Иисус весьма прямо говорил, что он пришёл к евреям. Но это так мимо. Вот нормально так в качестве рекламы своей веры прямо утверждать "А в нашей то вере, едять людскую плоть" что символ - так может и пернатый ангел символ, может тогда и вознесение и хождение по воде и сотворение вина тоже символ - что ещё символом объявим?
Что-то он плоды людям вкушать запретил убоявшись, что те уподобятся ему - он им мясо людское за вместо них предложил. Вот не едят же на причастии яблоки в качестве символа жизни?
Якоже сваливать грех на невинное животное (козёл отпущения) или в новой редакции на "сына божьего" противно любой морали кроме морали гопника и уголовника находящегося в ней отмазу для любых поступков. Вот поэтому то подобным элементам и полюбилась учение своих древних предшественников гопников. Вот прямо евреи вышедшее из Египта представляли собой банду головорезов - да и до сих пор их последователи гордятся теми хрониками записанными в торе (пяти первых книгах ветхого завета).
А сам Иегова тоже отнюдь не вегетарианцем был и отверг дым от плодов в пользу мяса и так любимая на цитаты гомофобами "Ливит" большей частью состоит из омерзительных для любого кто не маньяк инструкций по кровавым жертвоприношениям.
Якоже в отличии от исконных ведических культур (к которым некогда принадлежала и до владимирская Русь). Осуждался любой секс без цели зачатия потомства и главное его достойного воспитания. А вот иудей (и только они) выделили из данного гомосексуализм, как нечто наиболее греховное, чего до того не было ни где и никогда! Русские же православные не удовлетворившись и этим оправданием похоти между мужчиной и женщиной приплели суда же зайку, что с лужайкой:-)
Вот прямо видно их родство с ведическими ракшасами (людоедами), а людоеды не нобелевские открытия совершают они прибывают в диком состоянии лет до 30, а потом умирают (если не помещают от скарлатины до того):
Ну [блудница] не сгнило тело христово, а вознеслось - что конечно [бред] и что с того. С тем же успехом можно жрать хлеб считая его телом космонавта находящегося на МКС. Вот не велика разница если считать тело господне чем то имеющим материальную природу.
Ом.
Приложение
Учение о Трех Мирах
Меня пригласили на встречу со студентами и преподавателями Института Шустретики. Зал был набит до отказа, но обрушившиеся на меня вопросы свидетельствовали о полном невежестве по части земных дел. Какой-то белоперый студент в очках втянул меня в дискуссию об ангелах. Зная их по картинкам, он утверждал, что на таких крыльях летать нельзя. Вдобавок только оперенный хвост обеспечивает устойчивость — или оперенные стабилизаторы у щиколоток. Я ответил, что это духовные существа, объекты веры, а не аэродинамических исследований. Это его не убедило. Видимо, люди втайне обожествляют пернатых, в противном случае крылья ангелов были бы не оперенными, а, допустим, перепончатыми. Он хотел, чтобы я ясно определил наше отношение к перьям. Крылья — символические, объяснял я, и не означают птиц, и речь идет тут не о маховых перьях и не о пухе, но о небесах, куда верующий отправится после смерти. Последовали вопросы о поле и способе размножения ангелов. Я втолковывал им, что ангелы не могут иметь потомства, но, будучи не слишком силен в ангелологии, терял почву под ногами. Кто-то слышал об ангелах-хранителях и спрашивал, не есть ли это земной аналог этикосферы? В конце концов и эта тема была исчерпана, но не успел я передохнуть, как меня спросили о наших родительских играх. Я догадался, о чем идет речь: однажды я наблюдал на городском стадионе ежегодные брачные бега. Этот спорт заменяет люзанцам эротику. Молодежь обоего пола, празднично разодетая, выходит на беговую дорожку, а трибуны подстегивают бегунов и бегуний, бешено аплодируя каждому удачному акту оплодотворения. Итак, я объяснил им, что мы не размножаемся на бегу, поэтому размножение не может быть у нас спортом. Тогда чем же? Я начал что-то мямлить о любви. К сожалению, от любви я соскользнул к чувственной страсти, для них непостижимой, и попал под перекрестный огонь. Чувственная страсть? Что это такое? Да, да, мы знаем, у вас иное анатомическое строение, вы не бегаете, очень хорошо, вы делаете это иначе, чем мы, но к чему эти секреты, намеки, экивоки, обиняки? Почему в вашей печати столько реклам с грудными железами? Это имеет что-то общее с политикой? С борьбой за власть? Нет? Тогда с чем же? Семейная жизнь? И что с того? Я потел, как мышь, они наседали все сильнее, непременно желая услышать, что зазорного мы видим в оплодотворении? Что же тут стыдного? Кто стыдится, самка или самец? И чего, собственно? Может, религия запрещает вам размножаться? Не запрещает? В зале, на беду, присутствовало несколько студентов с факультета сравнительной религиологии, и от них-то мне досталось больше всего.
Не успел я сказать, что религия ничего не имеет против детей, как один из этих умников напомнил об обетах целомудрия ради спасения души, откуда следует, что чем больше ты наплодил детей, тем дальше ты от спасения, согласно земной вере. Я упирался — ничего, мол, подобного. Он что-то скрывает! — кричали мне с разных сторон. Я горячо уверял, что нет. Аудитория бурлила, ей не терпелось узнать, откуда берется этот непонятный стыд, эти уединения, эта интимность — ведь у них нет ничего более публичного, чем оплодотворение, а я, отупев совершенно, не мог им ничего объяснить. Какая-то студентка спросила, откладываем ли мы яйца, но другие, более сведущие, подняли ее на смех. Люди произошли от четвероруких древесных волосатиков из класса млекопитающих, и они живородящие. Млекопитающие? Ну да. Мать кормит ребенка грудью. Грудью? Молоком из груди, мясом груди кормит детенышей пеликан. Молоко произвело сенсацию. И творогом тоже? А как насчет масла? Я путался в показаниях. Может, в конце концов я и сумел бы растолковать им двуединство эротики — духовной и чувственной одновременно, но барьер между той и другой, возвышающий первую в ущерб второй, был совершенно для них непонятен. Откуда такое деление? Совпадает ли оно со сферами добродетели и греха? Да? Нет? Какой-то молодой логик, жемчужно-серый, как горлица, стал доказывать, что люди не исповедуют по-настоящему собственную религию, иначе давно бы вымерли, не оставив потомства. Коллективное целибатическое самоубийство! Грешат, следовательно, существуют! Рессо, ergo sum, et nihil obscoenum a me alienum puto.
Они вбили себе в голову, что я знаю все, но выдавать это мне не позволено. С отчаяния я ухватился за сократический метод и спросил, что считается у них неприличным. Увы, оказалось, что ничего. Оскорбительное, уродливое, противное, мерзкое, отвратительное, жестокое, эти понятия им были известны, но понятие неприличного — нет. Неприлично есть грязными руками! Ковырять в носу на экзамене! Передразнивать и пересмеивать других! Они кричали наперебой, надеясь навести меня на правильный след. Ничего не вышло. Оглушенный их галдежом, шиканьем, топотом (дело уже попахивало скандалом), я наконец признал себя побежденным.
С. Лем "Осмотр на месте".