Я много раз писал о том, что отношение ко всяким Дням памяти жертв политических репрессий или к Возвращению имен лично у меня, мягко говоря, двоякое. С одной стороны оно, конечно, да: спасибо партии родной, что об этом можно поговорить хоть раз в году, а не сразу в зубы. Премного благодарны.
А еще время от времени сверху нас призывают "одушевлять безликие цифры репрессий, рассказывая истории наших бабушек, дедушек и других пострадавших. Ибо нет у нас такой семьи, которая не пострадала бы от этого кошмара, никаких оправданий ему быть не может и все такое…" Песня!.. Потому теперь убийца и проходимец Генрих Ягода, подписавший в 1935 ордер на обыск и арест моего отца, оказывается, тоже безвинная жертва репрессий! И куча его подельщиков тоже.
И кто же виноват в кошмаре, который они сотворили? Нет ответа, но повториться оно не должно. А как оно может не повториться, если никто не извинился и не покаялся, хотя храмы у нас теперь на каждом углу. Зато мы придумали замечательную мифологию, когда все правы – и жертвы правы, и их убийцы тоже. Потому что индустриализация и коллективизация, а кругом, как и сегодня, были сплошные враги. Так что замнем для ясности.
Вообще, что-то в этом есть унизительное – стоять под окнами Лубянки и читать списки их жертв. Это как читать, допустим, какому-нибудь толстомордому бандиту списки ограбленных им сограждан. После обеда, для лучшего пищеварения. Немножко почитали – и хорош, дочитаете через год. Если, конечно, барин разрешит.
И вообще, если оно не должно повториться – значит, имело место преступление против человечности, так? Следовательно, должен быть суд, приговор, запреты на восхваление отдельных товарищей, извинения перед другими и тому подобное. А если это было не преступление, а просто отдельные перегибы, значит, можно и дальше безнаказанно хватать молоденьких девочек и волочь их по асфальту в автозак.
Одно порадовало меня сегодня – раньше к Соловецкому камню приходило немало разных начальников с невнятным, скажем так, прошлым, и читали по бумажке чужих убитых родственников. Поскольку свои, по всей видимости, были на другой стороне. А сегодня начальников я почти не видел, зато родственников называли все больше своих. Потому надоевших до оскомины лиц было меньше, а выглядело все гораздо честнее. А угадать направляющихся к Соловецкому камню можно было еще в метро – они приятно смотрелись в толпе как возвращающиеся домой политзэки из фильма «Холодное лето пятьдесят третьего...». Хотя на дворе вроде уже 2018-й.