Меня часто не с кем оставить, обычно я сижу дома одна, но тут почему-то мама решила взять меня с собой. Я сначала висела на турнике, разглядывая особняк, в котором находилась работа моей мамы. Потом рассматривала, что растет на облезшем газоне, но травы было мало, и была она вся какая-то неинтересная, блеклая, с проплешинами, без цветочков и интересных листиков. Я уже было заскучала, но вдруг увидела чуднЫе дырочки в земле, откуда время от времени выползали муравьи. Наблюдать за ними было очень интересно. Они выползали и ползли друг за дружкой куда-то далеко-далеко и все в разные стороны. Я выбрала одного и начала следить за ним. Не поднимаясь, чтобы не потерять муравья из виду, я протащилась почти до конца двора на корточках, но там он нырнул в точно такую же дырочку и долго не появлялся.
Я представила себе, что у муравья есть семья: жена и дети - очень много детей. И дырочка в том конце двора – это его дом, а тут – его работа. Тот дом - большой, многоквартирный, и из него то и дело выходят его соседи и соседки. Кто на работу, а кто в магазин за продуктами. Сейчас лето, а значит муравьята тоже выползут и будут резвится в другой части двора, только чуть позже, сейчас они завтракают. А еще, я представила, что может быть такой же муравьёнок, как и я, уже выполз со своей мамой к ней на работу, потому что его совершенно не с кем оставить.
Тут из дверей особняка, в котором находилась работы мамы, вышла она и еще какая-то нарядная тётя с девочкой моих лет, которая тоже была нарядно одета. Словно они собрались на праздник. Они смеялись и шли ко мне.
- Ну, что ты тут ползаешь, как лягушка? – насмешливо спросила мама. Она всегда подлавливает меня в неудобном положении и насмешливо спрашивает так, что мне становится не по себе, а иногда стыдно так, что хочется убежать, – А ну-ка, поздоровайся с Марией Ивановной. Это наша начальница. Ну же, не позорь меня, - и мама сделала злые глаза, хотя рот её улыбался.
Мне пришлось быстро встать. На людях мама, конечно же не станет меня бить, но дома, если вспомнит, то обязательно отлупит тоненьким ремешком, которым она подпоясывает своё строгое платье. Я быстро подскочила, совсем как резиновый мячик, и начальница мамы улыбнулась почти такой же улыбкой, как моя мама. То есть рот её улыбался, а глаза были хоть и не злыми, но пустыми и равнодушными.
- Вот, привели тебе подружку, чтобы не скучала. Это моя внучка Полина, знакомься. Ей тоже шесть лет.
Полина посмотрела на меня исподлобья, скривив рот в усмешке.
- Ну, что ты молчишь, как отмороженная, - мама закатила глаза, - Полиночка, это моя дочка Света. Играйте, а нам надо работать. – И она ушла, тихо говоря что-то своей начальнице. Хоть она и говорила тихо, но я услышала, что она сказала. Она сказала: «Вся в отца, такая же мямля».
Полина оглядела меня с ног до головы и даже обошла кругом. Это было очень странно. Я даже удивилась, потому что меня так еще никто не разглядывал.
- А у тебя платье старое и ботинки страшные, – сказала Полина.
Я посмотрела на свое платье. Оно было обычным. Такие платья были у многих девочек, живущих у нас во дворе. Цветы немного выцвели, но так всегда бывает от стирки. А ботинки – самые обычные сандалеты, правда поношенные, они мне достались от кого-то из детей маминых подруг.
Я пожала плечами, ничего не ответив.
- А ты и правда, как отмороженная, - Полина ухмыльнулась. – Ты что, не умеешь играть?
- Почему не умею? Умею. А во что ты хочешь?
- Ой, ну в прятки тут не поиграешь. Резиночку негде натянуть. Даже не знаю во что с тобой играть.
Теперь уже пришла моя очередь усмехнуться.
- Можешь и не играть, если не хочешь. Я не слишком-то и хотела играть с тобой. – И я, повернувшись, ушла на тот конец двора, где была та самая интересная дырочка с муравьями.
Еще один вылез из неё и направился по направлению к фасаду здания. Я шла за ним, уже не садясь на корточки. Он скрылся в кустах, которые клочком росли у водостока. Я снова вернулась к той дырочке – многоквартирному дому и стала ждать очередного соседа. Он не заставил себя ждать. Я проводила его почти до металлического заборчика, который ограждал двор от дороги, но тут вдруг случилось неожиданное. Полина, громко топнув ногой раздавила муравьишку. Я в ужасе отпрянула от места убийства, схватившись за голову.
- Что ты наделала! – в отчаянии я вскрикнула и вскрикнула слишком громко. Полина хохотала, закидывая голову. Но потом её выражение лица в одно мгновенье изменилось, и она, отвернувшись, сгорбила плечи и громко заплакала.
Я была поражена такой моментальной переменой. Пока я изумленно смотрела на свою так и не случившуюся подружку, на меня вихрем налетели мама и её начальница.
- Ты что натворила, негодяйка, - мама, схватив за руку, оттащила меня в сторону от Полины, а её начальница уже обнимала внучку, поглаживая её по спине и успокаивая, словно с той действительно случилась беда.
- Ты как посмела ударить Полину? Это что такое?
- Я… Я не ударяла её. Это она. Она убила муравья.
- Подумаешь муравья убила, а ты что, уже готова её убить?! Ну ты… - мама запнулась, еле сдержавшись, но я поняла, что с её губ не сорвалось, а застряло где-то внутри слово «дрянь».
Начальница поднялась с корточек, успокоив хныкающую Полину и произнесла металлическим голосом:
- Ну вы на сегодня можете идти со своей дочкой, - она сделала упор на слове «своей» и продолжила, - а отгул потом напишете. В счет отпуска.
Мама начала извиняться дрожащим голосом, больно щипая меня за спину. Начальница, не глядя в нашу сторону, обнимая Полину за плечи, удалялась в сторону особняка, а мама, наклонившись ко мне близко-близко, прошипела тихо мне на ухо: «Ну все! Придем домой, ты пожалеешь, что на свет родилась!»
Потом мама побежала трусцой за ними, пытаясь догнать, но Мария Ивановна уже закрывала массивную дверь, за которую первой уже скользнула Полина. Дверь захлопнулась прямо перед маминым носом, и она, оглянувшись на меня, посмотрела так, что я поняла, что мне действительно лучше было не появляться на свет…