Борис Немцов отказался входить в захваченный террористами Театральный центр на Дубровке, сославшись на то, что «ему не разрешили». В итоге спасать заложников отправились Иосиф Кобзон и Ирина Хакамада.
Борис Немцов мог повести себя как герой в октябре 2002 года, когда захватившие зрителей и артистов мюзикла «Норд-Ост» террористы согласились разговаривать об освобождении заложников с ним, Иосифом Кобзоном и Ириной Хакамадой. Однако политик отказался идти, сославшись на запрет «сверху», а затем сделал все, чтобы создать иллюзию своего участия в переговорах.
В дни годовщины теракта, унесшего, по официальным данным, жизни 130 человек, в соцсетях вспоминают рассказ Иосифа Кобзона о «постыдном и бесчестном» поступке Немцова. Царьград приводит полную версию свидетельства Кобзона о произошедшем.
"Я сказал террористам: здесь Драганов, Асламбеков, Немцов, Хакамада, Буратаева. С кем хотите говорить? Он мне говорит: “Немцов, Хакамада и вы”. Я Патрушеву говорю: “Троих просят”. Вдруг Немцов начал бегать. Звонить куда-то. “Нельзя, - говорю, - промедление смерти подобно. Сейчас они оскорбятся, что мы не идем, шлепнут кого-нибудь, и на нашей совести это все будет. Пойдем, Ирина, вдвоем”.
Немцов в центр так и не зашел. Но когда мы с Ириной Муцуовной вышли оттуда, набросился на нас с криками: “Срочно в Кремль!” Деваться было некуда - мы поехали в Кремль на моей машине. Уже в машине Немцов попросил у меня телефон Абу Бакара, одного из главарей банды. Свой телефон Абу Бакар на всякий случай дал мне в присутствии Хакамады. Мне было не жалко - я дал Немцову телефон. Он о чем-то долго-долго говорил с боевиками, кричал: “Я решаю все!”
Все это происходило в присутствии моего водителя. Уже тогда я понял, что его никто не уполномочивал вести с боевиками никакие переговоры. Когда мы приехали в Кремль, мое убеждение укрепилось. Так что все свои переговоры Немцов вел уже после визита в ДК, в моей машине, а не до него, как он утверждает. И то лишь потому, что я дал ему телефон Абу Бакара... И это было уже после того, как он струсил, но до того, как он рассказал о “закрытом режиме” в СМИ. Постыдно и бесчестно. И как-то совсем уж не по-мужски..."