3.
Лето 1968 года
Утренняя прохлада, тянувшаяся из широко открытого окна, разбудила Петра. Он потянул на себя одеяло и попытался снова заснуть, но сон от нескольких движений испарился. Вставать было ещё рано. Чем же сегодня заняться? Можно, как и вчера, махнуть в Серебряный бор. Сорок минут на 20-ом и сосны, и песок, и сколько угодно воды – всё твоё.
Вчера, бродя с Галкой в поисках подходящего места, они встретили группу ребят, среди которой выделялся парень с тяжёлой кинокамерой в руках. Парень снял двух дерущихся, а потом с камерой скатился с песчаной горки, сделав несколько оборотов. Парень понравился Петру внешностью, тем, что верховодил, и особенно именем – Ива.
Не сговариваясь, Пётр с Галкой пристроились недалеко от съёмок и дождались их окончания.
Ива и на пляже в среде своих, и в среде посетителей пляжа выделялся не только внешностью, но и поведением. Он не смешивался с толпой, не играл в волейбол и прочие коллективные игры. Поплавав немного, он сел под грибок с толстенной книгой, из которой в разные стороны торчали бумажные листы, Пётр обозвал книгу «сценарием», каковым она и была.
Если бы не Галка, Пётр непременно познакомился бы с Ивой. Но та, назвав Иву воображалой, до вечера дулась на Петра.
Да тут ешё вечерний разговор с родителями. Хорошо Павлину, привыкшему подчиняться предкам. А каково ему? Когда на него оказывали давление, в нём просыпалось желание не то, чтобы сделать наоборот требуемому, а действием идею вывернуть мехом внктрь. « Вы этого хотели? А я вам говорил, ничего хорошего не получится.»
И что хорошего они видят в институте? Вон и мать и крёстная, мать Анна, институт закончили. Вторая, хоть, работает по специальности. Мать же домохозяйка. И цели у родителей разные. Отец о специальности талдычит, мать – мечтает откосить от армии. А что в армии плохого? Все служат. Лёньку недавно забрили. «Не хочу быть Павлином. Где-то вчера объявление попалось. Вот оно. Аппаратостроительный техникум. Строительный! То, что нужно. Отец тоже строитель.»
- Учебный комбинат. Следующая остановка…
Какая следующая Пётр не услышал, оказавшись на улице, проложенной среди разнокалиберных и разноцветных заборов, над некоторыми из них торчали каркасы козловых кранов. Во рту ощущалась медь, в носу – запах электролита. В перспективе улица заканчивалась воротами, за которыми, видимо, и исчез рейсовый автобус.
- Нет здесь никаких техникумов. – Уверенно сообщил кавторанг, вышедший из синей двери, вделанной в воротину с надписью: «Военно-морской склад технических средств связи Краснознамённого Балтийского флота.» - Тебе на Дмитрия Ульянова надо выбираться. Там точно есть техникум. – Кавторанг неопределённо показал направление.
На Дмитрия Ульянова техникум был, но именовался он почему-то Индустриальным. Нет, это совсем не то. Нужно вернуться в исходную точку, на Автозаводскую. Вот и в объявлении так написано.
На одном полотне раздвижных ворот надпись: «Спасибо за честный труд!», на второй: «Выполнил ли ты план?» Перед самыми воротами слева и справа неожиданно оказались широкие проходы. Слева к многоарочному низкому сооружению, перед которым штабели красного кирпича. Справа вдоль здания автобазы проход упирался в трёхногое железное чудовище, шумно извергающее из себя щебень в стоящий под ним грузовик. Снова тупик.
Заглушая камнедробилку, послышалось цоканье каблуков.
- Девушка, спасите меня. Я, кажется, заблудился. Где техникум?
- Документы сдавать? Идите за мной.
Перед камнедробилкой снова проход, спуск к площадке, украшенной засохшим фонтаном, за ним тропинка с проходом в ребристом железном заборе. С обеих сторон прохода чуть выше уровня земли концы перил, уходящие вниз.
- А вы уже здесь были?
- Утром привезла документы, а фото забыла. Нам на второй этаж.
- Недалеко живёте?
- Да, в Нагатино. На двух трамваях и немного пешком.
- Мой двоюродный брат в Нагатино живёт. Пётр Чуваев, - с опозданием представился он.
- Лена Кадышева.
-Девушка, я у вас сегодня была. Фото забыла. Вот они. Подойдут?
Сидящая за столом девушка секретарь с неудовольствием оторвалась от книги: и кому в такую жару вздумалось сдавать экзамены? Вот таким мымрам, как эта? А парень с ней, вроде, ничего. Даже симпатичный.
- А вы, молодой человек, сопровождаете? Или…
- Или. Имею желание у вас учиться.
- Так, всё в порядке, - секретарь подшила заявление, вложив документы в конверт. Набрала из колотушек порядковый номер и, промокнув их в подушечку, шлёпнула номер на обложке - Расписание экзаменов на первом этаже. Желаю удачи,
На улице его ждала Лена.
- А я думал, ты уже ушла.
- Расписание списала. Ты на какой факультет?
- На СВ.
- И я тоже. Вот совпадение, а я хотела завтра поехать.
Вечером его ждал грандиозный скандал. Отец назвал его безмозглым дураком: Стоило заканчивать десять классов, чтобы три года парится в техникуме. Мать глядела на него с сожалением, вздыхала. Решение родителей было таково: с этого дня пусть живёт своим умом, он достаточно вырос, чтобы иметь его.
У Павла тоже не обошлось без эксцессов. Если бы не старания родителей, первый вступительный экзамен он завалил бы. У Екатерины Владимировны был выход на приёмную комиссию, член которой привёз работу Петра и помог найти и исправить допущенные ошибки. Пётр, с его мелкими техникумовскими проблемами, впервые отошёл на второй план.
Схема Петра сработала. Его оставят в покое. Тем не менее, он ревновал брата к родителям. Но что сделано, то сделано. Переигрывать он не собирался. Он поступил в техникум назло родителям. Теперь он отключится от всего мира. Даже Галку, объяснив ситуацию, выключил из среды обитания.
Экзамены прошли легко и просто. Список поступивших вывесили на первом этаже, сопроводив его обязанностью явиться на уборку территории.
Пётр стал осваиваться с районом,. первому неудавшемуся знакомству с которым воспрепятствовал каперанг, второй попытке – глубокий овраг, разделивший район на две части, несвязанные общественным транспортом, благодаря чему жители одного берега не были ознакомлена с географией противоположного.
По дну оврага небольшая речушка, омывающая ровную площадку, приспособленная под сдачу зачётов по физкультуре. Именно эта площадка и была выделена группе Петра для уборки.
Ленка Кадышева, сделав несколько попыток напомнить об оказанной услуге и потерпев неудачу, сделала вид, что и не особенно добивалась взаимности, подцепила неповоротливого толстяка Сашку Теплякова. У Петра был магнит попривлекательней – Галина Толкачёва, в сравнении с которой школьная Галка была просто симпатичной девчонкой. В Галине соединилось нечто новое, ничуть не являющееся простой суммой свойств его прежних увлечений.
С первых дней учёбы около Галины стад крутится Колька Минаев, который совмещал учёбу с работой киномехаником. Галина относилась к Колькиному эскорту как акула к прилипалам – для чего-то они нужны, и особенно те, которые работают в кинотеатре.
Приглашение пойти в кино Галина просто не заметила, в присутствии киномеханика оно прозвучало нелепо. Успех мог иметь разве билет в Большой театр, куда, впрочем, Галина тоже не рвалась.
Осень 1968 года
Занятия уже начались, получены первые оценки, а отношения с Галиной оставались на прежнем уровне: отношений не было. Из группы выделись несколько пар, а около Галины кристаллизовалось несуразная для близких отношений фигура – четырёхугольник. К Петру и Кольке Минаеву присоединился Сашка Тепляков, которому Ленка Кадышева надоела в неделю.
У Петра с Сашкой было много общего. Оба были увлечены Галиной, оба были отвергнуты, оба курили сигареты «Ява», преимущества длины и фильтра которых оспаривались профессиональными курильщиками, К первой сессии они стали друзьями.
- Чего этот Колька вокруг неё крутится? – Сашка положил ручку и зашептал в ухо Петра. – Сидят даже вместе.
- Ты, Сань, не переживай. У них ничего не было. Она его за мужика не принимает. Разве женщина может допустить до себя тряпку? А Колька так ей под ноги и стелется.
- Чуваев и Тепляков. Я вас рассажу, если вы не прекратите шептаться.
- Я тут кое-чего не понял.
- Что ты не понял? Ты у меня спрашивай, а не у Чуваева
- На диаграмме указана фракция ледебурита, а при каких условиях она образуется непонятно…
- Она представляет собой эвтетическую смесь аустенита и цементита при температуре 727-1147 градусов. Понятно?
- Понятно. Спасибо.
Очередную попытку к сближению Пётр предпринял в отсутствии в техникуме Кольки. Тот по своему обычаю что-то совмещал. Спустившись по деревянной лестнице, Пётр вышел к ручью, который прибрежные жители называли речкой, причём каждый берег оврага именовал её разными именами, родственность которых состояло в их неблагозвучности.
Укромное место он выбрал у моста. От него была видна по всей длине, а его прикрывали стволы деревьев.
Было начало четвёртого. По снегу бродит тени. Занятия должны были окончиться, а Галины всё не было. Наконец по лестнице потянулся поток студентов, которые увидев Петра, обменивались с ним безобидными шуточками. Чтобы не отвечать на них, Пётр сосредоточился на воде. Ручей нёс свои воды, в которых полоскались пожухлые стебли травы и ветки деревьев.
- Мы учимся, а он воду разглядывает. Ты меня случайно ждёшь?
- Не знаю. Стою просто. Интересно за водой наблюдать, и ешё как огонь горит.
- И как люди работают. Типичный лентяй. Я пошла. Может, со мной пойдёшь?
- Без сопровождающего не можешь? Во временные не гожусь. И я не Минаев. Малым не привык пользоваться. Вдвое больше или ничего. Он тебе такой фильм не показывал?
- А если ничего?
- На нет и суда нет. Справлюсь. В крайнем случае, уйду из техникума. Я ведь случайно в него попал.
- Мы для высшей цели предназначены. Не ровня вам, серым.
- Не надо прибедняться. Не идёт тебе. Ты знаешь себе цену.
- Да, и она высока. Боюсь, тебе талантов не хватит.
- Да у меня и одного нет. Предпочитаю рубли или сертификаты. Могу тебе предложить.
- Ну, вот что. Я не давала повода для оскорблений. Ты, надеюсь, знаешь, как женщины на оскорбления отвечают.
На щеке Петра загорелось красное пятно. Но не успела она убрать руку, как Пётр схватил её и прижал е губам.
- Пойдём ко мне. Здесь холодно.
Обогнув угол пятиэтажки, они остановились у подъезда.
- Матери дома нет. Ладно, была не была. Пошли.
Перед дверью она передала ключи ему: владей.
Она не стала включать свет. Напротив окон горел яркий уличный фонарь, света которого было вполне достаточно для освещения небольшой комнаты, в которую она его ввела.
- Выпить хочешь?
- Нет.
- Зря. Вино в этом деле помогает. Можешь позволить себе то, о чём без него и подумать не можешь. – Она проглотила полстакана чего-то тёмного. - Вот теперь самое то, что надо. Ты раздеваться собираешься? Или стесняться изволишь? Ты чего молчишь? Где он у тебя? Ого! И уже расцвёл. Не дрожи, или впервые. За это выпить надо.
Послышалось бульканье.
Он ощутил холодные пальцы на груди, животе. Почувствовал слабый, но ощутимый укус, теплоту и влажность рта.
- Хватит бездельничать. Займись делом. Грудь помни.
Её груди лежали у него на животе.
- Ты меня слышишь? Успеем в нужный момент перевернуться. А пока…Больно? А, приятно, значит. Я так и думала, что тебе понравится. А теперь давай… Ещё…Ещё… Ну ещё же…
Лето 1969 года
Выходя из лифта, Пётр услышал телефонные трели.
- Алло!
- Петька, это ты что ли? Приехал!
- Только что с самолёта. Прямо из Крыма. Плавки, наверное, не успели высохнуть после утреннего купания.
- Давай без телефона. Через полчаса на скверике у метро площадь Свердлова.
Мимо проходили люди с сумками, коробками и свёртками. Некоторые, перебивая разговор, спрашивали, как пройти в ту или иную торговую точку.
С последней встречи прошло почти два месяца. Они прощупывали друг друга, пытаясь вернуться к установившемуся у них уровню доверия. Разговор вертелся вокруг летнего отдыха.
- Значит, ты всё лето на даче был? И их знакомых никого не видел?
- Кто тебя интересует? Недавно Минаева встретил. Он весь расцвёл при встрече. Он совсем облысел, а прикрывает её отросшими на висках и за ушами волосами.
- С чего это ему расцветать вздумалось?
- Видимо, добился своего.
- Врёт, наверное.
- Они вместе были. О тебе спрашивала. Просила привет передать при встрече. Вот я и передаю. Что у вас произошло?
- Ничего. Она в начале июля в лагерь поехала вожатой, а я в Крым подался.
- Ты что-то от меня скрываешь.
- Мне от тебя скрывать нечего. Хочешь узнать, как она к тебе относится. Она к тебе очень хорошо относится. И больше ничего.
- Она…
- Хватит переживать. Не стоит она этого. Лучше бы ни мне, ни тебе её не знать. Странная она. Тайны, книжки записки, свидания… И при этом уже давно не девочка. Не бледней. У нас всё с ней было. Было и прошло. Не представляешь, какая мука быть с ней. Она пьёт…
- Врёшь! Это не правда. Ты хочешь унизить её. Ты мстишь ей. Она тебя прогнала?
- Успокойся. Никто меня никуда не гнал. Если я захочу, она вернётся ко мне. Только мне этого не надо. А вот ему… Будет он меня помнить.
- Колька-то тут причём?
- Пусть не пользуется моментом. Вот что нам нужно сделать. У тебя есть телефон Игорька Назарова? Он в девичий хоровод вхож. От него она быстрее узнает.
- О чём?
- Пётр Чуваев женится.
Осень 1969 года
Сашка тепляков вышел из техникума. В темноте скверика качались деревья. На той стороне оврага светились окна.
«И как они в такую темень через овраг ходят? Смажок, говорят, кусок кабеля в свинцовой оболочке в газете носит. Время раннее – начало одиннадцатого. Аккурат по оврагу к её дому выйду. Надо решиться и узнать раз и навсегда.»
Сашка решительно направился к лестнице. У моста стало совсем темно. Земли не было видно, до того она была черна. Подул ветер и сброшенными листьями, как половиком выстлал тропинку.
Поднимаясь вверх, он дважды останавливался, переводя дыхание и сдерживая сердце, охваченное недобрыми предчувствиями. «И чего я боюсь? Просто приду и спрошу: да иди нет?»
В тишине парадного в батарее журчала вода. В лицо пахнуло теплом чужого дома.
«Нет, не пойду… Так на черта ты полез в овраг? Давно дома был. Трус несчастный. Смелее!»
Чирканье ботинок по каменным ступеням отдавалось в висках, в которых глухо билась бунтующая кровь.
«Видок у меня тот ещё. Нужно дыхание перевести.»
Отдышавшись, он нажал на кнопку. Дверь открылась сразу.
- Галя Дома?
- Нет её. Шляется где-то. К Наташке собиралась.
Кляцнул замок.
«И ничего страшного не произошло. Какое дело этой женщины до того, кто любит её дочь? Никакого дела нет. Пойти к Наташке или не пойти? Ещё сто шагов неизвестности и…»
- Ой, Сань, ты чего так поздно?
- Здравствуй!
- Виделись уже сегодня.
- Галина у тебя? Позови.
Дверь осталось открытой. Послышался шёпот. Никто не выходил. Постепенно пустота прихожей стала выдавливать, и, не выдержав напора, Сашка побежал.
Он бежал по блестящим в свете фонарей лужам, по черноте и твёрдости асфальта. Ноги гудели, глаза ничего не видели. Он упал на кучу собранных листьев. Мысли топорщились и врезались в сознание. «Нет, не создан он для этого. У других всё получается просто и естественно. А мне всё время кажется, что за спиной кто-то стоит и схватит в самую решительную минуту, как вора на кармане. Похоже на стыдливое воровство, на которое я просто не способен. Тогда за каким чёртом создала тебя природа? Чтобы всю жизнь хотеть и бояться? Может, время моё ещё не пришло? И где-то уже живёт эта женщина? Может, она рядом? Может, это Надежда из автобуса, которая утром предлагала мне свою фотографию на память. Нет, в сентябре она вышла замуж. Когда настанет мой черёд? И зачем природа наделяет человека про запас? Будет случай, воспользуешься. А нет, мучайся, прячь желания, терпи. Надо как у цветка: пришло утро – раскрылся. Отдай свою пыльцу, а вечером – пора закрываться. Забыть бы Галину. Зачем я ей? Ей нужные герои, - тренировать тщеславие. Я к ним не отношусь. Ни рыба, ни мясо, как бабка говорит. Придётся с этим смириться.»
Зима 1969 года
Это был запоздалый звонок. Сашка на него даже не отреагировал. Трубку сняла мать.
- Это тебя.
- Меня? Слушаю.
- Сейчас же собирайся и быстренько ко мне. Без разговоров. Поезда до двух ходят. Успеешь. Жду.
К удивлению в метро народу было много. Одни медленно шли от гостей. Другие ещё куда-то торопились. Поезда пришлось ждать долго.
- Вот это сюрприз. – Галина ещё шире раскрыла глаза. – Это пока я на кухне возилась, ты ему позвонил. Спешишь ты больно.
Сашка ничего не понимал. Он переводил взгляд с Петра на Галину. Пётр вывел его из оцепенения.
- Чего в прихожей застрял? На меня не обращай внимание. Считай, что меня уже нет.
Сашка заметил, что глаза друга изменились. В них стояла боль и желание эту боль не показать. От глаз боль переходила на лицо.
- Что у вас произошло? Зачем вы меня в эту историю вовлекаете?
- Сань, Галина решила сменить партнёра, а посредником замены выбрала меня. Всё просто. Она решила столкнуть нам лбами. Ей стало скучно со мной.
- Не слушай его. Он никогда меня не понимал.
- Куда мне до тебя? Ты у меня первая, а я у тебя под каким номером?
- Прекратите, - Сашка еле сдерживался. – Вам нужно на время расстаться.
- Сань, ты опять ничего не понял, - .Ты не представляешь, как они мне все надоели. Они отравили меня своим ядом.
- Галя, не говори так. Прошу тебя.
- Я их ненавижу. И как только я это поняла, я их стала метить своим ядом.
Посмотри на его глаза, а ты не отворачивайся. Видишь? Это моя печать. От неё он никогда не избавится. Но и это занятие мне надоело, а они продолжают на меня лететь как мотыльки на лампу. Я вся в их пыльце. И только ты можешь спасти меня. Ты понял?
- Я люблю тебя.
- Спасибо тебе, хотя за любовь не благодарят. Пойдём от этого мученика. Он сам себя наказал. Его политика противление всему завела в тупик. Пусть сам из него и выбирается.