Сначала Жора приехал из Винницы в Бонн, к мужику, который один воспитывал сына. Познакомились они на сайте, и тот мужик сделал Жоре приглашение. Мужик без конца приводил к себе каких-то мальчиков, а сын – девочек, сын был уже вполне взрослый. Еще мужик регулярно ездил в гейсауну, устраивал у себя в комнате групповухи и Жору заставлял во всем этом участвовать. Жоре не нравилось так жить, да и сам мужик не устроил в реале, по скайпу-то все вроде ничего было, а живьем совсем не то. Но хотелось остаться в Германии, поэтому Жора искал дальше, скорей, пока виза не кончилась. Жора попросил мужика разрешения просто немного пожить у него, но пожалуйста, если можно, без секса. Мужик согласился, он был, в общем, совсем не злой, просто ****ь. Жора спал теперь с сыном мужика, в одной постели, а когда к сыну приходили девочки, Жора сидел на кухне. Один раз девочка осталась ночевать, и тогда Жоре пришлось спать с мужиком, ну а где еще, но мужик его не тронул, я ж говорю, не злой он был и по-своему адекватный.
А потом Жора нашел меня.
Нельзя сказать, что был он прямо красавцем и мог особо перебирать немецкими кандидатами. И образования у него толкового не имелось, так, училище какое-то, специальность ему совсем не подходила - родители послали учиться где поближе к дому, а головой подумать не захотели. Но, в общем, Жора был не урод и не дурак. Без лишнего веса, малость подкачан, так что не совсем дрыщ, метр восемьдесят три. И там тоже было у него на что посмотреть, даже, может, несколько выше среднего, так что, вполне годный парнишка.
Жора остался у меня ночевать, чего уж тут невинность строить, когда визы осталось на две недели. Делал он все на пятерочку - если ему и было со мной противно, то он это удачно скрыл. Мне понравилось. Через два дня мы с ним приехали к мужику в Бонн за вещами. Мужик угостил чаем и пожелал нам большого личного счастья, судя по интонации, в кавычках.
Мне было с Жорой так хорошо, что я начал строить планы. Надо было что-то придумать с визой, курсы ему какие-нибудь организовать, учить языку. Продлить визу не получится, я узнал в ратуше, ему нужно было сначала уехать, а потом получать уже другую, нетуристическую визу. Ладно, я был, в общем, на все это готов, чего нет, если парень дельный, готовит, убирает, подарков не просит, говорит, вроде, складно - хоть и не студент филфака, но для жизни достаточно. Рукастый. Мебель мне на кухне переставил, шкафчики перевесил. Это было неожиданно: приезжаю с работы, а в кухне все не так.
-Жора, ты б хоть меня, что ли, спросил сначала.
-Тебе не нравится? Так ведь гораздо функциональнее! Ты понимаешь, кухня должна быть прежде всего удобной, эргономичной. Чтобы не делать лишних движений.
-Ну, Жорик, я привык так. Мне было удобно.
-Витя, теперь я на кухне главный. Поэтому должно быть удобно мне. А завтра генеральную уборочку тебе проведу. Увидишь – засияет!
Что я мог возразить? Ну, пусть переставляет. Надо ж ему хоть чем-то заниматься.
На следующий день я, выйдя из машины, увидел, что окна моей квартиры распахнуты настежь, и услышал группу Виагра, орущую на всю мою тихую немецкую улочку. У меня стояли хорошие колонки, но я ни разу еще не включал их на полную мощность. А Жора включил. Соседи молчали, но в воздухе чувствовалось некоторое напряжение. Что-то во мне, в душе, в чувствах - надломилось и, как бы это сказать, разболталось, что ли, стало уже не так уверенно функционировать. Но я держался. Молча вошел, окна позакрывал, музыку убавил.
-Чего ты, Вить? Думаешь, немцам Виагра не понравится? А че, нормальная музыка, пусть привыкают.
-Жора, Виагра им не понравится. Это не твоя деревня, здесь другие обычаи и традиции.
Теперь он обиделся. Однако, убрал все хорошо, старательно. Весь взмок, в душ не сходил, полез ко мне, завалил в постель. Я промолчал, но чувства зафункционировали еще неуверенней.
На выходные я повез его в Берлин, к друзьям. Мы гуляли там по курфюрстендаммам, ходили в Пергамон-музей, Жоре понравились шумеры и Сан-Суси. В последний вечер мы выпили лишнего и трахались вчетвером, не знаю, зачем. Было видно, что это Жоре тоже понравилось. Мне - нет.
Последние дни я уже знал, что ничего у нас с ним не получится, но не подавал виду. Зачем ненужные конфликты. Мы по-прежнему строили какие-то планы.
Виза кончилась, он уехал. А я его больше не пригласил.
Мы общались дальше по скайпу, он не обиделся, попросил прислать триста евро. В качестве компенсации. Я отказался, и Жора пригрозил позвонить моей матери и рассказать ей, что я гей. Мать знала, что я гей, но я перевел ему эти деньги. Почему? Я понял, как ему тяжело, и на душе, и с финансами. Жалко его стало. Тронул этот детский шантаж. В общем, дельный же парень, только мне такой не годится. Ну да, эти триста евро стали как бы выкупом, индульгенцией, я больше не чувствовал себя перед ним виноватым. И конфликта не было.
Мы изредка переписываемся до сих пор, вот уже пятнадцать лет. Он писал, что, в общем, благодарен мне за этот пинок под зад, что после этого он понял, что надо рассчитывать на свои силы, а не искать стороннюю опору. Он больше не пытался найти себе мужика в Германии, пробивался сам. Живет по-прежнему в своей Виннице, было всякое, а сейчас счастлив, сожительствует с неким адвокатом, уже шесть лет, адвокат старше, любит.
Я тоже не стою на месте в своей Германии, уже начальник отделения, квартира у меня теперь собственная, а не та, съемная, где Жора когда-то свои порядки наводил. Мальчик у меня есть, постоянный, год вместе. Он из Одессы, мы ездили туда в июле, милый городок, хоть и малость порушенный. Теплое море. Совершенно случайно оказалось, что там был и Жора со своим адвокатом.
Городской Рынок Еды – в огромном зале уместилось множество заведений, кухни народов мира, на любой вкус. Живая музыка, гул разговоров, шум посуды. Мы пришли раньше, взяли бутылку вина и киш лоран. Ждали их минут десять.
Я еле узнал его. Адвокат был старше, но выглядел моложе. Жора поистаскался, растолстел, с брюхом и, вообще, выглядел запущенно, как постсоветский натурал с тремя детьми, сварливой женой и худой зарплатой.
Мне он страшно обрадовался. Я тоже старался делать довольное встречей лицо, в конце концов, я воспитанный человек. Адвокат сидел с кислой миной – видимо, Жора ему слишком восторженно вспоминал то свое немецкое приключение. Мой мальчишка, которому сейчас столько, сколько Жоре было тогда, испытывал что-то вроде культурного шока, мол, неужели и он таким станет через пятнадцать лет. Пятнадцать лет - огромный срок для его возраста и, судя по Жоре, это на самом деле так.
Жора, улыбаясь до ушей, хлопал меня по плечу, обнимал, я не ожидал такого приема. Теперь он был гораздо шире меня в плечах, от него пахло луком и немного водкой. Рассказывал - громко, не давая никому вставить слово - о своих успехах, как он возит машины из Польши, а в Польшу сигареты целыми коробками, иногда его ловят, иногда нет, но, в общем, выгодно, деньги зарабатываются, и еще он занимается разным контрабасом, а что, хочешь жить, умей вертеться, кстати, они недавно летали в Тай, во там гудеж, и наших полно, а идем завтра или нет сейчас прямо, в клуб, дадим им всем просраться, хули.
Они с адвокатом вышли покурить, буквально на пять минут. Мы, не допив вино и не доев киш лоран, спрятались за колонной у входа, дождались, пока они покурят и войдут в здание, а потом убежали. На углу, около аптеки, я написал Жоре смс, что Марику позвонили родители и срочно позвали домой, что я его сейчас провожу и вернусь.
И не вернулся, разумеется. Жора звонил мне, но я не подошел. Зачем эти ненужные конфликты.