Заметки при чтении рукописи стихотворения
(Рабочие тетради А.С. Пушкина. Т. I-VIII. – СПб – Лондон, 1995. Т. 5, ПД 102, 102 об.)
Цветок засохший, безУХанный,
Забытый в книге вижу я;
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя:
Где цвел? когда? какой весною?
И долго ль цвел? и сорван кем,
Чужой, знакомой ли рукою?
И поЛОЖен сюда зачем?
На память нежного ль свиданья,
Или разлуки роковой,
Иль одинокого гулянья
В тиши полей, в тени лесной?
И жив ли ТОТ, и ТА жива ли?
И нынче где их УГОЛок?
Или уже они увяли,
Как сей неведомый цветок? (III, 137)
В тверские Малинники, где будет написано это стихотворение, Александр Пушкин отправился из Петербурга 19 октября 1828 года, в ночь после празднования с товарищами очередного дня рождения Лицея. В его памяти вновь освежились проведенные в Царском Селе юные годы. Особенно последний – судьбоносный, когда в канун собственного дня рождения, 25 мая 1817 года, он реализовал свой давний замысел – проник в девичью спальню своей первой любви Екатерины Бакуниной. (1)
С надеждой узаконить, официально оформить, наконец, свою к Екатерине любовь Пушкин после освобождения из михайловской ссылки наезжает к этому майскому дню в Царское Село к матери с дочерью Бакуниным каждую весну – и в 1827, и в 1828 году…
После очередного неприятного разговора с «капризничающей» Екатериной весной нынешнего года поэт в компании своих приятелей князя Вяземского, Оленина-младшего, Грибоедова, Киселева, князя Сергея Голицына, Шиллинга и Мицкевича побывал на пикнике – в его бумагах сохранилось приглашение Вяземского на эту дружескую пирушку. (XIV, 19) Значит, эта бумага для поэта была, действительно, чем-то важным, памятным. Скорее всего, именно на той пирушке он и услышал скорбную весть о друге своей петербургской молодости декабристе Михаиле Лунине.
Нет ничего удивительного, парадоксального в «мечте странной», которой в связи с услышанной новостью наполнилась еще тогда, в мае, душа поэта. Впечатление от нее было таким сильным, что оно не выветрилось и к приезду его в Малинники. «Мечтою странной» он называет свои философские размышления над лексической глубиной, полисемией слов рождавшегося у него здесь стихотворения. Эта «мечта» есть указание на второй (или даже третий?), тайный смысл его: на то, о чем на самом деле думал Пушкин при написании «Цветка».
Ход его мыслей зафиксирован в черновиках стихотворения на обеих сторонах листа 102 так называемого Второго альбома (ПД 838) – нумерация в этой части его идет от конца. Написание стихотворения у Пушкина началось с тайной записи на листе 102 об. о судьбе Лунина: «25 маiя Михаила Лунина увезли на каторгу въ Читу». (См. в коллаже)
Запись сделана при взятых в как бы квадратную скобку рассуждениях о превратностях жизни цветка по имени Михаил Лунин: «въ какую весну онъ разцвелъ» и «где и покуда лишь онъ цвелъ». Перечеркнув не годящиеся для начала стихотворения строки, поэт продолжил тут же свои графические размышления в тайном рисунке (текст в нем под нарочитыми чернильными размазками едва проглядывается). (См. в коллаже)
Он здесь такой: «Я узналъ, что 25 маiя Лунина увезли на каторгу въ Читу къ братьямъ по ложе. Я жалею Мишу какъ брата по ложе. Онъ могъ после событiй 25 года уйти въ Европу. Поскольку онъ не былъ замешанъ въ бунте въ Петербурге, великiй князь Константинъ отпускалъ его на охоту къ границе. Его арестовали въ 26 году».
Под рисунком стало возникать после как бы отчеркнутое окружение цветка: «Его безжизненныя братья…» Но, по всей видимости, поэт решил-таки в этот раз сосредоточиться на одном, конкретном цветке. В правой части листа он уже нашел начало своим стихам: понял, что его цветок должен быть лишенным жизни - засохшим, найденным его лирическим героем в листах альбома:
«цветокъ …в листах альбома…
межъ нежныхъ строкъ…
Душе напомнить могъ…»
Возвратившись в левую часть листа, Пушкин продолжает разрабатывать мотивы альбома и способа сохранения в нем цветка:
«Въ листахъ альбома онъ засохъ…
Цветокъ безжизненный, безуханный, сохраненный…
Все они съ нимъ охранялись…
Где цвелъ, когда, какою весною и долго ль цвелъ, кто его сорвалъ…
Кто положилъ сюда…
Кемъ и зачемъ положен сюда…
Чужой, знакомой рукой…
Онъ могъ бы рассказать за васъ…»
Слева наискось на обороте листе пошла тема, разработка которой будет продолжена на лицевой его стороне: «Живъ ли тотъ, жива ли та». Лицевая сторона листа содержит рисунок – вполне узнаваемый профиль М.С. Лунина с выдающей кое-какие интимные подробности его жизни голой шеей. (См. в коллаже)
Текст в линиях профиля, подписанного «Лунинъ Михаилъ», такой: «Мишка былъ остроумный человекъ, отчаянный рубака, способный на безумный поступокъ. Онъ служилъ въ Варшаве и могъ не возвращаться, какъ и советовалъ ему великiй князь Константинъ. Духовно онъ умеръ давно».
Как известно, Пушкин вообще о Лунине отзывался как о «человеке поистине замечательном», то есть, вызывающем у него к себе особый интерес. Чем именно? Имел прекрасное образование, был настоящим интеллектуалом, хорошо рисовал, писал стихи, музицировал и разбирался в музыке, владел рядом иностранных языков. Пушкин в рисунке изо всего этого выбирает для себя только: «Мишка былъ остроумный человекъ…».
Декабристы все были людьми неординарными, но Лунин выделялся даже на их фоне. Авантюрный характер превратил его в своеобразный прототип поручика Ржевского (не героя фильма «Гусарская баллада», а того самого – из анекдотов…). С 1803 года Михаил Сергеевич начал служить в кавалергардском полку. С Аустерлица участвовал во всех главных сражениях с Наполеоном. Отличался большой отвагой, особенно в Бородинском сражении, за невероятное мужество в котором был пожалован золотой шпагой с надписью «За храбрость». Участвовал и в европейском походе русской армии в 1813-1814 годах.
Ощущение опасности доставляло Лунину наслаждение. Риск был его как бы формой жизни. О всегда кипевшей в нем энергии он сам говорил: «Избыток сил задушит меня». Пушкин в рисунке о Лунине замечает лишь: «…отчаянный рубака».
Уволившись со службы в 1815 году, Лунин вступил в первое тайное общество будущих декабристов «Союз Спасения». В 1816 году первым из них выдвинул проект цареубийства – предложил сформировать специальную партию, не входящую в тайное общество, члены которой в масках на лицах совершили бы убийство государя на царскосельской дороге. Его безумный проект вкупе с приобретением за границей для общества литографского станка и станет главным обвинением против него после восстания, хотя еще в 1822 году он отойдет от деятельности тайных обществ и станет считать свою же идею о цареубийстве ошибочной.
В сохранившихся строфах десятой главы «Евгения Онегина» есть строки: «Друг Марса, Вакха и Венеры, // Тут Лунин дерзко предлагал // Свои решительные меры…» В рисунке Пушкин о Лунине замечает: «…способный на безумный поступокъ».
О таких людях, как Лунин, говорят «незаменим на войне, но невыносим в быту». После войны он не может найти себе применения. Вместо того чтобы вернуться в родовое имение, едет Париж, где ведет разгульный образ жизни. Там у него складывается весьма тесная дружба с молодым философом Сен-Симоном – друзья, буквально, не могут наговориться ночь напролет. Злые языки поговаривают, что дело тут не только в дружбе, что все гораздо более сложно и интимно… Пушкин в рисунке о Лунине замечает: «Духовно онъ умеръ давно». Наверное, еще во времена обучения в Петербурге в иезуитском колледже.
Профиль Лунина изображен у строк:
«И живъ ли тотъ
Кто положилъ его сюда, где холодъ…
Иль они завяли…
Иль пара навсегда увянетъ…»
В верхней части листа продолжается разработка темы «зачем?»:
«На память нежнаго свиданья…
разлуки роковой…
придумки талисмана…
одинокого гулянья…
грусти безнадежной
Въ тиши полей, въ тьме лесной».
Еще на листе есть вариации на тему того, кто сорвал цветок:
«И кто жъ сорвалъ его…
иль съ зарей поникъ…
старикъ…
любовницы обликъ…
Увянетъ онъ… Одинъ изъ нихъ…»
Итак, что мы имеем в итоге, если смотреть с точки зрения лексики, использованной в стихотворении, в свете братского, масонского (иллюминатского) ее употребления?
Цветок засохший – не выброшенный, не уничтоженный совсем, но – с вытянутой из него бумагой (листами книги) соком, жидкостью. То есть, с отнятой у декабристов бумагой же – решениями Верховного уголовного суда – пропитанностью влагой (их былой принадлежностью к водам – морям и рекам иллюминатства, пушкинского лукоморья).
БезУХанный – значит, утративший возможность пахнуть: воздействовать на общество своим иллюминатским дУХом, масонской пропагандой. А также – безнадежно глухой (без ушей), изолированный, в тюремной камере не доступный звукам извне.
«В книге» – значит, в общечеловеческой истории. В черновике был еще альбом – книга индивидуальная, личная. Забытый в книге – затерянный в забытых Богом местах: на дальних просторах России – в бескрайней Сибири.
«Какой весною»: весна, как и заря, у масонов – революция. Значит, после революции 1825 года.
«Долго ль цвел» – с какого времени и в какой мере участвовал в подготовке бунта. В 1822 году, когда грянули революции в Португалии и Испании, произошли волнения в Семеновском полку и вышел царский рескрипт о запрете масонских лож, Лунин подал прошение о восстановлении в армии. В офицерской среде он с головой уходит в дела тайного «Южного общества». Во время восстания декабристов на Сенатской площади он находится в Польше, где с 1822 года служит командиром эскадрона лейб-гвардии Гродненского гусарского полка и адъютантом великого князя Константина Павловича, командующего войсками Варшавского военного округа.
«Сорван кем» – на допросах Следственной Комиссии Лунина выдал Пестель. Вследствие этого 9 апреля 1826 года Лунин был арестован великим князем Константином (знакомая рука) по приказу нового царя Николая (чужая рука).
«ПоЛОЖен», а не, к примеру, «помещен» – значит, извлечен-таки из ЛОЖи и посаЖЕН в крепость, а потом и сослан на каторгу в Сибирь.
«Нежного свиданья»: «нежная дружба» Лунину была доступна только в гомосексуальной форме. Он имел, как пишет Пушкин в другом рисунке (2) «аристократическаю привычку къ бугрству». По-современному – был педофилом (жил с мальчиками).
«Разлуки роковой» – ареста Лунина после его дерзких ответов на письменную анкету Следственной Комиссии. Хотя приказ об аресте Лунина был подписан еще 24 декабря 1825 года, Следственная Комиссия сначала прислала ему в Варшаву 15 вопросов, на которые просила дать ответы. Он дерзил, запирался. Тогда его доставили на очные допросы в Петербург.
Осудили Лунина в числе 17 других декабристов по 2-му разряду, приговорив к вечной каторге, которая была заменена царем 15 годами. Сначала Лунин отсидел 20 месяцев в Свеаборгской и Выборгской крепостях, а в 1828 году его выслали в Сибирь – в Читу.
«Одинокого гулянья // В тиши полей, в тени лесной» – по Ю.М. Лотману (3), декабрист мог гулять только в прямом смысле слова – «прогуливаться на воздухе для здоровья», а не, к примеру, покутить, попировать, развлечься с противоположным полом. В силу своих гомосексуальности и католичества (в духовном поле – на духовной ниве) Лунин держался обособленно и в ложе (тихом – тайном, подПОЛЬном обществе), и на службе среди братьев-военных (в лесу – «там леший бродит»).
«Тот» – бывший масон-иллюминат император Александр I, ушедший в мир под именем старца Феодора Кузьмича (на допросах Лунин утверждал, что не может быть привлечен к ответственности за взгляды, кои разделял и проповедовал сам император Александр); «та» – сама затеявшая бунт иллюминатская ложа России. Параллель – в послании Пушкина к Давыдову, где вспоминаются тосты, при которых
И за здоровье тех и той
До дна, до капли выпивали!..
Но те в Неаполе шалят,
А та едва ли там воскреснет… (итальянские карбонарии и свобода)
«Нынче где их УГОЛок»: циркуль и наугольник – известные масонские инструменты для обтесывания адептами дикого камня собственной души до совершенного, кубического вида…
На листе 102 наискосок от профиля Лунина Пушкин начинал еще одно стихотворение практически о нем же, в котором можно четко разобрать слова:
…сей истуканъ…
Сей мраморъ быть…
Пока…
Всей вины не искупить…
Иль плеть…
…твой рабъ забылъ…
…твою Сибирь
Неблизкой…
Не сбывшись наяву…
…на весть
Лишь тебя ваялъ…
…заслугамъ
…бунтовщики
Рабъ… забудь…
…мраморъ былъ…
…горшка…
О возможном смысле этого стихотворения судите сами, однако заканчивать его с упоминаниями «Сибири», «бунтовщиков» и прочего с ними связанного для Пушкина в период николаевской реакции не имело смысла. Опубликовать он не мог даже «безобидный» на вид «Цветок», который у современников должен был положительно ассоциироваться с «Веткой Палестины» политически благонадежнейшего автора, поэта и переводчика В.А. Жуковского.
Свой «Цветок» Пушкин написал специально для Лунина и передал его в Петербурге в виде привета и моральной поддержки другу лунинской тетке Екатерине Федоровне Муравьевой для пересылки в Сибирь при оказии, хоть в душе изначально сомневался, что его адресат когда-либо увидит эти его строки. При передаче стихов Муравьевой утешился разве что тем, что стащил-таки у нее, как сам признается, «нахальнымъ образомъ» локон волос Лунина, которые тот в доме своих родственников Муравьевых остригал налысо перед отправку на службу в Варшаву.
Впрочем, если бы «Цветок», действительно, каким-то чудом добрался бы до Сибири, на Лунина он вряд ли произвел бы какое-то впечатление. Даже после выхода в свет «самой декабристской поэмы «Руслан и Людмила» этот, по собственным его словам, «живущий для истории» человек в упор не замечал такой «мелочи», как ее автор Александр Пушкин.
С н о с к и :
1 - Об отношениях А.С. Пушкина с Е.П. Бакуниной длиной во всю пушкинскую жизнь см. мою книгу: Людмила Сидорова. Пушкин – Тайная любовь. – М., АСТ, 2017
2 - ПД 829, л. 51 об.
3 – Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века. – СПб, «Азбука», 2014. Глава «Декабрист в повседневной жизни», с. 496