении нравов, Богданович решил ввести новую практику и объявить для населения губернии приемные дни, в связи с чем в “Губернских ведомостях” было размещено объявление:
“Его Превосходительство губернатор Богданович Н.М. объявляет об учреждении приемных дней. С сего года и один раз в месяц, в среду, с двух часов пополудни Его Превосходительство будет принимать просителей вся-ческих сословий и вероисповеданий с просьбами и жалобами. Прошения подавать на бумаге, писанной чернилами, писать разборчиво. Запись осу-ществляется на первом этаже губернаторского дома, обращаться к советни-ку по особым поручениям Ознобишину.”
Что тут началось – подлинно Вавилонское столпотворение! В первые же дни желающих записалось столько, что списков было составлено на полгода вперед. Работы прибавилось и писарям канцелярии, жалованье которых в эти дни заметно подскочило, и советнику, который не гнушался ничем и брал всем, чем только возможно. Справедливости ради надо сказать, что списки составлялись исходя из первоочередного приема крестьян и работных людей отдаленных уездов, затем брались в расчет выходцы из ближайших деревень, и уж потом вписывались горожане.
Чего только не приходилось выслушивать сердобольному губернатору! Но он относился ко всему спокойно и терпеливо, полагая, что крест свой надобно нести с достоинством. Еще свежи были воспоминания о недавней трагедии, случившейся в Златоусте.
- Ну, как, Николай Модестович, отдохнули? Зовём следующего? – дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме показалось курносое лицо советника.
- Зови, - губернатор допил свой любимый отвар из душицы, ромашки, зверобоя и неизменной щепотки английского чая и отодвинул пустой стакан в угол бескрайнего стола, обитого зеленым сукном. Настенные часы пробили без четверти пять пополудни.
– Потерпите, Алексей Петрович. Осталось семь прошений.
Чтобы дела рассматривались безотлагательно, Николай Модестович обратился с просьбой к прокурору, начальнику жандармского управления, предводителю дворянства и председателю губернской земской управы по возможности присутствовать на его приемах. Но все вышеперечисленные особы либо сказывались больными, либо занятыми и только председатель губернской управы Переяслов Алексей Петрович, питая страсть к бильярду, которым обычно заканчивались приемные дни губернатора, присутствовал постоянно.
- Дозвольте войти, Ваше Превосходительство? – советник почти насиль-но втолкнул в комнату мужика в сапогах и в суконном пиджаке.
- Покорнейше прошу прощения-с, что обеспокоил, - испугавшись свиса-ющей с потолка большой люстры, пробормотал растерянно мужик, застре-вая в дверях.
- Проходи, не бойся. Как зовут тебя, любезный? – обратился к просите-лю губернатор.
- Фролом прозывают.
- Фролом, говоришь. А фамилия твоя как?
- Фрол Игнатьев я, с Нижних Татышлов Бирского уезду, - мужик успоко-ился и перестал терзать находящийся в его руках несчастный картуз.
- Ну, Фрол Игнатьев, расскажи, зачем прибыл, какое у тебя ко мне дело. Слушаю тебя.
В каждом просителе Николай Модестович старался разглядеть человека и проникнуться его заботами и бедами, насколько это было возможно.
- Дело, в общем-то, пустяшное. Да оно на бумаге изложено, приказчик ваш забрал.
- Да говори ты, не тяни, - раздраженно бросил Переяслов.
Как утомительно долго тянется время! Интересно, осталась еще мадера, привезенная Николаем Модестовичем прошлым летом из Крыма?
- Дохтур у нас есть, немец, так он у нас всех лечит, и людей, и живот-ных…
- Ну, и что этот дохтур, - улыбнулся губернатор.
- Этой зимой у Петра скотина заболела, почитай, сдыхать начала. Ну, мы, понятное дело, к дохтуру, помогай, Аким Иваныч, выручай! Немец дал порошок, сказавши при том, чтобы Петр скормил его больной корове. Петр так и сделал. А корова возьми да и помри. На второй же день. Ну, мы, по-нятное дело, опять к Акиму - что ж ты делаешь, супостат ты эдакий! Аким пришел, посмотрел корову, пощупал ее и говорит - так, мол и так, завелась у вас коровья болезнь, боюсь и другие подохнут. Роздал всем порошки и сказал, чтобы мы дали их своим коровам, которые еще живы. Мы и сделали, как он сказал. Через неделю все деревенское стадо помёрло. А все немец, нечестивец проклятый. Прости, Господи! - мужик перекрестился.
- Ну, и что ты хочешь? Чтобы я наказал этого, как ты говоришь, дохтура? Он вас предупредил, порошок дал, сделал все, что от него зависит. А если у вас ящур, коровья эпидемия? Так от неё, любезный, скоро не избавишься.
- А как же нам быть? – расстроился мужик. – Дохтур приставлен, чтобы помогать, а он стадо наше не сберег! А, может, порошки его отравлены? Вот, меня сход и послал – иди, мол, донеси до Его Превосходительства нашу жалобу. Может, он нам чего подскажет.
- Как фамилия доктора? – спросил Богданович.
- Да Бог ее знает, какая фамилия. Он нам ее не докладывал. Аким Ива-нычем кличут, и все тут, - расстроился ходатай.
- Ладно, ступай, Фрол, разберемся и без фамилии. Ступай, - ласково сказал Николай Модестович, встал с кресла и прошелся по комнате. – Вот такая у нас Россия! Бедная, убогая, всякий ее обмануть сможет. Хоть немец, хоть социалист.
- Положим, немец тут совершенно не при чем, - сказал из своего угла Переяслов.
- Известно, не при чем, знаю я это, - вздохнул Богданович. – Не об том речь. А о том, что народ наш как дитя малое, неразумное, верит нам как Христу на паперти, а мы его надежд не оправдываем. Вот в чем беда, – Бог-данович подошел к окну и, увидев в окне золоченые главки Воскресенского собора, воскликнул: – А, скажи, Алексей Петрович, красив наш город?
- Не просто красив – прекрасен! - Переяслов встал и подошел к губернатору. – Николай Модестович, может, закончим на сегодня? Право, устал я и по совести скажу, соскучился по твоей мадере, - признался председатель губернской управы.
- Ага, попался, пьянчужка! Так вот о чем твои развратные мысли! В то время, когда я решаю государственные дела, ты, оказывается, думаешь о моей мадере! – и Богданович по-дружески хлопнул Переяслова по спине.
- Бог мой, Николай Модестович! Ну, какой из меня пьянчужка!? Просто мадера твоя выше всяческих похвал. Во всем городе такой не сыщешь, даже у самого Левина!
Председатель губернской управы знал, чем растопить сердце губерна-тора. Богданович просиял.
- Ладно, Алексей Петрович, иди в бильярдную, там тебе нальют, а я еще немного поработаю. Ознобишин, зови следующего!
День губернатора подходил к концу. Все дела были сделаны, прошения разобраны и всем им был дан надлежащий ход. Окончание вечера проходило в бильярдной, где захмелевший Переяслов, отложив кий в сторону, пытался обнять Богдановича.
- Довольно тебе, Алеша, пить, езжай домой к Ефросинье. Поздно уже. А мне надо дочерей проведать. Поедешь в моей коляске. А я, пожалуй, пеш-ком пройдусь, вечер нынче благодатный, – Богданович отдал последние распоряжения и вышел на улицу.
Глава XIV
На извозчике по всему городу
Когда Рожнов проснулся и сказал, - доброе утро! - ему никто не ответил. Лизы в спальной не было. Рожнов встал, оделся и вышел в гостиную. В гостиной тоже было пусто, рассеянный свет пробивался сквозь прикрытые шторы, часы на стене пробили без четверти десять. Пора заказывать завтрак. Рожнов подошел к двери и дернул за канатик. Прозвенел легким звоном колоколец, и тут же в дверь постучали.
- Вызывали-с? – в комнату заглянул мальчик двенадцати лет.
-Вызывал. Скажи-ка, любезный, какой сегодня день недели?
- Понедельник, - доложил половой.
- А число не подскажешь?
- Отчего же? Могу. Третий день мая нынче. Заказывать что-нибудь будете? - спросил недовольно половой.
- Буду, любезный, буду! Для того и позвал. Пиши - чаю со сладким пирогом, плитку шоколада, потом, - Рожнов помедлил, - потом парочку вареных яиц, булку белого хлеба и кружку молока. Топлёного.
- Шоколад закончился, есть конфеты с Савиновской фабрики, - предло-жил половой, уже приветливее. – Вчерашнее поступление из Москвы.
- Неси.
- Коля, ты не потерял меня? – послышался голос Лизы. – Я в ванной, сейчас выхожу.
Позавтракав, Рожнов с Лизой вышли на улицу. Город встретил их теп-лым, почти летним днем, солнце набирало силу, прогревая прохладный майский воздух, а по небу уже шли, катились темные тучи, и в воздухе пахло грозой и ожиданием новых, еще не свершившихся событий.
– Пойду, поищу извозчика, - осмотрелся Рожнов. – Жди меня здесь.
- Может, вернемся и ты позвонишь по телефону? Полдня ведь потеря-ем, пока найдем извозчика, пока доберемся, - сказала Лиза.
- Куда звонить? Я звонил в справочную, телефон на вокзале отключен. Обрыв на линии.
Рожнов спустился по Успенской, дойдя до Центральной, свернул налево и в двадцати шагах увидел извозчика, стоявшего порожняком. Рожнов окликнул его и извозчик, хлестнув лошадь, через мгновение уже был рядом.
- Куда едем? – на Рожнова, хитро посмеиваясь, смотрел все тот же Кон-дратий. – Это вы, господин? Как же я сразу вас не признал? Садитесь, доро-гой вы мой!
- Это что у тебя, новая пролетка? А тарантас куда подевал? – спросил Рожнов, подавая Лизе руку и помогая ей сесть в пролетку.
- Да часы я, что вы мне намедни дали, продал, да так выгодно - самому Блохину! Тарантас тоже продал и на все вырученные деньги купил пролетку. Правда, ничего? Хоть и подержанная.
- Замечательная пролетка, - похвалил Рожнов, - что и говорить. Давай к дому Полетаева.
Путешествие по городу началось. Первым делом поехали на Верхне-Торговую площадь, где у Якоба, в оружейной лавке, Рожнов купил револь-вер, семизарядный Смит-Вессон и две коробки патронов к нему. Чтобы Кон-дратий ничего не заподозрил, Рожнов завернул покупку в сверток, потом в цветочной лавке купил ландышей и, возвратившись к пролетке, подал их Лизе.
- За цветами, что ли, ездили? – усмехнулся Кондратий. –У энтих бары-шень одно на уме. Куда дальше-то?
- На вокзал Кондратий, к поезду, - ответил Рожнов.
- На вокзал, так на вокзал. А что, встречаете кого?
- Да так, из любопытства.
- За ради любопытства лошадей гонять не гоже, – насупился Кондратий. - Ладно, я ваш должник нонче. Пошел, касатик!
К железной дороге можно было проехать только одной дорогой, пет-ляющей от пересечения Аксаковской и Богородской. До Богородской же проще всего было добраться Александровской улицей, что Кондратий и сделал. Грязная, немощеная, она ничем не отличалась от остальных улиц города, разве что церковью. Высокая, белокаменная, обсаженная березами и липами, Александровская церковь празднично смотрелась в окружении невзрачных деревянных домишек.
- Смотри, Лиза, какая церковь! – невольно вырвалось у Рожнова. – Пря-мо невеста!
- Красивая, - сдержанно ответила Лиза. - У нас в городе все церкви кра-сивые, а народ бедствует.
Она замолчала. Пролетка начала долгий спуск к вокзалу. Дорога в этом месте всегда небезопасна, особенно весной. Лошади трудно удерживать повозку, катящуюся своим ходом вниз, а если еще и непредвиденное препятствие - тогда случиться может всякое. Но Кондратий был грамотный и опытный извозчик. Без лишнего ухарства, спокойно и деловито, он в несколько минут съехал вниз и свернул направо, откуда уже доносились шумы, характерные для железнодорожной станции – пронзительные свистки паровозов, крики рабочих, стуки и лязганье рельсов.
- Ну, вот, господин хороший, приехали. Долго ждать-то вас? – Кондра-тий повернулся к Рожнову.
- В пять минут обернемся, - пообещал Рожнов и, спрыгнув с пролетки, подал руку Лизе.
Они вошли в здание нового вокзала и, разыскав дежурного, расспроси-ли его обо всех приходящих поездах с Москвы и Петербурга. Дежурный ответил, что поезда приходят два раза в неделю - в воскресенье и в среду, из Самары с прицепным вагоном из Москвы.
- Выходит, вчерашний мы пропустили, а следующий придет только по-слезавтра, пятого мая, - Рожнов вышел на привокзальную площадь. - Что будем делать?
- А едем к Дулебову, - предложила Лиза. – Может, там что-нибудь узна-ем?
- Поехали, - согласился Рожнов, - другого выхода у нас все равно нет.
Они направилась к поджидавшей их пролетке. Тем временем небо за-волокло тучами, вспыхнула молния и покатился первый гром, застучали быстрые крупные капли - началась гроза.
- К дому Масленникова на Аксаковской, – крикнула Лиза извозчику, пе-рекрикивая удары грома.
- Это который на углу Малой Казанской? – спросил Кондратий.
- Да, да, - отозвалась Лиза. - Скорее, гроза начинается.
Шел второй час пополудни, когда промокшая пролетка подъехала к дому Масленникова и извозчик, потянув на себя вожжи, остановил грязного и измученного мерина. Майская короткая гроза, вдоволь наигравшись, успокоилась, стихла и дождь, лившийся как из ведра, прекратился, в промытом, чистом воздухе проявилась розовощекая радуга.
- Ну, замотали вы меня, - признался Кондратий. – И гроза эта некстати. Откуда только она взялась?
- Подождите меня, я скоро, - Лиза подошла к покосившемуся срубу под черепичной крышей, прислушалась и прошла во двор. На мгновение раскудахтались куры, потревоженные внезапным вторжением, и опять все стихло.
- Господин, а господин? – Кондратий развернулся к Рожнову и внима-тельно посмотрел на него.
- Чего тебе, Кондратий? – спросил Рожнов.
- А ведь я вас признал, - Кондратий усмехнулся. - Это же я привез вас тогда на Варфоломеевский, а вы, не заплативши, убёгли. Давно признал, да все сказать боялся. Потому как благодарность моя вам за часы большая. Вы, почитай, пролетку мне купили, на ноги стать помогли. А любопытство не отпускает – куда вы потом подевались? Мы с Афанасием Иванычем все обыскали, а вас нет нигде.
Так и есть – вспомнил извозчик! Все вспомнил. И, значит, рано или поздно выдаст. Все расскажет городовому, что видел его с Лизой, что возил по городу…
- И потом, это же дом ваш был, - продолжал Кондратий, - что ж вы все это на барышню променяли, на соцьялистку. Мой вам совет, господин хоро-ший - возвращайтесь-ка вы домой, к семье, бросайте это ненадежное дело, к добру оно не приведет.
- Ну, узнал, так узнал, – через силу ответил Рожнов. – Никакого дела у меня с Лизой нет, так, катаемся просто.
- А на вокзал тогда зачем ездили? Тоже просто так?
Может, целковый ему дать? Не ровён час доложит обо всем городово-му.
- Ох, и хитёр ты, Кондратий, нечего сказать. На вот тебе целковый и ты меня не видел, – и только успел Рожнов сунуть извозчику деньги, как из во-рот выбежала Лиза и, вскочив на пролетку, крикнула:
- Гони к Полетаевским комнатам!
- Ну, вот опять не ладно. То туда гони, то сюда, - проворчал Кондратий, охлёстывая кнутом заснувшую лошадь. Мерин в ответ недовольно отбил ко-пытом, отстаивая свое право на отдых.
- Кондратий, не медли, - попросила Лиза. – Дорога каждая минута.
- Да еду я, еду. Видишь, уже тронулись.
Всю дорогу Рожнов пытался понять, что произошло, пробовал спросить у Лизы, но Лиза молчала, знаками показывая Рожнову - все вопросы потом.
- Спасибо, Кондратий. Пойдем, Николай, - Лиза, взяв под руку Рожнова, вошла в гостиницу. Кондратий посмотрел им вслед и, вздохнув, перекрестил Рожнова.
- Что случилось? – спросил в нетерпении Рожнов, как только они вошли в номер. Лиза защелкнула дверь.
- Не застала я Дулебова, - торопливо выдохнула Лиза, – не было его до-ма. Пробовала расспросить хозяйку, но та уперлась, отвечать не хотела, ви-димо, чего-то боялась. Потом шепотом сказала, что после вчерашнего разговора Дулебов сразу же собрался и ушел. И добавила, чтобы больше я к ней не ходила. И так на меня посмотрела, мне показалось - донесет. Ну, я пулей к вам, дальше ты знаешь, видел, - Лиза нерешительно посмотрела на Рожнова. – Не хотела говорить этого при Кондратии. Не понравился он мне, подозрительный какой-то.
- И правильно сделала, - Рожнов шагнул к столу, остановился, словно что-то обдумывая, потом подошел к окну, раздвинул шторы и уперся взгля-дом в запотевшее стекло. Протекло несколько долгих мгновений. Наконец, Рожнов повернулся к Лизе, исказал:
– Ну, пойдем?
- Куда? – спросила Лиза. Впрочем, вопрос имел больше риторическое значение, ибо Лиза была готова идти за Рожновым куда угодно.
- По пути объясню, - ответил Рожнов.
Глава XV
Рожнов действует в одиночку
Только когда тщательно продуманная операция оказалась на грани провала, Рожнов понял, как ему действовать дальше. Первое, разумеется, - скрыть следы. Кондратий, хоть и взял рубль, а городовому скажет, что видел его. Непременно скажет. К тому же извозчик знает, где они квартируют, следовательно, в доме Полетаева оставаться небезопасно. Потому и повел Рожнов Лизу к Александровской улице, к дому Елисеева, где также можно было снять гостиничный номер. Второе - лучше действовать в одиночку, так будет вернее. Почему Дулебов не поверил Лизе? Видимо, что-то почувствовал. Не надо было доверять женщине ответственное дело, все надо было делать самому. Где теперь найдешь этого Гершуни, кто знает, когда он приедет и приедет ли вообще? Может, покушение уже перенесли на другой день. Может, и исполнителей уже поменяли. Тогда все придется начинать сначала. Тогда Богдановича уже не спасти.
Под предлогом покупки свежих газет Рожнов выскользнул из дома Елисеева. Он не забыл, что в четыре часа у него встреча с Камалом и спешил в назначенное место. Но сначала нужно выкупить портсигар. Свернув с Цен-тральной на Казанскую, Рожнов вышел к дому Поносова, поднялся на третий этаж, разыскал Поддевкина и спросил его, не вернет ли он портсигар, заложенный им дней десять назад, протянув в подтверждение сторублевый кредитный билет. Поддевкин вскинул на Рожнова удивленные глаза и ответил, что портсигар выкуплен, еще вчерашнего дня, и приходил за ним собственник портсигара, некто Радковский. Далее Поддевкин возмущенно добавил, что хватит его разыгрывать, возни с этим портсигаром предостаточно, а ему работать надо.
Опять этот Радковский! Рожнов вышел из ломбарда и поспешил в под-воротню на Казанской, где его уже ждал Камал.
- Здравствуйте, - Рожнов пожал протянутую руку, Камал хотел при этом обнять Рожнова, но Рожнов только похлопал товарища по плечу.
- Здравствуй, Николай. Слышал, Артема отпустили? А Дулебова схвати-ли, только он вырвался и убежал, - Камал говорил горячо и порывисто, как говорят обычно молодые люди, находясь в возбужденном состоянии. – Ты хотел дать мне поручение, помнишь?
Значит, Дулебова все же схватили? То есть, пытались схватить. Но озна-чает ли это, что Дулебов ничего не знает? А почему отпустили Артема? И не он ли тогда устроил эту облаву у Агафьи, затеяв это для того, чтобы схватили его, Рожнова? Нет, непохоже. Тогда бы Камал с ним так свободно не встре-чался. Наверняка за ними установили бы слежку.
- Помню. Слушайте, Камал, дело вот в чем. В ближайшие дни должно состояться покушение на одно известное в городе государственное лицо. Для этих целей в наш город прибывает Гершуни, непосредственно для про-ведения и исполнения террористического акта. Наш кружок назначен ему в помощь. Но когда и каким поездом приедет Гершуни, нам не сообщили. Вам, как члену боевой организации, поручается это узнать. Также, вам пору-чается найти, где скрывается Дулебов и установить с ним временную кон-спиративную связь.
По мере того, как Рожнов все это говорил, Камал преображался. Видно было, что он давно ждал подобного поручения и, наверное, уж его выпол-нит. Во всяком случае, очень постарается.
- Ну как, запомнил, Камал, что тебе нужно сделать?
- Запомнил. Когда нужны сведения?
- Встречаемся завтра в это же время у городского фонтана. Дальше тя-нуть нельзя. А если покушение на завтра назначено? Мы не имеем права его сорвать. Это акт высшего революционного значения!
Весь следующий день Рожнов и Лиза просидели в гостинице Елисеева. Выходить на улицу было опасно, всюду шныряли жандармы, да и кто знает, попадись им Артем навстречу, как обернулось бы дело. А в номере и тише и спокойнее. Рожнов листал “Губернские ведомости”, пытаясь найти в них что-либо полезное для себя, Лиза читала английский роман, затрепанную книгу, принесенную сердобольным швейцаром. Ей было невыносимо скучно сидеть в чужом номере в четырех стенах, но она успокаивала себя тем, что все это временно и что перед настоящим делом нужно как следует отдохнуть.
Пообедав, Рожнов попытался уйти незамеченным, но Лиза встала у дверей и потребовала объяснений. Пришлось все рассказать – и про портси-гар, и про Камала, и про поиски кружкистов. Лиза понимала и догадывалась о том, куда исчезает Николай. Но она не хотела, не могла мириться с тем, что Рожнов перестал ей доверять. Что ты выдумываешь, оправдывался Рожнов, не в этом дело, просто я не имею права рисковать твоей жизнью. Увидишь, скоро твоя помощь снова понадобится. Но Лиза не слушала его - иди, куда хочешь, все равно мне тебя не удержать. И Рожнов выскользнул из гостиницы.
В четыре часа пополудни Рожнов подошел к городской водокачке. Ка-мала нигде не было видно. Подождав десять минут, Рожнов уже начал по-думывать, не случилось ли чего, как вдруг из толпы показался Камал и зна-ком поманил к себе Рожнова. Рожнов пошел за ним, Камал нырнул в уже знакомую им подворотню и, убедившись, что они одни, шепнул Рожнову:
- Ругай меня последними словами, Николай, я не сумел выполнить твоего задания.
И опустил виноватые глаза.
- Повсюду жандармы, наряды, городовые, никого найти не удалось, все попрятались, как мыши, носу не кажут. Не нашел я ни Дулебова, ни Гершуни. Ездил на вокзал, поезд с Москвы придет завтра, в одиннадцать. Но приедет в нем Гершуни или нет, не знаю. Я сильно подвел тебя, да?
- Нет, не сильно, - Рожнов улыбнулся и взял Камала за плечо.– Я, соб-ственно, знал, что новостей не будет. Больше нам не надо встречаться. Оставь мне свой адрес и иди. Я сам тебя найду.
Спрятав клочок бумаги с адресом, Рожнов, не оборачиваясь, ушел.
То, что Камал вряд ли что-либо узнает, Рожнов предполагал, хотя в глу-бине души надеялся, что случится чудо и молодой башкирский паренек раз-добудет ему нужные сведения. Чуда не произошло, надеяться было больше не на кого.
Долгие полчаса Рожнов бродил по городским улицам, не понимая, куда и зачем он идет. Зажглись фонари, стали попадаться навстречу экипажи, тарантасы, крытые повозки, видимо, господа возвращались со службы. Дома их ждали верные жены и, отворяя двери, встречали отцов улыбками и целованием, дети гурьбой выбегали на крыльцо в ожидании любимого папеньки. И только он, Рожнов, как бездомный пес, должен кружить по улицам губернского города…Должен кружить, ибо такова его миссия!
Александровская, Пушкинская, Центральная, Успенская, Телеграфная, Ильинская. Ноги сами привели Рожнова к дому губернатора. Окна в доме светились, слышался смех, девичьи голоса, игра на фортепиано. Рожнов поднял глаза. Остается одно - предупредить обо всем самого губернатора. Но как это сделать? И почему губернатор должен поверить ему, человеку из другого времени, как расположить к себе внимание почтенного государ-ственного мужа, привыкшего верить фактам, а не домыслам? Нет, затея эта не пройдет. И Рожнов отошел от дома в нерешительности. Отошел и остано-вился. А если не предупредить, то кто же его спасет? Жандармы? Эти самих себя с трудом спасти могут. Что делать, что делать?!
- Молодой человек, извольте подойти! – крепкий голос окликнул Рож-нова. Рожнов поднял голову и увидел человека, одетого по-военному – в шинели, фуражке и при шашке.
- Вы – мне? – Рожнов не узнал своего голоса.
- Вас, вас. Соизвольте подойти, – голос военного звучал негромко, но твердо.
Рожнов подошел. Боже, да это городовой!
- Что вы делаете здесь в поздний час?
- Я? Ничего, - Рожнову показалось, что городовой узнал его. - Гуляю. Прогуливаюсь, - и улыбнулся невпопад.
Городовому улыбка Рожнова не понравилась.
- А почему здесь гуляем, аккурат возле губернаторского дома? Извольте отвечать, - городовой повысил голос.
- А у меня дело к губернатору, - неожиданно ответил Рожнов. – Секрет-ное донесение. Проводите меня к Его Превосходительству.
- У вас дело к губернатору? – городовой удивился. Он не был готов к такому ответу. Минуту раздумывал, как ему поступить, внимательно осмотрел одежду Рожнова, и, приняв во внимание, что господин, хоть и заблудившийся, а, может быть, из столичных, решил не рисковать.
- Пройдемте, провожу. Следуйте за мной.
Они пошли к дому. Завернули за угол, подошли к парадному крыльцу, городовой постучал в дверь, дверь открыли. Городовой пропустил вперед Рожнова, сам пошел следом. На шум с верхней лестницы вниз выглянул со-ветник губернатора по особым поручениям Ознобишин.
- Это что еще за привидение?! – воскликнул советник. Он был опреде-ленно навеселе.
- Да, вот странника черт принес. Утверждает, что секретное донесение имеет для самого Богдановича Николая Модестовича, - отрапортовал горо-довой.
- Как не вовремя! Его Превосходительство гуляют. А, ладно, пропускай.
- Слушаюсь! - городовой обратился к Рожнову.
- Вот щетка, вам нужно почистить костюм.
Пока Рожнов вычищал костюм, городовой еще раз внимательно осмот-рел Рожнова. Нет, вроде не ошибся, из дворян будет. И ведет себя вежливо, степенно, не станет губернатор сердиться.
- Извольте наверх, вас там встретят.
Рожнов поднялся на второй этаж и столкнулся с советником.
- Это вы странник? – удивленно протянул советник. – Прошу за мной!
Они пошли по коридору, повернули налево, потом поднялись на третий этаж, далее завернули направо, опять спустились вниз. Наконец, после долгого пути, которого Рожнов не запомнил, они попали в большую, ярко освещенную залу, где было много народу, все пили, ели, веселились.
- Вот, господа, к нам странник пожаловал! – отрекомендовал Рожнова присутствующим советник. Ознобишин принял Рожнова за светского шута, в которого частенько переодевались городские шалуны из господ. Все заап-лодировали, ожидая от Рожнова смешной выходки.
- Я не странник. У меня донесение к Его Превосходительству! – реши-тельно выговорил Рожнов.
- Я и говорю – странник с донесением! – шутливым тоном повторил со-ветник.
- Брось паясничать, Ознобишин! – разнесся по зале сочный баритон и все смолкли. Из толпы шагнул вперед немолодой, но довольно крепкий и красивый человек в государственном мундире. – Говорите, губернатор слу-шает вас.
- Я здесь не могу, это секретное донесение, - проговорил Рожнов, уже без прежней решительности.
- Тогда пойдемте в мою комнату. Там объяснитесь.
В окружении нескольких военных губернатор прошел мимо Рожнова и знаком показал ему следовать за ним. Они вышли из залы и опять начались головокружительные переходы, которых Рожнов опять не запомнил. Он шел как во сне. И не мог поверить, что сейчас он будет говорить с самим губернатором.
- Ну, молодой человек, здесь вы можете говорить? – Рожнов очнулся, увидев себя опять в зале, правда, несколько меньшей, чем предыдущая. На одной из стен во весь рост висела картина с изображением российского им-ператора, в котором Рожнов узнал Николая II. Рядом стоял губернатор и в двух шагах от него слева и справа охрана.
Боже, вот она, главная минута в его жизни!
- Николай Модестович, Ваше Превосходительство, вам угрожает опас-ность, - бледнея, произнес Рожнов. – У меня имеются сведения, что в бли-жайшие два-три дня на вас может быть совершено покушение. Со стороны известных социал-революционеров. И я хочу, чтобы вы приняли усиленные меры своей безопасности, от этого зависит судьба России!
Губернатор сначала нахмурился, а потом громко расхохотался. Видя, что губернатор смеется, и охрана пришла в веселое настроение.
- Молодой человек! Разве вы первый, кто говорит мне об этом? После Златоуста только об этом и твердят, - Богданович потрепал Рожнова по пле-чу. – Если я буду думать только о своей персоне, кто же будет думать о гу-бернии? Нет, если мне суждено погибнуть от шальной пули, так тому и быть, - губернатор обратился к одному из охранников. – Старшина Ишматов, проводите человека. Дайте ему есть, пить, словом, всего, что захочет. А мы пойдем к гостям. Сегодня Дашеньке шестнадцать лет и я не хочу омрачать ей праздник.
- Николай Модестович, послушайте, это очень серьезно, - не отступал Рожнов, но его уже не слушали - Богданович с охраной ушли, оставив Рож-нова наедине с охранником.
- Айда, господин, - приступил Ишматов к исполнению губернаторского поручения.
- Не буду я есть, - воспротивился Рожнов, - Отведи меня к выходу!
- Зачем спешить? Кушать надо, веселиться. Платить не надо, - расплылся в улыбке Ишматов.
- Выведи меня, слышишь? –потребовал Рожнов.
- И-эх, зачем голос тратишь? Все понимаю, по дому скучаешь. У меня дома тоже есть жена, Фаридой звать. Пошли, - и старшина Ишматов повел Рожнова обратно, по лабиринту нескончаемых коридоров и переходов, объясняя на ходу, как ему следовало бы поступить.
- Не кляни себя, Их Превосходительство все равно бы вас не послушали. Хвала Аллаху, что до себя допустили. А завтра приходи в канцелярию, приноси бумагу, дальше я помогу, чем могу, - старшина хитро взглянул на Рожнова, желая удостовериться, понял ли господин его намек.
Рожнов вышел на улицу. Стоял благодатный весенний вечер, один из последних, благодатных вечеров ни о чем не ведающего губернского горо-да.
Глава XVI
Незнакомец помогает Рожнову, но в последний раз
За ужином Рожнов рассказал Лизе о своем визите к губернатору.
- Знаешь, где я сегодня был?
- Откуда мне знать?– с обидой ответила Лиза, - ты же меня в свои дела не посвящаешь.
- В губернаторском доме, у самого Богдановича! – сообщил Рожнов, полагая, что Лиза разделит с ним его радость. – И рассказал ему о готовящемся покушении.
- Ну, и как Богданович, поверил тебе? Я бы поверила, - известие Лизу совсем не удивило.
- Вот и он не поверил, - сник Рожнов. – Принял, выслушал и не поверил. Главное ведь, знает о покушении, а мер никаких не принимает. Не хочет принимать!
- Кто ты такой, чтобы губернатор тебе поверил? – спросила Лиза. – А, может, ты провокатор?
- Ну, какой из меня провокатор! – расстроился Рожнов. – Что ты такое говоришь!
- Это я так, злюсь, - улыбнулась Лиза. – Ты решил действовать в одиноч-ку, а обо мне не подумал.
- Я же говорил, что не имею права рисковать твоей жизнью! – защища-ясь, выкрикнул Рожнов. – Кругом жандармы, полиция…и потом, это моя миссия, я должен ее исполнить!
- А как же я? Мы что, уже не друзья?
- Друзья, разумеется, друзья! Но понимаешь, как бы тебе это сказать, - не найдя слов, Рожнов в раздражении воскликнул. – Ну, чёрт знает что та-кое!
- Не делай добра, не получишь и зла, - между Лизой и Рожновым, некоторым образом их раздвинув, сначала возник пустой стул, затем появился сидящий на нем незнакомец. – Так, кажется, говорили древние?
Лиза побледнела, но потом, увидев человека, которого она уже видела в гостинице, немного успокоилась. Правда, ненадолго, ибо последующие события ее чрезвычайно взволновали. А Рожнов неожиданно для себя полез к незнакомцу целоваться.
- Брат, спаси! Погибаю, все пропало! Помоги!
- Ну, этого я не люблю, - отмахнулся от целований незнакомец, - Говори, зачем звал?
- Я тебя звал? – Рожнов застыл истуканом. - Ну да, конечно же, звал, а как же. В общем, нужна твоя помощь. Все имеющиеся ресурсы я уже исчер-пал, но так ничего и не узнал. Миссия под угрозой.
- Значит, тебе опять нужна моя помощь? - нараспев торжественно про-изнес незнакомец. – За это стоит выпить отдельный тост, стоя!
Незнакомец выпил шампанского, после чего встал и принялся ходить по комнате.
– Итак, тебе понадобилась моя помощь. После десяти дней блуждания по губернскому городу вы, молодой человек, ничего не добились, кроме, конечно, того, что развалили кружок, боевую организацию то есть, напугали губернатора, совратили барышню и пустили на ветер мои деньги. Да, да, не возражайте, все было именно так, как я сказал. Каких только идей не приду-мывал мир, все они, как морские волны в ненастную погоду, разбивались на скалах жалкого человеческого сознания и всемогущего непотопляемого быта. И чем выше, духовнее, величественнее идея, тем дольше ее путь в массы, в общество и тем больше невинных, случайных жертв падет на этом пути. Ибо людям не нужны никакие идеи, им нужно просто жить. Вот ты, Николай, думаешь, что твоя идея переустройства мира нужна людям, как воздух и принесет им одно только добро. Но кто тебя об этом просил? В том-то и штука. Ты полагаешь, что возврат к монархии благотворно скажется на нравах общества и позволит избежать многих катаклизмов, разразившихся над Россией в XX веке? Возможно, да. А, возможно, и нет. И где грань между твоей идеей и желаниями твоих современников? Ты думаешь, им захочется жить в мире, сотворенном по твоим законам? И чем тогда ты отличаешься от тех же революционеров, которые насильно осчастливили мир?
- Ну, ты загнул, - воскликнул в возмущении Рожнов. – Сравнил меня с революционерами! Они всю страну перевернули ради собственной выгоды, а я гражданскую войну хочу предотвратить!
- Ну, не ради выгоды, - уточнил незнакомец, - а ради идеи, которая, как известно, перевернула мир. Ослепленный идеей, человек ничего не видит перед собой, одно только свое великое предназначение. Таков и ты. Ладно, спустимся на грешную землю. Знаю, что ты не отступишься, поэтому предлагаю тебе следующее – ты задаешь мне три вопроса, я на них отвечаю и на этом моя помощь заканчивается.. Скажу только, что всего тебе не открою, ибо на всем готовом живут лишь идиоты, а ты, здоровый, энергичный молодой человек, сам способен во всем разобраться, стоит только дать толчок. Засим заканчиваю и жду.
Незнакомец сел в кресло, изображая всем своим видом глубочайшее внимание.
Рожнов ощутил себя обманутым болваном, над которым смеется весь мир. Свести миссию к трем вопросам казалось ему издевательством. В голо-ве шумело, мысли прыгали, смешиваясь одна с другой и совершенно невоз-можно было выделить что-нибудь одно, главное. Наконец, все же Рожнов встал и, опираясь на край стола, глухо сказал:
- В общем, я так полагаю, что…у меня нет выбора…я готов, хотя условия твои бесчеловечны. Когда в голове моей кипят тридцать три вопроса, каж-дый из которых требует скорейшего разрешения, ты обещаешь ответить только на три из них. Это насмешка. История тебе не простит.
- Ну, тогда, можешь вообще не задавать никаких вопросов. Разойдемся с миром, решай свои проблемы сам, - незнакомец холодно взглянул на Рожнова.
- Ладно, не злись, - Рожнов понимал, что сейчас решается судьба мис-сии и осознавал, что уступки неизбежны. – Хорошо, первый вопрос - где и когда должно случиться покушение на губернатора?
- Это два вопроса. Два в одном, так сказать. Тебе что важнее – где или когда?
- Когда, - сказал, растерявшись, Рожнов.
- Послезавтра, мой друг, то есть шестого мая. Еще вопрос.
- Когда приезжает Гершуни? – задал второй вопрос Рожнов.
- Уже приехал и находится.., - незнакомец закрыл глаза, задерживая фразу.
- Где он, я хочу с ним встретиться! – теряя терпение, вскричал Рожнов.
- А это уже третий вопрос. Подумай хорошенько, прежде чем задать его. Дальше я буду нем как рыба.
Господи! Он не знает, где произойдет покушение, не знает, где сейчас Гершуни, не знает, как выглядит Дулебов. Это три вопроса, а задать можно только один. Что выбрать? Три карты, три вопроса! Рожнов ощутил себя Германом, когда от каждого шага зависит целая жизнь. И тут же созрела мысль - если незнакомец сведет его с Дулебовым, если Дулебов главный исполнитель теракта, то он сумеет проследить за ним. Должен суметь. И то-гда!…
- Сведи меня с Дулебовым. Это мой последний вопрос, – Рожнов смот-рел на незнакомца, как на последнюю попытку поправить свое пошатнувшееся положение. Первые два вопроса были неточны и лишь усложнили ситуацию. Третий вопрос попал в цель, это было видно по мрачно-застывшему лицу незнакомца, и от того, как незнакомец ответит на него, зависела судьба миссии и, следовательно, вся последующая жизнь Рожнова.
- Хорошо, я сведу тебя с Дулебовым, хотя, - незнакомец покачал голо-вой, –должен признать, что вопрос задан некорректно. Но я прощаю его те-бе, потому что это последний вопрос и потому что сегодня я великодушен. Итак, слушай - завтра, в шесть часов вечера, в дома Масленникова, соберут-ся все участники покушения.
- Так ведь там жандармы, оцепление? – Лиза не удержалась и спросила незнакомца, чем доставила ему неизъяснимое удовольствие.
- Завтра оцепление снимут, милая барышня, – сладко улыбнулся незна-комец. – Продолжаю - среди собравшихся будет Дулебов. Будь там и тебя узнают. Все, мое время истекло, я должен идти.
Незнакомец поднялся и направился к выходу, но у двери задержался и повернулся к Рожнову.
- Не могу уйти, не напомнив – у тебя осталось два перемещения. Исчер-пав их, ты никогда не сможешь вернуться назад, в свое время, туда, где вы-рос и до недавнего времени жил. Прощай, мученик идеи! Ариведерчи!– не-знакомец помахал рукой и через мгновение растаял в воздухе легкой, кру-тящейся дымкой. В комнате сразу стало светлее, откуда-то появилось солн-це, вспыхнуло ярким, всепобеждающим светом и дышать стало легче и сво-боднее.
- Ну, вот все и решилось, - после долгого молчания произнес Рожнов. –А я думал, со мной уже покончено. И покушения не избежать, и Россию не спасти.
- Ничего не покончено, - возразила Лиза. И вдруг рассмеялась, - а, зна-ешь, мы с тобой удивительно похожи - как два зеркальных отражения! Два фанатика, ослепленных своими идеями. Только я уже излечилась, а ты еще нет. Не так глуп этот твой незнакомец, как ты его называешь. Кстати, как ты с ним познакомился?
- Это запутанная история, - ответил Рожнов. – Сам до сих пор не разо-брался. Незнакомец утверждает, что он - порождение моей фантазии, мое, так сказать, второе я, но я так не думаю. Ты, надеюсь, тоже. Но этого прохиндея переубедить просто невозможно!
- Не надо никого переубеждать, - сказала Лиза. –Пусть все идет так, как оно идет, - и добавила, - думаю, сейчас самое время выпить за успех твоей операции.
- Почему моей? Нашей, - поправил Лизу Рожнов.
- Твоей, твоей, не спорь, - наступала Лиза. – Ты ворвался в мою жизнь, ты все изменил, заставил жить и думать по-своему, по новым правилам, так что тебе и отвечать. Впрочем, - она улыбнулась, - я готова разделить с тобой бремя твоей славы. Ну что, будем пить за успех операции? За спасение гу-бернатора?
- Всенепременно!
Их бокалы встретились, издавая приятный, мелодичный звон и такой же звон отозвался и в их душах, испытывавших в это время невероятный подъем и волнение, близкое к счастью.
Весь следующий день Рожнов провалялся в постели, не выказывая ни малейшего желания вставать. Сколько Лиза ни пыталась его растормошить, вытащить в город проветриться, погулять, Рожнов ни в какую не соглашался. Наконец, Лиза отступилась - да пусть делает, что хочет.
В шестом часу Рожнов встал, наскоро умылся и вышел на улицу, где нанял извозчика и поехал к дому Масленникова на встречу с Дулебовым.
Глава XVII
Заговор
Как только Рожнов отпустил извозчика и подошел к калитке, из дома Масленникова вышел человек и через весь двор пошел навстречу Рожнову. – А, это вы! Проходите, – сказал человек и, выглянув на улицу и осмотрев-шись, пропустил Рожнова во двор.
Как он меня узнал, удивился Рожнов и тут же вспомнил слова незна-комца - будь там и тебя узнают! Рожнов прошел в избу. Полупустая темная комната, освещенная светом керосиновой лампы, вмещала в себя человек семь-восемь, не меньше, одни стояли у деревянного стола, на котором был расстелен лист широкой бумаги, на нем и стояла керосиновая лампа, другие сидели на скамье, поставленной к стене.
- Вот, знакомьтесь, Николай Рожнов. Да вы его, наверное, знаете, - представил Рожнова человек, встретивший его у калитки. Каждый пооче-редно протягивал Рожнову руку, сидящие при этом вставали.
Видимо, это и есть Дулебов, подумал Рожнов, отвечая на рукопожатия.
- Садитесь и слушайте, - сказал Рожнову молодой человек с острым, проницательным взглядом и вьющимися черными волосами.
- Продолжаем, товарищи, - Дулебов встал у стола. – Итак, повестка со-брания – казнь губернатора Богдановича.
Рожнов вздрогнул.
- После того, что устроил этот человек в Златоусте, мы не можем и не должны мириться с положением дел, когда один человек делает все, что ему заблагорассудится, а другие как бараны безропотно ждут своей участи. Наша организация объявляет ему приговор и приговаривает к смертной каз-ни. Исполнение назначается на завтра, шестого мая. У меня в руках доку-мент, который надо подписать. Первым Гершуни. Исаак, подойди.
Инквизиторы какие-то, подумал, холодея, Рожнов.
Человек, сидевший рядом с Рожновым, подошел, поставил на бумагу подпись и, слегка картавя, провозгласил. – Товарищи, соратники! Вы делаете великое дело, отечество вас не забудет! Когда мы передушим, перебьем всех этих гадов, наступит новая светлая эра, когда не будет ни господ, ни рабов, ни помещиков, ни крестьян – один свободный рабочий народ будет управлять страной и всей вселенной. Да здравствует мировая революция!
Все восторженно захлопали, стараясь при этом, однако, не производить лишнего шума. Затем стали подходить и подписывать заявленный Дулебовым документ.
- А что же вы не подписываете? – обратился Дулебов к Рожнову. - Или у вас на этот счет другое мнение?
- Нет, нет, я согласен, - Рожнов неуверенно шагнул к столу. – Вот, скажите, Дулебов, если бы вы были на месте губернатора в те дни в Златоусте, как поступили бы вы? Не стали бы стрелять? Позволили толпе ворваться в дом?
- Это провокационный вопрос, - отрезал Дулебов. - Все дело в том, что я не губернатор и никогда им не буду. Мы с Богдановичем, слава богу, по разные стороны баррикад, весь вопрос, кто кого. А вы, Рожнов с чьей стороны?
- С нашей стороны, с нашей, - в разговор вступил Гершуни, беря Рожно-ва под свою защиту. – Революционер сомневается? Это его законное право. Пусть выскажется, а мы послушаем. Говорите, Рожнов, не бойтесь! Мы ува-жаем и ценим оппозицию. Дело партии – не догма, а непрерывное развитие и усовершенствование.
- Мне кажется, истинный путь России, - Рожнов оглядел собравшихся, стоит ли им доверять свои мысли, и не сдержался, его понесло, - это путь реформ и последовательных изменений. А теракты ни к чему хорошему не приведут, только уничтожат и разрушат сложившийся порядок. В результате мы с вами получим в наследство хаос и смуту, разруху, бороться с которыми будет не под силу никому. Да и в чем, скажите, виноват губернатор? Что даст вам его смерть? Это инквизиция, господа, а не революция.
- Браво, молодой человек! – поддержал Рожнова Гершуни. – Вижу, вы внимательно читали Маркса. У него так и сказано, что сначала мы должны разрушить государство, а уж затем с чистого листа строить новое, неведомое доселе общество без эксплуатации и эксплуататоров. Вы все правильно угадали. Поэтому мы и встали на тяжелейший путь устранения основных, амбициозных личностей Российской империи. Когда дело наше будет закончено, государство падет само, без лишних усилий. Подписывайте приговор, Рожнов и дело с концом. Я назначаю вас одним из трех исполнителей теракта. Уверен, Богдановича вы застрелите, не раздумывая. Подписывайте приговор.
Рожнов взглянул на Гершуни. Как он похож на незнакомца – тот же взгляд, те же манеры и язык, логически острый, точный и безжалостный ко всему живому. И подписал приговор, понимая, что без этого принять участие в покушении он не сможет. И, соответственно, не сможет спасти губернатора.
- Вот и хорошо, - сказал Дулебов. – Надеюсь, больше сомневающихся нет? Тогда единогласно.
- Подождите, а Артем где? Он что, не придет? – спросил кто-то.
- Обещался, - ответил другой голос.
- А что ж его до сих пор нет?
- Если обещался, то подойдет. Он человек обязательный, - уточнил Ду-лебов. – Продолжим без него. Товарищи, нужно детально рассмотреть план операции. Здесь передо мной на столе схема городского парка, где и долж-но произойти покушение. Рожнов и Гершуни остаются, остальных я не за-держиваю. Всего хорошего, товарищи!
Артем подошел спустя полчаса, и план операции разрабатывался уже с его участием. Он узнал Рожнова, но к удивлению последнего, отнесся к нему с вниманием и даже почтением, попросив извинений за высказанное публично недоверие. На этом и сошлись. Проработав детально операцию и просидев над ней более часа, заговорщики решили выбрать следующий ва-риант. Как только губернатор с дочерями выйдет на прогулку, а это обычно происходит в три часа пополудни, Рожнов подойдет к нему с пакетом и вру-чит его губернатору. Далее, Рожнов объявляет Богдановичу приговор, и в эту минуту с разных сторон Артем Халтурин и Дулебов открывают огонь из своих револьверов. Рожнов в исполнении приговора не участвует и скрывается в условленном месте. Как только Богданович будет застрелен, в том же месте скрываются и Артем с Дулебовым. Вся операция должна занять не более двух-трех минут.
- Ну, а теперь по домам отдыхать. Завтра ответственный день, - подвел итоговую черту Гершуни. – Завтра узнаем, чего мы все стоим.
- Не мешало бы по стопочке, - мрачно заметил Артем. – Обмыть, так сказать, успех предстоящей операции.
- Я не буду пить, - отказался Рожнов, - всего доброго! Значит, завтра к двум, - после чего попрощался и вышел.
- Странный все же этот Рожнов, - сказал Дулебов после того, как Рож-нов ушел.
- Пусть думает, что мы ему верим, - добавил многозначительно Гершу-ни, разливая по стаканам самогон. - За жизнь, за успех революционного де-ла!
Рожнов возвращался к дому Елисеева на Александровскую, летел, не разбирая дороги, так до конца и не поняв, доверяют ли ему Дулебов и Гер-шуни или нет, и что по этому поводу думает Артем. Так или иначе, завтра он будет на месте покушения, и все увидит собственными глазами. Даст Бог, сумеет предотвратить убийство невинного человека и помочь России. Он должен это сделать. Завтра все решится.
Глава XVIII
Покушение на губернатора
В этот день Николай Модестович не встал, как обычно, в восемь утра, а решил немного поспать. Все же сегодня четверг, царский день, можно и понежиться, а дела могут подождать. И губернатор опять задремал.
Тихо, на цыпочках, вошел дворецкий и медленно стал раздвигать тяже-лые, бархатные шторы. В комнату полились, брызнули потоки свежего света, яркое весеннее солнце прыгнуло на пол, с пола на кровать и прочно обосновалось на широкой подушке губернатора. Спать было уже совсем невозможно, и Николай Модестович решил вставать.
- Который час, Николаич?
- Скоро девять, Ваше Превосходительство, - ласково, по-домашнему от-ветил дворецкий. – Прикажете чаю подавать?
- Однако, заспался я, пора подниматься. Чаю подашь через десять ми-нут.
Стоя в туалетной комнате, Богданович долго мылся, радостно и с шу-мом фыркал, потом тщательно брился и, приведя себя в порядок, вернулся в гостиную. Там его ждал утренний чай, бутерброды с маслом и сыром, яйцо, сваренное по-английски всмятку и поданное в стаканчике, горячие сливки, шоколад и неизменная овсяная каша на молоке. Все это съесть зараз одному не представлялось возможным, да и Николай Модестович к этому не стремился. Попробовать понемногу из каждого блюда – это, пожалуйста. Иначе уйдешь из-за стола с полным животом, а это не было в привычке губернатора.
- Николай Модестович! К вам Петрищев! Прикажете принять?
- Поесть спокойно не дадут! Проси! – Богданович допил чай и, вытерев губы салфеткой, откинулся на спинку кресла. Да, славный сегодня денек, что ни говори!
- Николай Модестович! Разрешите? – в комнату вошел, блистая военной выправкой, начальник жандармского управления.
- Да чего уж там, входи. Я кончил трапезничать. Что стряслось? – Богда-нович внимательно посмотрел на Петрищева. – Просто так ты никогда не за-ходишь.
- Сегодня из надежных источников нам стало известно, что…, - Петри-щев покраснел и замялся.
- Что вам стало известно, Петр Игнатьич? Что такого вам стало известно? Ну, говорите же!
- Сегодня на вас будет совершено покушение в три часа пополудни, ко-гда вы будете на соборной площади, - с трудом договорил Петрищев и об-мер, глядя на губернатора, который переменился в лице.
- Что!? – Богданович вскочил с кресла. – Сколько раз нужно повторять, чтобы вы не говорили мне о моих покушениях! Да разве это живой человек выдержит? Если вам дорога моя персона, охраняйте, но так, чтобы я об этом не знал, не догадывался. Понятно вам? Весь день испортили. А так хорошо все начиналось, - губернатор раздраженно позвонил в колокольчик, вызы-вая дворецкого.
Петрищев понял свою оплошность и на чем свет стоит, ругал себя и со-ветника Ознобишина. Говорил же ему, что сейчас не время для подобных предупреждений, всё равно губернатор слушать не станет, а советник гнет свое – сходите, Петрищев, предупредить бы надо, а вдруг что случится? Шкуру свою спасает, придворная крыса. Ну, я ему припомню!
- Что вы там шепчете, Петрищев? Идите, я приму меры. Идите, - уже спокойней и миролюбиво добавил Богданович. – Я понимаю, вы добра мне желаете, от шальной пули спасти, но не каждый же день об этом речь вести. Так ведь и до больничной палаты недалеко. Представляешь, Игнатьич, – гу-бернатор в палате среди помешанных! Вот обрадуются господа социал-революционеры! Не дождетесь!
Начальник жандармского управления отдал губернатору честь и поспе-шил вниз, к выходу. По пути ему встретились два очаровательных создания, дочери Богдановича – Даша и Маша.
- Что с папенькой? Он встал? – спросила старшая, Даша. В ситцевом, с разноцветными оборками, сарафане и мягких домашних туфлях она была особенно хороша.
- Встал, чай пьет, - не поворачивая головы, ответил Петрищев и вышел на улицу.
Рожнов проснулся и долго лежал, думал о своем. Зачем живет человек, рождается и проживает долгую жизнь, полную потрясений и невероятных блужданий, женится, заводит семью, и, состарившись, уходит на вечный покой. Зачем? Вот он, Рожнов, родился в семье инженера, учился, окончил среднюю школу с похвальной грамотой, поступил в институт, окончил и его. Он, что, так хотел? Так сложились обстоятельства. Три года работал, готовился к защите кандидатской диссертации, перерыл всю публичную библиотеку, и теперь, когда научный труд почти закончен, судьба сводит его с незнакомцем. И вся жизнь Рожнова резко, кардинально меняется. Кому это понадобилось? Да, ему не нравится современная жизнь, и он всегда стремился уйти в себя, увлекался чтением серьезных книг, которые еще больше замкнули его на самом себе. Может, потому и личная жизнь его не удалась и жена от него ушла? Зарабатывать Рожнов не умел, не хотел рвать кусок у другого, такого же, как он сам, преподавателя. Ему было стыдно говорить о деньгах, о материальных благах. Ему всегда казалось, что истинная жизнь – это жизнь души. И чем пристальнее он вглядывался в свою душу, тем больше в ней разочаровывался, собственная душа казалась ему пустой и ничтожной. Жизнь – забава, не больше того, только великое дело способно оживить и спасти душу. И вот в момент, когда Рожнову было особенно плохо, когда бросила жена и, казалось, сама жизнь ушла из-под ног, появляется этот самый незнакомец. Может, это и есть судьба, то испытание, ради которого он, Рожнов, и родился на свет? Но как хитер, этот незнакомец, сущий дьявол! Все отгадал, все просчитал, ни в чем не ошибся! Если суждено Рожнову спасти Россию, значит, так тому и быть. Вам нужны великие потрясения, мне нужна великая Россия!
Рожнов встал, оделся и, захватив револьвер, вышел на улицу. Лизу бу-дить он не стал, пусть поспит, сегодня непростой день и ей понадобятся си-лы. Но чем больше он бродил по городу, тем больше укреплялась в нем мысль, что видеться сегодня с Лизой вообще не нужно и что вернется он к ней только тогда, когда все закончится. Рожнов проверил револьвер, заря-дил его и положил в левый карман пиджака. Жаль, что он нерегулярно по-сещал занятия по стрельбе в институте, сейчас бы ему это пригодилось. Вдруг придется стрелять, а он промахнется.
- Запомнили? В три часа на соборной аллее. Рожнов стоит у входа в парк, увидев губернатора, идет ему навстречу. Спокойно, не торопясь, но и не останавливаясь, подходит и вручает пакет. Все это время Халтурин с Ду-лебовым ждут у собора. В момент, когда Богданович развернет пакет и ста-нет читать приговор, они выходят из укрытия, подбегают к губернатору и стреляют в него. Чем больше выстрелов, тем вернее. Когда все закончится, и Богданович, надеюсь, будет застрелен, встречаемся у городского фонтана. Там легче всего затеряться. Если же случится непредвиденное, действовать по обстановке. Убеждён, у вас, у нас, всё получится. Сверим часы. Сейчас без четверти три, - Гершуни посмотрел на Дулебова. – Ну, с Богом!
- Ну, продолжай, продолжай, Дашенька, очень интересно послушать, когда молодые рассуждают, - губернатор, кажется, начисто забыл об утрен-них волнениях. Он только что сытно пообедал, выпил рюмку мадеры и те-перь шел в окружении своих дочерей. День был яркий, солнечный и не-обычно теплый. Николай Модестович был рад, что может на время забыть о делах и, ни о чем не заботясь, прогуляться по городу, днем, и послушать, что ему скажет старшая дочь, начитавшаяся модных европейских экономистов. Не мешая прогулке, за губернатором внимательно наблюдали, охраняя его спокойствие, Петрищев и четверо полицейских, спрятавшихся в кустах, тянувшихся вдоль соборной аллеи.
- А как вы думаете, папенька, каково место России в мировой экономи-ке? Страна у нас отсталая, народ неграмотный, темный, промышленность только-только встает на ноги…
- Кто это тебе сказал, что страна наша отсталая? - Богданович сурово посмотрел на Дашу.
- Так пишут в книгах, - растерялась Даша.
- Так вот, запомни, доченька, не верь всему, что пишут книги, особенно те, что приходят к нам из Европы. Там народ грамотный и многому обучен, но не всегда рожденное в Европе потребно России. Наша страна огромна и народ в ней живет разный – и православные, и магометане, и католики, и иудеи. Как сложить вместе эти силы так, чтобы всем, каждому народу, жи-лось лучше, и интересы государство при этом не пострадали? Разве Европе это известно? Нет, только мы сами, зная и понимая свой народ, можем по-нять и помочь государству, своей России. И Россия наша не отсталая, запом-ни: по выплавке стали мы – пятые в мире, чугуна – четвертые, каменного уг-ля – седьмые, а по выработке нефти и нефтяных продуктов нам нет равных, мы – первые. Вся Европа кормится нашим хлебом, птицей, яйцами. А ты го-воришь – отсталая!
Николай Модестович был доволен, что ему удалось рассказать детям о России, стране, в которой он был не последним человеком.. Это была люби-мая его тема, она занимала все свободное время и Богданович очень хотел, чтобы дочери его тоже любили свою страну, великую Россию, как он часто повторял.
- Откуда, папенька, вы все знаете! - воскликнула Даша. - Как не спро-сишь, на все ответ готов. И когда вы успеваете читать? Прямо, Цицерон, – и испуганно вскрикнула: – Ой, к нам кто-то идет!
Богданович вскинул голову. Прямо на него, не сворачивая, шел прилично одетый человек, опустив голову и держа в руках бумажный пакет. Это был Рожнов. Пока губернатор говорил с Дашей о России, дневное время перешагнуло отметку в три часа пополудни, и террористическая машина начала свой необратимый ход.
- Николай Модестович! Ваше Превосходительство, вам пакет, прочтите. Быстрее, - и Рожнов выхватил револьвер.
Богданович взял пакет и сказал Рожнову: - Мы, кажется, знакомы!?
Все дальнейшее произошло в одно мгновение.
Увидев блеснувшее на солнце оружие, из ближайших кустов выскочили и бросились к Рожнову два полицейских. Начальник жандармского управления Петрищев и другие два полицейских, схоронившиеся в дальних кустах, уже бежали к губернатору. Петрищев при этом устрашающе кричал: - Стой! Стрелять буду! Но никто из них не видел, как с правой стороны собора выбежали и, прыжками преодолевая расстояние в двадцать шагов, подобрались вплотную к Богдановичу Халтурин и Дулебов. Артем уже держал наготове заряженный револьвер. Получилось так, как задумывал Гершуни – Рожнов отвлек на себя все внимание охраны губернатора, и главные исполнители теракта остались незамеченными. Но только не для Рожнова, который шагнул к губернатора, закрывая его своим телом. И в эту самую минуту выстрелил Дулебов. Рожнов почувствовал резкую боль в левом плече и выстрелил в ответ, наугад. Спустя мгновение он увидел, как к нему бегут Артем и Дулебов. Не попал, подумал Рожнов и выстрелил снова.
Теперь террористов увидел и Петрищев. Он остановился и, выхватив револьвер, крикнул:
- Вот они, слева! Ишматов, стреляй!
Началась отчаянная и беспорядочная пальба. Пули свистели там и тут, и было странно, что в первую минуту никто не был ранен, кроме Рожнова. Стреляющих было много - Дулебов стрелял в губернатора, ему отвечал Рож-нов, Халтурин вел перестрелку с полицейскими. Наконец, точный выстрел Петрищева ранил Артема и тот упал, но с колена продолжать все еще стре-лять. Вскоре, вскрикнув, упал Ишматов, получивший ранение в левый бок, и еще один полицейский, стрелявший справа от Петрищева. - По детям, по детям стреляй! – в отчаянии кричал Дулебов, но, увидев, как упал Артем, бросил револьвер и побежал к собору, за ним вдогонку побежал Петрищев. Тем временем к Артему подбежали двое полицейских и схватили его. Наблюдавший за своими Гершуни выругался и бросил в отчаянии бинокль. Ему ничего не оставалось, как признать свое поражение и он поспешно скрылся.
Во время всей перестрелки Богданович держался мужественно, обняв прижавшихся к нему испуганных девочек, лишь бледность лица выдавала в нем напряженное волнение.
- Что это было, молодой человек? – обратился губернатор к Рожнову, держа в руках нераспечатанный пакет.
- Вас хотели убить, приговорили к смерти, - с трудом выговорил Рожнов и, не в силах держаться более на ногах от потери крови, рухнул на аллею. Упав на землю, краем глаза он увидел, как по парку бежит Лиза. - Куда она бежит? Зачем? – подумал Рожнов и потерял сознание.
- Доктора, доктора сюда, - закричал губернатор.
Глава XIX
Несбывшийся сон Рожнова
Рожнов очнулся в своей комнате, какой оставил ее во время своего по-следнего посещения, когда приходил за деньгами. Комната была неприбра-на, всюду был беспорядок – стулья опрокинуты, ящики комода выдвинуты, на полу валялись осколки стеклянной люстры. Рожнов встал и, осторожно ступая между осколков, прошел к комоду. На комоде стояло комнатное зеркальце, вглядевшись в него, Рожнов обнаружил себя, как это ни странно, вполне в порядке. Костюм был чист и, кажется, нигде не порван. Рожнов причесался и тут вспомнил вчерашнее – картина покушения на губернатора, словно порывом ветра, пронеслась в сознании. Он ощупал себя, левое пле-чо. Нет, не болит, крови не видать. Он начал судорожно рыться в карманах – ни револьвера, ни мобильника нигде не было, только деньги, пачка старин-ных кредитных билетов. Как же он попал сюда? Зеленую кнопку он не нажимал, да и мобильника с ним нет. Как же он вернулся? Уж ли не незна-комец его сюда забросил? Рожнов пошел на кухню, чтобы поставить чай, и тут зазвонил телефон, напоминая, что не все мертво в этой квартире. Рожнов прошел в прихожую и снял трубку.
- Слушаю вас.
- Коля, ты? Привет. Это Лешка.
- Какой Лешка?
- Ну, Лешка, Алексей. Алексей Маслов. Ты что, забыл?
- Вспомнил. Как твои дела?
- Ты что такой? Перепил вчера или что стряслось? Слушай, я звонил тебе всю неделю, телефон не отвечал. Уезжал куда?
- Да так, было одно дело.
- Ладно, проехали. Ты не забыл, сегодня городской праздник, пошли сходим, пивка попьем. Ты пиво еще не разлюбил, пьешь?
- Пью.
- Где встречаемся? Как обычно, у Гостиного в двенадцать? Это через полчаса, идет?
- Идет.
Рожнов открыл холодильник - он был пуст. Кроме куска старого, зале-жалого сыра в нем ничего не было. Рожнов заглянул в хлебницу, она также была пуста. Все правильно, подумал Рожнов, я ведь не был здесь десять дней. Как же я объясню Маслову свое отсутствие? Он подогрел чайник, вы-пил чаю и вышел на улицу. Пройдя по Достоевской, свернул направо и по-шел по Социалистической. Дойдя до перекрестка, завернул налево, на Кирова и тут остановился. Вот здесь на перекрестке должен быть пивбар, подумал Рожнов и осмотрелся. Но вместо питейного заведения увидел одноэтажный деревянный дом. Как же так? Именно с этого места начались его приключения в прошлое, именно отсюда он попал в губернский город, здесь должна быть пивная, пивбар! Рожнов еще и еще раз огляделся по сторонам, чтобы увидеть прохожих и расспросить их, куда подевалась загадочная пивная, но спрашивать было некого, улица была пуста. Рожнов пошел на встречу с приятелем.
- Привет, Николай. Неплохо выглядишь, - Маслов обнял друга. – Ну, что шиханём?
И подвинул в сторону Рожнова бокал с пивом.
- Шиханём, - Рожнов сел за столик, отхлебнул из бокала.
- Ну, расскажи, где шлялся всю неделю, - Маслов приготовился к долгому рассказу.
- Нигде я не шлялся. И давай не будем об этом, - попросил Рожнов. - Как-нибудь в другой раз. Лучше ты о себе расскажи. Тебя можно поздравить, защита прошла успешно?
- Можно. Теперь я действительный кандидат экономических наук, по-этому угощаю. А у тебя когда защита?
- Кажется, дней через пять. Или шесть. Не помню точно, - Рожнов заду-мался. А действительно, когда у него защита диссертации?
- Ну, ты даешь! А если пропустишь защиту? – удивился Маслов. - Вся работа насмарку. Так не годится. Ладно, пошли слушать губернатора. Сегодня сто лет со дня покушения на Богдановича. Будет уйма разного интересного народу, потом концерт и дискотека. Билеты мне достала – не угадаешь! – твоя бывшая жена. Вот так! Ну, пошли.
- Кого слушать - губернатора? Какого губернатора? – Рожнов вскочил, расплескивая по столу пиво. И здесь губернатор его преследует!
- Ты, что, успокойся! Словно это не твой город и не ты здесь живешь, – воскликнул Маслов.
- Лешка, скажи, по-твоему я похож на идиота? Разве городом управляет не мэр?
- Городом и областью управляет губернатор Качкаев, да будет тебе из-вестно. Сорок девятый губернатор, начиная с 1708 года, когда впервые в России были учреждены губернии.
- А Богданович – какой по счету? – спросил Рожнов.
- Двадцать третий, если мне не изменяет память. Ну, ты идешь?
Они поднялись наверх, в зал с бархатными креслами, прошли к своим местам. Свет в зале погас, и торжественное заседание началось. На осве-щенную сцену поднялся высокий немолодой мужчина с проседью в волосах и подошел к микрофону, держа в руках какие-то бумаги.
- Дамы и господа! Позвольте начать заседание, посвященное сотой го-довщине со дня покушения на губернатора Николая Модестовича Богдано-вича.
Зал взорвался аплодисментами.
- Как вы все знаете, покушение сорвалось и благодаря именно этому обстоятельству России удалось избежать революционной чумы. Деятель-ность многих революционных организаций, промышляющих террором, была пресечена, заговорщики схвачены и брошены в тюрьмы. Вот уже около века Россия живет нормальной естественной жизнью, без потрясений и коллизий, показывая всей Европе, каким бывает обыкновенное экономическое чудо. Средняя зарплата нашего работника в два раза превышает среднеевропейский уровень зарплаты и в одну целую две десятых раза – уровень оплаты североамериканского рабочего. Наш рубль – самая устойчивая валюта в мире и курорты всего мира счастливы принять наших людей на отдых в любое время года. И все это благодаря подвигу скромного служащего статистического городского управления Радковского Николая Романовича.
Рожнов вздрогнул и повернулся к Маслову.
- Лешка, скажи, а Богдановича разве не убили? Я читал, что его застре-лили девятью пулями, и что убийц не удалось поймать.
- Не шуми, все потом.
Не верю, не верю! Неужели удалось?
- Рискуя собой, Николай Радковский прикрыл губернатора Богдановича и спас ему жизнь. Для этого ему пришлось войти в доверие к так называемым эсерам – социал-революционерам, которые разработали план устранения губернатора и назначили день расстрела на шестое мая 1903 года, то есть ровно сто лет назад. Радковский проник в доверие к террористам и был избран одним из трех исполнителей теракта – так завуалированно называли эсеры свои обычные рядовые убийства.
Правильно, все правильно! Так оно и было.
- Но Радковский, будучи настоящим гражданином своей страны, госу-дарства, повернул оружие против убийц и даже застрелил одного из них.
А вот это преувеличение. Я и стрелять-то не умею. Куда уж мне убить!
- Этот поступок всколыхнул общественное мнение и поднял по России невиданное сопротивление против революционеров, которые к тому вре-мени готовили широкомасштабную акцию по всему Российскому государ-ству. Но им не удалось сломить мощь государственной машины, и Россия выстояла. Выстояла, потому что весь народ встал на защиту своего государ-ства.
Рожнов слушал речь губернатора и не верил, боялся поверить в то, что он сейчас слышал. Неужели мечта его жизни сбылась, и он сделал это? Не-вероятно! Ему захотелось выпрыгнуть из кресла и на весь зал крикнуть: - Это я ваш герой, смотрите на меня! Это я спас Богдановича! Но как только мысль эта мелькнула в его сознании, Рожнов почувствовал на себе чей-то взгляд. Рожнов повернулся и услышал голос:
- Не верь, это тебе снится! Не верь, это тебе снится!
И сотни голосов, словно заколдованные, подхватили, запели: - снится, снится, все тебе снится!
Рожнов взглянул на Маслова – слышит ли Лешка эту фразу? По выражению лица Маслова этого не было видно. Алексей сидел и невозмутимо слушал то, что слушали сейчас все шестьсот присутствующих в зале – речь сорок девятого губернатора, который для Рожнова только шевелил губами. А звучала одна единственная фраза - Снится, снится, все тебе снится! Фраза эта усиливалась, усиливалась и, наконец, загромыхала на полную, непередаваемую громкость.
Рожнов вскочил и опрометью бросился из зала вниз по лестнице и вы-бежал из Гостиного двора. Но как только он очутился на площади, голоса исчезли, и к Рожнову вернулся обычный слух. Посреди площади, рядом со старинной часовней, красиво бил современный фонтан, гуляла нарядная молодежь, звучала из репродукторов музыка. Все это Рожнов видел и отчетливо слышал. Что со мной было? Что мне снится? То, что я вижу сейчас, мне снится, мелькали одна за другой беспокойные мысли. И Рожнов решил проверить себя. Он подошел к угловому дому, взглянул на табличку, обычно прикрепляемую к домам с указанием улицы, и обмер. Вместо обычной надписи “улица Ленина” на доме висела табличка - “Нестеровская улица”. Сердце чуть не выскочило из груди Рожнова – моя взяла! И это тоже мне снится? Как бы не так! Рожнов оглянулся по сторонам, перешел на другую сторону улицы и пошел по Октябрьской, вниз, к Монументу дружбы. Он не знал, что он должен там увидеть, но чувствовал, что именно там все и прояснится. Его просто несло на Нижне-торговую площадь, к мосту. Проходя мимо училища искусств, он заметил по левую руку церковь и уже не удивился этому. Все правильно, Спасская церковь здесь и должна стоять, на своем месте. И уже оставив позади Гутмановский горный завод, он краем глаза увидел реку, часть набережной и едва не задохнулся от радости – вместо примелькавшейся глазу невыразительной стелы ему открылся удивительный новый памятник. Он увидел фигуру статного воина, стоявшего во весь рост, левой рукой опиравшегося на длинный прямой меч, а правой рукой указующего вверх, на сам город, тем самым защищая и поддерживая его. Рожнов не знал, кому поставлен памятник, еще не прочитал надписи, но чувствовал, что это должен быть памятник именно ему, Ивану Нагому, основателю города. И поспешил вниз, чтобы удостовериться в правильности своей версии. Но тут случилось непредвиденное – переходя дорогу, Рожнов не заметил, как навстречу ему на невероятной скорости выскочила зеленая десятка, взвизгнули отчаянно тормоза, Рожнова подбросило и он упал на мостовую, обращая потухающий взор в сторону памятника, до которого он так и не успел дойти.
Глава XX
В доме Радковских
В доме Радковских царило оживление и праздничная суета, заканчива-лись последние приготовления к приезду высокого гостя. После того, как вчера в четвертом часу дня сюда привезли Рожнова, все в доме изменилось, изменилась сама атмосфера жизни и все обитатели, включая и прислугу, чувствовали чрезвычайную приподнятость и торжественность. Вернулся после долгого отсутствия хозяин дома, его пронесли в главную комнату дома, в гостиную, поместили на широком, большом диване и вскоре в дом приехал доктор. Отто Юргенс был лучшим лекарем в городе, оттого и брал за свои визиты не менее десяти рублей. Но губернатор уверил, что сам будет оплачивать лечение своего спасителя, и поэтому Юргенс был спокоен. Доктор осмотрел Рожнова, покачал головой и велел принести горячей воды. Затем достал из чемоданчика специальный инструмент, который присылали ему из Швейцарии, обнажил левое плечо больного и быстро, в течение одной минуты вынул предмет беспокойства – железную пулю, которую положил на столик возле дивана. Побрызгал на рану какой-то жидкостью, присыпал порошком и перевязал место ранения. Во время всей операции Рожнов не открывал глаз, находясь без сознания, когда же доктор вынул пулю, Рожнов вскрикнул.
– Ну, ну, не бойтесь, все уже позади, - с усмешкой сказал Отто.
- Папа, папочка проснулся, - услышав голос отца, в гостиную вбежал мальчик с кудрявыми волосами, но его не пропустили к перевязанному Рожнову, который приподнялся и, прошептав - Алеша! – снова закрыл глаза. Нянюшка всплеснула руками: – Умирает!
- Ничего страшного, больной потерял много крови и должен поспать, - заявил доктор. - Тишина и покой, вот что сейчас главное. Идемте, господа.
Все вышли, оставив Рожнова в гостиной одного. Надо сказать, привезли его сюда не случайно. Как не противилась Лиза, еще в парке Рожнова обыскали и нашли при нем удостоверение личности Радковского Николая Романовича, после чего постановили везти пострадавшего в свой дом, на Варфоломеевскую. Это так расстроило Лизу, что если бы Рожнов был в сознании, она бы ему тогда все высказала. Но были и смягчающие обстоятельства - у Радковского не так давно умерла жена, и он один воспитывал сына. Это убедило Лизу взяться выхаживать больного, и она согласилась ехать с Рожновым в его дом. Лизе разрешили остаться и постелили в проходной комнате до выяснения ее положения в семье государственного служащего статуправления.
Что же касается самого Рожнова, то он совершенно ничего не знал, кто и что он в губернском городе. Потому и преследовала его фамилия Радков-ский, что в своей жизни он был Рожновым, а в губернском городе - Радков-ским. Так сложились обстоятельства, о которых знал только незнакомец.
А высокий гость, которого здесь так ждали, был не кто иной, как сам Богданович. Учитывая тяжесть ранения, полученного Радковским, губерна-тор решил не вызывать его к себе, а сам пожаловал в дом к своему спасите-лю. И когда у ворот дома зазвенел известный всем колоколец, в доме забе-гали, засуетились и гурьбой высыпали на крыльцо встречать дорогого гостя.
- Здравствуйте, уважаемые, - и губернатор низко поклонился дому Рад-ковского, чем всех привел в смятение.
- Здравствуйте, Ваше Превосходительство, - нестройным хором и тоже поклонившись, ответили ему домашние. – Пожалуйте в дом, Николай Модестович.
- Благодарствую. А где наш герой? – спросил губернатор.
- В гостиной, при входе направо. Пожалуйте в дом!
Когда Богданович вошел в гостиную, Рожнов-Радковский уже сидел на диване, поддерживаемый Лизой.
- Ну, здравствуй, Радковский. Как чувствуешь себя? – при этих словах губернатора Рожнов-Радковский попытался приподняться и встать, но Богданович сделал ему знак рукой. - Да ты не вставай, сиди. Я тоже сяду рядом с тобой. Разрешишь? – и Богданович улыбнулся, присаживаясь на кресло, придвинутое на этот случай к дивану.
- Да вот, с Вашей помощью жив пока, - ответил Рожнов-Радковский.
- Вот ведь как вышло. Третьего дня я тебя не послушал, а ты мне жизнь спас. Выходит, я твой должник. А долг платежом красен, - здесь Богданович достал из внутреннего кармана золотой портсигар и протянул его Рожнову-Радковскому. - Бери, он твой. Чистое золото. Кроме того, я поручил подготовить указ о назначении пожизненного пенсиона дворянину Радковскому в сто рублей помесячно из казны города. Вот так. Ну, выздоравливай, защитничек.
Богданович встал и протянул руку. Рожнов-Радковский тоже протянул руку, и их руки встретились в теплом дружеском пожатии.
- Ну, будь здоров. Как-нибудь навещу при случае, - губернатор вышел из гостиной, и вскоре коляска с характерным звоном колокольца пропала из виду.
Рожнов-Радковский долго смотрел на портсигар, боясь его открыть и увидеть то, что он ожидал увидеть. Он еще не верил, что это тот самый порт-сигар, который он нашел в бабушкиной шкатулке и сдал в ломбард. Нако-нец, любопытство взяло верх, и он одним движением отщелкнул портсигар. На внутренней стороне портсигара была выгравирована надпись - “Портси-гар сей пожалован дворянину Радковскому Николаю Романовичу в знак не-оценимых заслуг перед Отечеством в благородном деле спасения его граж-дан. Губернатор Богданович Н.М. Одна тысяча девятьсот третий год от лето-исчисления Христова, месяц май, седьмого числа”.
Ну, вот портсигар и вернулся. Совершил путешествие по времени и в пространстве и возвратился к своему владельцу. Видимо, и мне хватит блуждать, пора определяться, подумал Рожнов-Радковский.
- Что ж, ты Николай, всей правды не сказал? – Лиза посмотрела на Рож-нова.
- Я не знал этого, Лиза. Теперь думаю, что я вообще мало что знал. Кро-ме, разумеется, своей миссии. Знаешь, а я ведь ее выполнил, - и Рожнов-Радковский улыбнулся. – Как только я поправлюсь, я заберу тебя в свое вре-мя.
- Мне и тут хорошо. Если мы, - Лиза смутилась и продолжила, - в общем, я согласна жить в твоем доме и воспитывать Алешу. А дальше загадывать не хочу, жизнь сама подскажет.
Тут скрипнула дверь и в гостиную заглянула озорная мальчишеская го-лова.
- Папа, к тебе можно?
- Конечно, можно, Алеша. Входи, - отозвался Рожнов-Радковский, и Алеша бросился к отцу. Надо было видеть трогательные объятия отца и сы-на, чтобы понять, что этих людей теперь ничто не разлучит, нет на свете та-ких сил. Рожнов-Радковский впервые почувствовал, как сильно он любит своего сына, и не скрывал своей радости.
- А тебе не больно? – спросил Алеша.
- Немного. Скоро пройдет, - отвечал сыну Рожнов-Радковский.
- А ты теперь герой, да? Ты спас жизнь губернатору? – на лице Алеши можно было прочитать гордость за своего отца.
- Да, Алеша. Чтобы Россия стала сильной и могущественной, нужно уметь защищаться самим и защищать других. Тогда все у нас пойдет на лад.
Лиза смотрела на них и радовалась. В эти дни она поняла, что ее пред-назначение – быть рядом с любимым человеком, приносить ему радость, помогать во всем, поддерживать и воспитывать его сына. Это и есть ее глав-ное дело.
Незаметно спустился вечер. Приходил Юргенс, справлялся, как идут дела у больного, спрашивал, не нарушает ли он постельный режим и, получив на все утвердительные ответы, кивнул головой и ушел. Алеша ушел в детскую, приготовляться ко сну, а Лизу Рожнов-Радковский попросил остаться. Когда в гостиную зашла нянюшка, неся на подносе горячий ужин, Рожнов-Радковский объявил ей, что ухаживать за ним будет Лиза и поэтому спать она будет в гостиной, после чего попросил нянюшку, чтобы принесли кушетку. Нянюшка улыбнулась и, оставив поднос с едой, вышла из гостиной.
В доме Радковских потушили свет, губернский город притих и погрузился в тихую провинциальную дрему. Его спокойствию теперь ничто не угрожало.
Глава XXI
и последняя
Как только ночь вступила в свои права, в доме Радковских появился че-ловек. Облюбовав себе кресло в гостиной у окна, он сел и стал смотреть на луну. Безжизненный желтый серп, свисавший с небосвода, мало чем при-влекал внимание и вскоре это занятие незнакомцу надоело. Собственно, а чего он ждет? Будто у него другого дела нет. Человек громко кашлянул и сказал: - Ну-c? Как мы себя чувствуем, герой нашего времени?
- Кто здесь? – спросил Рожнов-Радковский. Открыв глаза, он вгляделся во тьму и повторил вопрос: - Кто здесь? Кого черт принес?
- Ну вот, сам догадался. Молодец! Пора, Николай, подвести некоторые, так сказать, итоги, - человек, а это был незнакомец, поднялся с кресла и, по-тирая руки, возбужденно заходил по комнате.
- Незнакомец, ты, что ли? - Рожнов-Радковский повернулся на голос. – Нашел время, когда приходить. Дай поспать! Я все же больной как-никак.
- Какой я тебе незнакомец? – воскликнул незнакомец. - Брат, брат я твой, и во всех делах помощник. А поболеть ты всегда успеешь. Значит, так решаем – остаешься или возвращаешься в свое время? Решай быстрее, ты у меня не один.
- Если ты все знаешь, значит, слышал, как я говорил Лизе, что хочу за-брать ее с собой, к себе, в свое время, - Рожнов-Радковский приподнялся, помогая себе здоровой правой рукой, сел, облокотившись на подушку.
- А как же Алеша, которого ты назвал своим сыном?
- Мы поедем вместе – я, Лиза и Алеша. Кстати, знаешь, я оказался прав, - в голосе Рожнова-Радковского зазвенела гордость. - Историческая спра-ведливость восстановлена, революция отброшена и Россия снова самая сильная страна в мире. И жить мы стали лучше всяких там Америк и Европ. Это ты забросил меня в будущее, чтобы я убедился в своей правоте? Спаси-бо тебе за помощь.
- А ты ничего необычного там не услышал? – осведомился незнакомец.
- Ничего. Да, звучала одна фраза, надо сказать, совсем идиотская - снится, снится, все тебе снится! Но как мне это могло сниться, если я видел все собственными глазами!
- И ты этому поверил? Наивный ребенок. Тебя обвести вокруг пальца проще простого! - незнакомец расхохотался. – Революция, справедливость, Россия, ты неисправим! Нет ничего более бессмысленного и жестокого, чем человеческая история. Того, что прошло, уже не вернуть, поверь мне, бес-смертному. Столько я повидал на своем веку, столько великих цивилизаций гибло и возрождалось вновь, а ты заладил – Россия, Россия! Что такое Рос-сия для мировой истории? Песчинка!
- Мне эта песчинка дороже всех твоих алмазов, - не согласился Рожнов-Радковский. – Ты что, хочешь сказать, что опять меня обманул?
- Не опять, а снова. В общем, так, я устроил весь этот спектакль, мне и расхлебывать. Ничего в твоей России не произошло, и твой поступок ни к чему не привел. Это ты хоть понимаешь? Я просто пошутил. Это шутка.
- Не может быть, не верю! Ты лжешь, ты опять все лжешь! – вскричал Рожнов-Радковский. В этот момент спавшая на кушетке Лиза потянулась и вздохнула.
- Ну вот, заладил, не верю, не верю! Лучше бы я этого не говорил. Зна-ешь, твои домогания порядком мне надоели, - незнакомец достал сигарету, закурил. - Но такова уж моя работа. Терпеть и надеяться. Когда я собирался к тебе, там, наверху, мне сообщили решение и я передаю его тебе – ты оста-ешься здесь, в губернском городе, со своей семьей. Так решил Вселенский Совет, и другого выхода у тебя нет. Деньги я забираю, теперь ты человек со-стоятельный и семью прокормить сможешь. Ну как? Ты доволен? Что мол-чишь?
- А чего ты от меня ждешь? Благодарности? Ну, спасибо, братец мой названый. Сначала завлек в авантюру, заставил поверить в происходящее, изменил всю мою жизнь, а когда я сам все устроил, спас губернатора от неминуемой гибели, ты утверждаешь, что ничего не произошло? И пере-стань курить.
- Ты сам все устроил? Ну, видали вы такого обманщика? – вытянул удивленное лицо незнакомец.
- Выметайся отсюда, пока Лиза не проснулась, - оборвал его Рожнов-Радковский. - Все равно мы с тобой ни о чем не договоримся. А Лизу разбу-дим. Чего ждешь, лети, сокол мой ясный!
- Странные вы, люди. Чем больше делаешь вам добра, тем меньше от вас благодарностей. Ну, прощай, счастливчик! Да, еще, помнишь, ты спра-шивал про красную кнопку? Так вот, нажатие этой кнопки означает оконча-тельный выход из игры. Так что, я нажимаю красную кнопку и finitа la kome-dia! Игра окончена. Прощай!– и незнакомец, очертя неровный круг, пропал в лунном свете
Рожнов-Радковский махнул в незнакомца рукой, словно побыстрее хо-тел от него избавиться, потом вздохнул и натянул на себя нянюшкино одея-ло.
Вот так! Думал увезти Лизу с Алешей к себе, в свое время, а вышло наоборот, он сам остается здесь, в губернском городе. Ну, что ж, губернский город, так губернский город. Сбылась его юношеская мечта, когда он думал о перемещениях во времени и очень хотел побывать в прошлом. Тем более, если это прошлое – его родной город. И Коля Рожнов улыбнулся, как в дет-стве, когда мама гладила его по голове, желая доброй ночи, повернулся к стене и заснул.
Вместо заключения
Вот и все приключения Рожнова, которые нам удалось записать. Частью фантастические, частью исторические, а частью и детективные. Но так уж сложились обстоятельства, вовлекшие Рожнова против его воли в колесо времени. И не мне судить, как выглядел Рожнов – достойно или не очень – прошедшего не вернуть. Потому, что живем мы с вами в реальном, а не виртуальном пространстве. Да и мобильника, перемещающего во времени, у меня нет. Он мне ни к чему – я не собираюсь жить вечно, как незнакомец.