Амалия очнулась где-то в пределах загородного шоссе, опоясывающего город. Она отчаянно пыталась понять на каком этапе жизни... или может быть смерти, она проснулась... Встречные фонари нитями отражались в ее затуманенных глазах. Она лежала на том самом грузовике, который видела перед собой, как ей казалось в самый последний момент жизни. Голова разрывалась от боли, но она все же перевалилась на бок и поползла к водительскому окну. Грузовик резко сдал назад и свернул на еле заметную тропинку в лесу. Амалия высунулась в окно и окликнула Ральфа с подстреленной левой рукой за рулем.
- Ральф! Ральф!
- Ты жива?
- Едва ли - через сотню другую он затормозил на пригорке и заглушил мотор.
- Сможешь идти?
- Не знаю... правая нога нестерпимо болит.
- На близлежащем побережье есть доки. Там стоит лодка моего отчима, где они иногда проводят с матерью выходные. Придется укрыться здесь, у нас нет другого выхода – держась друг за друга они побрели на шум прибоя вдали.
- Боже! Твоя рука!
- Кто-то выстрелил в меня, падала бы ты чуть дольше, я был бы уже труп.
- Где ты взял грузовик?
- Угнал, к счастью фермеры приехали торговать соломой в город в нужный момент…
- Ночью?
- Что ночью?
- Приехали торговать… - схватилась она за его окровавленную руку – мне все это не нравится. Это больше походит на театр. Веревка, которую он каким-то образом не заметил. То, как тебе удалось сбежать. Грузовик, словно созданный для падения…
- Ты просто напугана.
- Поверь мне, я знаю, что говорю! Он любит смотреть, как люди бегают перед смертью, что бы по заранее написанному сценарию, поймать их, а мы каждый раз сами введёмся на это, как дети! - она замедлила шаг – Нет, лучше бы я просто умерла!
- Перестань, неужели ты не хочешь побыть со мной последние минуты жизни? Даже, если эта проклятая игра в кошки-мышки затянется, у нас будет время... на то, что мы возможно упустили.
- Возможно - вышли они к морю – но я не представляю свою жизнь с кем-то вроде тебя. Твоя рука,… скорее всего, я, смогу вылечить тебя, ведь я была медсестрой в Африке.
- Что еще мне нужно знать о тебе?
- Ничего… все остальное лишнее и никак не пригодится сейчас –линия моря с огромной кровавой луной вдоль берега отдавала безмятежностью небесной кары.
- Здесь никто постоянно не живет? – спросила Амалия, оглядывая лодки вокруг.
- Нет, приезжают покататься. Да, в прочем еще не сезон. Заходи…
- Так значит мы здесь совсем одни? –посмотрела она на черную дыру, связующую по ночам море и небо в единое целое. Первый безмятежный вздох после стольких лет: подумала про себя Амалия.
- Какая кровавая сегодня луна… как твоя рука. Пойдем, я вытащу пулю и обработаю рану...
Громкий хлопок, словно кого-то подстрелили у него под боком, разбудил Ральфа в пятом часу утра. Он поднялся и, придерживая перевязанную руку, вышел из каюты в холл. Ральф выглянул в окно и, не заметив там ничего не обычного, несколько раз позвал Амалию, но она не отозвалась. Тогда он порылся в ящиках и, взяв оттуда пистолет, вышел наружу, спустился на пляж и огляделся вокруг... Тишина и судна, таинственно перестукивавшийся друг с другом от малейшего дуновения ветра, небольшая уютная «Мэдисон», где им пришлось остановиться и безлюдный песчаный берег.
Вдруг из-за утеса снова послышался тот самый звук, разбудивший его в предрассветный час. Буквально в двух шагах кто-то плескался в море. Должно быть, он по ошибке принял всплеск за выстрел. Однако, не опуская оружия, Ральф подошел ближе и остановился на том самом месте, где на песке было брошено красное платье.
- Ты собираешься застрелить меня? – спросила Амалия, выныривая из воды.
- Нет,… ты что – он опустил пистолет – как ты меня напугала.
- Где ты взял оружие?
- У отчима есть дельная привычка держать оружие на всякий пожарный.
- Действительно... Вдруг он нам еще пригодится – вышла она с вывернутой душой на берег.
- Твоя нога...
- Пустяки... как не купаться, когда впервые так хорошо... Ай – Ральф накрыл ее платьем и взял по руку – я не могла уснуть. Мне так сильно хотелось остановить мгновение этой ночи, что я решилась немного поплавать под луной. Правда уже рассвело, но… это неважно... Давай пройдемся еще немного.
- … Хорошо, только подожди, я принесу теплые вещи.
- Ладно… - когда он вернулся, она разглядывала, камни на берегу, которые выплевывали сюда волны – смотри, какие они разные. Этот отколотый и потрескавшийся, а этот гладкий и круглый – Амалия тяжело вздохнула, посмотрев на него и добавила – ах, почему наша судьба сложилась, как у первого?
- Не думай об этом! – он сжал ее в объятиях, отчего камни выпали у нее из рук и бесшумно приземлились на мокрый песок – … возьми, тебе стоит переодеться – Ральф протянул ей вещи. Она вытерлась и начала переодеваться в грубый шерстяной свитер, рабочие штаны и вязаные носки – как твоя рука?
- Ничего, до свадьбы заживет…
- Ты был женат?
- Что? Нет, ты совсем дурного мнения обо мне.
- Что ж плохого в женитьбе? Конечно, исключая мой случай.
- Я дал себе клятву не строить браков... после того, как узнал, что ты… мертва – она как-то странно посмотрела на него, на что он хотел что-то добавить, но Амалия перебила его:
- Ну, как я тебе?
- Лучше, чем в этом безвкусном платье.
- Оно не безвкусное, я сама выбирала – ответила она, обидевшись словно ребенок – но от мысли, что он… купил мне его – Амалия скомкала платье и, размахнувшись, выбросила его в море – хочется разрезать его на мелкие кусочки! – громко рассмеялась она.
- Прости, что не приехал тогда.
- Это к лучшему, поверь. Ты бы, как дурачок приносил на несуществующую могилу цветы каждый год – по ее щеке пробежала остекленевшая слеза – ты бы просто ничего не понял тогда. Пока сам бы не попал в такую ситуацию… такую, как сейчас – она заплакала – в отличие от меня ты прожил лишние шесть лет, безмятежно…
- Это, смотря, как посудить. Я прятался, бегал от долгов, не мог найти постоянную работу... Я самый настоящий неудачник, как он мне и сказал тогда.
- Когда?
- Когда, я впервые подрался с ним – Амалия задумалась.
- В любом случае, я знаю, что ты был по-своему счастлив все эти годы. Этот ужас, который я вытерпела, лучше б меня застрелили за долги! – ее всю затрясло. Она прижалась к ограде из проволоки и зарыдала.
- Хватит, уже говорить об этом! Забудь, об этом хотя бы на сегодня, завтра и все последующие дни, сколько их у нас будет, черт побери! – осторожно обхватил он ее за плечи – зачем тебе держаться за проволоку, если есть моя, пускай и раненная рука… и, отчего ты боишься взглянуть мне в глаза? – Амалия осторожно повернулась к нему лицом.
- Возможно, я просто разучилась любить – она взглянула ему в глаза с выражением глубокого отчаяния и призрения к самой себе. Ральф же ничего не ответил, нагнулся и впился в ее шею обветрившимся губами.
Спустя три часа, Амалия проснулась от тревожного сна. Она лежала в постели, сжимая руку Ральфа. Амалия осторожно раскрыла его ладонь и поднесла ее поближе к глазам, что бы разглядеть.
- Что ты делаешь? – спросил он заспанным голосом.
- У тебя всего одна линия на руке, которая связывает тебя с женщинами – ответила она шепотом.
- И что?
- Ты полюбил на всю жизнь…
- Я итак это знаю, спи – развернул он ее подле себя так, чтобы солнечные лучи не попадали ей на глаза.
- Мне приснилось,… что я осталась совсем одна, и никого нет рядом, кроме… рыжего котенка.
- Выброси из головы дурные мысли. Как бы то ни было, рыжие коты сняться к счастью…
Минула целая вечность. Они наслаждались каждой минутой, часом, днем. Довольно банальные вещи, такие, как мытье посуды, купание или прогулка, доставляли неописуемое удовольствие. Казалось еще никогда, им не было так хорошо и спокойно...
В следующий понедельник, Амалия проснулась от очередного кошмара. У нее сильно болел живот, и голова шла кругом. Заметив, что Ральфа нет рядом, она позвала его несколько раз, после чего вышла наружу, но отшатнувшись, попятилась назад. На пирсе лежало его окровавленное тело. Она по-прежнему думала, что это продолжение кошмарного сна и, проснувшись, Ральф снова будет стоять рядом, живой и невредимый. Не до конца понимая из-за болезни, что происходит, Амалия выбежала на пирс и, зарыдав, упала на бездыханное тело. Будь под рукой пистолет, она точно бы застрелилась.
- Уведите ее! – раздался громогласный голос Бена возле ограды.
- Не подходите ко мне! Вы, все! – Амалия схватилась за удочку, прислонённую к катеру и, сорвав крючок с лески, поднесла его к горлу. Джекман моментально среагировав, скрутил ее слабую руку, которая, однако, машинально прорезала на его лице от уха до щеки ножевой порез, оттащил Амалию, и швырнув крючок с куском мяса в открытое море, бросил, бившеюся в конвульсиях Эми, в машину…
To be continued