26 октября 1941 г.
Здравствуйте, дорогие родители папаша и мамаша, а также здравствуйте мои братья Витя и Митя и сёстры Люба и Лида. Шлю я вам свой красноармейский привет. Первое, это то, что я всем спешу сообщить, что я жив и здоров и нахожусь в новом неспокойном месте.
25 октября мы покинули Москву и приехали в Новгородскую область и находимся в маленьком городке Сергач, за 400 км от Москвы, от города Горького 130 км. Здесь мы будем учиться военному делу и обучаться ездить на мотоциклетках. Вещи, которые я взял с собой в Москву, оказались лишними. С собой я только взял перчатки, полотенце, мыло, варежки, а остальные вещи оставил в Москве и надписал адрес на свой дом, то есть на Серпухов. Ул. Нижняя Серпейка. Эти вещи, которые оставил, вы должны получить.
Передавайте всем моим знакомым привет. Кланяюсь Бабушке, Крёстной, дяде Грише, тётке Параше. Адреса пока у меня нету. До свидания.
4 ноября 1941 г. Паниным.
Здравствуйте, мои дорогие родные Дядя Гриша, Тётя Параша, Митя, Нюра. Шлю я вам свой Красноармейский пламенный привет. Живу в более спокойном месте, и поэтому я себя здесь чувствую бодро. Я вам два письма послал, вы их должны получить. Мы из Москвы выехали в Горьковскую область, 500 км от Москвы в город Сергач. Здесь мы обосновались на порядочное время. Устроились хорошо, в спокойном месте. Письмо пишу в 8 часов вечера в спальном помещении. У самой моей койки радио наигрывает советский марш и песню про Москву «Если завтра война».
Здесь я не скучаю и лишь сильно беспокоюсь о вас, о вашем положении. Я буду счастлив, если вы мне пришлёте хотя бы одно письмо, в котором опишите о своей настоящей жизни, о судьбе моих знакомых и братьев Вите, Паше. Напишите, где сейчас Дядя Ваня.
Меня записали в мотоциклетный взвод. Записывали желающих в танкисты, но я в танкисты не пошёл, так как боюсь не справлюсь с такой сложной машиной. Передавайте от меня привет всем моим знакомым. Пишу вам свой адрес. До свидания. Горьковская область, город Сергач, почтовый ящик 13/24, Литер «М».
(Военной цензурой исправлено: п/я 13/27 – Г.К.).
24 декабря 1941 г.
Здравствуйте, дорогие родители. Шлю я вам свой сердечный привет и желаю вам всем благополучия в пережитии этого трудного времени. Здравствуйте также братец Витя и сестрица Люба. Сообщаю вам, что я жив и здоров. Письмо ваше я только что получил, из которого узнал много нового о вашей жизни.
Письмо это вы мне послали 19 декабря, я вам тоже послал письмо 10-го и 12 декабря на адрес Паниных, потому что я не знал, что вы живёте в своём доме. Письма я вам теперь чаще посылать буду, потому что я знаю, что они дойдут до вас. Живу я здесь не так, как вы думаете. Не знаю, как будет в будущем, ну а в настоящее время каждый из вас позавидовал бы мне. А что касается насчёт носков и перчаток, то в ноябре месяце было гораздо хуже, чем в декабре. Дело в том, что когда мы были в Москве, то тот малый, почтальон, который нам таскал письма от Паши и которому мама давала часто деньги на папиросы, унёс у меня носки и перчатки. Это сделал он у многих, но потом его на этом деле поймали. Всё, что он у кого взял, возвратил обратно, носки и варежки он мне отдал. Его у нас теперь нет, его взяли в другую часть.
В нашей роте есть красноармейцы не только из Серпухова, но и из Соломенного завода. Ещё вот что, помните, в первых числах октября по Серпухову из Москвы проезжал на мотоциклетке Серёжка Липилин. Он как раз забежал в дом к сестре Нюрке Липилиной, Люба его знает. Ну вот, этот Серёжка ехал на фронт. Эта самая в/часть от нашего полка, она обучилась и поехала на фронт, а на её место набрали пополнение, в числе этого пополнения состою и я.
Возможно, что здесь и Артём Борисов. Теперь насчёт Серёги и его друзей. Были такие герои и среди нашей роты, которые только что призвались в Москву и убежали домой в Серпухов. Но этих людей так не оставляют, а будут рассматриваться как дезертиры. Как только я взялся писать это письмо, от нас, то есть из моего взвода отправляют красноармейца, думаю, что он не прошёл по болезни, и его поэтому отправляют домой в Серпухов. Я ему сказал, чтобы он зашёл к вам, если приедет в Серпухов. Он сказал, что зайдёт. Фамилия этого парня Сурков, зовут Михаилом, его мать работает на хлебозаводе. Живёт на улице Фабричной, точный дом не знаю. Дом, где он живёт, находится около городского парка, напротив тюрьмы. Возможно, что он приедет домой вперёд этого письма. Если он не придёт к вам, то вы постарайтесь найти его дом.
Пишу это письмо и думаю, что придёт оно к Новому году. Сравните Новый год 1941 и 1942. Сорок первый год встретили мы, ничего не зная о будущем. Вслух читали сказки Некрасова… На этом писать кончаю. До свидания.
27 декабря 1941 г.
Здравствуйте дорогие родители, папаша и мамаша. Шлю я вам сердечный привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. А также здравствуйте мои сестрички Лида, Люба и братец Витя, Митя. Первое я вам сообщаю, что я жив и здоров, и живу пока хорошо. Успешно изучаем данную нам технику, для того, чтобы в ближайшее время с этой техникой уничтожать врага и очищать нашу родину от ненавистного врага нашего оккупантов-немцев. Много принёс этот враг нам горя, но мало кто уйдёт из немцев живым из приделов нашей родины. Почтальон, который был вместе со мной в одном взводе, сейчас от нас уехал на фронт. У вас там, небось, по всем признакам видно, что вы находитесь и живёте на фронтовой полосе. А здесь, в Сергаче, до того вся жизнь нормальна и спокойна, что и не замечают, что идёт война. И лишь об этом узнают по радио. Ну, ничего, со временем и у вас жизнь восстановится в нормальную и спокойную. С каждым днём враг отступает дальше на запад. С каждым днём вести с фронтов веселей.
Больше писать нечего. Передавайте поклон Нюре, дяде Грише, Шуре. Напишите мне, где сейчас Гриша Махоткин. До свидания.
28 декабря 1941 г.
Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мамаша. Шлю я вам свой Красноармейский боевой привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Здравствуйте также братец Витя, сестрицы Лида и Люба.
Первое я вам пишу, что жив и здоров, того и вам желаю. Сегодня я услыхал по радио, что местечко Высокинчо (Высокиничи – Г.К.) очищено от немцев. Напишите мне, когда. Чаще неприятель бомбит Серпухов когда я уезжал из Серпухова или сейчас?
Больше писать нечего. Живу пока хорошо. До свидания.
29 декабря 1941 г.
Здравствуйте дорогие родители, папаша и мамаша, а также братец Витя и сёстры Люба и Лида. Шлю я вам свой сердечный привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Первое я вам сообщаю, что жив и здоров. Я вам послал три письма, которые вы должны получить. Часто из Серпухова к нам приходят письма, в которых описывается, как всё дальше и дальше наши бойцы красноармейцы отгоняют немцев от Серпухова. Сегодня я прочёл, что наши красноармейцы захватили пушку, из которой немцы обстреливали Серпухов.
Писать больше нечего, передавайте поклон от меня дяде Грише. До свидания.
3 января 1942 года.
Здравствуйте дорогие родители Папаша и Мамаша, а также братец Витя и сестрицы Лида, Люба. Шлю я вам горячий Красноармейский привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни.
Первое я вам сообщу, что жив и здоров, живу пока что хорошо. Сегодня я услышал, что нашими войсками взят Малоярославец. Я очень прошу вас, чтобы вы восстановили жизнь так, как и до войны жили. Берегите себя, возможно, что скоро увидимся. Больше писать нечего. Передавайте привет всем Паниным, Мите, дяде Грише. До свидания.
12 января 1942 г.
Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мамаша. Шлю я вам свой Красноармейский боевой привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Здравствуйте также братец Витя, Митя, сестрицы Лида и Люба.
Ещё раз сообщаю, что я жив и здоров и продолжаю писать письма. Я очень доволен, что вы живёте в своём доме так, как жили до военного времени. И ещё раз вас прошу, старайтесь восстановить порядок в доме такой, какой был при мне. Я знаю, что у вас насчёт продуктов плохо, но это ничего, скоро будет лучше, восстановится подвоз продуктов. Я вас очень прошу, чтобы вы мне писали в каждом письме про то, как восстанавливается нормальная жизнь в Серпухове.
Я здесь живу в одной казарме с братом Жирновой Нюрки, сам он из села, фамилия его Теплов, только он в первой роте, а я во второй.
Больше писать нечего. Передавайте привет моим родным. До свидания.
17 января 1942 г.
Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мамаша, а также братец Витя и сестрицы Люба и Лида. Шлю я вам сердечный Красноармейский привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни.
Первое я вам пишу, что жив и здоров, живу пока хорошо. Я вам послал письма 11 и 12 января. Вы их должны получить.
Я о вас сильно беспокоюсь, что вас там бомбят почти что каждый день. Всё, что в Серпухове разрушено, я знаю. И узнаю об этом по письмам, которые приходят из Серпухова моим товарищам. Напишите мне, что у нас в коридоре, потолок обвалился или нет.
Даже то, что вы осуждаете меня, что я не поступил так, как поступил Серёга. Конечно, мне бы можно было прожить с вами до октябрьской (7 ноября – Г.К.), для того, чтобы не остаться на обороне города Серпухова. Я вас усердно просил 1-го и 2-го, вплоть до призыва, чтоб мы переехали в Киневу. Один переехать в деревню я постеснялся, а Митяка со мной не поехал. А когда меня оповестили об отправке в Армию, то я побоялся, что за неявку на Пролетарку меня будут привлекать к ответственности. Но ничего, мне и здесь пока что неплохо.
Напишите, где сейчас Серёжка Овечкин. Ходили ли вы на Фабричную улицу к Суркову, дом его №34, сходите и узнайте, что он, дома или нет. Вы пишете, что живёте очень скучно. Ну что ж поделаешь, сейчас вообще над всем миром ночь стоит непроглядная, и эту ночь сделал наш общий враг немец, поэтому сейчас призывают бороться до победного конца, пока снова не восстановится день.
До свидания. Передавайте привет от меня дяде Грише, тёте Параше, дяде Ване, дяде Мише.
22 января 1942 г.
Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мамаша, а также братец Витя и сёстры Лида и Люба. Шлю я вам свой сердечный привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Сообщаю, что я жив и здоров, и вам желаю быть здоровыми. Письмо, которое вы мне послали 12 января, я получил 22-го, за которое вам спасибо. Я узнал, как вам тяжело переживать в недостатке продуктов. Вы мне писали, что собираетесь послать мне посылку. Я вам сообщаю, что ни в какой посылке не нуждаюсь, мне тут всего хватает. Прошу только пришлите чистую бумагу, а то письма вам писать не на чем. Её прислать можно почтой. До свидания.
8 февраля 1942 г.
Здравствуйте, дорогие родители, мамаша и папаша, братец Витя, сестрёнки Лида и Люба. Шлю вам свой сердечный горячий привет и сообщаю, что жив и здоров, того желаю и вам. Числа 3-го я послал вам письмо, которое вы должны получить. Письмо написано перед походом, поход был 5 февраля, прошли всего около 80 км. Окончился поход благополучно, то есть никто ничего не отморозил, хотя мороз доходил до 40 градусов.
Вы спрашивали, как нас кормят. Паёк, который нам дают, мне его хватает. Например, нам за завтраком дают горохового супа, в обед лапшу и грамм 50 мяса, картошки, в ужин бывает гречневая каша. Ходим в баню в 10 дней один раз. В месяц раза два приходится стоять в карауле. Вся наша учёба проходит в основном в казарме, часа на два выходим на улицу, для того, чтобы позаниматься строевой подготовкой или же тактикой. За всё время моей службы ходили два раза в поход, километров на 75-80. Всего учимся по 12 часов в день или же в сутки.
Больше писать нечего. Передавайте от меня привет Паниным. До свидания.
16 февраля 1942 года.
Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мамаша. Шлю я вам свой Красноармейский боевой привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни.
Первое я вам пишу, что жив и здоров, и вам этого желаю. Получил ваши письма и от вас узнал, что у вас в Серпухове плохо с продуктами. Ну, ничего, может дело обстоится насчёт этого. Сейчас всё очень затруднено в подвозе продуктов. Здесь в Сергаче стакан табаку стоит 10 руб., ветчины 1 кг – 70 руб., литр молока 15 рублей.
Напишите мне, где сейчас Коля Одиноков и другие мои знакомые. Передаю поклон Вите, Любе, Лиде, Мите Панину, дяде Грише, тёте Параше. До свидания.
19 февраля 1942 года.
Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мамаша. Шлю я вам свой Красноармейский привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Здравствуйте также братец Витя, сестрицы Лида и Люба.
Первое я вам пишу, что жив и здоров, письмо ваше получил 18 февраля, за что большое спасибо. Живу я неплохо, сейчас по всей нашей части идёт зачёт учёбы, то есть проверяют, чему мы научились за 4 месяца. После зачётов командование полка будет решать, как нас распределять, кого направить в другую часть, а кого на трудовой фронт. А остальных будут переводить в особые батальоны, которые может высшее командование в любой день направить на фронт.
В нашем Серпухове, на старом базаре около магазина есть двухэтажный дом, в этом доме до армии жил один парень, который служил со мной в одном взводе, фамилия его Александров Михаил. Мы с ним вместе работали на Занарке. У него было воспаление лёгких, его вылечили, а сейчас снова заболел. Сходите к его Матери и скажите, если он выздоровеет, то его, возможно, отпустят домой.
Передавайте привет всем нашим родным.
22 февраля 1942 года.
Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мамаша. Шлю я вам свой Красноармейский боевой привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Здравствуйте также братец Витя, сестрицы Лида и Люба.
Я живу по-прежнему хорошо, так что писать о себе совсем нечего. Я вас предупреждаю, остерегайтесь сейчас заразиться тифом. Сейчас в нашу страну от немецких вшивых коек начались выявляться болезни, как, например, сыпной тиф. Мы здесь строго соблюдаем порядок, чтобы не заболеть этой болезнью. Нас почти каждый день проверяют, как бы у кого не завелась вошь.
Передавайте приветы всем родным и знакомым. До свидания.
21 февраля 1942 года. Письмо от двоюродного брата Дмитрия (Мити) Панина.
Привет из Серпухова.
Добрый день, весёлый час,
Что ты делаешь сейчас?
Брось ты дело всё своё
И читай письмо моё.
Коля, во первых строках своего письма пишу, что ваше письмо получил 8 февраля 42 г., в котором узнал, что вы ещё не на фронте, так как ваш год уже большинство находится на фронте. Коля, ваша мама и Лида находятся в деревне у бабушки. Лида не учится. Я в настоящий момент учусь в 8 классе. Наш год 1924-1925 призвали для прохождения всеобуча. Я прохожу всеобуч в школе. Учусь в 24-й школе.
Ты пишешь, где находится Коля «рыжий»? Первое время он находился в Лужках (деревня в Серпуховском районе – Г.К.), а сейчас в Чувашской АССР. От Гриши Махоткина нет уже слуха с тех пор, как его взяли в армию. От их Михаила нет вестей 8 месяцев. Настя приехала из армии. Серёгу и Ваню Гурчика тоже взяли. Интересно, с Олегом Аброскиным какие ребята из его класса служат вместе или нет. Передай ему, что Васька Рязанов, который с ним учился, уже лётчиком-истребителем в действующей армии.
Затем до свидания, твой брат Митя. 21 февраля 1942 г. Дмитрий Панин.
4 марта 1942 года.
Здравствуй, дорогой братишка Митя, и также здравствуйте дядя Гриша, тётя Параша и Нюра. Шлю я вам свой сердечный привет, и сообщаю, что я жив и здоров, того и вам желаю. Письмо твоё я получил, за что и благодарю.
Наша рота состояла из очень молодых красноармейцев. Но после зачётов, которые проходили 21 февраля, нас всех расформировали, кого на фронт, кого на трудовой фронт. Олега Аброскина взяли в полковую школу учиться на сержанта. Меня направили в другую роту, в этой роте пожилые красноармейцы. Меня взяли учиться на пулемётчика. Литер у адреса теперь другой, вместо «М» будет «Г». До свидания.
5 марта 1942 года, город Сергач.
Здравствуйте дорогие родители, Папаша и Мамаша. Шлю я вам свой Красноармейский боевой привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Здравствуйте также братец Витя, сестрицы Лида и Люба.
Первое я вам пишу, что жив и здоров. Письмо ваше я только что получил, за что вам спасибо. Меня перевели в другую роту. В той роте, где я находился, были одни молодые ребята 1923 года рождения. А в этой, где я сейчас нахожусь, или вернее, в которую меня перевели, одни пожилые красноармейцы лет 30, 35. В этой роте мы изучаем пулемёт. Буду пулемётчиком.
Вы у меня спрашиваете, куда я дел карты. В последний раз видел их на гардеробе. Напишите мне, какие заводы и фабрики в Серпухове стали работать.
Писать больше не о чем. Передавайте поклон от меня дяде Грише, тёте Параше, дяде Ване, крёстной, Шуре Паниной.
Весну пробуду, наверно, в Сергаче. До свидания.
8 февраля 1942 года.
Письмо адресовано матери, Бабониной Евдокии Матвеевне. (Судя по почтовому штемпелю, в Серпухов письмо пришло 21 марта 1942 г., на штемпеле с места отправки письма – г. Сергач - тоже стоит март 1942 года – Г.К.).
Здравствуй, дорогая мамаша. Шлю я тебе письмо, в котором сообщаю, что я жив и здоров, и того тебе желаю и вообще всем вам. Живу я в другой роте, в новой казарме. В эту роту перевели нас 6 человек, один из них серпуховский, работал на Занарке. Жил около старого базара, в доме, где не так давно помещался штаб. Звать его Михаилом, фамилия Александров. Сейчас у него второе воспаление лёгких. После того, как он выздоровеет, его, наверно, отпустят домой в Серпухов.
Большое тебе, мамаша, от меня спасибо за носки и перчатки, которые ты мне дала, когда уезжал. Благодаря тебе у меня ничего не обморозилось, и от зимнего холода не было так сильно холодно ногам и рукам. Передавайте от меня поклон Паниным, Вите, Лиде, Любе. До свидания.
16 марта 1942 года. Сергач.
Здравствуйте, дорогие родители, мамаша и папаша, шлю я вам свой горячий привет, а также братцу Вите и сестрицам Любе и Лиде.
Первое я вам сообщаю, что письмо ваше я получил. Я жив и здоров и того же вам желаю. Вы у меня спрашивали насчёт вещей, отвечаю, что вещи я оставил в Москве, упаковал их, на мешке написал адрес. Я спрашивал у командира, где наши вещи. Он ответил, что их по домам отсылать не стали, а все переправили на трудовой фронт.
Живу я пока по-старому, только вот вы мало пишете о моих знакомых. Если знаете что о них, то пишите. Где сейчас Иван Липилин? Напишите, кто сейчас продавцом на хуторе, крёстная или же дядя Ваня.
Больше писать нечего. Передавайте поклон от меня Паниным. До свидания.
*** (Далее письма Николая пойдут в сокращённом виде – Г.К.)
23 марта 1942 года. Сергач.
Письмо ваше я только что получил и спешу дать на него ответ. Сейчас, когда я пишу письмо, 10 часов утра. В 7 утра я пришёл с караула, позавтракал. Стояли мы всю ночь двое попеременно, через два часа меняли друг друга. И вот теперь нам разрешат спать до самого обеда. А после обеда отдыхаем часов до 7 вечера. А потом идём на ужин, после ужина в 8 часов кино. Кино можно смотреть, лёжа на своей койке. Если я это кино смотрел раньше, то сплю, если не смотрел – смотрю.
Завтра у нас день учебный, заниматься будем тактической и боевой подготовкой, есть другие уроки, например, по строевой, политической подготовке, а также лекции «О международном положении». Вот так проходит у нас распорядок дня.
2 апреля 1942 года. Сергач.
Письмо я от Лиды получил, которое она мне прислала 23 марта, за что ей спасибо. Было бы хорошо, если бы писала мне письма и сестра Люба. Писать нечего, всё по-старому. За исключением того, что снова поменялась буква в почтовом литере – стала «Н».
Напишите мне, что крёстная, торгует в кооперации на хуторе или нет. Передавайте поклон от меня дяде Грише, тёте Параше, Нюре, Мите, Шуре Одиноковой, всем соседям Махоткиным. Передавайте поклон от меня дяде Ване, бабушке, крёстной, Пете, Мане, Лиде Маракиной. До свидания.
12 апреля 1942 года.
Письмо от папаши получил, за что ему большое спасибо. Писать особенно нечего, живу, как и жил прежде. Особенно на душе радостно, что наступил самый любимый из всех годичных месяцев месяц апрель. Благополучно я пережил суровую нынешнюю зиму. Наступил, наконец, месяц апрель, когда всё воскресает, всё оживает. Пасху я здесь провёл, можно сказать, спраздновал не хуже, чем в прошлом году. Только лишь в прошлом году было лучше тем, что все мы были дома и все были живы и здоровы. До свидания.
17 апреля 1942 года. Сергач.
Живу я хорошо. Те деньги, которые я взял с собой из дома, пока целы. Вы мне в последнем письме описали, что Серпухов снова бомбили. И потому стал о вас беспокоиться. Но пуще всего остерегайтесь заразных болезней, которые ещё с начала весны начали появляться, как, например, сыпной тиф, брюшной тиф и дизентерия. По подсчётам учёных, от этих болезней почти чуть больше померло людей в 1914 году, чем погибли от снарядов и от пуль. Были и до этого эти болезни, но они гораздо меньше распространены, чем сейчас.
Больше писать нечего. Передавайте поклон от меня крёстной, бабушке, дяде Ване и всем Паниным. До свидания.
22 апреля 1942 года. Сергач.
Письмо, которое вы мне послали 12 апреля, я получил 21 апреля, за которое благодарю. Получил я также и перевод на 100 рублей. Деньги вы мне прислали зря. Я вам до этого в письме написал, что те деньги, которые взял из дома, когда уезжал, не все израсходовал, а только половину. Да вы ещё прислали – это совсем лишнее, можно считать. Да тем более, у вас всё дорого, вам самим, небось, не хватает, а вы мне присылаете.
Молоко тут тоже дорогое. Так что не стоит его покупать.
1-ое Мая мы здесь в Сергаче отпразднуем. К Первомаю мы сейчас готовимся, встретить его так, чтобы он выглядел празднично и торжественно. До свидания.
5 мая 1942 года. Сергач.
Вы писали в письме, что долго не получали от меня писем. Наверное, они задерживаются в дороге, это я не знаю. Деньги по переводу я пока что не получил, сегодня, наверное, получу. С тех пор, как начался апрель, наступили тёплые дни, стало во много раз лучше проводить учения на улице. И стоять в карауле когда приходится, то сердце радуется тому, что пошли такие тёплые дни. А то зимой иногда бывало так. Мороз градусов на 30, вьюга, позёмка. А у нас учёба езде на мотоцикле или же стоишь в карауле. Но это бывало редко.
А теперь совсем не так. Мало того, что на улице тепло, нам дали новое обмундирование, заместо ботинок дали новые кожаные сапоги и новую куртку. Больше особенно писать нечего. До свидания.
Сегодня я увидел Суркова, он снова переведён в нашу часть, то есть опять будет служить в Сергаче, он работал в г. Горьком, потом его отпустили домой в Серпухов, дома он пробыл 3 дня, а потом его снова взяли в армию.
Деньги, которые вы мне прислали, получил в сумме 100 рублей. Вы просите, чтобы я здесь сфотографировался. Сейчас, к сожалению, в Сергаче нет фотографии, была зимой одна, да только в ней было трудно добиться, всё время возле неё стояла толчея.
Жители здешние живут хорошо. У кого сейчас есть корова или вообще скотина, живут так же, как и до войны. До свидания. Привет от меня Паниным.
20 мая 1942 года. Сергач.
Стишок, который папанька написал мне, очень понравился, в нём ты, папаш, очень ярко и ясно описал свою жизнь. Но нужно здесь с моей стороны поправить. Что жизнь у тебя не только прошла хорошо в детстве. А думаю, что она была у нас хорошей вплоть от 20-го до 1941 года, и только из двух десятков лет можно было 2-3 года трудными считать. Это 1933 г., когда был неурожай, и то мы не голодали.
Я очень и очень доволен тем, что вам удалось приобрести огород. Давно бы нам его нужно иметь, года 2-3 тому назад, но мы ленились. То же самое происходит и со здешними: у кого скотинка есть, тот живёт хорошо, так же и с огородами люди живут хорошо. Что, конечно, я-то живу во много раз лучше, чем в марте, как улучшение со стороны того, что на улице теперь тепло. И со стороны того, что времени свободного стало больше. Это видно из последней недели, когда я за всю неделю палец о палец не стукнул.
Дней 5 тому назад к нам в часть приехали новобранцы, из них много очень серпуховичей.
Передавайте от меня поздравление дяде Ване. Поздравляю его с дочкой. Новорождённой. До свидания.
25 мая 1942 года. Сергач.
Первым долгом сообщаю, что я жив и здоров, того желаю и вам. Письмо от папаньки я только что получил, прочёл его тут же, принимаюсь писать ответ. Вы хотели знать, чему я обучаюсь в настоящее время – пулемёт или мотоцикл. Отвечаю, что изучаем и то и другое. Как только мы в Сергач приехали, нас первым долгом распределили, кто в какую роту пойдёт. Какие ребята стали изучать танкетку, другие попали в чисто противотанковую батарею. Я же пошёл по мотоциклу. Всю осень, пока не заморозилась как следует земля, мы изучали разные уставы, винтовку, гранату, револьвер и ещё кой-чего.
Ну, а потом в декабре, когда всё подморозило, у нас стали другие занятия, стали заниматься строевой подготовкой, стали изучать трёхколёсный мотоцикл и ездить на нём по снежной дороге. Это мы изучали всю зиму. Были, конечно, и другие занятия. Дальше, ведь, что на каждом мотоцикле было по три человека и одно какое-нибудь основное оружие экипажа, без оружия ведь на фронте с одним мотоциклом никуда не годится. И вот пока стояла весенняя распутица, наш взвод стал изучать прикреплённое к нам оружие станковый пулемёт системы «Максима». А другие взводы нашей роты изучали другие виды оружия, как, например, огнемёт, миномёт, ручной пулемёт, автомат. Это мы изучали два месяца с первого марта по первое мая. Как только всё подсохло, мы стали изучать двухколёсный мотоцикл и учиться на нём ездить.
Эта часть, в которой я нахожусь, мне нравится. Больше писать нечего. Передавайте привет от меня крёстной, бабушке, дяде Ване и всем Паниным. До свидания.
2 июня 1942 года. Сергач.
Вы мне пишете, что мне здесь трудно и что 7 месяцев службы моей показалось так долгим, это неправда, а наоборот, время идёт так быстро, несмотря на то, что мы здесь встаём в 5 часов утра, а ложимся в 11 вечера. Например, пишу, как сегодня проходил день. Встали, умылись, занялись приготовлением в баню. В 7 часов утра пошли завтракать. В 8 часов пошли в баню, не спеша вымылись. В 11 часов – езда на мотоциклах и велосипедах, будем ездить до обеда, а после обеда надо идти в наряд, то есть нас распределят кого куда, кто будет стоять часовым у входа в казарму, а другие займутся уборкой казармы.
А вчерась день прошёл ещё лучше и очень интересно. В лесах, которые располагаются вблизи Сергача, появились такие люди, как, например, Серёга Пучков. Так нашей роте было приказание прочесать лес, как гребешком по голове. Так мы весь вчерашний день провели в лесу. В казарму вернулись, когда солнышко уже садилось. Без всяких результатов. Больше писать нечего. До свидания.
Передавайте поклон от меня всем Паниным, дяде Грише, тёте Параше, Митяке, Нюре, Шуре Одиноковой. Ещё я не знаю адреса киневского дяди Вани. Так прошу я вас, чтоб вы адрес дядин Ванин прислали.
9 июня 1942 года. Сергач.
Считая нас как мало-мальски обученных, нас часто посылают на какую-нибудь работу. Мы всю неделю пилили в лесу дрова для нашей столовой и вообще для полка. А прожить в лесу неделю, это неплохо. А то как-то на этой неделе ездили в командировку в г. Горький. Там мы грузили бензин для своего полка.
Часто в свободное время вспоминаешь про братца Павлушу, про Ваню Панина. Горько станет на душе, что и говорить, жалко до глубины души этих несчастливых моих братьев. Напишите мне, как Витя и Митя Панин закончили учебный год, с какими отметками они перешли в другой класс.
Новички, которых сюда к нам привезли для пополнения нашей части, большинство из Серпухова, они мне рассказали, что делалось и что случилось на реке Наре во время половодья. Я рад, что вы всё-таки приглядели и уберегли Витю от того несчастного случая, который произошёл с Ленькой Пучковым.
24 июня 1942 года. Сергач.
Из нашего учебного мот. (мотоциклетного – Г.К.) полка уезжают из Сергача несколько рот для формирования одного боевого полка, который бы в любую минуту мог выступить на фронт. Также едет и наша рота, в которой я нахожусь, завтра, 25 июня. До свидания. Письма больше на этот адрес не посылайте.
30 июня 1942 года. Ст. Боголюбово.
Из Сергача мы выехали 25-го и 27-го приехали на новое место жительства. В 8 км от города Владимира «есть станция Боголюбово». В селе Лемешки мы и живём. Письма пока мне не посылайте, так как нет адреса. Сама станция Боголюбово находится в 110 км от Москвы. Последнее письмо я вам послал 24 июня, вы его должны получить. Пробудем мы здесь недели две, а потом, говорят, что поедем в Москву для получения себе мотоциклов. А как только получим себе машины, то недели две ещё будем учиться. Перед тем, как выехать в действующую Армию. Передавайте поклон от меня Паниным. До свидания.
5 июля 1942 года. Деревня Квашниха.
Мы переехали жить в другую деревню, которая находится от станции Боголюбово в 8 км, а от села Лемешки 6 км. Адреса обратного пока что нету, как только мне будет известно, вам пришлю. Живу я здесь хорошо, времени свободного много. Любители спать спят по 15 часов в сутки. Но местность, в которой нахожусь, мне не нравится, так как она противу моих товарищей, которые находятся в 40 км от села. Все приезжают к моим товарищам повидаться. Гораздо было бы лучше для меня, если б мы находились в 50 км от Серпухова, и вы бы, конечно, ко мне приезжали, а я к вам.
22 июля 1942 года. Село Квашниха.
Живу в деревне Квашниха, которая находится в 15 км от города Владимира. Перед выездом из Сергача 24 июня я написал вам письмо, но не знаю, получили ли вы его. Я вам долго потом не писал, потому что не было обратного адреса, и я его изо дня в день ждал, что вот скоро нам его дадут, и я вам напишу. Но прождал напрасно, так как нам его по сей день не дали. До свидания.
На обратной стороне листа адрес: Ивановская область, Камышевский район, Нестерковское п/о, деревня Квашниха. Котовой Марии Д.
24 июля 1942 года. Квашниха.
Живу я в деревне Квашниха, то есть служу. Я жив и здоров, чего и вам желаю. Писать особо нечего. Письма мне пишите по такому адресу: Ивановская область, Камешковский район, Нестерковское п/о, деревня Квашниха. Котовой Матрёне. До свидания. Бабонин Ник. Ф.
(Район в одном письме Камышевский, в другом – Камешковский… Может быть, Камышинский, от названия города Камышин? – Г.К.).
12 августа 1942 года. Квашниха.
Письмо, которое мне Лида написала 31 июля, я получил, 100 рублей денег, которые вы мне послали, я получил тоже, большое спасибо. Деньги у меня всегда были. Например, нам в неделю дают два стакана табаку, я его продаю. Пишите мне, что Ванька Аполонов на фронте или в концлагере, где сейчас живёт Серёжка Овечкин? До свидания. Бабонин.
16 августа 1942 года. Квашниха.
Деньги, которые вы мне прислали в сумме 100 рублей, я получил, за что вам спасибо. Правда, деньги у меня не переводились. По случаю того, что я не курю. В неделю нам давали по 2 стакана табака, я его продавал, за него я получил около 100 рублей. Но по случаю хорошего урожая табака, который уже созрел.
Что касается того, как я здесь живу, то если перечесть по порядку, то можно сказать, что с 1 августа распорядок дня изменился. Стал как в Сергаче. Подъём в 5 утра, в 6 завтрак, к 8 утра чему-нибудь учимся, в 2 часа дня обед, ужин в 9 вечера, ложимся спать в 10 вечера. Вы спрашиваете, трудно ли мне тут – нет.
Дисциплина у нас в полку строгая. Нет ни одного бойца в роте, который бы в 5 часов утра по команде «поднимайсь» он был бы ещё в постели. Если время уже ложиться, а кого-нибудь из бойцов нет, того ждёт, когда он вернётся или приедет, да если узнают, что это он уже сделал второй раз, того ждёт суд военного трибунала. Если кто захотел чего-нибудь купить в доме, около которого он отдыхает, например, молоко, тот должен просить разрешения командира. Если к кому-нибудь приехала мать или жена, то поговорить с ней тому, к кому она приехала, не разрешают, вернее, не доверяют. Вот я вам привёл несколько выводов о дисциплине.
Но не подумайте, что мне трудно соблюдать дисциплину. Вот же всё время, сколько я служу в Армии, не было ни одного взыскания с меня и не было пока ни одного наказания. Для того, чтобы не было взысканий, надо точно выполнять все приказания командиров. Дисциплина в Армии нужна. А без дисциплины Армия будет похожа на стадо. До свидания.
20 августа 1942 года. Квашниха.
Из всех красноармейцев, которые проживают в Квашнихе, нет ни одного серпуховского. Только один из Подольска здесь живёт. Писать особо нечего. Напишите, как вы сейчас живёте, вместе или нет. Вы мне пишете, что Люба работает в колхозе, Лиду тоже заставляют в колхоз идти. Передавайте от меня привет всем родным и знакомым. До свидания.
***
2 сентября 1942 года.
Вы пишете, что не получили от меня ни одного письма. Я к вам послал за август 4 письма, но они не пришли к вам потому, что не пропустила их цензура.
Письма посылайте мне только по этому адресу, который здесь написан. Пишу адрес: Ивановская область, Владимирский район, село Боголюбово, п/я 96. Бабонину Николаю Фёдоровичу. Жду ответа.
25 сентября 1942 года. Квашниха.
Я вам сообщаю, что мы из деревни Квашниха выбываем, то есть уезжаем. Дело в том, что мы из города Сергач приехали 7 июня сюда в Квашниху для чего – вы знаете, это … (слово зачёркнуто военной цензурой – Г.К.). Ну, то, что хотели сделать и что готовили из нас, не сбылось.
Теперь вы спрашиваете меня насчёт носков и варежек. Варежки достать к холодам я вполне успею и смогу достать. А насчёт носков – у меня пока портянки тёплые, и что дальше будет, то видно будет. Через два дня ждите от меня ещё письмо. Ваш сын Ник. Бабонин.
1 октября 1942 года.
Привет из Сергача. То, что делали в Квашнихе, было почти что сделано, но по какому-то приказу снова всех развезли, и я снова попал в Сергач. И неизвестно, до каких пор мы здесь пробудем, то ли до зимы, то ли до Нового года. До свидания. Передавайте привет от меня Паниным. Н. Бабонин.
Пишите мне по адресу: Горьковская обл., г. Сергач, литер «Г», п/я 13/27.
6 октября 1942 года.
30 сентября мы приехали в город Сергач. Перед тем, как уезжать из Сергача в Квашниху, у нас при своей части, где мы живём, был заведён огород гектаров на 30. Так я в настоящее время занимаюсь им, то есть все мы, которые вернулись в Сергач. Убираем урожай, притом я вам скажу, что я живу хорошо, кормят очень хорошо, так что почти у всех нас остаётся недоеденная лапша или жирный суп.
Передавайте привет всем родным и близким. До свидания.
20 октября 1942 года.
С 3 по 19 октября мы убирали урожай, который посеял наш полк. Картофель, свёклу, морковь, капусту, лук. Мы живём очень хорошо, и за эти дни я значительно поправился. Эти огороды были раскинуты в 10-15 км от Сергача. После каждого рабочего дня мы спали в деревне на печке. За эти дни в деревне я столько попил молока, сколько не пил целый год.
Когда мы вернулись с уборки, я прочитал ваше письмо, которое вы написали мне столь печально. Теперь адрес у меня немного подменился. Пишите мне по адресу: Горьковская область, г. Сергач, часть 417. Бабонину Н. До свидания.
1 ноября 1942 года. Сергач.
Поздравляю всех вас с наступающей 25-й годовщиной Октябрьской соц. революции. Первым делом я вам сообщаю, что жив и здоров, и вам того желаю. Получил ваше письмо, за которое благодарю, и очень тебя, папаня, благодарю, что прислал мне бумагу и конверты. Раньше я не мог писать письма дяде Ване. Теперь узнал его адрес от вас. Я ему написал письмо, да только оно, наверно, не дойдёт до него, потому что вы на конверте не написали номер почтового ящика.
Сейчас я живу хорошо, все мы готовимся к параду 7 ноября. Если к вам зайдёт Митя Панин, то дайте ему мой адрес. Я послал ему 20 сентября письмо. Не знаю, получил он его или нет. Вот сейчас вышел приказ, чтобы принимать посылки, если у вас есть шерстяные или бумажные носки, то пришлите, и варежки, если есть. Больше особо ни в чём не нуждаюсь. Передавайте всем приветы от меня. До свидания.
16 ноября 1942 года. Сергач.
Напишите, где сейчас находятся мои товарищи и знакомые, если что о ком знаете. Например, про Кольку Зотова, Артёма Борисова, Ваську Пучкова и про других. Сфотографироваться, о чём вы просите, я здесь не могу, потому что нет хорошей фотографии. Панина Саши адрес не знаю, так что вы, папаша, если узнаете, напишите ему обо мне.
Вы спрашиваете, как тут живут в деревне жители. В настоящее время вы в Серпухове живёте лучше. Здесь вещи меняют на хлеб. Некоторые жители купят пуд муки и пекут из неё пирожки или картофельные лепёшки и носят их на станцию и там продают проезжающим пассажирам. Цены здесь такие: молоко 40 руб. за литр, табак – 1 стакан за 10 руб.
Мамаша, зря в очередях не мёрзни. А ты, Люб, подсобляй мамаше в доставлении для себя продуктов.
Напишите, где сейчас Коля Одиноков. До свидания.
22 ноября 1942 года. Сергач.
21 ноября я получил извещение на посылку и получил её. Для меня это драгоценная посылка, потому что в ней носки шерстяные и чулки, эти вещи всех дороже для меня. Получил двое шерстяных варежек, конверты, 4 карандаша и 1 ручку, один бритвенный помазок.
Пишу это я по порядку, то, что я увидел вперёд, дальше вы мне прислали сухарей, лепёшек и пышек. За всё это я вас очень благодарю, и большое вам спасибо за чулки и варежки. Но то, что вы мне послали сухарей, это, я думаю, некстати, даже и жалко мне становится за вас, то, что вы от маленького своего пайка хлеба прислали мне. Сахар я здесь получаю каждый день, получаю селёдку. Если б вы жили в деревне, то так легче в этом деле обойтись без хлеба. Но так как прислали, то ничего я с ними не сделаю, кроме как съем.
Жил я здесь хорошо, а с получением посылки буду жить ещё лучше. Больше писать нечего, ещё раз тебя благодарю, мамаш, за носки, чулки и варежки, за нитки, большое спасибо и вам за всё, папаш. До свидания.
25 ноября 1942 года. Сергач.
Сегодня 25 ноября мы уезжаем из Сергача на новое место, и поэтому письма мне по этому адресу не присылайте. Через 3 дня ждите от меня письмо с нового места. На наше место сюда в Сергач, наверно, прибудут новенькие с 25 года рождения.
27 ноября 1942 года.
Привет из Москвы. Получил ваше письмо за 4 часа до отъезда из Сергача. Заезжали мы в г. Горький, и там я сфотографировался (прилагается фото – Г.К.), хотя и фотокарточки вышли плохие, но я вам послал их, 3 фотокарточки.
27 ноября мы прибыли в 12 часов дня в Москву и пробудем здесь одни сутки. Дальше мы путь держим на город Саратов, а там кто её знает, куда. Письмо это я вам пишу на вокзале «Павелецкий». Передавайте всем привет. До свидания.
4 ноября 1942 года. В 2 часа дня.
Поездка наша из Сергача на новое место всё продолжается. Письмо это я пишу вам в городе Борисоглебске. По дороге мы заезжали в Москву, там мы были всего одни сутки. Проезжали мимо Каширы. Двое суток были в городе Мичуринске. В общем, путь наш продвигается. Большое спасибо вам, что прислали конвертов и бумаги для писем. Обо мне теперь меньше всего беспокойтесь. В Сергаче жил хорошо, а теперь ожидается ещё лучше. В общем, загадывать зря не буду. Но нам сказали здесь, в Борисоглебске, что мы попадаем в довольно хорошее место. Я вам послал 3 фотокарточки, сфотографировался в г. Горький «пятиминуткой».
Теперь пишу о Лиде. Она пишет, что давно работает на сдельной, и я думаю, что работа нашлась хорошая.
До места, куда мы едем, осталось ехать километров полтораста.
Передавайте приветы всем Паниным. Писал 4 ноября 1942 года. От вашего сына и брата Николая Бабонина.
29 ноября 1942 года. Воскресенье, 5 часов утра. Письмо от отца, Ф.В. Бабонина.
Здравствуй, дорогой наш сынок Коля, от родителей твоих, сестриц Любы, Лиды и братца Вити шлём мы тебе все свой родительский пламенный привет и притом желаем тебе всего наилучшего в повседневной твоей жизни, а главное доброго здравия и всякого благополучия.
Дорогой наш сынок Коля, уведомляем мы тебя в том, что мы письма твои получили, посланные тобой 16 ноября получили 23-го, в котором ты пишешь, что пока живёшь хорошо. Как и всего, достать пришлось варежки овчинные. А мы тебе послали письмо к посылке 15-го и там всё описано, чего послано в посылке. Второе сообщаем, что мы очень рады, вчера 28-го получили твоё письмо, послано тобой 22 ноября в красноармейском конверте, в котором мы узнаём, что посылку ты нашу получил, за что ты нас благодаришь и мы также рады тому, что ты её получил в полной сохранности.
Хотя и скудная, вернее, особого в ней нет из съестного, ни мясного, ни сладостей. Конечно, как ты пишешь, что были бы мы в деревне, то было бы легче для нас послать того и другого, но что поделать, теперь, когда у нас в деревне не осталось самого основного – дома – и там теперь найти временную хотя бы квартиру так же трудно, как это было в городе, но это б всё ничего, если б только сбылись слова нашего великого Сталина, именно кончилась война в 42 году и мы б дождались в добром здравии всех тебя и тогда б началась опять нормальная жизнь, а в настоящий момент пока нет утешительного, кроме того, что наша Красная Армия сумела отстоять город Сталинград и дать отпор врагу и второе – выступить нашим союзникам и одержать славные успехи против нашего с ними общего врага фашизма.
Это и является началом конца войны, но, между прочим, нам объяснили в нашем учебном полку, что мы будем ходить на учёбу не 52 часа, как было сказано, которые уже прошли, а до конца войны, и, может быть, позовут не только для защиты города Серпухова, а куда позовут.
Также и Люба вчера не работала, говорят, нет толку, и если не будет, то пошлют на другие оборонительные работы, например, у нас ходят на оборудование окопов и пилить дрова. Не знаю, какая в недалёком будущем наша судьба. Как я уже писал, мамка больна от глаз, и не выходила пока и не выходит на улицу, кроме как в лечебницу, цельный месяц, но теперь стало лучше, и очень рада, что ты получил посылку, но чего-либо тебе послать получше – об этом печалится. Если судьбе будет угодно, то может переживём это трудное время, особо для нас, городских пролетариев.
Затем до свидания. Остаёмся живы-здоровы, этого и тебе желаем. Писать больше нечего. Ожидаем от тебя ответа.
Про товарищей ничего не известно ни про кого. Ерёмин Толька служит в Туле. Колька Одиноков за Тулой на трудовом. Дядю Ваню требуют опять на комиссию и до 55 лет, например, Иван Николаич в Киневе назначены на комиссию.
Будь здоров, Коля. Твой папа.
***
Письмо от отца Бабонина Ф. В., дата неизвестна.
Здравствуй, дорогой наш сынок и братец Коля. От родителей твоих мамы и папы и сестриц Любы и Лиды и братца Вити шлём мы тебе все свой горячий привет и желаем всего наилучшего в повседневной твоей жизни, а главное доброго здравия и всякого благополучия.
Во-первых, мы тебя уведомляем в том, что письмо, посланное тобой от 10 ноября, мы получили 20 ноября, за которое тебя благодарим. Про товарищей твоих ничего не известно.
Сообщаем о себе. Мы пока живы и здоровы, только, как я уже писал, у мамки заболели ячменём глаза, хотя она и думала обойтиться без «Семашки» (городская больница им. Семашко – Г.К.), но теперь ходит с неделю, и лечит врач, а Варя Балашова там же прислуживает глазному и про всех нас порасспросила и очень жалеет нашего Павлика.
Вчера на базаре картошка ценой повысилась, говорят, 1 мера – 500 рублей. Мамка же никуда не выходит, кроме больницы, чтоб сильней не застудить глаза. Витя учится по-прежнему.
10 декабря 1942 года. 10 часов дня.
Сообщаю то, что я жив и здоров и вам того желаю. 6 декабря те, которые выехали из Сергача 25 ноября, в том числе и я, прибыли в Действующую Армию. Сейчас я нахожусь в 200 км южнее от города (название города вычеркнуто военной цензурой – Г.К.). На западе как раз напротив нас в 300 км от нас находится город Харьков. От фронта нахожусь в 7 км. Но вы зря обо мне не беспокойтесь. В тылу в учебной части пробыл немало. И хорошо, что там меня обучали военному делу. Гораздо труднее было Ваняше Панину на фронте, чем мне здесь.
Дальше пишу, как буду воевать с немцами, которые разорили нашу семейную жизнь. Наперёд говорить не буду, как. Вперёд надо сделать, то есть ловко поколотить его, а потом похвастаться.
Дальше прошу, чтобы написали мне про моих знакомых ребят. Например, из двух десятков моих знакомых приятелей про пятерых вы можете мне описать. Может быть, про них услышите от кого или же из писем, которые они присылают родным. Про Кузнецовых ребят, которые жили в нашем доме, про Ваську Пучкова, Кольку Зотова, Витьку Федюшкина, Захарова, про Николая Одинокова.
Адрес мой таков: Полевая почтовая станция, п/я № 21/35, часть 69.
Передавайте поклон от меня бабушке, дяде Ване, крёстной, Мане, Лиде Маракиной, тёте Параше, дяде Грише, Мите, Нюре, Шуре Одиноковой и всем моим знакомым. До свидания. Ваш сын Ник. Бабонин.
13 декабря 1942 года. 11 час дня.
Живу я так, как и положено жить на фронте. Вчера мы получили подарки, эти подарки пришли из глубокого тыла. Напишите мне, что Митьку Панина не требуют (в Армию – Г.К.), так как сейчас и 25 год рождения уже служит в Армии. А двадцать четвёртого года уже воюют.
20 декабря 1942 года. (Последнее письмо Николая – Г.К.).
Здравствуйте, дорогие родители мамаша и папаша и сестрицы Люба и Лида и братец Витя. Шлю я вам всем свой низкий поклон и желаю всего наилучшего в вашей повседневной жизни.
И сообщаю вам, что я жив и здоров, и вам того желаю.
Первые два письма я вам послал 10 и 13 декабря, вы их должны получить. Письмо это я пишу в одном доме, только что два дня в этом населённом пункте, в котором вам пишу письмо, брали гитлеровцев. Сейчас они поспешно отступают, бросая на пути пушки, танки и много другого военного имущества. Дальше описывать нет времени. Передавайте поклон от меня Паниным, дяде Грише, тёте Параше, Мите, Нюре, Шуре Одиноковой, киневским, бабушке, дяде Ване, моей крёстной и её Лиде. До свидания.
От отца, Фёдора Васильевича, 22 декабря 1942 года.
1942 г. Декабрь 22 дня, 5 час., вторник.
Здравствуй, дорогой наш сынок и братец Коля, от родителей мамаши и папаши шлём мы тебе свой родительский сердечный привет и желаем всего наилучшего в повседневной твоей жизни и главное доброго здравия и всякого благополучия, равно же шлют привет тебе твой братец Витя и сёстры Люба и Лида и желают доброго здравия в повседневной твоей жизни.
Затем спешим уведомить тебя, дорогой наш Коля, в том, что тревожные письма твои мы получили. 1-е послано тобой 25 (27) ноября, 2-е послано 4 декабря, в которых ты описывал, что вы тронулись со своего учебного города, откуда ты писал, что живёшь хорошо, и я понимал, что действительно оценивал ты свою жизнь правильно против той, в которую прибыли в настоящее время, из которой мы уже получили письмо твоё 3-е с новым полевым теперь адресом и от фронта в 7 км, а город зачёркнут цензурой. Но достаточно нам понятно, наш Серпухов в прошлый год тоже был в 7 км от фронта, и знаем, обстановка уже не как в Сергаче.
И кто может помочь нам в том, чтобы из такой обстановки вытащить тебя. Люди и умней нас и глупей, и каждый переживает свою на роду написанную судьбу. Не наша вина, но наша беда. И мы вместе с тем переживаем теперь твою тревожную жизнь. Мамка до того печальна, что на это может только сказать: мне б легче было бы, если маленьких тоже жаль было если б помирали, чем сейчас приходится переживать и с удовольствием заменила б своей смертию своих детей, но не с кем нам делать такие договоры, каждый живёт с самого рождения написанной своей судьбой, только хорошо то, что мы заранее не можем её знать, это нам не дано свыше, откуда мы взялись и куда идём, никто не знает.
Между прочим, ты спрашиваешь жизнь своих товарищей и знакомых, хочешь знать их судьбы. Но прежде я опишу про себя. Мне была повестка, чтоб явиться на комиссию как военнообязанный до 55 лет, и мне пока дали чистый билет, вернее, освободили, написано в запас 1-го разряда. Дядя Гриша Панин признан годен в нестроевую, дядя Иван Абрамов годен в строевую, но им накладывают броню, и они пока живут дома. Твои же товарищи Митька Панин дома, учится, Одиноков за Тулой служит хорошо, в нестроевой, управляет над больными красноармейцами, бойцами Федюшкин пока Витька служит в Серпухове, Захаров Митька дома, отпущен комиссией, Пучковы – Васька жив, присылал письмо, Серёга их ранен, Зотов Колька весной писал, что едет к арбузам, т.е. ближе к южному фронту, теперь же прислал денег, жив-здоров, неизвестно, в каком городе. Толька Ерёмин в Туле служит, Аполонов Ванька отбывает принудиловку в Москве, Кыля пока ещё дома. Про хворощенских пока ничего особо не знаем, только Капуска дома на ; года отпущен по ранению. Все ещё пока на слуху, писать пока нечего. Люба и Лида работают, Витя учится по-прежнему. Затем до свидания. Остаёмся живы и здоровы, того же тебе желаем. Ждём ответа. В Киневе твоё письмо получили на октябрьской. (7 ноября – Г.К.). Опущаем письмо 23 декабря 42 года.
22 февраля 1943 года. Письмо от сестры Лиды. Привет из Серпухова.
Здравствуй, брат Коля, шлю я тебе свой низкий привет и желаю всего наилучшего в твоей жизни. Во-первых, я хочу тебе сообщить, что письмо, которое ты нам послал, мы получили сегодня 22 февраля, а ты послал 5 февраля.
Коля, мы живём здесь по-старому. Мама сейчас в деревне, она уехала туда за добром. Коля, а я всё работаю, и по-прежнему моя смена денная (дневная – Г.К.), с 8 часов утра до 5 вечера, но мы работаем большую часть до 7 часов вечера.
Коля, твои товарищи все пока живы и все пишут письма. Коля, дядю Артёма Борисова убили, и Дениску, его брата, тоже убили. Коля, ты знал Ваську заборского (Заборье – микрорайон в г. Серпухове – Г.К.), Коськиного брата, он умер в Армии, заболел какой-то заразной болезнью. Коля, мы просим тебя все, чтобы ты остерегался ото всего, от всяких болезней и тому подобному.
Коля, пиши нам почаще письма, нам будет веселей, а то от тебя не было писем уже два месяца, и мы очень все соскучились. Коля, в своих письмах, которые ты нам будешь писать, опиши нам обо всём. Аполонов сидит в тюрьме, и ему там очень плохо. Митька Панин учится, а от Ваняши ихнего слуху нет, и от Гриши Махоткина. Дядя Ваня киневский пока дома, у них уже мальчик стал большой, подрос, начал ходить. Пока до свидания. Лида Бабонина.
22 февраля 1943 года. Письмо от отца, Фёдора Васильевича.
Здравствуй, дорогой наш сынок Коля, от папеньки и мамы и ото всего семейства шлём мы тебе свой сердечный привет и желаем тебе всего наилучшего в повседневной твоей жизни, и самое главное доброго здравия и всякого благополучия.
Затем уведомляем тебя в том, что мы сегодня, 22 февраля, получили твоё долгожданное письмо, чему очень рады, в котором ты пишешь, что ты жив и здоров и находишься на отдыхе в 200 км от фронта, и обещаем слать чаще письма, что я и сообщил мамке в д. Кинево по телефону. Она будет тоже очень рада хорошей твоей весточке, потому что никогда не сходишь и бываешь у неё на уме, и мысленно переживает почти так же, как и тебе приходится переживать фронтовую и боевую обстановку с таким детским чувством.
Но, может быть, мы не теряем надежды на добрую нашу с тобою судьбу, чтоб увидеться с тобой в добром здравии и продолжать жить прежнею мирною трудовою жизнью.
Затем пишем о себе, что мы живём по-прежнему. Я, Люба и Лида работаем, Витя учится. Ты об нас не сумлевайся, мы здесь на воле, и нам легче ожидать того радостного дня, в который оповестят тот час победы, в который кончится война, после чего будет жизнь вместе с тобою, Коля, не такая, как сейчас, а лучше. Чем и питаем мы только сейчас себя – лучшим будущим.
Дорогой Коля! Мы тебе послали в 43 году 3 письма, одно пришло обратно, потому что послали на в/часть не 69, а 63-ю, потому что ошибка была в твоём первом письме с полевой почты.
Затем до свидания, остаёмся живы и здоровы, чего и тебе желаем. Ждём писем, пиши по возможности чаще и обо всём, чем нуждался и чем сейчас нуждаешься. Мы чувствуем, что у тебя после фронтовой боевой жизни нет ни бумаги, ни конвертов, посланные были в посылке. И это все сознаём, почему их нет. Но если б описал, что нуждаешься в деньгах, да и почта б быстрее предоставляла, мы могли бы помочь. Твоё письмо шло 2 ; недели.
До свидания. 23 февраля 1943 г. Твой папа.
***
Было ещё одно письмо от Николая, последнее, написанное им 5 февраля 1943 года. В Серпухов оно пришло 22 февраля, но не сохранилось в семейном архиве. Сохранилось извещение, в котором написано: «Ваш сын красноармеец Бабонин Николай Фёдорович, уроженец Заокского района, д. Хворощино, находясь на фронте, пропал без вести в мае 1943 года». Печать и подпись – Серпуховский городской военный комиссариат.