Глава 1. СЫН
«Всё, завтра беру на работе отгул и иду в женскую консультацию», - уговаривала я сама себя и каждый раз переносила этот визит на следующий день. И вот однажды, проснувшись утром в понедельник, решилась: «Иду!». Чего я боялась? Всего. Боялась беременности с её жуткими токсикозами; боялась родов, потому что все пугали меня, что это жуткая боль; боялась, что не справлюсь с грузом ответственности, который свалится на меня с появлением ребёнка. Короче, я боялась всего. Именно поэтому, направляясь на консультацию к гинекологу, я умоляла всю дорогу боженьку, чтобы он явил чудо, и у меня была банальная задержка. Чуда не произошло. Врач, осмотрев меня, с невозмутимым спокойствием констатировал: «Уже восемь недель. Ну что, будем рожать?» Я согласно кивнула ему в ответ и с этой минуты у меня началась совершенно другая, непривычная жизнь.
Я увеличивалась вширь, словно пирог на дрожжах. Знакомые бабки, в любую погоду торчащие на лавочке возле дома, предрекали мне рождение розовощёкой кучерявой девчушки, но я вопреки всем их пророчествам, была уверена, что у меня будет сын. Не знаю почему, но на меньшее я была не согласна. В те «беременные» дни я была просто помешана на британском эпосе, ярким представителем которого являлся легендарный вождь бриттов – король Артур. Утром, просыпаясь и сладко потягиваясь в кровати, я гладила свой увеличивающийся с каждым днём живот и с лёгким наклоном головы, почтительно произносила: «Доброе утро, Ваше Величество!»
Артур родился в самом начале осени. Я никогда не забуду тот день, когда я услышала его первый крик, потому что это был один из самых мучительных для меня дней. Воды отошли в полночь, схватки только начинались, а «скорая», вызванная мамой, ехать отказалась, по причине того, что перед домом у нас была вырыта большая яма, и полностью отсутствовало освещение. Медики решили, что это мои первые роды и до утра, по их прогнозам, ребёнок на свет не появится. Я действительно дождалась утра без особых болей, и даже, обидевшись на работников «скорой», пошла до роддома пешком. Схватки уже были достаточно сильными, поэтому мне приходилось останавливаться через каждые пятьдесят метров, чтобы подышать. Но я всё таки дошла…сама… А в роддоме был план. Тогда, в перестроечные годы, по стране волной катились разные штатные сокращения кадров, поэтому было неудивительно, что у каждой смены даже в роддоме был свой «план на количество рождённых малышей». Меня шустро накачали препаратами, стимулирующими роды, поставили капельницы на обе руки – я долго потом сравнивала себя с образом на распятии – и стали ждать. Но, вопреки всему, мой сын вовсе не спешил появляться на свет. Забегая вперёд скажу, он сбил им все планы, потому что родился поздно вечером. Мне же всё это время рассказывали страшилки про то, что ребёнок уже долго находится без околоплодных вод и у него может развиться что угодно, а может случиться и то, что он родиться мёртвым. Это было более чем жестоко с их стороны. И вот пришёл час, когда послышался первый пронзительный крик Артура. В тот момент я сдалась – я отключилась… Очнулась на каталке, на руках и на ногах повсеместно красовались лиловые кровоподтёки и объёмные синяки. На мой удивлённый взгляд, бабушка сиделка развела руки, и рассказала, как упало давление, следом остановилось сердце, и пришлось колоть мне «куда попало», лишь бы я вернулась к жизни.
Арт рос. Он был очень своеобразным ребёнком, совершенно не похожим по своему развитию на других детей. В пять месяцев, когда у него резался первый зуб, в доме поднялся жуткий переполох, из-за трех подряд бессонных ночей. Арт плакал дни и ночи напролёт, я просто валилась с ног от всего этого. На третий день домашним советом было решено отправить меня в детскую поликлинику на консультацию. Плачущий сын остался дома с бабушкой. Терапевт, выслушавший мой грустный рассказ, пожала плечами и выписала направление в «инфекционку». Домашние в один голос решили – надо, значит надо, лишь я сомневалась. Все сомнения развеял мой мальчик. Спустя час после моего возвращения, он вдруг заснул. Спал очень тихо, беззвучно. После трехдневного крика, мне даже было страшно. Через каждые пятнадцать минут я склонялась над его кроваткой, чтобы проверить дышит ли он? Когда я в очередной раз зависла у него в изголовье, сын вдруг открыл глаза и тихо-тихо, но очень отчётливо произнёс: «Мама». Наверно, именно в тот день, я только и смогла понять, что я – мама!
Все последующие годы, пока Артур развивался и мужал, я часто задавала себе вопрос: «Хорошая ли я мать?» Всё дело в том, что, как мне казалось, я была ему скорее любящей «боевой» подругой, чем требовательной матерью. Мы вместе прогуливали школу, вместе «шкодили», с моего молчаливого согласия он совершал поступки, за которые другие дети были бы попросту наказаны. Нет, в его поступках не было ничего криминального, просто они всегда позволяли ему выделяться из толпы. Хотя один «криминал» всё-таки был…
Однажды в их классе пропал журнал, обычный классный журнал, в который выставлялись оценки успеваемости. В школе поднялся переполох, на собрание вызвали всех родителей вместе с детьми. Накануне собрания ко мне пришёл Дениска, одноклассник Артура и попросил поговорить с ним. Я не отказала, потому что всегда протягивала руку помощи друзьям сына. Денис рассказал мне историю о том, что спасая школьного товарища от родительского гнева за полученную двойку по математике, они всем классом выкрали журнал…
- Что теперь делать? – Дениска смотрел на меня испуганным взглядом.
- Надо его как-то вернуть. Всё равно теперь родители Тёмки узнают про двойку. Это уже не скрыть.
- А если уже нельзя вернуть? – пытал меня Дениска.
- Почему?
- Мы его сожгли.
Я молчала, не зная, что тут можно посоветовать. Денис посмотрел мне в глаза и спросил:
- А что бы ты сделала на нашем месте. Только честно.
- Я? Я бы молчала.
- Спасибо.
- Да. И держитесь вместе, чтобы ни случилось. Любое наказание - а вас точно накажут, и это будет правильно, потому что вы совершили плохой поступок – легче перенести в стае, чем в одиночку.
- Ты ведь никому не расскажешь?
- Зачем ты спрашиваешь, ты же знаешь ответ, иначе бы не пришёл ко мне со своей бедой?
Дениска ничего не ответил, он попрощался и ушёл, а поздно вечером Арт спросил:
- Почему ты нам помогаешь, ведь это не правильно с точки зрения педагогов и вообще взрослых?
- Это не помощь, помощь – это участие. Я просто считаю, что человек, сознавшийся в своей ошибке, имеет право на то, чтобы её исправить. Для этого ему важно, чтобы кто-то поверил в него и поддержал его. Вот и всё.
Школа осталась благополучно за плечами, оконченная сыном на «отлично» и «хорошо». Дальше был музыкальный колледж, с которым у него не «сложились отношения». Не в силах продолжать учёбу, Артур решил его бросить, чему сильно воспротивились моя мама и муж. И снова я была на его стороне, потому что считала, что не нужно насиловать себя отбивая любовь к музыке, которая, несомненно, у него присутствовала. Арт забрал документы из колледжа и стал помогать нам с мужем работать в магазине.
Он не был просто рабочей силой, мы делили прибыль по-честному на троих. Это «по-честному» было моей точкой зрения, хотя муж временами считал иначе.
Вскоре у сына появилась девочка. Тихая, скромная, застенчивая девочка, она была из хорошей семьи. Он влюбился по-настоящему, и они решили пожениться. Её родители были против, считая, что их дочь сначала должна получить образование и только потом обременять себя семьёй. Тогда дети обратились ко мне…
- Мам, мы хотим подать заявление тайно, чтобы никто не знал. Что скажешь?
- А потом? Всё равно придётся сказать.
- Когда уже всё свершится, ничего нельзя будет отменить, не будет смысла противостоять.
Я благословила их на тайный брак, я приняла невестку как свою дочь.
- Ты будешь любить Вику? – спросил меня Арт.
- Конечно, - успокоила я сына, - я ведь люблю тебя. Разве я могу не любить того, кого любишь ты?
Первым тревожным звоночком, прозвучавшим в моей голове, было то обстоятельство, что невестка не взяла себе фамилию сына. В какой-то степени я её понимала, потому что мне фамилия моего отца тоже нравилась больше, чем фамилия мужа, но… как быть с принятием всего, что даёт тебе мужчина, если ты уж решилась на брак по большой любви – именно о такой любви шла речь в их случае? Тогда этот звонок прозвучал очень тихо и был вскоре забыт, потому что у меня на горизонте маячили другие проблемы – проблемы материального плана. Мы оставили детям квартиру, в которой жили, а сами переехали в дом. Влезли в долги и кредиты, потому как дом требовал больших вложений, чтобы в нём можно было жить. Плюсом к расходам добавилась мебель и бытовая техника, которую мы тоже всю оставили детям. Моя жизнь вновь скатилась к «нулевому километру». Я не унывала, я засучила рукава и стала работать в разы больше… И жизнь наладилась, несмотря ни на что. Сын был счастлив и спокоен – это было главным для меня. Арт по-прежнему работал в магазине и занимался музыкой, в этом плане всё оставалось неизменным.
Изменения произошли, когда у нас с мужем наметился разрыв, инициатором которого была я. Арт, который всегда и во всем, что касалось наших семейных конфликтов, поддерживал меня, вдруг переметнулся на сторону мужа, с которым у него всегда были, мягко говоря, натянутые отношения. Я не понимала почему. Но и в этом случае ясность не заставила себя ждать, потому что муж, при очередной попытке договориться о разделе бизнеса, обмолвился, что сын претендует на одну треть магазина. Я к тому времени уже переехала в московскую квартиру и наш разговор с Артом постоянно откладывался. При очередной встрече я его прямо спросила:
- Ты реально хочешь получить одну треть бизнеса? Но, мы же все знаем, что ты ни разу не вложил в него ни одной копейки. Все эти годы ты только получал ничего не вкладывая. Ты живёшь в квартире, в которой одна треть находится в моей собственности, но я ведь не собираюсь у тебя её отнимать… Как ты так можешь поступить со мной?
- Ты меня променяла на… - он затрясся от злости, его лицо покраснело, руки затряслись.
- Не правда. То, что произошло между твоим отцом и мной, не имеет к тебе никакого отношения. Сын у меня только один – это ты… других детей у меня нет.
Теперь я знала точно, предчувствие, что я всегда была плохой матерью, меня не обманывало. Только от плохой матери можно вот легко взять и отказаться. Он мне больше не звонил и не писал. Подругой я тоже оказалась плохой, потому что вскоре они с Викой удалили меня из списка друзей в ВК.
Глава 2. МАТЬ
До девяти лет меня фактически воспитывала бабушка. Мать с отцом жили порознь, поэтому маме приходилось много работать. Отец часто навещал нас, но его визиты всегда приходились на то время, когда мамы не было дома, потому что она категорически не хотела его видеть и не открывала ему дверь. Бабушка же, наоборот, всегда его впускала и разрешала со мной играть. Когда он уходил, я часто плакала и просила его остаться, видимо моя привязанность к нему была очень сильной. Бабушка умерла зимой, оставив нас с мамой вдвоём.
Как бы ни была сильна моя любовь к отцу, я всегда поддерживала мать во всех её конфликтах с отцом. Отец относился к этому факту с каким-то покорным пониманием и терпением. Возможно, в душе он искренне считал меня правой. Почему я так думаю? Перед его смертью, в день, когда я видела его последний раз, он сказал: «Маму береги, она у тебя лучшая». Я и сейчас, вспоминая эти его последние слова, сказанные мне, восхищаюсь им, ибо считаю их словами по-настоящему сильного, умеющего прощать человека.
Но сейчас речь не о нём, хотя я часто буду вспоминать его, так как рассказать о маме не представляется мне возможным без упоминания об отце.
Мама всегда была тихой, но в тоже время очень жёсткой женщиной. Я не виню её за это. На нищенскую зарплату швеи она смогла в одиночку поставить меня на ноги и дать мне образование. Отец не давал нам ни копейки, относя всю зарплату в дом моей бабки, с которой жил в то время. Возможно, именно это и послужило поводом для неприязни матери к отцу. Я никогда не пыталась копаться в том, что стало поводом для их разрыва, я старалась любить одинаково обоих, потому что всегда понимала, что других родителей у меня больше не будет.
Мама никогда на меня не кричала, никогда не ругала меня. Если ей нужно было меня наказать, она наказывала меня молчанием. Могу поклясться, что это было ещё хуже, чем громкий окрик или звонкий шлепок на худой конец. Молчать она могла сутками и больше. В результате, я всегда просила прощения и чувствовала себя бесконечно виноватой. Отец же, напротив, был человеком весьма вспыльчивым, но очень быстро отходчивым. Он мог поднять шум по любому, даже самому незначительному поводу, мог накричать, но проходило некоторое небольшое количество времени и он начинал общение в таком ключе, как будто оно никогда и не прерывалось. После таких его «наказаний» в душе не оставалось ни злобы, ни обиды, ни горечи. И тем не менее, в их конфликтах я всегда защищала маму. Когда мне было четырнадцать – ох, уж этот юношеский максимализм – я совершила самый мерзкий поступок в отношении отца на благо матери. Но, об этом стоит рассказать подробнее…
Бабка Антонина – мать отца – обвинила меня в том, чего я не совершала. До прихода матери с работы, я оправдывалась перед всем миром. Уставшая и отчаявшаяся я уже не могла подобрать слов, чтобы мне, наконец, поверили. И тут на пороге появилась мама. Она выслушала бесконечные жалобы на меня со стороны соседей – мы тогда временно проживали на квартире отца – и чётко расставила всё по своим местам, сказав, что я этого сделать не могла. Она сказала это таким тоном, что ни у кого не осталась ни капли сомнения в том, что она говорит правду. Позже с работы пришёл отец. Он в точности повторил мамины слова, но вечером, когда мы все укладывались спать, он присел на край моей кровати и тихо, чтобы никто не слышал, спросил: «Ты точно этого не делала?» Что я почувствовала в тот момент? Неимоверную горечь от его сомнений. Тогда, сам того не понимая, он одним махом разорвал ту прочную эмоциональную связь, что была между нами. Я замкнулась и затаила обиду.
Видя моё состояние, мама предложила вернуться обратно в наше старое жилище. В тот момент я была ей очень благодарна за это предложение. Как только мы переехали, отец сразу же пришёл нас навестить. Я была дома одна, лежала на диване и совершенно не хотела его видеть. Папа долго стучал в дверь, видимо понимая, что я дома. И тогда я решилась - вылезла в окно и отправилась к участковому. Там, в душном помещении дежурной части, написала заявление на отца, где обвинила его в угрозах в свой адрес. Два милиционера застали его в тот момент, когда он всё ещё стучал в дверь. Они вывели его на улицу, и там он увидел меня, мы встретились с ним взглядами. В его глазах сквозило непонимание, а в моих… Лишь спустя время я поняла, как была жестока по отношению к отцу. А что мама? Выслушав в тот вечер мой рассказ, она похвалила меня, сказав, что я всё сделала правильно.
Расплата за содеянное наступила через четыре года. Я влюбилась и…забеременела. Узнав о моём положении, мама сказала, что ей очень за меня бесконечно стыдно и кроме слова «аборт» слышать ничего не хотела. Находясь в больнице в «выпотрошенном» состоянии я ждала её визита, хотя знала наверняка, что она не придёт. Зато в больничном коридоре случай свёл меня с отцом – он навещал друга, загремевшего в больницу с аппендицитом. «Надя, ты? - только и смог он произнести. Он всё понял по моим глазам. И добавил: «Всё со временем забудется, всё будет хорошо! Ты погоди, я сейчас». Близился Новый год, в магазинах можно было купить яблоки и мандарины. Он ушёл, оставив меня стоять посреди коридора, но вскоре вернулся с тремя апельсинами. Потом мы сидели на больничной кушетке ещё полчаса, разговаривали и, как обычно, отец шутил. Пришла нянечка, сказала, что ему пора уходить, потому что время для посещений закончено. Отец на прощание ещё раз пообещал мне, что всё будет хорошо. Я же в ту ночь не спала, прижимала к груди ярко-оранжевые апельсины и сгорала от неимоверного чувства стыда, разрывающего меня изнутри.
Мама не простила отца даже после его смерти. Но, как бы там ни было, я и сейчас уверена в том, что осуждать её за это я не имею права. Какой бы она ни была, я всегда буду её любить.
И жизнь покатилась дальше своим чередом. Я вышла замуж, родила сына. Мама стала идеальной бабушкой, она души не чаяла во внуке. История начала повторяться. Я много работала, а она воспитывала Артура.
Когда я объявила маме, что развожусь с мужем, она не произнесла ни слова, долго молчала и только качала головой. Надо признать, что она ему никогда не симпатизировала, но всегда настаивала на том, что ради семьи нужно терпеть всё. И теперь, поняв, что моё терпение закончилось, мама решила отмолчаться, но я, первый раз в жизни, настаивала на разговоре:
- Мам, а помнишь, как ты уходила от отца. Разве бабушка тебя не поддержала, не приняла и не поняла? Я же твоя дочь!
- Я с тобой. Делай, что считаешь нужным, - большего я от неё в тот день так ничего и не услышала.
Чуть позже случилось страшное. Мама заболела, и это не было обычной простудой. Я к тому времени уже пыталась выживать в столице, поэтому мы виделись крайне редко. Я тут же позвонила ей, спросила:
- Как ты, мам?
- Ты меня бросила, - услышала в ответ. – Не звони мне больше.
Я звонила ей. Она сбрасывала, а потом вовсе перестала брать трубку. Сейчас о её здоровье мне приходится справляться у других людей.
Глава 3. МУЖ
Замужество стало для меня скорее внезапностью, чем каким-то запланированным заранее событием. Всё случилось вдруг… Хотя нет, вру. Замужество зрело долгие годы, как чирий. И вот однажды прорвало. Обстоятельства наслоились одно на другое и нарыв вскрылся.
Я часто вспоминаю свою первую любовь. Она была донельзя трагической. Именно тогда всё и началось, и покатилось. Потому что все прочие отношения также оказывались «с душком». Нам было по шестнадцать. Я любила его, а он любил меня. Пожалуй, это была единственная по-настоящему взаимная привязанность в моей жизни. Мы недолго были счастливы вместе, потому что однажды его не стало. Внезапная остановка сердца. Он рос в неблагополучной семье. В заключении написали – порок сердца, но я знала, что это была передозировка. Он был наркоманом. Меня это не пугало тогда. И вот, поняв, что осталась в одиночестве, я впала в депрессию. Жизнь перестала меня интересовать. Возможно, тогда бы всё и закончилось для меня, но попытка суицида не удалась.
Потом я встречалась с… впрочем, разве важны сейчас имена? Он очень нравился моей маме, его мама была довольна мною. Рядом с ним меня переставали мучить воспоминания о первой любви, и дело медленно двигалось к свадьбе, но… жизнь развела нас в разные стороны. Я не знаю, как так случилось. Может высшие силы уберегли, таким образом, его от меня, а может провидение сжалилось надо мной и решило, что не надо подвергать меня ещё большим мукам, которые обязательно наступили бы, если бы дело зашло слишком далеко. Тем не менее, разрыв был мучительным и для него, и для меня.
И вот в тот момент жизнь начала раскручивать воронку, в которую меня и засосало. Нам с мамой пообещали квартиру, о которой мы, живя в аварийном бараке, мечтали всю жизнь. Надо было срочно обзаводиться семьёй, чтобы получить отдельное жильё. И я решилась. Не буду утверждать, что мой муж был прямо уж первым встречным. Нет. Я знала его достаточно к тому времени, и у нас были довольно тёплые отношения. Грядущая квартира плюс отчаяние после разрыва предыдущих отношений – всё это толкнуло меня в брак. Один мой очень близкий друг пытался меня «разбудить», он не верил в то, что я смогу совершить столь безумный поступок. Осознание действительности вернулось ко мне в ЗАГСе, когда регистраторша под «Мендельсона» объявила нас мужем и женой. Но, я тогда успокоила себя народной мудростью – стерпится и слюбится.
Успокоилась я, но не «моё провидение». Как раз оно и подготовило мне очередной сюрприз. Через несколько месяцев после свадьбы к нам домой нагрянули с обыском. Впоследствии на мужа завели дело о краже в крупных размерах. Он, чудом отделался условным сроком, но нервы уже были изрядно потрёпаны. В те годы единственным лучом солнца, прорезающимся сквозь сгустившиеся грозовые тучи «провидения» был сын. И ещё работа. Надо было много работать, чтобы всё забыть, чтобы забыться…И я работала, я тянула лямку бизнеса – дело для меня было совершенно незнакомым, так как у меня режиссёрское образование – и однажды фортуна заметила меня и обняла.
Муж оказался человеком грубым и хамоватым, мы часто ссорились. Скандалы обычно заканчивались тем, что он выставлял себя жертвой и со словами: «Ну да, конечно, во всём виноват я, а ты, как обычно права» замолкал. Я никогда не слышала от него «прости». Я даже невольно сравнивала его иногда с мамой, потому что шаг к перемирию всегда приходилось делать первой мне.
Полномасштабная трещина в семейной жизни появилась после рождения второго сына. Меня забрали в роддом, когда у ребёнка стало плохо прослушиваться сердцебиение. Гинеколог, осматривающий меня в тот день, настоял на госпитализации и срочном вызове родов. В роддоме долго ждали, когда вернётся с обхода врач, потом искали какие-то анализы. В результате меня всё-таки приняли и констатировали, что сердцебиение у плода отсутствует. Я осталась в роддоме под присмотром врачей ждать, когда роды начнутся естественным путём. Три дня я носила под сердцем труп, и это буквально сводило меня с ума, я боялась, что у меня начнётся какое-нибудь психическое расстройство. На четвёртый день я родила мёртвого мальчика весом пять килограмм двести грам. В день похорон муж «горевал» со своей семьёй, и даже не пришёл ко мне в больницу. Мама принесла ужин – тогда в больнице не кормили - и рассказала, что «ему сейчас не до меня, потому что у него в гостях его мать и брат». В ту ночь жизнь заставила меня заучить урок – в трудные, безумно страшные минуты можно полагаться только на себя, ждать поддержки со стороны глупо и бессмысленно. Я оказалась хорошей ученицей.
С тех пор мы стали просто жить, связанные общей квартирой и маленьким ребёнком.
Совру, если скажу, что вся жизнь моя в замужестве была окрашена исключительно в чёрные тона. Конечно, были и радости – настоящие, искренние. Просто их было мало и поэтому сейчас они легко вытеснены из памяти нестирающимися неприятными воспоминаниями. А потом было ещё много-много лет совместной жизни, прошедших на едином дыхании «серых будней», в которых громкие ссоры сменялись тихими перемириями. От глобальных потрясений нас спасало только одно – бесконечная работа.
Хотя нет, забыла рассказать об ещё одном человеке, который смог в 2000-ом разорвать гробовую идиллию нашего семейного мирка. «Провидение» подкинуло мне его для испытания, не иначе. Друг – я буду называть его так и не иначе – появился в моей жизни совершенно случайно и вошёл в неё как-то очень легко и непринуждённо. Мы часами разговаривали с ним буквально обо всём, как будто знали друг друга пару тысяч лет, не меньше. А однажды он мне сказал: «Я люблю тебя». И я почему-то сразу же ему поверила. Поверила и…испугалась. Я ведь не могла потерять его – я даже мысли такой допустить не могла – но и быть с ним не могла. Над нами нависла пугающая неизвестность. Он всё понял. Мы не общались долго. Не то, что не общались, мы даже не виделись. И только спустя семнадцать лет, он написал мне: «Привет!» Это был один из самых дорогих приветов в моей жизни. Ко мне вернулся друг, один из тех немногих близких и очень дорогих для меня людей, а скорее даже самый близкий и дорогой.
Видимо правду говорят, что всему в мире отмерян свой срок. Почти два года назад – прозвенел первый звонок, что наша семейная жизнь подходит к концу. Ни муж, ни я не обратили на него никакого внимания. Никто из нас не бросился спасать «наш горящий дом», мы наоборот стали яростно подкидывать дрова в огонь.
«Провидение» столкнуло меня с Ним. Однажды. Случайно. Как обычно, это был, мягко говоря, «очень непростой» человек. В откровенных разговорах я узнала о нём многое, но ни смотря ни на что, он оставался идеальным в моих глазах. Любовь? Нет! Я не скрывала Его. Это было что-то большее. Это было явление, подобное тому, как мечется в темноте, загнанный в луч света, заяц. Он страстно хочет вырваться из замкнутого круга, но свет слишком ярок, а окружающая темнота непроглядна. Я чувствовала себя именно так.
Большой жирный крест на «семье» поставила обновка, приобретённая в мае 2017 – машина. Я так радовалась, что снова смогу водить. Факт того, что я не держала в руках руль лет семь или восемь, меня не пугал. Как оказалось – зря! Навыки вождения были потеряны, оставалась только надежда, что они вернуться. Муж, возомнивший себя учителем по вождению, был крайне мною недоволен. Каждый раз, когда мы выезжали на дорогу для «тренировок», он награждал меня нелестными эпитетами, что по возвращении домой, я чувствовала себя абсолютной неумёхой. Был момент, когда я расплакалась, остановила машину прямо посреди дороги и вышла из неё. И как обычно огребла за это очередную порцию «комплиментов». Замечательную идею подкинул мне Денис – молодой человек, работавший в соседнем отделе. Выслушав мой печальный рассказ о неудачах в вождении, он сказал: «Так ты никогда не станешь классным водителем. Я ничего не хочу тебе советовать, но я бы на твоём месте, уехал бы куда-нибудь очень далеко один, чтобы почувствовать ответственность, руль и дорогу». Я долго думала над его словами и понимала, что он прав. Вот только боялась реакции мужа, потому что понимала, какую бурю вызовет моя «вольность». И всё-таки, спустя несколько дней, решилась.
Накануне поездки Он словно проник в мои мозги, потому что оставил мне сообщение в соцсетях: «Поехали куда-нибудь». Я не удивилась. Этот человек за год приучил меня к тому, что видит меня насквозь и умеет предугадывать мои мысли. «Едем!» - написала я ему в ответ. Через час пришло новое сообщение: «Ок. Вести машину будешь сама, а я буду тихо сидеть рядом». Так и случилось, как Он сказал. Мы ехали куда глаза глядят, я рулила, он сидел рядом, рассказывал невероятные истории, и, казалось, совершенно не обращал внимания на то, как я веду машину. Хотя я понимала, что Он очень внимательно следит за каждым моим переключением и манёвром, и готов в любую минуту прийти на помощь, если вдруг я начну паниковать и дёргаться. А что я? Я с каждым пройденным километром чувствовала себя увереннее и увереннее. Огромное чувство благодарности тёплой волной накатывало на меня. Потом я часто вспоминала эту поездку, ведь именно тот день стал для меня точкой невозврата, потому что я влюбилась. Я начала скрывать всё, что касалось Его, я научилась врать.
После поездки жизнь дома стала совершенно невыносимой. Муж стал не в меру раздражителен, часто срывался по пустякам. Вдобавок «провидение» преподнесло новый сюрприз – мой «идеальный друг» оказался слишком «непростым» человеком. Я начала впадать в депрессию. Каждую ночь, когда дом погружался в темноту и тишину, когда я оставалась одна – мы с мужем к тому времени уже жили в разных комнатах – я сползала с дивана, ложилась на пол, крепко-крепко прижималась животом к холодному полу, плакала и мысленно умоляла боженьку помочь мне пережить кошмар. Я не могла спать ночами, я, напрочь, потеряла смысл жизни. А когда однажды утром, я осознала, что не чувствую вкуса еды, ко мне пришло понимание того, что моя депрессия достигла самого дна. Первой мыслью после осознания происходящего была – мне надо сесть за руль, разогнаться и…покончить с этим раз и навсегда. Остановило одно обстоятельство – две незаконченные книги, одной из которых был подробный рассказ о жизни моих беззаветных Катюши и Матюши. Работа была сделана только наполовину, а это значило, что никто никогда не узнает о трагизме, который сопровождал подвиг деда и о тяжёлой доле, выпавшей на бабушкину долю. Поймав себя на этой мысли, я подумала: «Значит ещё не время!»
Я полюбила уединение. Для многих одиночество представляется не иначе, чем трагедией, для меня же в те роковые дни оно являлось спасением. Когда муж уходил из дома по делам, я чувствовала, что жива. Если бы я знала тогда, что даже находясь вне дома, он следил за мной, я бы не выжила. Меня спасло именно незнание этого позорного факта, но об этом чуть позже.
Влюбившись в собственное одиночество, я стала просить мужа купить квартиру в Москве. Я не собиралась бежать, я хотела лишь на время уединиться и отдохнуть от оглушившей меня семейной жизни. Тем самым я искренне хотела сохранить наш, расползавшийся по швам брак. Мечтала запустить в Москве бизнес, дописать книгу, дать «провидению» шанс всё расставить по своим местам. Муж согласился, и я благополучно отбыла в столицу.
Строить бизнес в Москве было невыносимо сложно. Переезды с одного конца города на другой отнимали огромное количество времени. Я ничего не успевала и это сильно выматывало. Но даже в этом я находила плюс, моя депрессия постепенно меня отпускала. Временами я чувствовала, что скучаю по маме и сыну, и тогда я немедля возвращалась в родные пенаты.
- Ты стала тратить слишком много денег, - упрекнул меня муж при очередном моём приезде домой.
- Давно ты стал считать мои траты? – ответила я вопросом на вопрос.
- С тех пор, как узнал, что ты воруешь деньги, - и он похвалился мне, что «один умный человек» научил его, как организовать за мной глобальную слежку, и теперь он знает содержание всех моих телефонных разговоров, читает мои переписки, и в курсе моих перемещений.
- Ты следишь за мной?
- А ещё я знаю сколько стоит твоя морда, хотя ты всегда врала, - не унимался он.
С некоторых пор я посещала косметолога. Быть красивой женщиной – это единственное желание, которое не смогла отбить у меня моя подружка Депрессия. Услуги такого плана стоили, естественно, не дёшево, поэтому, чтобы не вводить мужа в шоковое состояние, я озвучивала меньшие суммы. Разницу компенсировала имеющейся заначкой, которую скопила, откладывая небольшие гонорары за написанные рассказы и другую проделанную работу. Установив за мной слежку, он обо всём узнал.
Вспомните, как ведёт себя муха, которая в преддверии осенних холодов ищет себе тёплое укрытие, чтобы перезимовать. Правильно! Она медленно ползает по стеклу, потому что собрать последние силы и полететь, она уже не в состоянии. Вот так же вели себя в тот момент мысли в моей голове. Я не смогла даже ничего ответить мужу, а он всё бесновался:
- Я же от тебя не скрываю свои покупки.
Отвечу я позже, отвечу сама себе, потому что его уже не будет поблизости. Я буду ехать на большой скорости по ночной трассе…
- Но, ведь я никогда и не интересовалась ценой, приобретённых тобой вещей…
После такого плевка в мою сторону, развод стал неизбежен.
Глава 4. РАЗВЯЗКА
Сейчас я живу в своей московской «резиденции». Отвергнутая, отторгнутая, милостью мужа оставленная без средств к существованию. Впереди новый этап жизни, очередная шахматная партия, где я делаю первый ход.
Счастлива ли я? Скорее да, чем нет, ведь, просыпаясь каждое утро, я чувствую, что очень хочу жить!
И ещё... Сегодня я дозвонилась маме. Расплакалась в трубку:
- Я люблю тебя, мам. Как ты?
- Приезжай...