Начал читать книгу "Летопись жизни и творчества И.А. Бунина том второй 1910-1919", труд Сергея Николаевича Морозова. 1910 год. Иван Алексеевич работает над повестью "Деревня". Весной он посещает Горького на Капри. Летом умирает матушка Ивана Алексеевича. В сентябре Николай Гумилёв в своей рецензии пишет следующее: "... стихи Бунина, как и других эпигонов натурализма, надо считать подделками, прежде всего - потому что они скучны, не гипнотизируют. В них всё понятно и ничего не прекрасно."
В ноябре 10-го года умирает Лев Толстой. В первой половине 11-го Иван Бунин с супругой осуществляет путешествие в дальние страны, в Египет и на остров Цейлон. В январе 1911 года И.А. Бунин пишет отзыв "О сочинениях Городецкого", представленных на соискание Пушкинской премии. Вот цитата из отзыва: "... не может быть, по моему мнению, и речи о поощрении Городецкого уже хотя бы за одно кровное родство его с тем, что называется "новой" поэзией - поэзией, опошлившей русский стих, ... , искажающей и насилующей русский язык, превратившей слово "стихи" в посмешище, в синоним тарабарщины, приучившей публику так снисходительно смотреть на риторику, напыщенность, самолюбование, самовосхваление, фатовство, сюсюканье или грубость..." Читаешь всё это и погружаешься в ту эпоху, видишь работу каких-то механизмов, начинаешь понимать мотивы поступков людей, Ивана Бунина в частности, его окружения, его оппонентов, которые будут совершены в ближайшем будущем, слов которые будут в скорости написаны и сказаны. Читаешь и делаешь маленькие неожиданные открытия для себя.
Одно из открытий - неимоверно злая критика абсолютного большинства рецензентов бунинской повести "Деревня", особенно в столичных газетах и журналах. Бунина обвиняли в очернительстве действительности, и обвиняли кажется те люди, кто деревню видел если только из окна поезда. Второе открытие - это тон переписки И.А. Бунина и А.М. Горького. Честно скажу, я был удивлён. Судя по письмам обоих писателей друг другу, по письмам третьим лицам, у Бунина и Горького сложились очень тёплые дружеские отношения. Что-то в их переписке есть даже трогательное. В эти же годы Бунин переписывается с братом Юлием, с Николаем Телешовым, пишет своим одесским друзьям, но тон тех писем совсем другой. Такое ощущение, что переписка с Горьким - это переписка с лучшим другом, который понимает тебя, как никто другой, с кем хочется делиться своими мыслями, переживаниями, с кем хочется поскорее встретиться и проговорить с вечера до утра обо всех литературных, политических, житейских новостях. Вот для иллюстрации цитаты из переписки Ивана Бунина и Максима Горького. Бунин пишет: "Хочется мне на Капри - ужасно, хочется очень поговорить с Вами о Ваших последних вещах, но удастся ли - и не ведаю." Бунин пишет: "... получил и письмо Ваше, и песни!, - и за то, и за другое обнял бы Вас истинно от всей души! Никогда не забуду, дорогой, того, что Вы говорили мне на прощанье, а песни так сильно, так живо напомнили эти дни..." Бунин: "Хочется к Вам ужасно. Вот уж по истине не умею сказать, как тронуло нас Ваше участие к нам! Жизнь своенравна, изменчива, но есть в человеческих отношениях минуты, которые не забываются..." Горький пишет Бунину о повести "Деревня": "И множество достоинств вижу в повести этой, волнует она меня - до глубины души. Почти на каждой странице есть нечто так близкое, столь русское - слов не нахожу достойных! Хороших кровей писатель Иван Бунин и - должен он беречь себя." Бунин пишет: "... взволновался: и от похвал Ваших, и главное, оттого, что общение с Вами всегда хорошо волнует меня."
А вот что И.А. Бунин говорит о А.М. Горьком в интервью газете "Одесские новости": "Лично я продолжаю считать, что очень крупный художественный талант Горького остаётся на прежней высоте. ... . М.Горький в своё время был писателем России, но талант его эволюционирует, и , по-моему, Горький идёт к тому, чтобы перестать быть писателем исключительно русским и занять положение писателя общечеловеческого".
Письма от Горького Бунину того периода почти не сохранились и не дошли до нас. Но до нас дошли отзывы Горького о Бунине третьим лицам. Вот один из таких отзывов: "Был Бунин. Чудесное лицо!" А ещё в 1910 году Горький пишет различным своим знакомым в том числе писателю Короленко и издателю Куприной-Иорданской о повести "Деревня", и при этом Алексей Максимович не жалеет лестных эпитетов: "Увидите ... также Ивана Бунина, который скоро явится сюда. Почитайте начало его "Деревни" - хорошо! Очень хорошо! Строго, целомудренно, немногословно, и - человек знает то, о чём пишет! Это настоящий литератор хорошей, старой марки". "А "Деревню" Бунина надобно Вам прочитать, факт! Он развёртывается как превосходный прозаик. Только - густо очень". "Мне очень нравится "Деревня" Бунина, очень мужественно сделано, с большим знанием быта, крепким языком". " А "Деревня" будет оценена, будет. Это произведение исторического характера, так о деревне у нас ещё не писали." "Бунин кончил "Деревню" - это первоклассная вещь. Первый раз в литературе нашей - если не считать "Утро помещика" Л.Н. Толстого - слишком отдалённое, и в "В овраге" А.П. Чехова - вещь эпизодическую, первый, говорю, раз "Деревня" написана столь мужественно-правдиво, с таким истинным стоном и так "исторически". А какие удивительные детали!"
Собственно там где подавляющее большинство столичных критиков, и читателей в 1910-м году увидело чернуху и поливание грязью русской деревни Буниным, Горький увидел диагноз опытного хирурга, рентгеновский снимок, три проекции и вид в разрезе, всё это выполненное на бунинском высокохудожественном уровне. Бунин в "Деревне" повествует о том, что так жить нельзя, а люди так живут тем не менее. Хорошие добрые люди, но тёмные и необразованные. И даже богатей и кулак Тихон Красов, один из героев повести, понимает, что его собственная жизнь похожа на праздничный платок жены, который та износила, надевая его на изнанку, потому что хотела сберечь, износила так и не надев ни разу яркой стороной. Видимо это понимание, эта оценка действительности и роднила Горького и Бунина. Как жаль что они не смогли сохранить своей дружбы. "Жизнь своенравна, изменчива". Через десятилетия звучали из их уст совсем другие слова, другие оценки, порой ядовитые, язвительные. Люди охладевают друг к другу, становятся чужими, враждебными, расходятся их интересы, меняется их мировоззрение, но то, что происходило, что было когда-то, оно ведь никуда не девается, оно остаётся, лежит где-то там, на полочке истории, пылится. И находится какой-нибудь пытливый ум, и предъявляет давно забытые факты обществу - смотрите, а ведь когда-то, в далёком 1910 году Иван Алексеевич и Алексей Максимович были лучшими друзьями, были единомышленниками.
Сегодня образ писателя Ивана Бунина очень часто несут как знамя, как хоругвь, как портрет революционного вождя. Очень часто люди используют его образ как свой политический или идеологический аргумент. Они забывают, не учитываю то, как Бунин пришёл к тем или другим убеждения, высказываниям, публицистическим строкам. Они бездумно несут в свою копилку то, что им нравится, то, что им выгодно. И вот уже перед нами предстаёт Бунин - антисоветчик. Злобные ядовитые слова Ивана Бунина, например о Ленине, превращаются в оружие для борьбы белых с красными. Хотя какие сегодня могут быть красные и белые? Другая сторона видит это оружие и воспринимает Бунина, как врага, как певца буржуазных ценностей, как исключительно живописца голых ляжек и задранных подолов. И писатель Иван Бунин становится заложником политических игр и идеологических оценок. Поделившие мир на своих и чужих заранее с предубеждением относятся к творчеству И.А. Бунина - он персона из чужого вражеского лагеря, или же, для другой стороны - он только ругатель Ленина, а значит наш человек. Бунина окрашивают в свои политические краски, забывая или сознательно выкидывая другого Бунина, упрощая и опошляя его. А вся история с повестью "Деревня" напоминает нам, что около двадцати лет Иван Бунин придерживался очень даже левых взглядов, дружил с Горьким, был его единомышленником, что во множестве своих произведений Иван Бунин описывает нелёгкую жизнь забитых, тёмных, неграмотных, но в тоже время добросердечных и прямодушных людей, русских крестьян, людей зачастую ищущих подвига и готовых жертвовать собой. Почему Бунин с Горьким позже, перед революцией, охладели друг к другу, а после революции весьма нелестно друг о друге отзывались, иногда добавляя: "хотя, помнится было время, мы ..."? По моему мнению, не потому что Иван Бунин был барином и буржуем, не был он ни тем, ни другим, а потому что он был последовательным толстовцем. Мне так видится, по крайней мере. В Полтаве в 90-е молодой Бунин даже пробовал жить по уставу толстовцев. Позже он вернулся к мясоедению и винопитию и прочему подобному, но вот толстовское учение о непротивлении злу насилием стало частью его убеждений и моральных принципов. Это большая тема - "бунинское толстовство", об этом можно отдельно поговорить, но как мне представляется именно эти убеждения Ивана Бунина развели его впоследствии с Максимом Горьким, расстроили их дружбу. Я к чему это говорю. Не нужно Бунина, с его высказываниями, его бранными словечками, увязывать с политикой. Иван Бунин - это художник, певец с Россией в сердце того же уровня, что и Пушкин и Толстой. И отказываться от Бунина, исходя из своих политических взглядов и предпочтений - это попросту обкрадывать самого себя. Кстати, и поэтом Бунин был ни как не ниже пушкинского уровня и размаха, чего бы там не говорил очень хороший поэт Николай Гумелёв.
В завершении хочу привести слова одного публициста, читанные мной в той же толстой книге, составленной С.Н. Морозовым, слова которые меня позабавили. Некто, то ли Бельэтажкин, то ли Галёркин, я не запомнил фамилии, пишет: "Прочитал три тома стихов Бунина. Не надо. Мертвечина. Дай ему бог здоровья и чин президента академии наук, а стихи пусть кто-нибудь другой пишет. Это не поэзия, а версификация" и "... поэт он такой же, как я столяр. Это не творчество, а клейка виршей". Так что, если кто-то припоминает Бунину ту "Варфоломееву ночь", которую он устроил своим собратьям по перу в середине 20-х годов XX-го века , то имейте ввиду, что ему самому его оппоненты "Варфоломеевы ночи" начали устраивать ещё в начале XX-го века, за пятнадцать лет до того, как сам Иван Алексеевич сподобился на не очень правильный и достойный, по моему мнению, поступок.