Витатий заболел. Ночное приключение дало себя знать. Пришедший к ним по вызову доктор Енотич прописал ёжику лекарства и постельный режим.
Теперь Витатий лежал под одеялом и смотрел в окно на небо. Там резвились тучки. Витатию понравилась одна, та, что была сначала кругла и немножко растрёпанна. Но ветер шаловливо играл её кудряшками и тучка смеялась от щекотки, то вытягиваясь в струну, то собираясь столь плотно, что из-за неё становилось не видно солнца.
Ёжик тоже то вытягивался на постели, то сжимался в колючий клубок.
— Эгей! — голос за окном прозвучал неожиданно. — Эге-гей!
Витатий выглянул во двор, где Четырепять уже нетерпеливо прядал ушами:
— Вит! Ну, ты как? Пьёшь лекарства?
Ёжик грустно кивнул.
— Ну, правильно! — одобрил заяц. — Не бойся, всё будет нормально! — он переминался с ноги на ногу. — А я тут, это… у меня же нынче это… забыл?
Витатий почесал макушку. Ах, ты, ёлки-палки, ЗАБЫЛ! Ведь именно сегодня Четырепятьев день рождения! А подарка для друга у ёжика не было. Ай-я-яй. Настроение Витатия стремительно упало.
— Смотри, чего у меня есть! — Четырепять вытащил из кармана руку и показал ёжику нечто.
— Ух ты… — Витатий замер от восторга, потому что на ладони зайца лежала настоящая губная гармоника!
— Это тебе. — Четырепять улыбнулся.
— Мне? Насовсем-насовсем? — Витатий не мог поверить, что теперь он будет владеть такой замечательной вещью.
— На целых два дня. — сказал Четырепять. — Я сегодня отправляюсь к родственникам на два дня, так что, пока пользуйся. — заяц заторопился. — Ну, ладно, давай, выздоравливай поскорее!
Витатий проводил его взглядом, потом посмотрел на косматую тучку, на солнце, что висело высоко-высоко в небе, и улыбнулся — он уже знал, что именно подарит другу, и это будет чудесно!
Витатий откинулся на подушку. Он попробовал было поиграть на губной гармонике, но скоро убедился, что в таком состоянии это не доставляет никакого удовольствия. Более того, почти сразу начался кашель, хриплый и колючий.
Из кухни послышались шаги.
— Тебе плохо, сынок? — мама Йожена была очень хорошей мамой и переживала за Витатия. — Вот, выпей!
Ёжик осторожно понюхал лекарство, пахнуло ромашкой и ещё чем-то невкусным. Он поморщился.
— Пей! — голос мамы был мягок, но непреклонен.
Витатий набрал воздуха в грудь, потом выдохнул и зажмурившись выпил микстуру. В глазах тут же прибавилось песка, в носу закрутились щекочущие мушки. Громкий «апчхи» согнал любопытную ворону с дерева.
— Каааааар! — недоумённо сказала ворона и полетела подальше от греха.
Витатий укрылся одеялом с головой и вскоре равномерно засопел.
В окно постучали. Витатий открыл глаз, потом второй. Было раннее утро. В окно постучали настойчивей.
«Вдруг это Ежиная Смерть.» — подумал Витатий.
В окне показался чей-то силуэт.
— Ой, мамочки! — Витатий зажмурил глаза. Потом решительно схватил свою подушку и бросил в оконный проём.
— Вот это да! — раздался невнятный голос снаружи. — Ты чего кидаешься?
— А ты кто? Ты не Ежиная Смерть? — спросил Витатий.
— Не. — послышался незнакомый голос. — Я не она. Я заяц.
— Правда? — недоверчиво спросил ёжик. — Что-то голос у тебя не похож.
— Да ты понимаешь, какое дело, — на подоконник вскарабкался Четырепять, — родственники меня на радостях так обкормили вкусняшками, что язык теперь прилипает к нёбу. Пришлось срочно сбежать от них. Ну, а ты как тут? Поправляешься?
Витатий обрадовался возвращению приятеля.
— Кажется, я уже почти совсем здоров. — сказал он весело. — Только на гармонике так и не удалось поиграть. Не смог. — добавил он с грустью и протянул блестящую вещицу зайцу.
— Оставь у себя. — отмахнулся Четырепять. — Это не тот инструмент. Мне другой надо. — глаза у зайца мечтательно замерцали. — Мне, брат, такой инструмент надо, которого во всём лесу не сыщешь, ни у кого здесь такого нет.
— Ни у кого нет, — сказал спокойно-уверенно Витатий, — а у тебя будет!
Четырепять криво усмехнулся и пренебрежительно махнул лапой.
— Дорогой Четырепять, — торжественно произнёс ёжик, — поздравляю тебя с днём рождения и дарю тебе вот эту замечательную Жемчужину!
— Спасибо. — ошарашенно ответил заяц и уставился на маленькую перламутровую горошину, лежащую у него на ладошке. — Вот только… чего я с ней делать буду?
— Слушай меня внимательно и ничего не перепутай. — ответил Витатий. — Эта Жемчужина волшебная, если показать её солнышку и вслух произнести своё желание, то оно обязательно сбудется!
— А ты точно выздоровел? — с тревогой посмотрел на ёжика Четырепять. — Знаешь что, пойду я, пожалуй, а то мама Йожена услышит нас и заругается. — заяц спрыгнул с подоконника на землю. — Лови! — крикнул он.
В окно влетела подушка.
Четырепять весело шагал домой, в Бом-Бурелом, и глаза ему слепило поднимающееся над землёй солнце. Дойдя до небольшой рощицы, заяц остановился, достал из кармана жемчужину и, усмехнувшись, задумался. Затем, видимо приняв решение, он раскрыл ладонь и подставил жемчужину под солнечные лучи.
— Хочу, чтобы у меня было банджо! С кожаным ремешком! — громко произнёс он и зажмурился.
Всё так же радостно пели птицы, встречая новый день, стрекотали в траве кузнечики, над ухом прожужжала пчела, но больше ничего не произошло, и открыв глаза Четырепять сразу же в этом убедился.
— Ах, ты, маленький фантазёр. — улыбнулся заяц и размахнувшись зашвырнул жемчужину далеко-далеко в траву. Он независимо засвистел, сунул руки в карманы и хотел уже продолжать свой путь, как вдруг почувствовал запах гари. Оглянувшись по сторонам, заяц почти сразу увидел дымок, тянувшийся тонкой лентой из рощицы. Вскоре он убедился, что это дымят угли костра, не потушенного какими-то беспечными туристами. Четырепять с помощью сухой ветки забросал тлеющие угли землёй и удовлетворённо похлопал ладонь о ладонь: — Вот так. А то ещё пожара нам в лесу не хватало.
Он уже собирался отправиться в дальнейший путь, когда его внимание привлёк какой-то странный предмет, похоже, забытый туристами. Заяц с любопытством приблизился и неподалёку, в высокой траве, обнаружил нечто такое, от чего его сердце едва не выскочило из груди. Он оглянулся вокруг и не веря самому себе осторожно поднял с земли за кожаный ремешок самое что ни на есть настоящее БАНДЖО!!!