Анатолий Гринблат
Советская власть в Ленинграде на примере нашего предприятия
В Ленинграде правил Романов, хотя и не принадлежащий Императорской семье, но с замашками царя. Он вводил в городе порядки более жесткие, чем в стране, хотя и там радоваться было нечему. Например, он запрещал у нас спектакли, идущие в Москве. Одно время его прочили в генсеки, но, слава богу, не состоялось, хотя и без него было не сладко.
На службу я поступил 4 апреля 1955г. после долгих мытарств по поиску службы, пытаясь преодолеть ярый антисемитизм, процветающий в стране и в нашем городе. И наконец, нашлось предприятие, на котором его не было и в помине, как белая ворона. Это завод п/я 529, в котором директором был Нестеров Г. С. бывший в политическом руководстве города сотрудник и побывавший в заключении по делу Попкова, сфабрикованном Сталиным, не терпевшим ленинградские партийные организации. Потом он был оправдан, но на прежнюю работу не допущен. Он был прекрасным директором и человеком. На заводе было много евреев и прекрасная деловая и человеческая обстановка. Завод был небольшим, возникшим на базе довоенных мастерских автомобильной электроники, но очень продуктивным по выпуску сложной военной техники и современной технологии. Он создавал технику, разработанную одним из первых научных радиотехнических НИИ в нашем государстве. Работая совместно с высокого уровня специалистами и учёными, сам достиг больших возможностей. Завод успешно осваивал и производил так необходимую военную технику естественно усиленной работой к концу месяца и наличием спирта для её поддержки, как это было принято в стране, где выполнение работ определялось месячными планами. Выполнение квартальных планов определяло возможность получить премиальные максимумом до 120% от зарплаты, поэтому старания были это обеспечить любыми средствами. А вся наша страна жила месячными планами, добиваясь их почти суточной работой или корректировкой плана, а магазины получением к концу месяца дефицитов-редких продуктов и изделий. Нашу страну можно было именовать страной дефицита. И это было постоянной темой юмористов.
Работал я в особом конструкторском бюро (ОКБ) завода и мы сопровождали освоение его изделий, и сами кое-что разрабатывали. Директором ОКБ стал Славин Н. В., очень деятельный человек, изменивший постепенно наше предприятие. Вначале на Кантемировской стали строить здание для ОКБ, по его готовности, мы туда переехали и ОКБ отделилось от завода. А затем получили статус НИИ под названием «Экспресс». Через некоторое время подчинили себе наш завод.
Жизнь в «Экспрессе» проходила в порядке, принятом в стране. Помимо профессиональных дел много времени уделялось общественной деятельности. Заставляли нас быть агитаторами партийных призывов. Я. конечно, отбрыкивался, но однажды согласился, и кайфовал. Ходил периодически на семинары, которые проводились на площади Пролетарской диктатуры напротив Смольного. Лекции слушал в четверть уха, но зато пользовался вкусными дефицитными бутербродами в буфете и уходил гулять. Выполнял я функции донесения политических призывов до сотрудников, честно говоря, очень плохо. Одно время я был редактором настенной газеты. И даже с увлечением помещал там стихи и рассказы, а не политические заметки. Как весь советский народ мы должны были ходить на праздничные демонстрации. Заготавливая носимые лозунги и призывы партии и собираясь каждый район рано утром в своё месте, потом через весь город вливались в центре в общие колоны. Я не помню, чтобы я хотел и в этом участвовал. Комнаты наши на работе обвешивались партийными плакатами, я как-то насчитал в нашей комнате 23 плаката и все с портретом Ленина. В члены партии нас не призывали, т.к. считали нас не пролетариями и мы можем разбавить истинных партийцев. И слава богу, я ещё с детства чувствовал её вредность. Руководители на работе должны были быть партийными, чтобы можно было ими управлять. А власть партии была запредельной. Как-то у нас проходили выборы судебного народного заседателя. Была выдвинута женщина с параметрами, выдвинутыми райкомом. Но на заседании себя выдвинул наш коллега, а все за него проголосовали. Что тут началось! Все партийцы забегали, стали уговаривать людей и всё же протолкнули свою выдвиженку.
Директор Славин стремился сделать НИИ довольно продуктивным и научным заведением, и многое осуществлял через Москву. И, конечно, обком этого сдержать не смог и наслал на нас партийную комиссию с указанием разгромить. И дело было сделано. Славина свалил микроинсульт, а остальные руководители испугались и защитой фирмы не занимались. В результате министерством было решено объединить нас с НИИ «Интеграл». А вернее подчинить нас предприятию, которое имело твёрдую позицию в органах и славилось своим антисемитизмом. И на деле занималось совсем другой тематикой. В те времена цвела идея укрупнений фирм, и как всякое осуществление идей у нас проходила компаниями без учёта целесообразности. Так оно и получилось. Нашу фирму бурно развивающую нашу отрасль влили в совершенно другую систему, не знающую нашу. К тому же «Интеграл» находился на довольно низком профессиональном уровне, но на командной амбиции. Удивляться этому не приходилось. Я бывал в нашем управлении радиотехнического министерства и не был от его деятельности в восторге. Правили там клерки, перед которыми директора заискивают, т.к. от них многое зависит и премии. Машинистки с директорами расправляются как с мальчишками, и те им привозят презенты, когда им нужно отпечатать документ.
На примере НИИ «Интеграл» можно пронаблюдать на сколько система управления Советского Союза позволяла имитировать полезную деятельность. Институт был создан на заре радиосвязной деятельности известными учёными, но в наше время превратился в большое предприятие с весьма не успешной работой. Полезные кадры сбежали, евреи были уволены, а во главе была фигура, имитирующая активную деятельность, и активный антисемитизм.
И первое, что было сделано при объединении, ликвидированы подразделения, которыми управляли евреи. Так исчезли нужные специализации. Подразделения «Экспресса» были расформированы и люди распределены по другим подразделениям. А меня лишили возможности активной связи с внешними предприятиями, с которыми у меня были совместные дела. Так началась трудная пора работы по реализации моих многочисленных задумок.