Я не думал, что наша (с Витей Подоляном) фортепианная музыка привлекала внимание наших друзей-однокурсников. И даже как-то обмолвился об этом в одной из своих публикаций. Но сейчас, разговаривая по телефону с ребятами о нашем курсантском прошлом, понял, что я глубоко ошибался. Музыка волновала многих, и даже в нашем, курсантском, исполнении. Волновали не только народные песни, романсы, фортепианные пьесы, но и более серьезные произведения — баллады, скерцо Шопена, сонаты Бетховена, рапсодии Листа, а также произведения Шуберта, Мендельсона, Глинки, Чайковского, отрывки которых мы с Витей порой пытались представить слушателям. Неспроста же Толик Овчинников принялся разучивать Лунную сонату Бетховена, а Толик Пульянов изливал душу в старинных романсах. Юра Носов в своих повестях и романах не раз упоминал о наших курсантских музыкальных собраниях в Ленинской комнате, в частности, с исполнением скерцо Шопена. Именно скерцо, с серьезнейшей техникой и содержанием, привлекло его внимание, а не куда более популярные для камерной аудитории вальсы и ноктюрны великого композитора.
К сожалению, и Витя, и я порой на долгие месяцы прекращали заниматься музыкой, увлекаясь иными жизненными приоритетами, и далеко не всегда могли удовлетворить эстетические желания слушателей. Отлично помню, как меня просил сыграть второе скерцо Шопена Юра, а я в тот период напрочь растерял всю свою технически сложную часть фортепианной программы. Почему-то Витя Подолян и на курсе, и в 3-ей аудитории редко подходил к инструменту. Однако мы точно знали, что он периодически активно занимался музыкой дома, и даже делал попытку сочинять собственные произведения.
Наши друзья-однокашники помнят о нашей музыке, о наших встречах в Ленинской комнате — Юра Антонишкис, Игорь Кравченко, Вадик Ким, Петя Терехов, Миша Трофимов... А я на первом курсе восхищался игрой Вити Подоляна, его исполнением первой баллады Шопена на одном из курсовых вечеров в художественной самодеятельности. Это было великолепно!
А на днях меня неожиданно удивил и обрадовал Вадик Ким. — Помнит даже мою программу!.. Бетховен, Шуберт, Шопен! Он и сейчас любит слушать серьезную музыку. Очень любит Шумана. Вспомнили вместе с Вадиком Шумановские "Грезы", "Порыв", его песни, романсы, бесконечные фортепианные циклы. Кое-что я когда-то играл. Сейчас смогу сыграть разве что "Грезы". "Порыв" уже не одолею — потеряна техника... А есть ещё "Сладкая греза" Чайковского, в его "Детском альбоме", есть "Грезы любви" у Листа — великолепный романс, созданный в честь его возлюбленной, герцогини Каролины Витгенштейн, двенадцать лет всесторонне помогавшей фортепьянному гению в его жизни и творчестве... В зимний сезон обязательно вспомню и запишу эти вещи. Хотелось бы донести их до Вадима в собственном исполнении...