Впервые острое чувство надвигающейся опасности проявилось во Вьетнаме. Нашему взводу было приказано прочесать джунгли, начинавшиеся сразу после вьетконговского поселения. Моему отделению командир взвода определил полосу, и я, приказав рассредоточиться, повёл своих ребят к густым зарослям, когда при подходе страх заставил меня остановиться. Я приказал отделению залечь. Кара, мой помощник, подполз ко мне и спросил:
– Сержант, почему мы остановились?
– Кара, у меня нехорошее предчувствие, – ответил я.
– К чёрту предчувствие! Это же война! Мы обязаны выполнить приказ!
– Подождём минут пятнадцать. Если ничего не случится, тогда пойдём.
Через десять минут прилетела эскадрилья вертолётов и сбросила напалм на джунгли. Это был ад. Жар от огня был настолько сильным, что мы начали отползать назад, чтобы не сжариться. Были слышны крики ужаса слева и справа – это первое и третье отделения попали под огонь своей авиации. Никто не выжил, все сгорели заживо. Подбежал радист и передал мне наушники и микрофон.
– Рэй! Рэй! Ты слышишь меня! – это кричал взводный.
– Слышу, лейтенант!
– Что там у вас!?
– Сгорели первое и третье отделения! – ответил я. – Лейтенант! Кто дал команду сбросить напалм!? Своих же ребят погубили! Какая страшная смерть!
– Я сам не знаю! – отвечал взводный. – Ты как!? Где твои ребята!?
– Все целы!
– Молодец, Рэй! Проверь, может кто-то остался в живых!..
Никого мы не нашли. Все сгорели. Остались в живых со всего взвода только мои девять парней. Они богу молились на меня…
Второй случай произошёл при зачистке одной из деревень, в которой по данным разведки прятались остатки отряда вьетконговцев, разбитых во время вооружённого столкновения с подразделением армии Южного Вьетнама. Всё шло гладко. Никаких вооружённых вьетконговцев мы не обнаружили. Обошли практически всю деревню. Больше всех возмущался сержант Сэт Бейкер, известный садист в нашем взводе. Прежде, чем убить вьетконговца, он издевался над ним. Сначала бил ногами по почкам, по голове, крошил кисти рук, а, наиздевавшись вволю, убивал. Казалось, для него не было ничего святого.
Оставалось проверить несколько хижин. Я вместе со своим бойцом и сержантом Бейкером подошёл к одной из последних хижин, и похожее чувство опасности пронзило мой мозг и тело.
– Ложись! – крикнул я, и мы трое разом упали на землю. Тут же раздалась очередь. Пули просвистели над нами, и из дому выбежала девушка с автоматом в руках. Она послала ещё одну очередь, автомат заклинило. Пока девушка пыталась освободить патронник от застрявшего патрона, сержант Бейкер вскочил и в мгновение ока оказался рядом с ней. Скрутив её, он крикнул:
– Она моя!
Мы проверили последнюю хижину и возвращались мимо той, откуда в нас стреляли. Сержант Бейкер насиловал привязанную к столбу девушку. Это было отвратительное зрелище. Убей врага, но не издевайся над ним.
Закончив насиловать девушку, Бейкер вытащил из-за пояса нож и перерезал ей горло. Кровь брызнула фонтаном. Бейкер со спущенными штанами наслаждался, аж слюна струкой текла из его рта.
– Зачем ты зарезал её? – спросил я.
– Она стреляла в нас, – ответил Бейкер, вытирая рот.
– Но, ты взял её в плен.
– Эта стерва стреляла в нас! Она – наш враг!
– Зачем же ты насиловал?
– Пошёл вон! – крикнул Бейкер.
Я ушёл, но не забыл об этом случае.
Через три месяца мы наткнулись на отряд вьетконговцев. В завязавшемся бою я послал пулю в спину Бейкера. Он странно взмахнул руками и всем телом упал лицом вниз в болото, которое медленно засосало его. Это меня спасло. Наши военные криминалисты работали профессионально. Они быстро определили бы, кто стрелял. Разумеется, я мог всё свалить на непредвиденную случайность во время боя, но трибунала мне было бы не избежать.
Во Вьетнаме предчувствие опасности много раз спасало мою жизнь и жизнь ребят моего отделения и всего взвода. Лейтенант Пейтон Хилл, прознав о моей способности, в необходимых случаях держал меня рядом с собой и внимательно за мной следил. Если я вдруг остнанавливался, он останавливал весь взвод и посылал двух бойцов проверить, нет ли впереди опасности. Я говорил, где и в каком месте нужно быть особо осторожным и почти всегда был прав. Благодаря моей способности предугадывать опасность потери нашего взвода были минимальными, а я находился на особом счету. Меня уважали и берегли.
Подобное чувство опасности я испытал и в этот раз, когда на своём автомобиле пересекал штат Колорадо и на нескончаемой безлюдной дороге увидел одинокую женщину в красном платье и в чёрных солнцезащитных очках. На обочине стоял автомобиль, а женщина стояла рядом и наблюдала за приближавшейся моей машиной. Мне бы проехать мимо, но я остановился.
– Сэр, – услышал я приятный грудной голос, – не возьмёте меня до Денвера? Моя машина сломалась.
– Давайте, гляну. Может, сумею исправить?
– Бесполезно, – сказала женщина, – я уже смотрела.
Чтобы женщина разбиралась в технике, я не поверил. Сел в её автомобиль и повернул ключ зажигания. Двигатель чихнул и тихо заработал. Я выжал сцепление, включил первую передачу скорости и попытался сдвинуть машину с места. Впустую. Затем я открыл капот, и всё стало ясно. Двигатель сорвало, одной стороной он свисал вниз. Под его тяжестью вывернуло с внутреннего шруса рулевую панель, отчего автомобиль не способен был двигаться. Здесь требовался серьёзный ремонт.
– Мэм, с ближайшей заправки я пришлю за вами помощь, – предложил я.
– Вы бы выручили меня, если бы довезли до Денвера. – Попросила женщина, и мне ничего не оставалось, как взять её с собой.
Всю дорогу до заправки мы ехали молча. Искоса я рассматривал свою попутчицу. По внешнему виду ей было лет тридцать, не больше. Вздёрнутый носик, маленькие ушки и губки бантиком делали её лицо привлекательным, а длинные густые тёмно-коричневые волосы придавали шик её красоте. Постепенно чувство опасности притуплялось, но не исчезло полностью.
Впереди нам предстоял путь в триста пятьдесят миль. Ближайший населённый пункт, который лежал на нашем пути, был Уолсенбург, до которого ехать ещё пару часов, если нигде не останавливаться. В любом случае мы приедем, когда стемнеет, и я планировал переночевать в местной гостинице, а утром со свежими силами отправиться в Денвер.
Через сорок минут мы подъехали к заправке. Я остановил машину у колонки и предложил пассажирке прогуляться, но она отказалась. Подбежал владелец заправки, спросил, сколько залить галлонов топлива и приступил к своим обязанностям. Я вошёл в кафе и купил пачку сигарет и две бутылки воды. Барменша, видимо супруга владельца, предложила чашечку кофе, но я отказался. Когда вышел из кафе, машина была заправлена, а моя попутчица сидела на своём месте с отсутствующим выражением лица, будто всё, что делается вокруг, её не касается. Я заплатил за бензин, занял своё место, завёл двигатель, и машина с полным баком рванула вперёд по бесконечной дороге.
Через полчаса езды я попытался завязать разговор, спросив женщину, как её зовут.
– Фрида, – однозначно ответила она.
– А меня – Рэй, – представился я. – Рэй Митчелл. Я родом из Луизианы.
– Очень приятно, – ответила Фрида.
– А вы с какого штата? – задал я вопрос, чтобы продолжить разговор.
– Простите, Рэй, – извинилась Фрида, – но, у меня нет настроения.
Я замолчал, и до самого Уолсенбурга мы не проронили ни слова.
В город мы въехали, когда стемнело. Я остановил машину, включил в салоне свет, развернул карту и соориентровался на местности. Предстояло проехать два перекрёстка, а на третьем – свернуть вправо, чтобы выехать на площадь города, где стояла единственная гостиница La Plaza Inn. Все маленькие городки похожи друг на друга: одна главная улица, посредине которой находится площадь, а вокруг неё мэрия, банк, суд, резиденция шерифа, гостиница и множество магазинчиков. От главной улицы разветвлены ещё несколько небольших, да две-три параллельных.
Когда я остановил машину у гостницы, Фрида спросила:
– Мы дальше не едем?
– Поедем завтра, с утра, – ответил я. – Переночуем в гостинице.
– До Денвера осталось не больше полутораста миль, – заметила Фрида.
– Но, я устал. Хочу отдохнуть.
Недовольная Фрида вышла из машины и ускоренным шагом направилась в гостиницу. Я задержался. Проверил двигатель, колёса, попинав их носком ботинка, взял свой портфель, закрыл машину на ключ и проверил, не открываются ли двери, и только потом вошёл в гостиницу.
В холле царил полумрак. Напротив входа стояла стойка бара, перед которой на стуле сидела дежурившая в ночь работница гостиницы. Она курила и разговаривала с каким-то пожилым мужчиной в плаще и шлапе.
– Извини, Том, но у меня посетители. – Сказала дежурная и обратилась к Фриде и ко мне: – Вам номер? Один на двоих?
– Нет, – сказала Фрида, скромно ждавшая, когда дежурная освободится и обратит внимание на неё. – Мне не нужен номер. Вы можете помочь найти машину. До Денвера.
– Только что, полчаса назад, хозяин уехал в Денвер, – отвечала дежурная. – К сожалению, больше нет никого, кто мог бы вас взять с собой.
– Я могу нанять машину на прокат? – спросила Фрида.
– У нас городок маленький. В службе проката автомобилей потребности нет. У всех свои машины. Вы переночуйте, а завтра я найду, кто захватит вас. Так, вам один номер на двоих?
– Отдельный. Пожалуйста, одноместный.
– У нас нет одноместных номеров. Все двухместные. – объяснила дежурная. – Но, я никого к вам не подселю. Да, и некого. Гостиница пустая.
– Хорошо. – Согласилась Фрида.
Сотрудница гостиной записала в книгу регистрации Фриду и повела её на второй этаж.
– Сэр, обождите, – отбратилась ко мне дежурившая сотрудница, – я покажу номер мисс Фриде, а потом заселю вас.
Ждал я недолго.
– Я думала, что мисс Фрида ваша жена, – сказала Реджина, так звали дежурвшую в эту ночь работницу, – оказывается, она только попутчица.
– Да, я подобрал её по пути из Лас-Вегаса, – ответил я, следуя за Реджиной к своему номеру.
– Вы живёте в Лас-Вегасе?
– Да, мэм.
– Ну, вот, и ваш номер…
Номер был двухместный. Небольшой, но уютный. Прихожая, ванная комната с туалетом и спальная с окном, выходившим на главную улицу.
– Хотите ужинать? – спросила Реджина.
– Не отказался бы, – ответил я.
– Я приготовлю для вас бекон с яичницей. Через полчаса ужин будет готов. А ваша спутница отказалась…
– Я пока устроюсь и приму душ.
– Хорошо. – Сказала Реджина и, покидая номер, уточнила: – Номер вашей спутницы соседний, справа.
Через полчаса я спустился в холл, наполненный аппетитным запахом бекона с яичницой. Реджина сидела за стойкой, я подсел напротив к тарелке.
– Что будете пить? – спросила Реджина.
– Виски. – Ответил я и принялся с аппетитом поедать ужин.
Реджина налила в стакан виски и подала мне, усевшись за стойкой напротив.
– В Денвер едете по делам? – спросила она.
– По делам, – ответил я.
– Вам приходится много ездить?
– Достаточно.
– Интересная у вас жизнь, – вздохнула Реджина, – не то, что здесь, в этом захолустном городке. Каждый день похож на предыдущий. Работа, дом, снова работа и снова дом. Никаких развлечений. У нас даже ничего не случается. Казалось, хозяин, вон, столы расставил, холл украсил, чтобы по вечерам посетители приходили. Так, нет… У всех свои дела. Как стемнеет, так городок вымирает. Вы хоть одного встретили, пока ехали к гостинице?
– Ни души, – ответил я.
– Вот, и я про то же.
– А кто тот мужчина, который с вами разговаривал, когда я вошёл?
– Это – наш шериф. Том Эванс. Полжизни отдал службе, а всё бестолку.
– Почему?
– Так, у нас ничего не происходит. Ни одного преступления не было, сколько ни живу здесь.
– Давно здесь живёте?
– Сколько себя помню.
– Ни одного преступления?
– Ни одного.
– И драк не бывает?
– О чём вы говорите? Тут все друг друга знают с малолетства. Если и бывают потасовки, то раз в год. И то, тут же разнимают. На этом всё заканчивается. Иногда, по праздникам собираемся на площади. Да, весело. Но, это же несколько раз в году. Остальное время тянется, как жвачка. Даже гостиница пустует. Только под Рождество наезжают. Тогда мест не хватает. А так, пустая. Вот, вы и ваша попутчица. До вас последний жилец был два месяца назад. Иногда проезжий заскочит. Переночует, позавтракает и уезжает. Скучища!..
Беседовали мы полночи. Я уже давно умял свой бекон с яичницей, Реджина подливала мне виски и рассказывала о городе и о его жителях. Я много узнал о мэре города, о шерифе, управляющем банком, о самых именитых и богатых людях. К трём часам ночи, когда уже начинал подниматься рассвет, Реджина широко зевнула и отправила меня спать, сказав, что ей тоже надо немного отдохнуть, чтобы с утра подготовиться к сдаче рабочего места сменщинце.
Утром меня разбудил громкий стук в дверь номера. Было светло. Лучи солнца проникали сквозь занавеску в окне, на улице слышался беспокойный гомон давно проснувшихся горожан.
– Мистер Митчелл, откройте дверь! – послышался требовательный грубый мужской голос.
– Сэр, с вами всё в порядке? – это был голос Реджины.
Я встал, надел брюки и открыл дверь. В проёме увидел мужчину лет пятидесяти, в шляпе и со значком шерифа, и Реджину.
– К вам можно, мистер Митчелл? – спросил шериф разрешения войти.
– Да, прошу, – ответил я. – Извините за то, что я не одет. Вы меня разбудили.
Я прошёл вперёд, взял со стула рубашку и накинул её на себя, пригласил шерифа и Реджину, указав рукой им места на стульях, а сам уселся в кресло.
– Чем могу служить? – спросил я.
– В связи с некоторыми обстоятельствами, – начал шериф, усаживаясь на стул, – к вам, мистер Митчелл, есть несколько неприятных для вас вопросов.
– Слушаю вас, – напрягся я.
– Скажите, как близко вам знакома мисс Патрисия Паркер?
– Простите, шериф, но я не знаю никакой Патрисии Паркер, – ответил я.
– Фрида, – вставила Реджина. – Та дама, с которой вы вчера приехали. Её настоящее имя Патрисия Паркер.
– Спасибо, Реджина, – поблагодарил работницу гостиницы шериф, – но, было бы хорошо, если бы ты занялась своими непосредственными обязанностями.
Реджина поджала губки, нервно развернулась на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом покинула номер.
– Так, что вы можете рассказать, – обратился ко мне шериф, когда захлопнулась дверь за Реджиной, – по заданному мной вопросу?
– Рассказывать нечего, – отвечал я. – Что случилось? Почему вас интересует какая-то мисс Патрисия, или Фрида? Это, как я понял, одна и та же женщина?
– Вы правильно поняли, – подтвердил шериф. – Вы давно знакомы с этой женшиной?
– Не более суток, – ответил я. – Но, мне хотелось узнать, по какой причине она интересует вас? Кстати, где она?
– Она в своём номере, – сказал шериф.
– В таком случае, я вовсе не понимаю, к чему такие вопросы.
– Дело в том, мистер Митчелл, что Патрисия Паркер мертва. Этой ночью кто-то задушил её. Удавкой.
– Не может быть… – оторопел я.
– Но, это произошло, – ответил шериф.
– Могу взглянуть? – попросил я шерифа.
Шериф встал и медленным шагом направился к выходу. Я последовал за ним. У двери в номер, в которой поселилась Фрида-Патрисия, дежурил помощник шерифа, молодой, лет двадцати пяти, высокий широкоплечий парень. Шериф попросил помощника открыть дверь и вошёл в номер, приглашая меня рукой.
Фрида-Патрисия лежала на кровати поверх неубранного покрывала, в красной ночной сорочке лицом к нам. Её колени были поджаты к животу, одна рука лежала поверх на боку её тела, а вторая – перед её лицом. Создавалось впечатление, что женщина просто отдыхает, но широко открытые застекленевшие глаза и тёмно-бордовый след от удавки говорили сами за себя. Фрида была мертва.
– Вы не ответили на мой вопрос, мистер Митчелл, – напомнил мне шериф. – При каких обстоятельствах вы познакомились с мисс Паркер?
– Я ехал из Лас-Вегаса в Денвер. Примерно за двести миль до Уолсенбурга на обочине дороги стояла Фрида… Или мисс Патрисия, как вы её называете. Она попросила меня довезти её до Денвера.
– Она не сказала, почему ей надо в Денвер?
– Нет. Мы ехали молча.
– Всю дорогу?
– Да.
– И не обмолвились ни словом?
– В общем, да. Я спросил её имя. Она ответила. Кажется задал ещё вопрос, но она сказала, что не расположена к разговорам, поэтому всю дорогу мы молчали.
– Вы где-нибудь останавливались?
– На заправке. Мне надо было долить топлива. Там и остановились. Больше нигде.
– На какой заправке?
– Я не помню. На той, что последняя перед тем, как попасть в ваш город.
– Мисс Паркер выходила из машины?
– Нет. Пока машина заправлялась, она не выходила.
– А вы?
– Я выходил. В кафе купил пачку сигарет и пару бутылок воды.
– Вам не показалось странным, что мисс Паркер не разговаривала с вами?
– Я не придал этому значения.
– Во сколько вы приехали в Уолсенбург?
– Примерно в часов одиннадцать.
– А в гостиннцу?
– Минут через пятнадцать после въезда в город.
– Во время езды вы не заметили, нервничала ли мисс Паркер? Может, её что-то беспокоило?
– По её поведению – ничего.
– Реджина сказала, что мисс Паркер искала машину до Денвера. Это так?
– Да, она не хотела задерживаться в Уолсенбурге.
– Почему?
– Не могу знать, – пожал я плечами.
– Когда вы встретили её на дороге, она была одна?
– Да. Никого с ней не было.
– Что же, она пешком прошла расстояние в несколько сот миль?
– Навряд ли.
– Почему?
– Она ехала на машине, но та сломалась. Вылетел внутренний шрус.
– Какая машина.
– Додж. Второй модели. Зелёного цвета.
– Она оставила машину на дороге?
– На обочине у дороги.
– Хорошо, мистер Митчелл. Пока у меня нет вопросов. – И шериф знаком руки дал понять, чтобы мы вышли из номера.
На выходе он приказал помощнику охранять номер и никого не впускать до приезда инспектора по уголовным делам. Проводив меня до моего номера, шериф требовательно попросил:
– Вот что, мистер Митчелл. Рекомендую вам не покидать наш город до приезда инспектора.
– Когда он будет?
– Он уже выехал из Пабло. Скоро будет.
– Но, мне по делам надо быть в Денвере.
– Ничем не могу помочь. – И шериф, больше ничего не объясняя, оставил меня одного у двери моего номера.
Холл гостиницы, оборудованный не только для приёма и заселения гостей, но и для приёма пищи и отдыха, был полон. Все десять столиков, раставленных вдоль стен по правую сторону от барной стойки, были заняты. За многими из них, расчитанных на четверых, сидело по пять, а то по шесть человек. Для кого-то стульев хватило, а кто-то теснил своего товарища и на пару с ним восседал на одном стуле. Проще было женщинам и девушкам, которых было в меньшестве. Они сидели на коленях своих мужей и друзей. Над холлом витал шум, похожий на жужжание шмелей – шло оживлённое обсуждение таинственного убийства Патрисии Паркер. Для небольшого городка это убийство являлось необычайным событием, которое останется надолго в памяти горожан и будет записано в анналы истории города. У стойки бара сидел шериф, вокруг которого вились не меньше пяти-шести человек, распрашивавших подробности убийства, тут же крутились журналисты двух городских газет, выслушивая, что отвечал шериф, что говорят люди, и делая пометки в своих блокнотах. За стойкой стояла Реджина, которая не собиралась идти домой, хотя смена её закончилась, а её сменщица, молодая девушка, выполняла обязанности официантки, собирала и разносила заказы посетителям. В очередной раз она подскочила к бару и передала листочки с заказами.
– Элла, – обратилась к ней Реджина, – я же сказала тебе переодеться во что-то приличное! Что скажет мистер Аллен, когда вернётся из Денвера и увидит тебя бесстыдницу!?
Но молодая девушка лишь развернулась, что её коротенькая юбочка, подхваченная потоком воздуха приподнялась вверх, открыв взору на радость мужской части горожан треугольник белых трусиков, плотно облегавших упругое тело девушки. Над столиками поднялся многочисленный бурный возглас и рукоплескание, что ещё больше подзадорило девушку, отвечавшую всем широкой улыбкой.
Она пробегала мимо меня. Наши взгляды встретились, и я успел заметить, как глаза девушки на мгновение расширились, и в них читался неподдельный интерес к моей персоне. Наверняка, она, как и все граждане города, была уже наслышана обо мне, как о человеке, который привёз Патрисию, чтобы здесь, в их маленьком городке, её убили, тем самым прославив Уолсенбург на всю округу.
Я успел обратить внимание на её симпатичное молодое лицо, выдавашему возраст владелице не более двадцати-двадцати двух лет, волны ухоженных бровей, большие ресницы и налитую, как две средних размеров дыни, упругую грудь, выглядывавшую из просторного декольте её коротенькой блузки.
Я заказал виски. Пока Реджина напоняла стакан, я закурил сигарету и спросил:
– Реджина, почему вы не отдыхаете?
– Отдохнёшь тут! Разве можно Элле доверить такую ораву? Она не справится…
Её ответ мало походил на правду. Реджине, как остальным горожанам, было интересно узнать, чем закончится расследование. Вот-вот, должен прибыть инспектор из Пабло. Все ждали, кого тот назовёт убийцей. За столиками даже заключали пари, раскроет ли инспектор преступление и сколько ему понадобится времени, чтобы найти виновника.
Я не успел сделать и двух глотков, как с улицы послышался визг автомобильных тормозов. В холле послышались выкрики: «Приехал!» – и все разом замолчали. Наступила тишина, что даже слышно было жужжание мух. Шериф, несмотря на свой почтенный возраст, легко соскочил со стула и вприпрыжку побежал к выходу. Дверь отворилась, и показался мужчина средних лет. В нём по его одежде: плаще и шляпе – почему все инспектора так одеваются? – я узнал инспектора. За ним вошёл мужчина его же возраста, но в рубашке и джинсах, а за ними потянулась вереница из пяти криминалистов. Шериф поздоровался с инспектором и повёл его на второй этаж.
Постепенно в холле нарастал шум. Все делились впечатлениями об инспекторе и его помощников. Через пятнадцать минут на лестнице со второго этажа появился шериф.
– Леди и джентльмены! – обратился он к собравшимся, внимательно слушавшими его. – Инспектор Барнетт убедительно просит всех покинуть гостиницу до завершения осмотра места преступления. Останутся только мисс Реджина и мистер Митчелл. Прошу, господа!
– А я!? – крикнула Элла. – Я работаю здесь! Я тоже останусь!
– Элла, ты тоже можешь остаться. – Разрешил шериф.
Под неодобрительный гул холл, хоть медленно, но пустел. Элла, возмущённая приказом инспектора, уговаривала всех возвращаться, когда закончатся следственные действия. Зря она, разве, так нарядилась сегодня? Однако, с приездом мистера Фрэнка Аллена, хозяина гостиницы, Элле пришлось переодеваться в другое, более скромное платье.
Я надеялся, что скоро покину этот город, но, к моему сожалению, надежды не оправдались. Часа два криминалисты осматривали место преступления. В это время спустился шериф и что-то прошептал на ухо Реджине. Она зыркнула на меня, спохватилась и снова всё внимание обратила на шерифа, кивая головой в знак согласия. В моей груди собрался комок, предсказывавший неприятности, но я сумел сдержать себя и продолжал ждать вызова инспектора для разговора со мной. Сидя за стойкой, попивая виски и выпуская сигаретный дым изо рта, я настолько ушёл в свои мысли, что не заметил исчезновение Реджины. Когда же она появилась, спустившись со второго этажа, меня вызвал шериф на беседу с инспектором.
Я поднялся. Шериф пригласил меня сесть на диван в коридоре, где было выделено небольшое пространство для отдыха посетителей. Напротив тоже на диване сидел инспектор. Мы минуту смотрели друг другу в глаза, а затем инспетор попросил рассказать о Фриде-Патрисии с самого начала, как я встретил её на дороге по пути в Уолсенбург. Я рассказал то же, что и шерифу сегодня утром. Инспектор внимательно слушал, не перебивая. Когда я закончил, инспектор выдержал паузу, потом сунул руку в карман и выложил на столик, разъединявший нас, тонкий, но прочный шнур, похожий на удавку.
– Что про это скажите, Рэй? – спросил инспектор.
Комок в груди стал твёрже. Я, насколько можно, попытался спокойно ответить:
– Шнурок.
– Я вижу, что это шнурок, – сказал инспектор. – Но, вы же знаете, что с помощью этого шнурка была задушена мисс Паркер.
– Возможно, – ответил я. – Я тут при чём?
– При том, Рэй, что этот шнурок был найден в вашем номере. Под кроватью. Только что.
– Так вы были в моём номере?
– Были. И проверили.
– Вы нарушили мои права гражданина.
– Бросьте! Ничьих прав мы не нарушали… Вы убили мисс Паркер…
– Какой смысл мне её убивать!? – закричал я.
– А вот, это вы нам и объясните.
– Ничего я вам объяснять не собираюсь. Вы могли найти удавку в номере Фриды… или, как её там, Патрисии, а чтобы получить звёздочку на погон, обвинить меня. Мой номер вы осматривали без моего разрешения и без решения на то суда!
– Решение суда мы получим. Будьте покойны. У нас есть свидетели, что удавка найдена в вашем номере. Люк, – обратился инспектор к своему помощнику, – покажите протокол.
Люк, тот самый мужчина, который вошёл в холл вместе с инспектором, подал протокол.
– Читайте! – приказал мне инспектор. – Вот, подписи шерифа, его помощника и работницы гостиницы. Они присутствовали при остмотре вашего номера. Ознакомились, а теперь подпишите…
Я отшвырнул протокол инспектору.
– Ваш протокол не стоит и выеденного яйца…
Мы услышали тяжёлые шаги, поднимавшегося по лестнице человека.
– Это наш судья, – сказал шериф. – Его я узнаю по шагам.
Показался судья. Это был мужчина лет пятидесяти, с умными взглядом, упитанным, с небольшим брюшком, выпячивавшемся из-под пиджака его белого костюма. Заметив нас, он медленно подошёл
– А, инспектор Барнетт, – протягивая ему руку, проговорил судья. – Добрый день, инспектор. Давно не встречались. Как продвигается расследование?
– Можно сказать, расследование подошло к концу, – ответил инспектор.
– Замечательно! И убица найден?
– Он перед вами, – указал на меня инспектор.
– Инспектор вводит в заблуждение, ваша честь, – тут же парировал я. – На одном лишь основании он сделал вывод, что я убил эту женщину.
– На каком? – спросил судья.
– Мы обнаружили в его номере удавку. Вот, она. Ею была задушена несчастная мисс Паркер, – ответил инспектор. – Нам нужно ваше решение о праве обыска номера убийцы.
– Если это в целях установления истины, то такое решение будет, – пообещал судья.
– Инспектор обыскал мой номер без моего разрешения, в моём отсутствии и без решения на то судьи, – снова вмешался я.
– Инспектор Барнетт, – обратился к инспектору судья, – то, что говорит этот молодой человек, правда?
– Это сделано в целях тайны следствия, – ответил инспектор.
– Я не спрашиваю о целях, я спрашиваю, вы обыскали номер в отсутствии подозреваемого?
– Я же сказал, ваша честь, что это было сделано в целях тайны следствия.
– Значит, без решения суда и в отсутствие подозреваемого. А вас, – обратился ко мне судья, – поставили в известность, что будут обыскивать ваш номер?
– Нет, – ответил я.
– В таком случае, инспектор, моего решения о праве обыска вы не получите.
– Тогда я получу такое решение у судьи в Пабло! – начал нервничать инспектор.
– Не кипятитесь, мой друг, – успокаивал инспектора судья. – Нам нужна истина. Это – главное. В любом случае вами нарушен процессуальный закон, а это недопустимо. Обыск не имеет юридической силы. И я, как судья, буду отстаивать право закона… Молодой человек, – обратился судья ко мне, – оставьте нас. Нам надо поговорить…
Я ушёл в свой номер. Вниз мне спускаться не хотелось. Там была Реджина, видеть её у меня не было никакого желания. Ведь, это она отнесла ключ от моего номера инспектору, не предупредив меня о замыслах этого негодяя. Я достал из портфеля бутылку с виски, наполовину наполнил стакан, выпил и долил ещё. Не помню, сколько времени я сидел в кресле и курил одну за другой сигарету. Только иногда до меня доносился громкий спор между судьёй и инспектором. Уже начало темнеть, когда в номер вошёл Люк.
– Испектор просит, чтобы вы не покидали город до окончания следствия, – заявил он.
– Если так инспектор будет вести следствие, то оно никогда не закончится, – ответил я.
– Не обижайтесь на него, мистер Митчелл, – успокаивал меня Люк. – Мистер Барнетт, в общем, не плохой человек.
– Такой профессии нет…
– Зря вы так. У него больна жена. Она не может двигаться. А прошедшей ночью ей стало плохо. Её отвезли в госпиталь. Вот, он и… В общем, вы первый подозреваемый, но это ещё ни о чём не говорит. Лично я вам верю. Только не говорите об этом инспектору.
И Люк вышел из номера.
«Ага, – подумал я, – начинается игра в доброго и злого полицейского. Ничего у вас не выйдет! Не купите меня этой дешёвкой!».
Уйдя в переживания, я не заметил, как стемнело. Лишь фонари на столбах освещали центральную улицу, стояла гробовая тишина, дневная жара постепенно спадала, но в номере было жарко и душно. Голова трещала от раздумий, даже виски не помогал. Я вытащил последнюю сигарету из пачки, закурил, но от курения во рту першило, а в желудке вдруг заурчало, и я вспомнил, что за весь день ничего не ел. От этого голод ещё больше скрутил живот. Надо было что-то перекусить. Чтобы не налетела ночная мошкара, я плотно закрыл окно и спустился в холл.
В холле никого не было, только Элла наводила порядок после бурного дня. Она мыла полы и остановилась, услышав мои шаги.
– А, мистер Митчелл, – воскликнула Элла, – наконец-то вы появились. Я уже думала, что вы так и будете сидеть в своём номере. Только что журналисты ушли, не дождавшись вас. Все ждали вас до поздна.
– Зачем? – спросил я, хотя меня совершенно никто не интересовал.
– Как же, – объясняла Элла, продолжая протирать полы, – вы у нас сейчас главный герой в городе. Все хотели узнал, как и за что вы убили мисс Паркер.
– Я не убивал.
– Это не важно… Может, хотите есть. Я могу для вас приготовить яичницу, хотите, сварю сосиски. Сегодня поступили очень вкусные. Шли на ура. Ещё остались. Для вас хватит. Только обождите немного, я закончу уборку и обслужу вас.
Я уселся за стойку бара. Потянул руку к карману, чтобы достать пачку с сигаретами, но вспомнил, что все сигареты я скурил.
– Элла, можете подать пачку сигарет? – попросил я.
– Возьмите сами. С витрины. Видите?
Я прошёл за стойку и выбрал мальборо. Вытащил одну сигарету, прикурил, захватил пепельницу и вернулся на прежнее место. Элла продолжала работу и верхним концом ручки швабры подцепила юбку, которая при очередном движении швабры поднялась вверх, оголив стройные красивые ножки девушки. Элла бросила в мою сторону взгляд, поджала губки, кокетливо улыбнулась и освободила юбку, продолжая мыть пол. Вскоре она закончила работу, убрала ведро и швабру, тщательно помыла руки и принялась за меня.
– Так, что будете? Яичницу, или сосиски? – спросила она.
– Всё, – ответил я. – Ещё виски.
Через двадцать минут я уминал яичницу и сосиски. Элла сидела напротив меня по другую сторону стойки и болтала без умолку:
– … А ещё, сказал шериф по секрету, что он не верит, что вы убили мисс Паркер. Он сказал, что если бы вы были убийцей, то сразу уехали бы. И Реджина сказала, что вы почти всю ночь провели в холле. Но, инспектор Барнетт уверен, что убили вы. Ещё, шериф рассказал Реджине, а она рассказал мне, что мисс Паркер не простая птичка, а жена известного в Лас-Вегасе политика, который в этом году баллотируется в конгресс. Для мистера Паркера убийство жены не очень приятное событие. Оно может скомпроментировать его. Поэтому многое будет зависить от следствия. Инспектор Барнетт в очень затруднительном положении. От того, как быстро он найдёт убийцу, так сложится его карьера: или он пойдёт на повышение, или будет уволен. Потому он так спешит. За вас вступился судья Грэхем. Он сказал журналистам, что не видит достаточных аргументов арестовать вас в подозрении в убийстве, что следствие должно более тщательно изучать материалы, а, главное, выяснить мотив убийства, которого он, судья Грэхем не видит. Инспектор Барнетт отказался давать интервью журналистам, а шериф сказал несколько ничего не значащих фраз. Скоро в наш город должен приехать мистер Паркер, муж мисс Паркер. Вот, будет весело! Никогда такого не случалось в нашем городе. Теперь мы знамениты во всей округе. Все нам завидуют…
Элла болтала, перескакивая с одной темы на другую, а я поедал свой ужин и думал о том, как побыстрее мне выбраться из этой заварухи. День, проведённый в захолустном городке показался мне вечностью, и я хотел, чтобы быстрее закончился этот кошмар, и забыть о нём.
– …Шериф пригласил инспектора Барнетта к себе, – продолжала болтать Элла, – поэтому инспектор у нас не остановился. А жаль. Был бы ещё один постоялец. И его помощник уехал в Пабло. Его зачем-то отправил инспектор. Ещё там Реджина.
– Где? В Пабло? – впервые задал я вопрос.
– Да, нет же! Она вместе с шерифом и инспектором. Шериф у нас вдовец, а Реджину он попросил что-нибудь приготовить на ужин. Вот, она и ушла к шерифу. Он виды на неё имеет. Но, я-то знаю, что Реджина без ума от мистера Эванса. Она сама мне рассказывала. Но, это секрет. Хотя, все в городе знают, что они любят друг друга, только виду не подают. Уже пять лет, как прошло, а они не поженятся. Реджина сказала, что шериф боится большой разницы в возрасте. Он же старше Реджины на двадцать лет. Я думаю, что разница не играет никакой роли, если любят. А вы, как считаете?
– Мне всё равно, – ответил я.
– Тоже правильно. Видите, даже вам всё равно, – сделала Элла упор на слово «тоже».
– Почему, тоже?
– Потому что вы приезжий, – ответила Элла, – и не знаете наших порядков.
– Каких порядков? Разве они отличаются от порядков в других городах?
– У нас патриархальный уклад жизни, – отвечала Элла. – Всё по старинке. Вы-то из большого города. Там даже соседи друг друга не знают, а у нас все про всех всё знают. Новости разлетаются быстро. Ещё будете? Могу сварить ещё сосисок…
Я согласился, и Элла вскочила с места. Через пятнадцать минут новая порция сосисок стояла передо мной.
– Проголодались, – сказала Элла, наблюдая, с какой жадностью я уничтожал новую порцию. – Ещё бы! Весь день ничего не ели. Так и заболеть можно.
Расправившись с добавкой, я почувствовал себя сытым, и меня стало клонить ко сну.
– Хотите спать? – спросила Элла. – Ладно, идите. Правда, мне хотелось, чтобы вы ещё посидели со мной, а то я после такого дня никак не могу уснуть… Да, чего уж… Постелить свежее бельё?
Я ничего не имел против свежего белья и отправился в свой номер. Прежде, чем улечься в постель, я решил принять душ. Сбросил рубашку и только собирался снимать брюки, как в номер со стопкой чистых простыней вошла Элла.
– Не обращайте внимания, – сходу заявила Элла. – Идите в душевую, а я пока перестелю постель.
С полчаса я находился под душом. Он освежил меня. Стало легче не только телу, но и мысли мои освободились от тяжести. Ободрённый после душа, я накинул висевший тут же халат и вышел из душевой. В комнате был полумрак, постель аккуратно заправлена и готова была принять меня в свои объятия. И Элла. Она поджидала меня и не теряла напрасно время. Её верхняя одежда была аккуратно сложена на стуле, а сама была прикрыта лёгкой полупрозрачной ночной рубашкой. Элла подошла ко мне, развязала пояс моего халата и сбросила с меня халат на пол. В чём мать родила я стоял перед девушкой, а она снова обняла меня и придвинула ближе голову, готовая к поцелую.
– Элла, может не стоит этого делать? – спросил я.
– Тихо, – проговорила она. – Не мешайте мне. Я ни разу не спала с убийцей. – И Элла, крепко обняв меня за шею, коснулась губами к моим. Я не только не сопротивлялся девушке, но взял инициативу в свои руки. Подхватил её и отнёс в кровать. Остаток ночи Элла провела в моём номере.
Спал я крепко. Видимо, сказалось напряжение предыдущего дня. Сквозь сон я слышал, как Элла вставала, выходила из номера, и тут же забывался во сне. После глубокого забытья, я снова проснулся. В окно пробивался утренний рассвет. Постепенно в памяти восстанавливались пережитые мной события: приезд в Улсенбург, гостиница, Фрида, обвинение в убийстве, Элла… Да, Элла. Я проятнул руку. Рядом со мной было пусто, и я вспомнил, что Элла, кажется выходила. Чувство сожаления, что я снова остался один, овладело мной. Но, тут слух уловил какой-то шорох в номере. Я открыл глаза и оглянулся. В номере я был не один. Напротив от меня в кресле расположилась Элла в одной лишь ночной рубашке. В неудобной, как мне казалось позе, на четвереньках поперёк кресла, она упиралась в него локтями и коленями и рассматривала мой фотоаппарат. Рядом с креслом стоял столик, на котором в беспорядке лежали документы, всякие бумаги, ручки, карандаши и блокноты из моего портфеля, валявшегося у ножек стола. Элла, не отрываясь от фотоаппарата, проговорила: «Доброе утро», – и, не меняя неудобной позы, продолжала инетересоваться фотоаппаратом.
Я сел на край кровати, прикрывшись одеялом, и снова бросил взгляд на столик.
– Зачем ты выбросила вещи из моего портфеля? – спросил я Эллу.
– А что? Нельзя? – вопросом на вопрос ответила Элла.
– Ну… Всё-таки это мои вещи.
– Рэй, мы с тобой были вместе, – проговорила Элла, – кончай придираться.
– Это не даёт тебе право копаться в моих вещах.
– Мне нравится твой фотоаппарат, – сказала Элла, не обращая внимания на моё возмущение. – Остальное мне не интересно.
– Эта кассета на столе твоя? – спросил я, заметив магнитофотонную кассету вместе с остальными вещами из портфеля.
– Нет, – ответила Элла, продолжая рассматривать со всех сторон фотоаппарат. – Она была в твоей сумке.
«Странно», – подумал я, встал с кровати, подошёл к столику, взял в руку кассету и внимательно рассмотрел её. Не обнаружив никаких надписей, я обратился к Элле:
– Ты можешь принести магнитофон?
– Какой?
– Чтобы прослушать эту кассету.
Элла отвлеклась от фотоаппарата и посмоторела на кассету.
– Ты сейчас хочешь послушать?
– Да.
– А сколько сейчас времени?
– Почти шесть часов.
– Ой, мне пора…
Элла соскочила с кресла, без стеснения сняла ночную рубашку, чтобы переодеться в блузку и юбку, кокетливо натягивала чулки, искоса наблюдая за мной, а, когда собралась, сказала, что сейчас принесёт магнитофон, ушла.
Вскоре она вернулась с магнитофоном.
– Такой?
– Да.
– Послушай без меня, – сказала Элла. – Мне надо подготовиться к сдаче смены. Придёт Кора. Она красивая девушка. Смотри, не увлекайся! Я проверю.
На прощание Элла чмокнула меня в губы и ушла.
Я поставил кассету в магнитофон. Первая же фраза заставила внимательно вслушаться в диалог:
– …Вы правильно поступили, мистер Паркер, что обратились к нам. Для нашей семьи вы стали почти, что родным человеком. Разумеется, в наших интересах, чтобы вы победили на выборах.
– Если у меня будет достаточно денег, то место в конгрессе мне обеспечено.
– Да. Я согласен. Деньги решают всё. Только нам надо определиться с суммой, необходимой вам.
– Это достаточно большая сумма.
– Понимаю, понимаю. Выборы – товар дорогой. Но дело не в сумме, мистер Паркер.
– В чём же?
– Погодите. Дайте развить свою мысль. Нам не составит труда субсидировать вашу предвыборную компанию любой суммой, хоть в один миллион, хоть – в пятьдесят. Мы готовы подарить вам эти деньги. Считайте, что они уже ваши. Но, вы сами понимаете, тот, кто вкладывает в политика, рассчитывает на его последующую поддержку.
– Вы сомневаетесь в этом? Всем, чем я владею, я обязан вам.
– О, да. Но, хотелось бы иметь гарантии.
– Разве, вся моя предыдущая деятельность не является гарантией?
– Времена меняются, мистер Паркер, меняются и люди. Вы запросили огромную сумму, а деньги любят счёт. Вы готовы подписать небольшой договор?
– Нет, не могу. Что, если моя подпись окажется достоянием гласности? Я погибну.
– На этот счёт можете не беспокоиться. Мы же не станем расписывать в договоре, что вы берёте деньги на выборы. Это будет простая расписка в том, что вы взяли в долг деньги на личные нужды. Вот, и всё.
– Именно во время предвыборной компании.
– Какая разница? Любому человеку могут понадобиться деньги. Что в том особенного?
– Пятьдесят миллионов? Это же на какие нужды?
– Ну, например, построить дом…
– Мне надо подумать.
– Думайте, но время идёт. Как бы вас, пока вы думаете, не опередили соперники.
– Да уж. Если моим соперникам тоже помогают.
– Бросьте, мистер Паркер! Это не помощь. По сравнению с той суммой, которую наша семья желает вложить в вас, та помощь, что покойнику припарки…
На этом диалог прекратился.
«Мистер Паркер, – думал я, – мистер Паркер. Не муж ли это Фриды? Или Патрисии. Он же баллотируется в конгрессмены. А кто второй его собеседник? Его имя не было названо. Но, по голосу можно узнать. Откуда эта запись оказалась у моём портфеле? Каким образом? А не она ли являлется причиной убийства Патрисии? – вдруг меня осенило. – Ну, да. Совершенно верно! И Фрида, то есть Патрисия, подбросила мне её. Зачем? Она знала, что ей угрожает опасность и хотела каким-то образом сохранить улики против тех, кто ей угрожал. Поэтому она подбросила кассету мне. Но, когда? Ах, да! На заправке. Когда я выходил за сигаретами. Она же оставалсь одна в машине. Вот, в этот момент она подбросила кассету мне. Убийца не нашёл кассету. А ведь он искал. Я помню, когда был в номере Фриды вместе с шерифом, сумочка Патрисии была раскрыта, а на столе были разложено содержимое сумочки. Тогда я подумал, что это шериф проверял. Ничего подобного. Он, наоборот, ничего не трогал. Ждал инспектора. Даже помощника поставил охранять номер, чтобы никто туда не вошёл. А как удавка оказалась в моём номере? Ну, конечно. Проще простого. Её подбросил убийца, пока я в холле раговаривал с Реджиной. Всё стаановится на свои места. Только вот что-то надо делать с кассетой. У себя её держать нельзя. Отдать шерифу? Но он обязательно передаст инспектору Барнетту, а тот ухватится за кассету, и вместе с удавкой, найденной в моём номере, кассета будет мотивом убийства, которое приписывают мне. Нет, нельзя никому отдавать. Выбросить? Тоже не выход. Я должен использовать её в свою пользу. Но, как? Что я могу сделать, если не могу выехать из города». – Я долго думал, как поступить, и не мог придумать. Подошёл к окну и раздвинул шторы. На улице уже совсем рассвело, люди повыходили из домов и направлялись к гостинице. Кто-то поднял голову и увидел в створе окна меня. Он незамедлительно взмахнул в приветствии руку, остальные, заметив это, тоже приостанавливались и приветствовали меня не только взмахами рук, но и возгласами типа: «Привет, Рэй! Доброе утро, мистер Митчелл! Выходите к нам! Как поживаете?» – и тому подобное. Я старался ответить каждому, но потом мне это надоело, и я отошёл от окна.
В комнату вбежала Элла.
– Я только на минутку, – защебетала она. – Послушал кассету? Что там? Расскажи. Ну, давай, быстрее. Я не могу долго находиться в твоём номере наедине с тобой. Внизу хозяин. Что записано на кассете?
– Это секрет, – ответил я.
– Ой, как я люблю секреты. Рассказывай! Ну, хватит упрямиться. Не бойся, я никому не расскажу.
– Элла, прости, но это не моя тайна, а чужая. Было бы не честно перед моим другом, – обманывал я, – если я расскажу о его любовных встречах с девушкой.
– О, так там записана любовная встреча! – запрыгала от удовольствия Элла. – Так, это не твоя кассета? А твоего друга?
– Да, моего друга, она случайно оказалась в моём портфеле. По ошибке. – И тут меня осенило. Друг! Это слово натолкнуло меня на мысль. Я только ждал, когда Элла уйдёт. Она потеряла интерес к кассете, чмокунла меня в губы и, сказав, чтобы я ждал её сегодня ночью, упорхнула.
Я тут же подскочил к столику, в блокноте нашёл номер телефона знакомого журналиста, которому когда-то оказал неоценимую услугу, снял трубку телефонного аппрата, стоявшего на столике, и только хотел набирать номер, как снова положил трубку на место. Если этот номер прослушивается? Как я скажу Гэвину о кассете? Это сразу станет известно инспектору. Немного подумав, я снова взял трубку и набрал номер. Ждал долго, пока женский голос не ответил:
– Алло!
– Доброе утро, мисс Батлер, пригласить Гэвина к телефону?
– Можно узнать, кто со мной говорит?
– Извините. Рэй Митчелл. Он знает.
Я долго ждал, держа трубку у уха. Наконец, послышались сопение и сонный голос:
– Хелло, Рэй. Я тебя слушаю.
– Хелло, Гэвин. Для тебя есть хороший материал. Если ты сейчас в творческом поиске, приезжай в Уолсенбург, штат Колорадо. Я буду ждать тебя в гостинице Ла Плаца. Одна здесь единственная.
– Что за материал?
– Убийство.
– Ну, этого хватает и здесь.
– Ты не дослушал. Убили мисс Патриссию Паркер. Тебе ничего не говорит это имя?
– Мисс Патриссия… Паркер… Постой, эта не жена того Паркера…
– Да. Того.
– Её убили в Уолсенбурге? Что она там делала? А мистер Паркер был с ней?
– Нет. Она сбежала. Я встретил её по дороге в Денвер. Мы заночевали в Уолсенбурге, в гостинице. Она поселилась в соседнем с моим номере. Утром её нашли мёртвой. Кто-то задушил её…
– Еду! – крикнул в телефон Гэвин и бросил трубку. Я слышал только короткие гудки.
Гэвин один из преуспевающих журналистов в Лас-Вегасе. Недавно он женился, и я думал, что он будет осторожным и прекратит опасные расследования махинаций сильных мира сего, связанных с коррупцией. Однако, Гэвин продолжал работать в этом направлении, и его разоблачительные материалы вызывали интерес у публики и недовольство тех, кого он разоблачал. Его пытались подкупить, ему угрожали, однажды он месяц лечился в госпитале после встречи с какими-то бандитами в тёмном переулке, но Гэвина это не остнавливало, как и его молодая жена не могла заставить оставить опасную работу.
От Лас-Вегаса до Уолсенбурга около шестисот миль. Если Гэвин через полчаса отправится в путь на своей машине, то часов через пять он будет у меня. Чтобы убить время ожидания, я решил спуститься в холл, заодно позавтракать и развеяться. В холле было полно народу. За столиками собрались жители города, имевшие возможность оставить свои дела и обсуждать убийство мисс Паркер. Это была главная тема разговоров среди горожан.
При моём появлении сидевшие за столиками посетители, все, как один, замолчали и повернули головы в мою сторону. С минуту стояла тишина, а двое местных журналистов поскочили ко мне, взяли меня под руки и усадили рядом со стойкой, где они пили пиво, ожидая моего появления. Возобновился гомон, и несколько человек повскакивали со своих мест и напраивлись к нам. Журналисты тут же засыпали меня вопросами, на которые я не отвечал. Окружившая нас толпа шумела, а я сидел внутри этого роя и не знал, как мне отделаться от них. Выручила работница гостиницы. Она втиснулась в толпу, заняв место в центре рядом со мной, зычным голосом попросила всех разойтись по своим местам.
– Дайте мистеру Митчеллу спокойно позавтракать! Расходитесь!
Видимо, она пользовалась непререкаемым авторитетом, потому что толпа тут же рассыпалась, и со мной остались двое журналистов.
– Что будете, мистер Митчелл? – спросила работница. – Могу предложить кофе, чай, сырники, блинчики с мясом, творогом, или что-нибудь более сытное?
– Спасибо, мисс…
– Эванс. Меня зовут Кора Эванс. Можно просто – Кора.
– Спасибо, Кора. Я буду кофе и блинчики с мясом, – заказал я.
– ОК! Через пятнадцать минут я вас обслужу.
Кора схватила две полных больших кружки с пивом и понесла их к одному из столиков. Кора – молодая женщина, лет двадцати пяти, плотного телосложения, с пышной грудью и широким тазом. Однако, полнота не портила её, а придавала своеобразный шик её внешности. Весёлые красивые глаза и добрая улыбка не сходила с её лица. Двигалась она быстро, но плавно и бесшумно. Успевала с каждым поговорить, каждому уделить внимание, принимать и выполнять заказы. Как это у неё получалось, невозможно было понять. Она успевала повсюду.
Закончив свой завтрак, я вновь попал под пристальное внимание журналистов и любопытных горожан. Я закурил сигарету и отвечал на вопросы, которые задавали мне не только журналисты, но и присутствующие в холле. Отвечал я кратно, но так, чтобы интерес к моей персоне не пропадал. Я чувствовал поддержку горожан и нуждался в ней, а потому попытался, как можно, подробно отвечать на вопросы, в то же время оставляя что-то недосказанным, чтобы сохранялась интрига, а, значит, и интерес ко мне. Журналисты закончили задавать вопросы и побежали каждый в свою редакцию, чтобы успеть разместить интервью в вечерних газетах, а меня новые друзья пригласили за один из столиков, где в шумной компании я ждал Гэвина.
В этот день я впервые увидел хозяина гостиницы. Он появился из двери слева от бара. Принёс несколько ящиков с бутылками алкоголя и освободил их, выложив бутылки на полки с внутренней стороны стойки.
Он напоминал мне Фиделя Кастро, кубинского револционера, силой захватившего власть на острове. Наверно, борода, которая плотно облигала его лицо, напоминала мне о Кастро. Фрэнк Аллен, так звали хозяина гостиницы, был мужчиной сорока лет, высокого роста, крепкого телосложения, плечистым и обладавшим незаурядной физической силой. Дня три спустя, когда я скрываля в местную автомастерской, видел, как Фрэнк, один, схватил автомобиль за задний бампер, приподнял его и держал минут пять, пока хозяин мастерской подкладывал под снятые колёса чурбаны.
От своих новых друзей я узнал, что Фрэнк имеет виды на свою работницу Кору, являвшейся племянницей шерифа, а также я узнал, что инспектор Барнетт утром уехал в Пабло, чтобы получить решение тамошнего судьи на мой арест. Однако, мои друзья успокоили меня, сказав, что с приездом моего друга-журналиста, инспектор Барнетт не посмеет произвести арест, чтобы не попасть на перо известного журналиста не только в Колифорнии, но и в Колорадо. Значит, я правильно предполагал, что телефоны гостиницы прослушиваются, и меня поразило, насколько быстро распростроняются новости в Уолсенбурге, а тайна личной жизни не является таковой.
Гэвин приехал позже, чем я предполагал. Я уж думал, что не дождусь его, но к шести часам вечера он появился в дверях гостиницы. Я поблагодарил своих друзей за компанию и направился к Гэвину. Он сразу меня заметил, мы поздоровались и поднялись в мой номер.
Я рассказал ему о том, как по дороге подсадил Патрисию Паркер, как мы заселились в гостинице, о Реджине, с которой за разговорами я провёл почти всю ночь в холле, о шерифе, инспекторе Барнетте, об удавке, которую нашли в моём номере, и том, как судья города защитил меня от ареста. Гэвин внимательно слушал, задавая уточняющие вопросы. Когда я закончил рассказывать о том, что со мной произошло, вставил кассету в магнитофон.
– Послушай, – предложил я, – думаю, тебя это заинтересует больше, чем мой рассказ.
Гэвин прослушал запись.
– Откуда она у тебя? – спросил он.
– Её мне подбросила Патрисия.
– Ты уверен?
– Более чем.
– Когда это произошло, ты знаешь?
– Когда заправлял машину.
– Да, удобный момент. Ты отдашь мне кассету?
– Конечно, – согласился я. – Она важна?
– Ещё бы! Это компромат. Знаешь, кто собеседник Паркера?
– Нет.
– По голосу похож на Арчи Родригеса. В прошлом году я проводил журналистское расследование по наркотрафикам. Этот Арчи Родригес являлется одним из важных персон в преступном мире. Он ближайший помощник Бена Ли, владеющего всем потоками героина в Калифорнии. Я давно подозревал в продажности некоторых наших политиков, в том числе и Паркера. Но, у меня не было достаточно доказательств. Эта кассета поможет мне продвинуться далеко вперёд в разоблачении коррумпированных политиков и чиновников.
– Опасное дело.
– Им меня не напугать. И ты держись. Тебе тоже достанется. Готов?
– Мне некуда деваться. Какие твои планы?
– Переночую здесь, а завтра после встречи с инспектором Барнеттом возвращусь в Лас-Вегас. Надо будет связаться с тамошней полицией. Попрошу одного моего знакомого следователя подключиться к твоему делу. Правда, это будет нелегко. В Колорадо его влияние заканчивается. Другой штат. Но, он что-нибудь придумает. Может, подключит своих друзей из полиции Денвера… Твоя кровать какая?
– Эта, – показал я.
– Ну, а моя будет эта.
– Слушай, Гэв… – замялся я. – Ты можешь поселиться в другом номере. Их тут ещё девять. Все свободны.
Гэвин удивлённо посмотрел на меня, потом заулыбался, прищурил глаза и проговорил:
– Да, ты время не теряешь! Молодец! Я бы тоже не прочь с какой-нибудь местной красоткой время провести. Но, мне нельзя. Сразу вычислят. Что ж, не буду мешать. – И Гэвин поселился в слева от моего номере.
Поужинав, мы с Гэвином разошлись по своим комнатам, и я стал ждать Эллу. Не то, чтобы я хотел её, как женщину, а из-за её болтливости. Наверняка, она что-то узнала и обязательно всё выложит мне. Ждал я долго. Не выдержав, решил ложиться спать. Над городом нависла тёмная ночь, с гор дул свежий ветерок, и я приоткрыл окно, чтобы этот свежий ветерок остудил мой номер. Я уже лежал в кровати, когда раздался тихий стук каблучков. Я прислушался. Стук каблучков приближался к моему номеру. Раздался тихий стук в дверь. Я подскочил, повернул ключ, тихо сказал: «Входи», – и, в мгновение ока, оказался в кровати под одеялом. Элла впорхнула в номер. В этот раз она была одета скромно. На ней была зелёная кофточка и джинсы. Такой она мне понравилась больше. Девушка подошла к кровати, поцеловала меня, затем поставила небольшую сумку на стол и выложила из неё пакет и термос.
– Я принесла сэндвичей, чтобы накормить тебя. Знаешь, я готовлю самые вкусные в нашем городе сэндвичи. Мистер Аллен взял меня на работу, потому что я готовлю самые вкусные сэндвичи. А это – чай. Давай, кушай, – приказала Элла, подавая чашку чая и сэндвич.
– Наверно, мистер Аллен взял тебя на работу не только из-за сэндвичей, – заметил я.
– Из-за них, – поправила меня Элла. – Из-за чего ещё? Я ведь ничего больше не умею.
Я не стал спорить. Сэндвичи оказались, в самом деле, очень вкусными. Хотя я был сыт, но съел целых три, запив их чаем. Пока я уминал сэндвичи, Элла пристроилась на кровати рядом со мной и начала без умолку рассказывать городские новости:
– Столько разговоров об этом убийстве. Город кипит. Только и говорят об этом. Половина жителей оправдывают тебя, половина – уверена, что ты убил мисс Паркер. Я не верю, что ты убил. Ты не тот, кто убивает людей… Все ждут завтрашнего приезда инспектора Барнетта. Он будет тебя арестовывать. Кто, что говорит. Одни – что ты будешь содержаться в арестантской комнате у нашего шерифа, другие – что тебя отвезут в денверскую тюрьму. Но, ты не переживай. Я тебя буду навещать. А твой друг сможет тебе помочь?
– Какой друг? – удивился я.
– Ладно тебе удивляться… Весь город знает, что из Лас-Вегаса приехал журналист, твой друг. Кажется, Гэвином его зовут. Кто-то сказал, что этот Гэвин расследовал много убийств, что его боится даже президент. Хорошо, что он приехал. Он поможет тебе. А ещё помогут те, кто не верит, что ты убил. Создана инициативная группа, которая будет тебя защищать… Ой, столько всего произошло за эти два дня! Жалко, что не в моё дежурство убили Патрисию… – Элла крепче прижалась ко мне и продолжала,– Сегодня я встречалась с Реджиной. Она сказала, что телефоны в гостинице прослушиваются, а шериф с завтрашнего дня приставит к тебе своего помощника, но ты не обращай на него внимания. Винсент добрый малый. Он и мухи не обидит. Если тебе надо будет уединиться, ты только скажи ему. Он не станет тебе мешать. И я с ним поговорила. Он когда-то был влюблён в меня по уши, а потому обещал мне, что не станет рьяно выполнять приказ шерифа… Тебе понравилась Кора?
– Твоя сменщица?
– Да. Правда, она красивая?
– Но ты больше мне нравишься, – ответил я.
Элла удовлетворённо вздохнула и поцеловала меня в губы. Затем она встала с кровати, открыла свою сумочку, из которой выложила маленький свёрток. Сняла джинсы и аккуратно сложила их в кресле, то же она сделала с кофточкой, оставшись в одних трусиках. Развернула приготовленный ранее свёрток, который превратился в ночную сорочку. Надев сорочку, Элла подошла к окну, чтобы задвинуть плотнее шторы и застыла на месте.
– Этот мужчина всё время следит за твоим окном, – прошептала она. – Его я видела ещё утром, когда уходила домой после работы. И днём его видела. И сейчас он стоит у своей машины. Думаю, что не просто так.
– Наверное, шериф взял меня под наблюдение, – предположил я.
– Нет. Это чужой человек. И машины такой в городе ни у кого нет.
– Значит, инспектор Барнетт своего человека поставил.
– Да, нет же, Рэй. Он не похож на полицейского. Скорее, на убийцу. Это он убил Патрисию, – сказала Элла. – Иди, посмотри.
Я встал и подошёл к окну. На противоложной стороне улицы увидел автомобиль и рядом с ним мужчину в плаще и шляпе. Он натянул перчатки, открыл дверцу и скрылся в кабине. Через секунду заработал двигатель, машина тронулась и вскоре пропала за поворотом.
– Он нас заметил, – сказала Элла.
– Разве?
– Конечно! Иначе он не уехал бы, – сделала вывод Элла, чем немного рассмешила меня.
– Зря смеёшься, – заметила Элла, ничуть не обидившись. – Вот, увидишь, что я права. Завтра мы об этом узнаем.
– Каким образом? – поинтересовался я.
– Если мы увидим его утром, значит, он и есть убийца. А теперь следит за тобой.
– Какой ему смысл за мной следить?
– Он считает, что ты много знаешь. Хочет избавиться от лишнего свидетеля.
– Твоя фантазия разыгралась не на шутку. Никому я не нужен, кроме Барнетта.
– Ты не серьёзно относишься ко всему, – сказала Элла. – Если за тобой следят странные люди, то они думают, что ты что-то знаешь, – и тут Элла повернула ко мне голову и спросила: – Ты правду мне сказал, Рэй, что кассета принадлежит твоему другу. Может, эта кассета убитой Патрисии?
Я был поражён, как эта легкомысленная девушка пришла к правильному выводу? Я молчал и решал, рассказать ли правду Элле, но боялся втянуть её в опасную историю. Боялся, что из-за природной болтливости Элла разнесёт на весь город новость о кассете, и тогда то, что мы задумали с Гэвином, может не осуществиться, да и Гэвина я подставлю. Элла болтала какую-то чушь, но в её болтовне проскальзовали и верные догадки. Это пугало меня. Если её слушателем окажется другой человек, то из всего ею сказанного он сумеет выбрать нужное. Стоит только Элле заикнуться кому бы то ни было о кассете, как весь город будет знать о ней. В лучшем случае, кассета окажется в руках инспектора Барнетта, или у шерифа, что одно и то же. Спрашивается, зачем я просил Гэвина приехать? Надо было что-то придумать. Но, что? Настаивать на прежней версии не имело смысла. Элла уже не верила в неё. Рассказать правду? Альтернативы я не видел. И я решился.
Я всё рассказал о кассете и о своей версии, как она оказалась в моём портфеле. Во время рассказа глаза Эллы расширились от возбуждения, в которое она вошла от услышанной новости. Элла не перебивала, а, когда я закончил, сказала:
– Вы правильно сделали, что не отдали кассету полиции. Они всё испортят. Это хорошо, что Гэвин будет проводить расследование, а я ему помогу…
– Стоп, Элла, – прервал я её. – Твоя помощь будет заключаться в том, чтобы не вмешиваться в это опасное дело. И никому не рассказывать о том, что услышала.
– Никому не расскажу, – с лёгкостью согласилась девушка. – А завтра, с утра, я буду следить за убийцей. Он обязательно выведет нас на след.
– Элла! – воскликнул я.
– Рэй, не волнуйся. Всё у нас получится, – с самонадеянной уверенностью заявила Элла. – А теперь, давай-ка спать. Время уже позднее. О делах поговорим завтра.
Элла плюхулась в кровать и протянула руки, маня к себе.
Из сна меня вывел шум воды в душевой. Светало. Из окна дул свежий влажный ветер, раздвигая шторы. Я лежал под одеялом, время от времени подрёмывая, когда из душевой вышла Элла, обёрнутая банным полотенцем.
– Проснулся, – весело промолвила она. – Ночью дождь шёл. Слышал? Нет. Ты спал, как убитый. Быстро уснул. Я даже не успела тебя поцеловать.
– Ты уже уходишь? – спросил я.
– Да.
– Но, ещё рано.
– Кора просила пораньше её сменить.
– Она догадается, что ты была у меня.
– Нет, не догадается. Я выйду через чёрный вход и зайду через главный. Я и к тебе пришла так.
Элля сбросила полотенце, подняла валявшиеся на полу трусики и начала облачаться в одежду. Я наблюдал за девушкой и признавался себе, что Элла очень красивая. Если бы ума ей добавить немножко, была бы девочка – супер. Хотя, мне какое дело. Закончится вся эта история, уеду и больше о ней не вспомню.
Собравшаяся Элла подошла, нагнулась ко мне, чмокнула в губы и направилась к выходу, помахав ручкой на прощание. Я повернулся на другой бок и уснул.
Разбудила меня Элла, с шумом вбежавшая в номер. Следом за ней прибежал Гэвин.
– Рэй, просыпайся! – приказывала Элла. – Быстрее! Одевайся!
– Что случилось? – спросил я, обескураженный.
– Не задавай вопросов! – беспокойно говорила Элла. – Собирайся и уходи. Инспектор Барнетт приехал. У него ордер на твой арест. Он хочет отвезти тебя в Пабло. Скорее же! Что ты копаешься!? Пока он препирается с нашим судьёй, тебе надо бежать.
– Куда же я убегу? – спрашивал я, натягивая брюки. – Меня быстро схатят по дороге!
– А ты никуда не поедешь, – объясняла Элла. – Выйдешь через чёрный вход и между дворами пройдёшь к пустырю. Там мастерская моего папы и дяди. Они тебя укроют. Никто знать не будет. Скажешь, что я так сказала. Понял!?
– Да, Рэй, – подтвердил Гэвин. – Так будет лучше. А я сею минуту еду в Лас-Вегас. Ты, главное, держись. Элла тебе поможет. Мы обо всём договорились.
– Быстро вы обо всём договорились! – бросил я реплику в ответ Рэю.
– Ладно, Рэй, не капризничай, – осекла меня Элла, – времени нет!
Она проводила меня до выхода, накинула на меня заранее приготовленный плащ, поправила копюшон.
– Давай, Рэй! Вот, той улочкой прямо до пустыря. Увидишь мастерскую. Там мой папа, зовут его Фил Уайт, и мой дядя, брат папы – Томас. Какой сильный дождь!.. Беги, Рэй. Всё будет хорошо!
Дождь лил нещадно. Особенно это я почувствовал, когда закончился асфальт, и мои ноги ступили на размытую узкую грунтовую дорогу между дворами. Моя обувь, не приспособленная для таких дорог, скользила, и я несколько раз чуть не падал, чудом удержавшись на ногах. Пробежав триста пятьдесят футов, я оказался на пустыре, посередине которого стояло полуразрушенное полугнилое деревянное высокое здание, а перед ним с десяток полуразобранных легковых автомобилей и остов лёгкого трактора. За зданием простирались зелёное поле и лес. По всем признакам было понятно, что это и есть мастерская. Обойдя старые автомобили, я подошёл к входу, толкнул дверь и очутился внутри здания, где царил полумрак, стояли три лекговых машины, всюду валялись инструменты, запчасти и агрегаты от автомобилей, разлитое масло и чёрная грязь. Зато здесь было сухо. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел двух далеко немолодых мужчин. Они остановили работу и замерли, с удивлением глядя на меня.
– А, мистер Митчелл! – проговорил один из них и протянул испачканнную руку, идя навстречу ко мне. – Элла все уши прожужжала о вас. Какими судьбами к нам? Ваша машина требует ремонт? Милости просим. Устраним любую неполадку.
– С машиной всё в порядке, – ответил я. – Проблема во мне. Элла сказала, что вы можете надёжно меня спрятать.
– Вот, оно в чём дело! – проговорил тот мужчина, который протягивал мне руку. – Вечно эта дурёха что-то выдумает.
– Фил, если твоя дочь просит, – вмешался второй мужчина, – то, надо исполнить.
– Ну, ты всегда потакаешь своей племяннице, – ворчал Фил. – Балуешь её, а расхлёбывать мне. Ей бы повзрослеть, да ума побольше вместо того, чтобы ножками сверкать, да парней заводить.
– Ты слишком строг к ней, – не соглашался второй мужчина, – она весёлая девушка.
– Ага, её веселье доведёт когда-нибудь до греха.
– Не правда, Фил.
– Ты, Томас, уже забыл, что произошло в прошлом году…
– Но согласись, Элла вышла из ситуации с честью…
– Извините, – вмешался я в спор, – я здесь лишний? Тогда не буду вам мешать…
Братья прекратили спор, и Фил обратился к Томасу:
– Отведи его в наш бункер.
Томас махнул рукой и спустился в яму для ремонта машин. Я последовал за ним, острожно ступая на ступени, чтобы не поскользнуться. Мы прошли вдоль стены ямы, а посредине оказалась еле заметная дверь. Томас дёрнул за ручку, дверь отворилась, а за ней оказалась другая – металлическая. Томас покрутил штурвал блокирующего устройства и дверь открылась. Внутри оказалась довольно просторная комната. У стены слева стоял стол, четыре стула вокруг него, тут был холодильник, радио, электроплита, шкафы большие и маленькие навесные, заполненные бутылками с водой, консервами, сухопродуктами, галетами, мукой и крупами. Вдоль одной из стен стояли две двухярусных кровати, застеленные чистым бельём.
– Это наш бункер, – объяснял Томас. – Мы с Филом построили его на случай атомной войны с русскими. Сам понимаешь, после Карибского кризиса, мы все напуганы. Здесь всё есть для жизни. Продуктов и воды хватит на тридцать дней. Правда, это маловато, но мы постепенно пополняем запасы. Это рубильник, которым подаётся электроэнергия. На всякий случай есть свечи. В общем, располагайся. Поживёшь здесь, пока всё не утрясётся. Если что, вызывай нас. Вот, кнопка… В общем, разберёшься.
Томас ушёл, заблокировав за собой дверь. Заработал вентилятор и в бункер поступил свежий воздух. Я сел на кровать и задумался о своём положении. Не зря ли я пошёл на поводу у Эллы? Ведь, люди этого города мне не знакомы. Под видом моего спасения, меня, по сути, заточили в этот бункер, как в тюрьму. Лучше бы меня арестовал инспектор Барнетт. Но, Гэвин! Он сказал, что так будет лучше. Ему я верил. По крайней мере, тот, кому я верил, знал, где меня искать. Мои мысли зашли так далеко, что я стал жалеть о том, что послушался Эллу. От этих мыслей я потерял душевное равновесие и хотел нажать кнопку, чтобы меня выпустили отсюда. Когда я уже подходил к кнопке, услышал звук открывавшейся двери. Вошёл Фил. Он поинтересовался, как я устроился. Проверил системы подачи воздуха, регулировки температуры, поступает ли электричество и работает ли холодильник и электроплита. Во время проверки дверь оставалась открытой. Я мог выскочить и убежать, но, как мне показалось, Филу было всё равно. Если бы я убежал, он не расстроился.
– Тебя разыскивает полиция, – сообщил он. – Все дороги перекрыты. Но, здесь им тебя не найти. Потерпи, сынок, скоро всё образуется. А на мои слова про Эллу не обращай внимания. Мне и в правду хочется, чтобы она уже повзрослела. Двадцать один год дочке, а впечатление, что она ещё не вышла из семнадцатилетнего возраста. Если быть честным, то она хорошая… Ну, отдыхай. Как стемнеет, пойдёшь к нам в дом. Жена ужином накормит, да кровать для тебя растелит. Всё-таки, дома удобнее, чем в подвале…
Успокоенный, я плюхнулся на кровать и уснул. Спал до тех пор, пока за мной не пришёл Томас. Втроём мы пришли в дом, где нас встретила мисс Уоркер. Стол уже был накрыт. Я вкусно поужинал и устроился на ночь в мансарде на мягкой застеленной свежими простынями постели.
Свежие новости, которые придали мне уверенности, я услышал утром, когда Элла пришла с работы. Она прибежала ко мне с сумкой, в которой ещё был горячий завтрак, приготовленный её мамой. Девушка, по-хозяйски, накрыла стол, заставила меня умыться и присела рядом, молча наблюдая, как я уплётываю макароны, бекон с яичницей и блинчики с вареньем. Затем она поставила бутылку вина и пару фужеров, принесённых с собой. Сделав пару глотков, Элла снова стала сама собой, к которой я уже начал привыкать.
– Это вино вчера мистер Аллен привёз. Правда, вкусное? Я взяла одну бутылку, чтобы тебя угостить. Что творится в городе! Ну, всё по порядку. Утром ты спал, а в это время заявился инспектор Барнетт со своим помощником. Как только появился, сразу спросил у меня, в номере ли ты. Хорошо, что Гэвин был рядом. Он рано встал. Мы болтали, а тут Барнетт. Гэвин сразу к нему: «Инспектор Барнетт? Доброе утро! Я корреспондент «Лас-Вегас Дэйли Ньюз» Гэвин Батлер. У меня к вам два вопроса. Первый: по какому праву вы ограничиваете передвижение мистеру Рэю Митчеллу?». – Барнетт опешил. Он спрашивает у Гэвина, что в Колорадо делает корреспондент газеты из Лас-Вегаса. И началась перебранка. Гэвин настаивает на том, что он действует согласно закону о свободе прессы, а Барнетт настаивает на том, что Колифорнийской газете нечего делать в Колорадо, что тут своих писак хватает. Я воспользовалась случаем и позвонила сэру Роберту Уайту, нашему судье, чтобы он скорее приходил в гостиницу, потому что приехал инспектор Барнетт и, наверно, хочет арестовать тебя. Сэр Уайт, не прошло и минуты, как появился в гостинице. Народу собралось! У нас новости распростроняются моментально. Весь холл был забит. Барнетт хочет подняться на второй этаж, а люди не дают. Судья Уайт требует показать ордер на арест, кричит, что он отменяет решение судьи из Пабло и требует от шерифа не пропускать на второй этаж инспектора. Я захватила в шкафу плащ и вместе с Гэвином пошла к тебе. Когда ты ушёл, Гэвин взял свои вещи, погрузил их в машину и уехал, а я осталась на своём рабочем месте, откуда хорошо был слышен спор инспектора и судьи. Слышу, Барнетт говорит: «Пока подозреваемый не оспорил в суде, полученный мной ордер имеет законную силу. Согласно ордеру я обязан его арестовать и препроводить в тюрьму». – Судья отвечает: «Сейчас мистер Митчелл оспорит законность ордера на арест, а я тут, в гостинице, открываю судебное заседание». – Люди галдят, кричат, поддерживают судью, предлагают себя в качестве свидетелей и защитников. Наконец, спор был закончен, и судья с инспектором поднялись на второй этаж. Каково было их удивление, когда тебя в номере не оказалось! Я смеялась от души! Инспектор Барнетт был вне себя! Он, тут же, из гостиницы позвонил в округ и потребовал перекрыть дороги из штата. Кто-то сказал, что твоя машина стоит рядом с гостиницой. Тогда Барнетт снова позвонил в округ и дал указание ловить Гэвина. Но, он уехал один, без тебя! Ох, как все смеялись. Весь город только и шутил целый день по поводу незадачливого Барнетта. Вчера вечером бар был переполнен. Мест не хватало для всех. Хозяин был доволен. Он так и светился от радости, от денег, которые он выручил, как ты появился в нашем городе.
– От Гэвина не было известий? – спросил я.
– Нет, – ответила Элла. – Он, наверно, только вечером вернулся в Лас-Вегас. Ты не волнуйся, Рэй, всё будет хорошо. Вот, увидишь.
Элла зевнула. Было видать, что она устала на работе. Ей бы отдохнуть, а она тут, со мной, в этом бункере.
– Может, пойдёшь домой? Отдохнёшь? – предложил я.
– Я и здесь могу отдохнуть, – ответила Элла. – Правда, я очень устала. Всю ночь приезжали гости. Большинство из Пабло и Денвера. Приходилось заселять. Ни одного номера нет свободного. Даже твой номер пришлось отдать. Все твои бумаги, документы, фотоаппарат и осатвшееся бельё я сложила в портфель и оставила в комнате для забытых вещей. Не бойся, ничего не пропадёт. Только, вот, кассету не нашла. Ты её отдал Гэвину?
– Да.
– Правильно. Он знает, что с ней делать… Я прилягу, Рэй. Спать хочется.
Элла подошла к одной из кроватей, легла на нижний ярус и продолжила говорить:
– Ещё шериф ко мне приставал.
– В связи с чем?
– Ты знаешь, он, хоть и старый, но не дурак. Мозги у него работают хорошо. Он что-то заподозрил. Когда все немного успокоились и разошлись, он подсел к стойке, заказал кофе и спросил: «Элла, ты не замешана в этом деле?» – «В каком?» – спросила я. – «В исчезновении Митчелла?» – «Мистер Эванс, чего-то вы вдруг надумали!? – возмутилась я. – Мне что, делать больше нечего!?» – «Знаю я тебя, – сказал шериф, – где, какая заваруха, там ты». – Я засмеялась и ответила: «Арестуйте меня, шериф. Вот, радость будет инспектору! Митчелла проворонили, зато вместо него меня в тюрьму посадите. Вот, город посмеётся над вами, горе-ищейками!». – Шериф допил кофе, у выхода обернулся и сказал: «Смотри, Элла. Если ты замешана в этом, тебе несдобровать. С серьёзными вещами шутишь». – Я улыбнулась, показала ему язык, а он крякнул и закрыл за собой дверь.
– Ты, на самом деле, рискуешь, – сказал я.
– Да, брось ты, Рэй! – махнула рукой Элла. – Им ни за что не найти тебя… Иди ко мне…
Элла протянула руки мне навстречу. Я прилёг с ней рядом, она обняла меня, уткнулась личиком в мою грудь и, тут же, уснула.
В бункере я пребывал не долго. Уже на четвёртый день ко мне ввалился Гэвин, а за ним вошла Элла.
– Рэй, ты где!? – услышал я из душевой комнаты, в которой приводил себя в порядок. Три дня я не брился, и у меня уже выросла солидная бородка, которая, с непривычки, доставляла дискомфорт.
Я приоткрыл дверь душевой, и попросил Гэвина и Эллу подождать. Быстро побрился, принял душ и вышел к ним.
– Красавчик! – смеялся Гэвин. – Ты тут не плохо устроился. Я хотел бы побыть несколько дней на твоём месте. Хватит отдыхать, пошли.
– Что, уже?.. – не верил я.
– Да, уже! – продолжал смеяться Гэвин. – С тебя сняты все обвинения. Подробности в гостинице.
Элла собрала мои вещи, и мы втроём пошли в гостиницу. В кафе никого не было, лишь за барной стойкой сидело двое мужчин и ещё одна женщина стояла поодаль ожидая, когда Кора, в тот день была её смена, выполит заказ. Мы заняли дальний столик у окна, Элла принесла нам кофе, а себе – маленькую бутылку кока-колы. Устроившись, Гэвин начал излагать события, произошедшие после его отъезда из Уолсенбурга.
Сразу же после того, как я ушёл искать мастерскую отца и дяди Эллы, Гэвин выехал из города. Он беспрепятственно достиг границы штатов Колорадо и Калифорния, когда его остановил наряд полиции. Его долго обыскивали, проверяли машину, но меня не нашли. Гэвин, как всегда, возмущался и грозил подать жалобу на неправомерные действия полиции штата. Однако, его никто не слушал. На посту его продержали четыре часа, пока полицесйскими не был получен приказ отпустить журналиста. По этой причине Гэвин вернулся в Лас-Вегас поздно ночью, а потому не мог сразу пойти в полицию, что он сделал лишь утром. К счастью, его знакомый полицейский был на месте. Он сразу же принял Гэвина, рассказавшего о случившемся с женой мистера Паркера и о том, что меня необоснованно обвинили в убийстве. Самое главное, кассету с записью диалога мистера Паркера с одним из главарей наркобизнеса, Гэвин приберёг напоследок. Оказалось, что эта запись очень помогла. Полиция Лас-Вегаса уже давно напала на след дельцов от наркобизнеса и только ждала случая, когда можно было начать активные действия. Также у полиции были подозрения, что некоторые политики и чиновники штата имеют тесные связи с наркодельцами, но доказательств, которыми можно было аппелировать не было. Кассета, предоставленная в руки полиции, помогла. Если в записи прозвучало имя мистера Паркера и, им же была признана, по неосторожности, тесная связь с наркодельцами, то второй участник диалога легко вычислялся по голосу. На следующий день начались аресты. К сожалению главарей арестовать не удалось. Они, как всегда, оказались более проворными и успели исчезнуть не только из города, но и за пределы штата. Объявленный федеральный розыск пока не дал результатов.
Друг Гэвина из полиции связался с полицией штата Колорадо. К их чести, они быстро среагировали и в смену Эллы был арестован тот самый мужчина, которого Элла подозревала в слежке за мной и в убийстве Патрисии Паркер. Он вошёл в холл гостиницы и заказал кофе. Элла сразу узнала его и незаметно позвонила шерифу. Шериф, его помощник, инспектором Барнетт и двое сотрудников полиции Денвера ворвались в гостиницу и на месте арестовали того мужчину. При аресте Элла настаивала, что он является убийцей Патрисии и следил за мной. Ещё она сделала предположение, что он не один:
– Он следит за мной, чтобы предупредить своего подельника. А второй, я уверена, обыскивает номер мистера Митчелла.
– Откуда тебе это известно? – спросил возмущённый инспектор Барнетт.
– Мистер Барнетт, да это же как дважды два! – смеялась Элла. – Чего бы этому здесь сидеть!? Ну, подумайте своей головой.
Инспектор и двое полицейских из Денвера, оставив шерифа и его помощника с арестованным, поднялись на второй этаж и застали там второго бандита. Тот не ожидал их прихода и, расшвыривая простыни, одеяла, подушки – всё, что попадало под руки, разыскивал кассету. Он тут же был арестован, хотя пытался оказать сопротивление. Надо отдать должное инспектору Барнетту – драться он мастак.
– Как же кассета оказалась у мисс Паркер? – спросил я.
– О, это долгая история, – отвечал Гэвин. – Мисс Паркер давно подозревала мужа в нечистоплотности. По-началу, она была счастлива в супружестве, но стала замечать, что к мужу иногда приходят подозрительные люди. Мисс Паркер нельзя отказать в наблюдательности. То, что её муж делал головокружительную политичскую карьеру, на что требуется немало денег, она связала с этими людьми. Однажды она случайно наткнулась на бухгалтерию мужа, изучив которую, она избавилась от помледних сомнений: мистер Паркер связан с преступным миром. Надо сказать, что мистер Паркер – педант. Он тайно от всех вёл свою бухгалтерию доходов и расходов, записывая всякую мелочь, вплоть до того, что помечал сколько денег приходило, или уходило, когда, от кого и на какие цели. Кроме того, при встречах он тайно от своих визави зписывал на магнитофон переговоры. Для чего он это делал, не понятно. Это же, попади они в полицию, неопровержимая улика. Скорее всего он это делал, чтобы обезопасить себя, отдавая отчёт в том, что связь с преступным миром опасна. При обыске у него нашли целые тома отчётности и множество кассет с записями. Как попала одна из кассет в руки мисс Паркер, остаётся только догадываться. Вероятно, мистер Паркер забыл вытащить её из магнитофона, или что-то ему помешало, а его жена обнаружила эту кассету. Мистер Паркер заметил пропажу и понял, у кого кассета, но Патрисия сбежала. Забрав свою машину, уехала в Денвер, где живут её родители. Мистер Паркер вычислил вероятный маршрут движения своей супруги, сообщил о пропаже кассеты своим подельникам, а те отправили двух бандтов за Патрисией. Её они настигли в Уолсенбурге. Когда ты с Реджиной пил виски…
– Реджина виски не пьёт, – вставила Элла.
– Не важно. Зато Рэй любит виски, – ответил Гэвин. – В ту ночь, когда ты пил виски в холле гостиницы, они пробрались в номер Патрисии и, не найдя кассету, задушили мисс Паркер, а удавку подбросили тебе. Они хотели обыскать и твой номер, но ты, видимо, в это время поднимался. Заслышав твои шаги, они скрылись в окно. Там, кстати, их следы остались. Даже дождь не смыл. Пожалуй, всё…
Весть о моём появлении быстро облетела город. Горожане, кто был свободен, приходили в гостиницу и присоединялись к нам. Кто-то уходил по своим делам, кто-то приходил, но, когда Гэвин закончил повествование, в холле не было места, где мухе упасть. Каждый подходил к нам и считал за честь пожать руку Гэвину и похлопать меня по плечу. Вскоре холл опустел. Элла соскочила с места и скрылась за дверью слева от стойки бара. Через минуту она появилась с моим портфелем в руках.
– Вот, я сохранила, – протягивая портфель, сказала девушка.
– Спасибо, Элла, – поблагодарил я её.
– Ты куда теперь, Рэй? – спросил Гэвин.
– Не знаю, – ответил я. – Позвоню компаньону. Он введёт меня в курс дела, а там видно будет. Скорее всего я опоздал.
– А я домой, – сказал Гэвин. – Дел много. Если что, догоняй.
Гэвин попрощался с Эллой, хозяином гостиницы мистером Алленом, который стоял у стойки бара, с Корой, вышел из гостиницы, сел в свою машину и уехал. Я попросил хозяина разрешения позвонить в Лас-Вегас. Как и предполагал, моя задержка в Уолсенбурге, помешала нашему бизнесу. Клиент не дождался меня и расторгнул с нами контракт. В Денвер ехать не было смысла. Я поблагодарил хозяина и спросил, сколько должен за проживание.
– Что вы, мистер Митчелл! – отвечал хозяин. – Ничего не должны. Ваше появление в городе принесло дохода, которого хватит до Рождества.
Я не настаивал. Вместе с Эллой вышел из гостиницы.
– Давай, отвезу тебя домой, – предложил я, желая оттянуть минуту расставания.
– Отвези. – С грустной улыбкой ответила Элла.
Я подвёз её к дому. Мы вышли из машины.
– Ты сейчас в Лас-Вегас? – спросила Элла.
– Да, – ответил я.
– Догонишь Гэвиша?
– Навряд ли. Он быстро ездит.
Через паузу Элла продолжила разговор:
– Весёлые дни были. Жаль, что уезжаешь. Снова будет скучно в городе.
Я ничего не ответил.
– Когда будешь проездом, останавливайся у нас, – предложила Элла.
– Обязательно, – ответил я.
– Только без убийств.
– Ну, уж хватит одного.
Мы засмеялись, но смех был коротким и не весёлым.
– Езжай, – сказала Элла, похлопала мена по груди и повернулась, чтобы уйти.
– Подожди, – попросил я. – Давай, ещё поговорим.
Элла остановилась. Мы смотрели в глаза друг другу.
– Езжай! – Твёрдым голосом приказала девушка и быстрым шагом направилась к дому.
Я смотрел ей вслед. В груди защемило. «Сейчас она скроется за дверью, – подумал я, – и больше никогда её не увижу».
– Элла! – крикнул я, когда её рука легла на дверную ручку. – Постой!
Девушка обернулась. Я мгновенно оказался рядом.
– Элла, – волнение сдавило мою грудь, – подожди.
– Я жду, Рэй.
– Нельзя так. Понимаешь?
Она молчала и смотрела в мои глаза. Собравшись духом, я выпалил:
– Нельзя так. Я не смогу без тебя жить. Поедем со мной!
Элла облегчённо вздохнула, и радостная улыбка озарила её лицо.
– Рэй, милый, я ждала, что ты мне это скажешь…
Она взяла мою руку и повела к машине.
Уолсенбург остался позади, а мы, счастливые, ехали в Лас-Вегас.
У нас всё будет хорошо.