Золотой олень Глава 3

                Глава 3. НЕОБЫЧАЙНОЕ ЗНАКОМСТВО

 

  На улице мело, как будто зима решила за ночь вывалить на землю свои на­копленные за­пасы снега. Буквально через несколько минут Князь оказался в магазине, пройдя к полкам элитных на­пит­ков, принялся рассматри­вать не виски, а их цену. Подобрав подходящую по сложив­шейся си­туации бу­тылку, он прошел к кассе, по дороге прихва­тив два лимона и краюху ржа­ного хлеба. Как и положено супермаркету очередь в кассу растянулась чуть ли не через весь зал.

- Супермаркет - это там, где мало покупателей и много кассиров, много покупателей и мало кассиров - выразил свою мысль, явно не местный покупатель, тем самым обескураживая очередников и взмыленную кассиршу. Расплачива­ясь, попросил сигарет - три пачки самых дешевых и две попри­лич­ней, себе и ры­жему, - на сдачу взял еще мятную жвачку. Всё это уложил в пакет, на котором было графическое тиснение Петродворца с надписью "Петергоф», и тут его осенило:

- Так это же то, что нужно.

В его голове моментально созрел план по легальному отъёму денег у иностранных туристов. В квартире рыжего при осмотре ванной комнаты он обнаружил большой кусок канифоли, пакет, и эта застывшая смола навели его на мысль:

- Будем делать сувенирный янтарь.

Возвращаясь в приют, помог вытолкать из снежной каши на выезде застрявшую ино­марку со сло­вами:

- Вот и утренняя зарядка для развития мозгов этих одичалых гоминидов.

- Да, судьба - это единственный лохотрон для тех, кто считает, что жизнь игра. Все самые дурацкие замыслы  - перерастают в программы, а программы - в дурацкие замыслы...

Выходя из квартиры, он споткнулся о лопату, но тогда ещё и не предполагал, на какую мысль наведёт его это снегоуборочное приспособление.      

- Лишь бы до утра снег не убрали, да чтоб ещё под­сыпало чуток, - думал он, мысленно цепляясь идей за идею. Заходя в квартиру, он прямо с порога произнес фразу:

- Небо нам сыплет валюту под ноги, завтра лопатой ее загре­бем. Да, почти классика,- ух­мыльнулся он, протискиваясь сквозь насест собутыльников.

- Ты сейчас чего сказал? - пере­спросил его Сер­гей.

- Завтра, гос­пода, все завтра утром, а сейчас будем отдыхать, - с этими словами гонец приземлился на пивной ящик харчевни и вы­ложил из пакета всё то, на что хватило выдан­ных ему де­нег.

- Чудодей, принеси барину стул из комнаты, да получше, не подобает гостю та­кого ранга на таре корячиться, - произнес, улыбаясь сквозь рыжую махровую ще­тину, Сер­гей и, взяв за рукав мелкого проныру, под­толкнул его к двери.

- Ну что, Князь, зару­ливай к шалашу и будь как дома, но не забывай, что в гостях. - от­крывая виски и напол­няя чудом сохранившуюся хрустальную стопку, вы­дал поговорку гостеприимный хозяин.

А Пётр развалившись на стуле, принесенном шустрым Чудодеем, произ­нес грузинский тост: 

«Ко­роль однажды посетил тюрьму, где отбывают свой срок двадцать аре­стантов.

- За что сидите? - спро­сил владыка.

Девятнадцать из два­дцати поклялись, что сидят без­винно, по судебной ошибке. И только двадцатый признался, что си­дит за кражу.

- Немедленно вы­пустить его на свободу, - приказал владыка, - он может оказать дурное воздействие на всех ос­тальных чест­ных людей, находя­щихся здесь!

- Так вы­пьем же за честность, которая по­зволяет нам оста­ваться сво­бодными!»

- Князь, да в тебе погиб поэт! - воскликнул, вставая с та­бурета, удивленный Сер­гей.

- Да... Невольник чести... - ухмыльнулся ему в ответ залётный словоблуд.

- Поэты, как волки должны быть сыты, но не закормлены, тогда они пишут любовную лирику, как только почувствуют голод - гражданскую...

Все кое-как поднялись из-за стола и, стоя, с восторгом опо­рожнили налитые стопари, занюхивая рукавами и заку­сывая, чем Бог послал.

- Ты давай за­кусывай, Князь, вон сало ешь. Не стесняйся, а то мозги ду­мать пере­станут, - улыбаясь во весь набитый припасами рот, еле слышно промямлил Золо­той.

- Мой мозг питается ки­слоро­дом, а не хо­лестерином убиенной свиньи, - тоже улыбаясь, от­ветил на прикол со­седа по столу Петр.

- Кто же ты на самом деле, Князь? - щерясь сквозь рыжую бар­хатную ще­тину и причмокивая, спросил рядом сидевший, еще несколько часов назад совер­шенно незнако­мый рыжий собеседник.

- Так, все, что касается библиографий, позже. А сейчас стоит продолжить, насыпай по второй, пока не перегорело, - тоже ухмыляясь, отве­тил явно неспроста объявившийся гость.

Выпили еще по одной, закурили и стали с нетерпением ждать рассказа залетного.

- Ну, что могу вам пове­дать? То, что я сегодня приехал в ваш город, это уже никому не секрет. А если начинать сна­чала, то это может рас­тянуться не на одну ночь. Попробую начать свой рассказ с древней истории образования Руси:

- Как я уже рассказывал вкратце Сергею детализацию моего появления на белом свете, то эту часть мы пропустим. Мой род очень древний, если,  конечно, верить тому, с чего началась моя биография на  этой земле, то моя родословная происходит от Рюрика, князя Новгородского, это IХ век, ещё до начала крещения Руси. А верить все же приходится, так как крест на моей груди ХVII века. Шуйские - угасший русский княжеский род, это ветвь князей Суздальских, которая  происходит от самого Александра Невского. Во второй половине XIV века Суздальское княжество было ослаблено борьбой с татарами. После присоединения к московскому княжеству Василий Дмитриевич Кирдяпа, правопреемник последнего суздальского князя, примирился с участью и получил во владение город Шуя, ставший центром удельного княжества.   Его потомки стали называться Шуйскими.   На протяжении всего правления на Руси московской линии Рюриковичей, они являлись следующей ветвью в очереди на престол, и в случае прекращения московской династии, имели право на царский трон. Такой случай произошел, когда умер Фёдор I Иоаннович, и после некоторой паузы  (Борис Годунов), царём стал Василий IV Шуйский, который и был последним монархом из числа Рюриковичей. На Руси род угас, практически весь был истреблен из-за предательств и лжедоносов, но к нему выводит существующий и в настоящее время польский след Шуйских, не использовавших княжеский титул. Ну, вот более или менее коротко о древней истории моей перемешанной крови.

Князь рассказывал это так, словно читал лекцию студентам исторического факультета. А он мог бы стать историком, так как всю свою сознательную жизнь и все свободное время посвятил поиском своих корней и перелопатил множество исторических книг. Он налил в стопку виски, залпом выпил и, как бы переводя дыхание, продолжил тему своей биографии:

- Настоящей же моей семьей был детский дом, расположенный в Шуйском районе Ивановской области. Совпадение это или нет, но вся моя жизнь, так или иначе, соприкасалась с княжеским родом Шуйских. Поистине домом мне стал все тот же дет­дом, родите­лями няньки-мамки, батей – физрук Степаныч, братьями и сестрами такие же, как и я, не знающие ни род­ства, ни кто они такие на самом деле. Каждый придумы­вал и представлял, что ему хо­телось. Батя был отставной боевой офицер ГРУ, старший лейтенант, уво­ленный в запас с несовместимым со службой ранением. Попросту списанный в утиль не знающей по­щады, перемалывающей судьбы машиной этого ведомства. Он был в свое время тоже воспитанником этого детдома и вернулся туда на работу, как он говорил, вернуть долги. Наверное, вернул, погиб на по­жаре, когда меня там уже не было. Это ему спа­сибо, что я с вами сижу и вообще что-то из себя представляю. Если бы не он, то быть мне каким-ни­будь бо­таником или, наоборот, отмороженной сукой. Он воспитал во мне мужские качества, такие, как воля, справедливость, мужество, если хотите, и честь. В пятнадцать лет я уже был мастером спорта по боксу и благодаря его навыкам не зве­рел на ринге, даже когда был вдребезги избит. А дальше - военное училище, морская пехота, Северный флот, команди­ровки на Кавказ, ране­ния, ордена и списание со службы под чистую. Да, я повторил судьбу Петра Степановича Шмитко. Да, да, вы не ос­лышались, имя Петр вело меня через всю мою жизнь, не отпус­кая ни на шаг, мо­жет, даже и поэтому тоже я оказался в Санкт-Пе­тербурге, хотя еще с раннего дет­ства мечтал побывать в царской столице Романовых, фактически свергнувших династию Рюриковичей и практически уничтоживших мой род. Но волею судьбы и божьим провидением я оказался здесь именно сегодня.

- Да­вайте выпьем за батю, царствие ему небесное и пусть земля ему будет пухом, - с накатившими на глаза слезами он налил виски и, вставая, произнес:

- Степаныч был настоящий мужик, таких, как он, Бог делает по­штучно, давайте помянем не чо­каясь.

Все встали, молча выпили, не закусывая, не из­давая лишних шорохов, сели и с откры­тыми ртами ждали продол­жения рассказа. Петр же не заставил себя долго ждать:

- Пожар произошел, когда я был в командировке, и не смог даже его похоро­нить. Он спасал де­тей в загоревшемся спальном кор­пусе детдома, всех вывел и вынес, а сам выйти не смог. Потом меня уволили в запас и тоже по ранению вышибли, как состарившуюся проститутку, за­разившуюся сифили­сом в застенках ведомственного публичного дома. Так сказать, отработанный мате­риал. Опять же благодаря воспи­танию Бати, я не по­дался в киллеры. И вот гвардии - майор морского спецназа по­шел, как и все тогда, в биз­нес. И, скажу вам, хо­рошо пошел, пёр вверх, сметая конкурен­тов, как ветер сдувает пыль с дорог. Через год стал совладельцем одного из самых огромных су­пермаркетов электроники в стране, да и за пре­делами тоже. Был ки­том, не помышляющим о мели. Но в один прекрасный момент меня вы­кинула жизнь на берег предательства и из­мены, как в сюжете мыль­ной оперы, где было все: и любовная мелодрама, и боевик, и кри­минал с комедией. Подставил мой же компаньон, за­граба­став все под себя, а кита покро­шили на кильку и, полив тома­том, закатали в железную банку зоны. По истечении полутора лет этот по­кром­санный кит слизал с себя весь томат и си­дит перед вами. И через непродолжительную паузу продолжил:

- У Бати был сын Степан, мы вместе занимались боксом и росли, как родные братья. Так вот он пошел дальше меня и стал заслуженным мастером спорта и чемпионом Европы. Он и сейчас продолжает тренировать пацанов в свободное от бизнеса время и за счет своих средств содержит спортивную школу. Благодаря ему,  я получил в детском доме прозвище - сын лейтенанта Шмидта, которое шлейфом протянулось через всю мою жизнь. С соревнований мы привозили всякую всячину: жвачку, фломастеры и прочую мелочевку. Так вот я умудрялся продавать пацанам жеваную жвачку по рублю, использованные фломастеры по трешке, поношенные майки по червонцу, и у меня всегда водились деньги. В один прекрасный день Степан прочел «Золотого теленка» и принес эту книгу мне, впоследствии ставшую моим талисманом. И во всеуслышание произнес:

- Держи, очередной внебрачный  сын лейтенанта Шмитко. С этого момента это прозвище прилипло ко мне, как банный лист к заднице. И самое интересное, все совпадало: Батя был старлеем, и фамилия Шмитко очень походила на Шмидта, ну а я уже тогда умудрялся деньги качать из воздуха. Да, и армейские годы, и последующая гражданка прошли для меня с этим культовым прозвищем, хотя в глаза говорить никто не решался, но за спиной шептались, приклеивая мне этот ярлык. Я верю в предначертание судьбы и вписываемые в нее слова, буквы и цифры. У меня по жизни выпадают шестерки, а буква «ш» постоянно рядом со мной. Армия и война сопровождалась словами шторм, шеврон, шинель, шомпол, штык, штурм, шакал, Шали, Шамиль, Шариат. Гражданка:-Шуя, Шуйский, Шмитко, Шмидт, шляпа, шарф, шахматы, Шанхай, Швейцария. Ну, а зона:- Шансон, шконка,  шизо, шаха, шмон... Так что ничего просто так с нами не происходит, нашей судьбой управляет Бог, а присматривают за нами глаза наших предков.

В кухне стояла гробо­вая тишина, даже собаки, вышедшие из комнаты по­слушать рассказ незна­комца, за­стыли в проходе, открыв пасти и не отводя глаз от рассказ­чика. Наступил всеобщий столбняк, как будто кто-то нажал на стоп-кадр. Немое кино продол­жа­лось недолго.

- Да, Князь, я, конечно, предполагал, что ты не от мира сего, но даже мое вооб­ражение близко не придвинулись к реалии. Браво, Боже, ты услышал мои молитвы! - вознеся глаза к потолку, за­причитал Сергей.

Все оживились, как будто политые холодным ду­шем, куда только хмель подевался. Каж­дый стал рисовать мыс­ленно кар­тинки буду­щей жизни во главе с таким вундеркин­дом, кто о чем мечтал, неожи­данно всплыло, как наяву.

- Это стоит обмыыыыыть!- потя­нувшись за бутылкой, с непод­дельной ра­достью в голосе почти пропел Золотой. Со­бутыльники, потерев руки, подставили стаканы. Князь налил себе  порцию виски и тоже ударился в религию:

- Дай Бог,  не послед­нюю, но и злоупотреблять больше не будем.

- А у нас в Питере тоже есть набережная и мост имени лейтенанта Шмидта, - как будто просвистел, икая, захмелевший Чудодей.

- Вот придурок! - тут же оборвал его Золотой, выписывая приятелю смачную затрещину, приговаривая при этом:

- Подзатыльник - это самый традиционный и испытанный способ передачи информации от поколения к поколению.

Князь, улыбаясь и прикуривая очередную сигарету, ответил Гудвину на его экскурсионную справку:

- Значит, стоит посетить столь исторические и значимые для меня места.

Глубоко вдохнув табачного дыма, тут же закашлялся, и даже этот казалось бы незначительный казус предприимчивый Гуру незамедлительно перевёл в чью-то выгоду:

- Много людей обратили золото в дым и только владельцы  табачных фабрик обращают дым в золото...

Затем заслушали сле­дующих лекто­ров поочередно. Чудодей оказался самым умным среди всех. За его пле­чами было два высших образования, владение тремя иностранными языками почти в совер­шенстве. Кандидат технических наук, лауреат пре­мий, просто киборг электро­ники и компьютеризации, хакеры по сравнению с ним грудные дети. Заработал год по­селения за проникновение в базу данных какого-то крутого банка. Потерял семью, соответственно попал на паперть алкоголя, но мозг не утратил. Кстати, его имя Филипп, он самый мо­лодой среди всех, чуть старше возраста Иисуса Христа. Шура-Лом, он же по пас­порту Александр, был чуть по­проще и постарше Филиппа, закончил металлурги­ческий ин­ститут, имел собственные до­вольно-таки крупные базы металлопроката и приемные пункты втормета, его история прак­тически под копирку похожа на рассказ Петра. Тоже компаньоны, тоже кинули со всеми вы­текающими последствиями. Но вот на фигуре Сергея стоит заострить особое внимание: бывший мент, опер, ка­питан мили­ции был уволен за связи с преступным миром и посажен с мод­ной формулиров­кой «оборотень в пагонах». Отсидел три года и вернулся к пус­тому ко­рыту: жена ушла, при­брав все, что было нажито непосильным ментов­ским трудом. Посе­лился у больной матери, которая вскоре умерла, скорешился с Филиппом и Александром и сегодня встретил Петра, еще одно недостаю­щее звено в цепочке жизненных неурядиц.

- Я же говорил, что в нашем волшебном сун­дуке не хва­тало только палочки-выручалочки, теперь полный комплект, - за­сме­ялся, сверкая фиксой, Сергей.

- Он-то, скорее всего, и есть шапка-не­видимка, а эти двое ковер-самолет и скатерть-самобранка. Да и погоняла они не только за свой внешний вид получили, это связано и с профессиями, - подумал  Петр и вос­кликнул:

- Опаньки, вот вам матушка и Юрьев день! Пути Гос­подни неисповедимы! Неспро­ста меня тропа вывела на огни супермаркета, то была Божья тропа, не иначе, - раз­водя руки по сторонам и поднимая зрачки к потолку, про­должил философские из­рече­ния:

-  Сущест­вует древнее сказание о том, как однажды Христу и Его уче­никам встретился на пути жалкий безногий нищий. Апостолы спро­сили Спаси­теля, почему этот калека родился без ног. Иисус же сказал в ответ, что, если бы этот несчастный человек был с ногами, с огнем и мечом он прошел бы, опустошая, всю землю! А без ног он не делает зла. Считается, что промысел Бо­жий, аб­солютно праведный, но он непостижим, ни людям, ни ангелам.

С этими словами Петр про­тянул каждому сидящему за столом свою руку и, крепко пожав, добавил:

- Вот те­перь познакоми­лись.