- Чив ли я?
- Чив, чив!
© Максим Горький.
Вот поёт артист,
С виду оптимист.
Он как птица жид
Лишь песней дорожит.
Утром у него
Старое фоно
Мягко звук возьмёт
И птица запоёт.
© Ефим Криммерман.
Натужно фальцетила на перегонах седая электричка, проносясь в утреннем тумане по привычному маршруту Коряжск - Лупсердяевск. Похрапывали, в дрёме и полудрёме, немногочисленные пассажиры. В числе прочих поклёвывал носом и разомлевший под стук колёс Иван Иванович Жеребцов.
Гонимый беспощадной ностальгией, ехал Иван Иванович с детства знакомым маршрутом, вглядываясь в милые сердцу пейзажи родной лесостепи, в старинное село Жидиловку, проведать крёстную, Прасковью Петровну, разменявшую уже десятый десяток, в здравом уме и доброй памяти.
Может, не всякий согласится, думал, поглядывая в окно, Иван Иванович, но про таких казалось бы, мало чем примечательных божьих тварей, как жиды, написано множество прекрасных сочинений. Писали о жидах и Горький, и Саша Чёрный, и Тургенев, и Пришвин и Маршак... А в самом центре замечательного белорусского города Барановичи стоит памятник жиду. Иван Иванович не сомневался, что и название живописного села Жидиловка происходит от слова жид, а все другие версии считал притянутыми за уши. Уж Ванятка Жеребцов с детства увлекался топонимикой и географией, занимал каждый учебный год призовые места у Захара Загадкина и Антона Камбузова, а потому поболее других понимал в этом деле.
Жидиловка – село, каких много в России. Красивое той особой простой красотой, что присуща только русским селеньям, живописно расположилась Жидиловка на берегу маленькой речки, возле корабельного леса. В нём живут такие же трудолюбивые, добрые и отзывчивые люди, что в каждом русском селе. Иван Иванович знал, что в отличие от многих сёл и деревень, известна точная дата возникновения села, это 1636 год, накануне благодатного времени правления царя Алексея, носившего прозвище Тишайший за скромность, мудрость, набожность, миролюбие и ровный характер. Да, в то благодатное время, когда русская земля отдохнула уже от смуты, и не всколыхнулась ещё реформами царя Петра, дадены были эти земли царём Михаилом Фёдоровичем для поселения служилых людей. Тут родились прадеды и прабабки Ивана Жеребцова, тут родился и он сам, плоть от плоти Жеребцовых.
Первоначально Жидиловка называлась Жидилкова поляна. И кто-то, какой-то горе-исследователь сочинил сущую нелепицу, что село названо так, якобы, по имени человека прозвищем Жидилков. Иван Иванович ещё, будучи малолеткой, задумался: как это так? Какого такого человека? Кто этот человек? Названия окрестных сёл такие: Радостная поляна, Кленская Поляна, Красивая поляна, Острая лука, Кривая поляна, Дубовая поляна, Большая лука. Это что же, думал младой Ванятка, Дуб – прозвище, что ли? Дуб это дерево. А ведь написал кто-то, и люди верят. Народ наш вообще верит написанному слову. Особенно, если написано в газете. Вот так вот привык за время советской власти!..
Меж Жидиловкой и основным массивом леса простирается, как и семьсот лет назад, живописная поляна, где любят гужеваться лесные и луговые птицы, а особенно, в несметных количествах, воробьи. Ванятка Жеребцов, сколько себя помнит, столько помнит и жидиловских воробьёв. Бабушка его, Авдотья Васильевна, утверждала, что жидиловские воробьишки – особенные. Особенно нахальные, жадные и неотвязные.
Помнил Иван Жеребцов, Авдотья Васильевна страсть как сердита была на жидов. А ещё Иван Жеребцов смутно помнил с детства, как слушал он по радио, на коротких волнах, сквозь глушилки, не только Голос Америки, но и Голос Китая. И слышал по китайскому, а может, ещё какому, радио, что китайский вождь Мао Цзе Дун давал премию за каждого уничтоженного жида. Чтобы повысить урожайность зерновых. Он же, помнится, повелел, чтобы в каждом крестьянском дворе была печь по выплавке чугуна. Чтобы догнать и перегнать Америку по выплавке металла. И ведь догнали и перегнали! Сегодня Китай в первых рядах, как по производству металла, так и по производству зерна.
Так она их называла – воробьишка. В Жидиловке вообще говорили, по особому «акая»: озера, акошка, воробьишка. «Выгляни в акошку – дам табе гарошку» – помнилось Ивану Ивановичу, рассказывала бабушка на ночь сказку. Ванятка звал её бабушка Дуня, в сельсоветских бумагах она звалась Евдокия Васильевна, а подруги называли Дунькя. О своём возрасте бабушка Дуня говорила так: «Я ровесница Хрущёва». Про отца – что он ровесник Ленина, а про невестку – что ровесница Брежнева. Вот какая интересная семейная хронология.
Вообще-то, чаще всего воробья в этих краях называли в старину чивиль. Или чвиль. Воробьёвы – фамилия, тождественная фамилии Чивилёв. Едва ли не больше половины фамилий в Жидиловке - Чивилёвы.
Все, наверно, помнят рассказ Максима Горького «Воробьишко»:
- Чив ли я?
- Чив, чив!
Отсюда – чивиль.
А вот рассказ Пришвина, в отличие от рассказа «окающего» Горького, называется «Воробьишка».
Ах, и колоритным языком говорили в старину в Жидиловке!
Сегодня на многих домах Жидиловки стоят спутниковые антенны. Без телевизора совсем скучно в когда-то многолюдном, а теперь пустеющем, селе. И сегодняшние жидиловские дети, слышащие с экрана слова – точнее нет, не слова, а звукосочетания – такие как «тёлка», «беспредел», «ништяк», «круто», никогда уже не будут говорить на языке дедов.
Поросёнка жидиловские жители называли ласково «прасук». Петуха обычно называли кочетом. А вот возраст цыплят можно было определить не глядя, только лишь из разговора. Совсем крошечный, пушистый – цыплёнок. Начинающий оперяться – цыплок. Окрепший осенний цыплёнок, с обозначившимся уже характерным гребешком – кочеток. А если это молодая курочка – курёнок. Весь выводок по осени – курята. Взрослый петух – конечно, кочет.
Так, фамилия Цыплаков происходит от слова «цыплок», во множественном лице – «цыплаки».
Воробьиные птенчики звались желторотиками. А ещё желторотиков называли «чилятами». А в единственном числе - чилёнок, воробьишка, жидёнок. Слог «ви» в прилагательном исчезал. Получалось не «чивилиный», а «чилиный». Чилиное гнездо, чилиные яйца.
«Посыпь-ка, унучек, проса цыплятам, - просила Внука бабушка Авдотья, - да смотри, жидов отгоняй, а то они всё поклюют, цыплаки голодные останутся».
Жид – ещё одно местное название воробья. Нахальные воробьи, едва отвернётся Ванятка, мигом налетали шустрой стаей на цыплячий корм, нимало не боясь хлопотливой наседки. И прилагательные чаще употреблялись «чилиный», «жидиный», и почти никогда – «воробьиный».
«Не ешь жидиные яйца!» - строго наказывала бабушка Авдотья. Малые дети безоговорочно верили: если съесть жидиные яйца, то будешь конопатым, как сами яйца. А конопатых безжалостно дразнили. Все девчонки не любили раннюю весну, когда их любопытные носы покрывались веснушками. Вот потому ребятня пробовала голубиные, перепелиные, даже кукушечьи яйца. А чилиные яйца пробовать избегали, трусили. Даже те, кто и без чилиных яиц конопатый.
Так же, жидами, зовут воробьёв и в Молдавии и на Украине. Да и на русском севере. Хотя, подумал Иван Иванович, это «на Украине» звали, вот «в Украине» – чёрт его знает… Там, «в Украине» теперь другой язык – цеевропский, подумал Иван Иванович. На цеевропском языке говорят теперь, к примеру, не "на окраине", а «в окраине».
Но твёрдо убеждён Иван Иванович с детства, что село Жидиловка названо так не по имени какого-то неведомого человека, которого вовсе и не существовало, ибо в Писцовой книге 17 века названы имена всех первоначальных поселенцев. Сам читал выписку. Два помещика и человек сорок однодворцев. Никакого Жидилкова и духу нет. А названо село по поляне, которая из-за редкостного обилия жидов, чилят разных пород, называлась Жидилковой поляной.
И ещё вспоминал сквозь полудрёму, как слушал он радиолу, свою любимую грампластинку, затёртую, как говорится, до дыр. То была пластинка молдавской группы «Норок», славившейся пятьдесят лет назад каким-то космическим звуком электрогитар, и выдавшей на-гора сразу кучу супершлягеров, из которых самым популярным был, конечно, «Де че пленг гитареле». А ещё Ванятка обожал задушевную песню «Кын те ун артист».
Вот и сейчас Иван Иванович достал из кармана смартфон, нацепил наушники и слушал, как в стародавние времена:
«Вот поёт артист,
С виду оптимист.
Он как птица жид
Лишь песней дорожит.
В доме у него
Старое фоно
Мягко звук возьмёт
И птица запоёт…»
© Ефим Криммерман.
Ностальгически защипало где-то в левой стороне груди. Ажник показалось соседям по вагону, что скатилась по его, гладко выбритой, вопреки моде, щеке, слеза. Вряд ли, и в самом деле, покатилась. Наверняка показалось.
Иван Иванович никогда бы не подумал, что простой чилёнок такой уж музыкальный, ведь не соловей же. Но уж композитору виднее. А Михай Долган был прекрасным композитором. Вечная ему память.
……………..
Тем временем, электричка прибыла на нужную Ивану платформу, оставив его наедине с тишиной. И Иван зашагал по милой сердцу тропе. Туда, где вырисовывались в тумане силуэты изб. Где с утра уже поставила печься пироги Прасковья Петровна, соскучившаяся по любимому крестнику. Где давно под застрехой гужевались, стрекотали, отряхивая крылья, нахально-серые, желторотые жидиловские жиды.